Впрочем, до боевых действий в Риволланде было ещё далеко, и Эжен Тома мог походить какое-то время холостым. Как и говорил Август фон Фалькштейн, нейстрийские горожане, недовольные недавними поражениями, организовали беспорядки, требуя смещения Нового Конвента.
Плантиния действительно бурлила, поэтому его главе Жерару де Монфору, даже пришлось прятаться на окраинах города. Впрочем, он ожидал чего-то подобного. За годы руководства страной, пока Алурия воевала за её пределами, Монфор создал неплохую шпионскую сеть, которая исправно докладывала о настроениях в обществе.
Ещё он приблизил к себе несколько чародеев, и одну чародейку из тех нейстрийских магов, которые бежали от революционных событий в Терранову, но вернувшихся, едва был казнён Мармонтель. Так вот, Алурия и заведённые ей порядки им не нравились. Чародеи прекрасно понимали, что рано или поздно у генерального консула отпадёт потребность в их услугах и она отправит незадачливых нейстрийцев куда-нибудь подальше, может быть, даже вернёт в Терранову, прозябать на окраине Ойкумены, пока Алурия творит историю и завоёвывает мир.
Был у гражданина герцога ещё один секрет, о котором он никогда, и никому не рассказывал. Это была не его тайна. Все правящие дома Моэнии, с помощью опытных целителей вживляли в тело правителей, наследников, членов семьи, артефакт, вводивший в заблуждение даже опытных чародеев. Нет, они не блокировали доступ в мозг, иначе рано или поздно чародеи подобрали ключ и смогли проникнуть в их мысли. Он создавал ложные мысли, порой нейтральные, или то, что хотел носитель. Подобных артефактов в мире было наперечёт, и все они принадлежали только правящим семьям, и даже информация о них не выходила за пределы дворца.
К счастью для де Монфора, последняя жена короля была глупа как пробка и поделилась этой тайной с ним, человеком, которого считала надёжным и близким другом. Тогда он просто взял на заметку и отложил в дальний угол, потому что шансов получить доступ к этим артефактам у него практически не было. Но после революции, узнав, что Конвент намерен казнить короля, он сразу присел на уши Мармонтелю, уверяя: он должен лично проконтролировать, как будут сожжены тела кровопийц. Тот согласился, и Жерар Монфор собственноручно вырезал из их мёртвых тел артефакты, а потом нашёл в одной из темниц старого мага-целителя, который долгое был придворным лекарем, и тот за своё освобождение и помощь в переправе на Терранову провёл нужную операцию.
Да, тогда в первые революционные годы, все думали, что с магией в Нейстрии покончено навсегда. Все, кроме Монфора. И как выяснилось, он не ошибся, маги вернулись, с его помощью. И он не боялся чародеев, которых взял в союзники. Ведь после нескольких проверок они стали ему доверять.
Сейчас же, Жерар де Монфор внимательно наблюдал, за тем, что происходит в столице и делал выводы.
А нейстрийскому обществу, следует сказать прямо, уже надоели постоянные бунты черни по любому поводу. Особенно тем людям, которые сделали в годы революции карьеру и заработали капитал. Охота им дожидаться, пока очередной вождь толпы прикажет тащить их на плаху. Вернее, под нож Машины Правосудия. Им было нужно государство с крепкой властью, которое сможет их защитить не только от внешнего врага, но и от толпы. Последнее было даже более важным.
Когда бунты достигли своего апогея, то де Монфор проинформировал Алурию, а сам спрятался, ожидая её возвращения из Тамерии.
Принцесса и избранная далёкого магического мира, уже поняла, какую ошибку она совершила, отправившись на другой континент. В этой далёкой пустыне против неё было всё. Местные, племена тёмных рас, приходившие из глубины континента, альбийцы, с помощью флота перебрасывавшие войска, склавины, у которых оказался неожиданно сильный флот. И как будто стремясь её добить, султан турсманов, резко передумал и вошёл во Второй альянс.
Расстроенная жарой, военными неудачами, а также поражениями своих соратников, Алурия приказала открыть с десяток телепортов и увела армию, бросая корабли, которые перевезли сюда её и армию. Да и не было больше в них смысла. После того как адмирал Алябьев взял Партенопу, а Масон захватил Харибдию, морской путь был для нейстрийцев закрыт.
Они собрались в Вильжардо, пригороде Плантинии, некогда бывшей резиденцией нейстрийских королей. Впрочем, поскольку она претендовала на родство с ними, можно снова сделать городок своей резиденцией. Хотя выглядит он излишне роскошно, даже после стольких лет революции.
— Я предлагаю, — говорил Жерар де Монфор. — Разогнать бунтующую чернь, а вас провозгласить императрицей.
— А Конвент? — немного рассеянно спросила девушка.
— Конвент можно оставить, можно переименовать, но в любом случае он должен быть подчинён вам, — решительно сказал де Монфор.
— И вы так легко откажетесь от власти? — уточнил Альстаф, который не любил де Монфора.
— Какой власти? — фыркнул Жерар. — Я был подчинён этой своре вечно недовольных депутатов. Которые, как дети, хотят то одного, то другого, причём одновременно. Нет, я предпочту подчиняться одному правителю, вернее, правительнице, чем маневрировать между этой волчьей стаей.
— Вы правы, господин де Монфор, — согласилась с ним Алурия. — И какую роль отводите себе в моём правительстве?
— Я готов возглавить дипломатическую службу и разведку, — сообщил де Монфор.
Алурия и её сторонники поморщились. Шпионаж они считали грязным делом, недостойным таких благородных людей как они, совпадая в этом со склавинскими командирами. Даже Арно, постоянно искал себе оправдания за то, что занимается таким низким делом. Монфор это знал. Поэтому и предложил взять на себя эту должность.
— Хорошо, — согласилась Алурия. — Вы говорили у вас есть какой-то план?
Жерар де Монфор улыбнулся и начал излагать свои замыслы. Луи Кавелье только морщился, слушая его. Ему по-прежнему не нравилась идея монархии, пусть и в таком виде, но, с другой стороны, он потихоньку приходил к мысли, что чернь лучше держать в узде, нежели позволить ей бунтовать по всякому поводу.
— И ещё один вопрос, Ваше Величество, — титуловал Монфор Алурию. — Что мы будем делать с новым календарём?
— Оставим, — величественно махнула рукой Алурия. — Мне он кажется более удобным и похож на тот, что бытовал в местности, где я выросла. Ещё у кого-то есть вопросы?
— Да, — вырвалось у Луи Кавелье. — Вы точно уверены, что будет лучше отказаться от республиканской формы правления?
Алурия посмотрела на него так, как будто он её разочаровал, но пояснила.
— Дорогой мой Луи, мы не можем вести войну сразу со всем миром. А короли и императоры всегда будут чувствовать от нас угрозу, если мы будем провозглашать идеи республики, то их альянс будет крепок, как никогда. Короновавшись, я собираюсь разбить Второй альянс сначала военным, а потом дипломатическим путём, в чём мне поможет любезный Жерар. И когда императоры пойдут на мир, вот тогда мы плотно займёмся Магнаальбией.
Кавелье кивнул. Он тоже думал, что противников следует бить по одному.
На следующий день армия Алурии выдвинулась к Плантинии. Луи Кавелье оказался во главе одного отряда вместе с Максимилианом д’Арно.
— После того как разберёмся с чернью, — холодно бросил Арно Луи. — Ты отправишься на север, в Гевершахт. Постарайся не потерять его, пока я буду оборонять Гельвецию.
Кавелье высоко ценил, как военачальника, Максимилиана, и ставил даже выше барона Шарля д’Альстафа. Но вот переваривал его с трудом. Слишком он был высокомерен. Даже почти лишившийся своего королевства Гастон д’Арелато был попроще.
— Думаешь, ты справишься с Ингваровым? — уточнил у него Кавелье.
Арно неопределённо пожал плечами.
— Я не уверен. Но генералиссимус сделал несколько ошибок — он отказался от помощи алеманов. Да, они так себе союзники, но они прекрасно знали те горы. Поэтому, уверен, шанс, если не победить, то не проиграть у меня есть. Да и рассчитывать на помощь, которая подойдёт из Риволланда, было несколько самонадеянно. Конечно, пока неясно, как справиться твой Тома, но уверен, он преподнесёт склавинам несколько сюрпризов.
Кавелье кивнул и приказал размещать артиллерию.
— Пусть будет на всякий случай, — согласился с ним Арно и добавил. — Да, пока не забыл, Нордлигеланд, пусть и официально не вступил в войну с нами, но отправил на помощь Магнаальбии с десяток полков и одну эскадру. Моряки они неплохие, поэтому подумай, что им следует противопоставить, когда они высадятся на суше.
И опять Луи согласился с Максимилианом. Нордлигеланд, расположившийся на северном острове в Янтарном море, был своеобразным государством. Формально он считался союзом трёх королевств, которым правил один король. Раньше этих королевств было четыре, но где-то сто лет назад, склавины, которые расширяли своё влияние, стали претендовать на четвёртое, расположенное отдельно, на острове между Северной Склавинией и Нордлигеландом. Последние им пытались помешать, но всё шло к очередной войне на севере.
— «Если подсуетиться», — думал Кавелье. — «То возможно их взять в союзники против склавинов».
Тем временем на центральных площадях Плантинии творился полный хаос. Толпа громившая здание Нового Конвента и близлежащие дома и официальные органы власти вдруг обнаружила, что её окружили маги Алурии.
Они ничего не успели предпринять, когда на площадь обрушился ледяной шторм, который хлестал толпу повстанцев, но не затрагивал магов. Люди метались в панике, и затоптанных в давке было едва ли не больше, чем погибших от шторма.
Когда всё кончилось, и площади оказались очищенными людей, то под бой барабанов Алурия и её окружение прошествовали к дворцу собраний, в котором засел, самопровозглашённый Революционный Конвент, требовавший роспуска Нового Конвента и передачи всей власти им.
Алурия встала напротив дворца собраний и усиленным магией голосом, потребовала от депутатов разойтись, однако из окон ей в ответ понеслись проклятия и оскорбления. Она повернула голову к барону д’Альстафу и приказала.
— Действуй!
На дворец обрушился ураган. Он разбил окна и ворвался вглубь помещений. Среди депутатов не было магов, да, даже если бы оказались, то ничего не смогли бы противопоставить жутким ветрам, гуляющим внутри помещений. Депутаты стали разбегаться с криками ужаса. Их никто не преследовал. Только некоторые, особо ретивые, были перехвачены солдатами Арно при попытке сбежать из города.
Воспользовавшись хаосом, Жерар де Монфор собрал остатки Конвента — некоторых депутатов привели под конвоем солдаты и объявил о реформе государственного аппарата.
— Наша республика оказалась в кольце врагов! — надрывал он голос, выступая перед напуганными боями на улицах города депутатами. — Все соседние державы объявили нам войну! И даже Склавинская армия стоит на наших границах!
Монфор перевёл дух и утёр пот со лба.
— Поэтому в столь трудный для республики час, я предлагаю, сосредоточить верховную власть в одних руках. Того, кто сможет навести порядок, чей авторитет не позволит затаившимся внутри, и ждущим своего часа врагам нанести удар в спину!
Среди депутатов послышался ропот, который стих, едва пошевелились маги, окружавшие зал заседания. Они были недовольны тем, что им предлагают вернуться к единовластию.
— Наделить чрезвычайными и особыми полномочиями, генерального консула Алурию де Перёне и провозгласить её императрицей…
Шум усиливался, хотя маги вскинули руки наизготовку, собираясь разить направо и налево.
— Разумеется, полномочия будут временными, — сманеврировал Монфор.
Это они обговорили ещё вчера в Вильжардо. Алурия была не против, а наоборот настаивала, что окончательно её власть должен будет легитимизировать народ, а не этот конвент, состоявший из непонятно кого.
Монфора удивил подобный подход, он был уверен, что принцесса держится старых традиций. Но очевидно, пребывая в цивилизованных местах, девушка немного обтесалась… ну или поняла, что не стоит действовать так резко, ну или она сказала ему правду, вчера…
— Я не хочу возвращать старый порядок, — сказала она ему вчера. — Нет, я буду устанавливать порядок новый. С новой аристократией.
Последние слова она подчеркнула, пристально посмотрев на де Монфора и Кавелье.
Жерар де Монфор, последний раз утёр пот со лба и пристально осмотрел депутатов.
— И, разумеется, Новый Конвент будет распущен, а его место займёт Государственный Сенат, с представительством от всех, — он подчеркнул это слово особо. — От всех сословий. А теперь дебаты, граждане депутаты.
Первое время они молчали поражённые масштабом реформ, однако скоро опомнились и разгорелся жаркий спор. Монфор улыбнулся. Теперь его сторонники должны убедить депутатов, многие из которых приросли задницами к своим креслам со времён революции, распустить Конвент.
Но это всё было мелочью, без той работы, которую делали его сторонники в течение недели: подкупали особо «непримиримых» депутатов.
Через восемь часов всё было закончено. Депутаты наделили Алурию императорскими полномочиями, даровали ей титул, а потом распустились, назначив выборы на следующий месяц.
Алурия де Перёне благосклонно приняла звание императрицы и отбыла на Латинский полуостров, вместе с Гастоном д’Арелато и ближайшим окружением — возвращать отбитые склавинами земли. Максимилиан д’Арно отправился, как он и собирался, в Гельвецию. Луи Кавелье поехал на север. Барон д’Альстаф вернулся в Портинопское королевство, а де Борага, отправился на юг, собирать новую армию, на этот раз для вторжения в Кантабрийское королевство.
А весной, когда Ингваров увёл Склавинскую армию в Гельвецию, началось самое интересное.
Войска Алеманнской империи не оказали никакого сопротивления, когда Алурия вернулась в Граппали. Эрцгерцог Пауль бежал — и даже не за Лутулентию, чтобы там закрепиться и дать бой, а прямиков в столицу. Положение спас фон Шифф. Собрав войска, он организованно отступал. Закрывшись в Инсубре он держал оборону, до подхода свежих сил, которыми командовал племянник императора эрцгерцог Ульрих фон Фальксбург.
Достаточно молодой, но уже опытный воин, он умело противостоял Алурии, но опять же, был вынужден отступить, оставляя Медиоланское герцогство. Он приблизился к себе фон Шиффа, и вдвоём, они смогли организовать отступление без потерь.
Это не спасли их от проблем. Склавинский император был возмущён тем, что они фактически бросили армию Ингварова в горах Гельвеции. Оставив войска без снабжения и пополнения.
Однако и здесь генералиссимус доказал свои таланты, умело ведя оборону в горных республиках, он сберёг большую часть армии, чем вызвал уважение у Максимилиана д’Арно и тот был вынужден признать:
— Этот склавинский командир, скорее погибнет, чем согласится признать поражение, — сказал он пришедшему к нему на подмогу Гвидо — Гаю де Клермону.
У Луи Кавелье, который, неожиданно для себя, стал де Кавелье, тоже дела обстояли неплохо. Он сумел защитить Гевершахт, регулярно срывал высадки альбийцев и заслужил уважение офицеров Нордлигеланда, тем, что после разгрома их частей, отпустил пленных офицеров и солдат без условий и выкупа. За это Луи получил благодарность Алурии, которая посчитала, что тем самым Кавелье не дал повода Нордлигеланду вступить в войну.
Эжен Тома разбил превосходящую его силы армию Осташкова, и вторгся в Риволланд.
Сама императрица вернулась в Плантинию после того, как её войска, выбив из алеманов с Латинского полуострова, вышли на границы с империей. Народ уже был подготовлен, благодаря интригам де Монфора и вдохновившись победами, на устроенном голосовании закрепил за Алурией де Перёне титул императрицы пожизненно с правой передачи его потомкам.
Она короновалась по совершенно новой церемонии, не принятых среди нейстрийских королей, но привычной для её родного мира. Празднества и гуляния заняли несколько дней, после чего, глава императорской дипломатической службы, совершенно официально отправился в Гевершахт на переговоры с министром иностранных дел императора Оттона Десятого.
Но всё это было весной, а пока мир ждал, когда окончится весна и прославленные полководцы окончательно добьют окаянную Алурию и вернут всё на место. Как и было ранее.