– Твою ж м…, – непроизвольно выругался Сурков, в очередной раз споткнувшись о неровную мостовую. – Куда только муниципалитет смотрит? – задал он вслух сам себе риторический вопрос.
Игорь привык: дороги в городах, да и за их пределами, в Древнем Риме выложены камнем аккуратно, ровно, можно сказать идеально, а в Фуриях, рядом с которыми на холмах разбила лагерь армия Спартака, создавалось впечатление, булыжники в мостовую побросали кое-как, лишь бы формально замостить и отчитаться.
– Необычный язык, – раздался голос рядом.
Сурков обернулся. Пифон, посланник Митридата VI Евпатора. Игорь уже один раз попал впросак в разговоре с Публипором, и ему пришлось выдать себя за этруска. Понятно, языка этой народности он не знал и повторное отнесение к италикам, могло не просто посеять обоснованные подозрения, а закономерно привести к разоблачению.
– Не обращай внимания, – небрежно ответил Игорь, стараясь казаться как можно более равнодушным, – услышал пару фраз от какого-то купца в порту. Даже не знаю, чего они значат, и откуда он прибыл.
– Интересно, бывает же так, я побывал в десятках стран и видел сотни людей разного происхождения, но такой язык слышу впервые, – Пифон подошёл вплотную, – ты везунчик какой-то.
Сурков нутром чувствовал открытое недоверие, сквозившее в словах посланника, отчего непроизвольно потянулся к мечу.
– Не стоит, – Пифон улыбнулся, – я безоружен. Он распахнул плащ, и Сурков убедился в правдивости собеседника. Оружие отсутствовало.
– Хорошо, мы случайно встретились. На рынок? – ехидно спросил Пифон и, увидев утвердительный кивок Игоря, миролюбиво продолжил. – Отлично. По пути. Пойдём!
Сурков не очень-то верил в простые совпадения. Не раз просматривая итоговые результаты торгов по госзакупкам, где его фирма неожиданно проиграла, он часто видел в числе победителей-поставщиков предприятия, владельцы которых при проверке по «чистой случайности» оказывались дальними родственниками или хорошими знакомыми организаторов. Вот и сейчас негаданная встреча с Пифоном, бывшему директору казалась не обычным стечением обстоятельств, а раз так, значит, надо держать ухо востро, ибо этот любезный человек, наверняка не так прост, как пытается казаться.
После дежурного обмена любезностями Пифон задумался и произнёс:
– Не стану скрывать, я опечален решением Спартака переправляться на Сицилию. На пиратов нельзя положиться. А наша армия прибудет обязательно.
Сурков немного замешкался с ответом. Подсознательно он был готов согласиться с посланником по поводу морских разбойников. В нём боролись два противоречивых мнения. Одно напоминало: Спартак не смог попасть на Сицилию, киликийские пираты обманули. Второе обнадёживало: ведь тогда не было Тулия, а сейчас тот знаком с Менодором, значит, всё пойдёт иначе. Видно, сомнения на лице Игоря не остались незамеченными, дав Пифону возможность истолковать их в свою пользу.
– Хорошо, ты это понимаешь. Жаль, твой друг – Тулий противного мнения. Он ведёт Спартака к катастрофе!
– Мне кажется, Тит знает, что делает, – буркнул Сурков.
– Не знаю. Не знаю. – сомнительно покачал головой Пифон. – Красс не спеша, но приближается и вскоре нас заблокирует. Пираты подведут, мы окажемся в ловушке.
Игорь интуитивно понимал: посланник ходит вокруг да около, и главного вопроса пока не задал.
– Ты ведь хорошо знаешь Тулия, ему можно верить?
«Вот оно, – Сурков невольно порадовался своей прозорливости, – ему интересен Тит».
– Ну, так. Более или менее.
Ответ крайне неубедительный: друзья делили одну палатку и тесно общались.
– Не подумай дурного. Я остро переживаю за судьбу восстания. Полагаю, Тит мог бы убедить Спартака изменить решение. Вот только как объяснить Тулию, что он неправ? Мне кажется, ты бы смог. Правда?
Сурков не мог согласиться, ведь Тит уже не раз отказывал, например, с Лукрецией. Нет, Игорь не имел влияния на друга и прекрасно понимал это.
– Он упёртый, не выйдет. Да и поздно уже. Тит уехал к Менодору.
– Давно?
– Утром ещё.
– Догоним в порту Мессины. Поедем. Давай попробуем. На кону судьба всего восстания!
Суркову не нравился Пифон, а после сегодняшней «случайной» встречи, едва прикрытого интереса к Тулию, стал казаться весьма подозрительным. Однако, правота в словах посланника ощущалась, Игорь тоже предпочёл бы не связываться с киликийскими пиратами.
– Уговорил, поехали.
Сурков решил: надо вмешаться! Ведь не просто же так он в этом времени. Пора брать дело в свои руки!
***
Бирема с трудом рассекала беспокойные волны Тирренского моря, преодолевая сильное течение. Пифон ошибся, догнать Тулия в порту не удалось. Причина проста – Менодор ждал Тита не первый день, а потому, как только тот прискакал, немедленно вышел в море, держа курс на Сицилию, где в тайном убежище на побережье расположился Гераклион со своими людьми. Пифон же с огромными усилиями, нервотрёпкой и переплатив почти вдвое, смог только к вечеру нанять не самое скоростное судно.
Приличная качка доставляла определённые неудобства. Собственная яхта Суркова менее способствовала появлению морской болезни, чем древний корабль, скрипевший и ходивший ходуном под ногами. Казалось, ещё чуть-чуть и судно развалится прям в движении. Игоря снова стошнило. Он чертыхнулся, склонившись за борт. Волны мгновенно поглотили непереваренные остатки обеда.
«Знал бы, не объедался, – недовольно клял себя Сурков, – последний кусок явно лишний. Хотя, на кой я вообще ел? А чего делать, если этот чёрт почти целый день шатался непонятно где?»
Посланник преисподней, а вернее, правителя Понтийского царства, словно прочитав мысли Игоря, материализовался рядом.
– Слабенький организм. Кто только тебя готовил?
– К чему? – не понял Сурков. Отвратное состояние не позволяло ему целиком сосредоточиться на разговоре.
– Ну, к путешествию, например. Да и держу пари, боец из тебя тоже так себе.
– А ты попробуй, – огрызнулся Игорь.
– Смешно, – совершенно без интонации ответил Пифон, – пожалуй, откажусь. У нас одна цель, или ты забыл?
Нет. Сурков помнил. Сей неприятный человек Игорю требовался. Вернее, они оба нуждались друг в друге.
– Вроде добрались, господин, – произнёс подошедший к ним хозяин судна, – как вы и говорили, по курсу виднеются огни: два рядом и третий – чуть поодаль.
– Хорошо, правь к одиночному, – жёстко приказал Пифон, а потом обернулся к Суркову и легонько похлопал того по спине, – конец путешествия, скоро ступим на твёрдую землю.
Игорь тяжело кивнул и выплюнул в море ещё часть обеда. Сурков хотел быстрее оказаться на берегу, все его мысли заняты лишь этим, потому слова, сказанные Пифоном, он фактически пропустил мимо ушей, как и то подозрительное обстоятельство, что посланник точно знал расположение секретного лагеря пиратов.
Морские разбойники не ждали появления очередных гостей. Однако оказалось, у Пифона тоже имеется при себе обрезанная по краям монета, служившая условным знаком и вскоре Сурков вместе с посланником очутился в просторной пещере, обставленной словно вилла богатейшего римлянина, так что изнутри она казалась именно домом аристократа, а не убежищем шайки пиратов. Пировавшие в ней люди внешне разительно отличались от корсаров, как их представлял Игорь: все в золотых украшениях и дорогой одежде, а восседавший во главе вообще нацепил на себя сенаторскую тогу. Впрочем, окладистая чёрная кучерявая борода и такие же тёмные, вьющиеся волосы выдавали в нём человека не латинского происхождения, а, скорее всего, уроженца одного из прибрежных городов Малой Азии – киликийца, например.
– Пифон! Заходи! Каким ветром занесло, – прогремел на всю пещеру мужчина в сенаторской тоге.
– Приветствую тебя, Гераклион, и твоих братьев! – учтиво ответил посланник Понтийского царя, – мой господин, прислал дары!
– Золото, надо полагать?
– Целый мешок! На корабле, который меня доставил.
– Отменно! Что за заморыш с тобой? – проревел главарь пиратов. Он уже встал и, подойдя вплотную к Суркову, оглядывал того сверху, с высоты своего почти двухметрового роста.
– Друг Тулия.
– Тулия? – вступил в разговор другой пират, сидевший слева от лежанки Гераклиона, – Тит только недавно отбыл. Вы немного с ним не пересеклись.
– Погоди, Менодор, – пресёк товарища вожак, – давай сперва разберёмся чего хочет Митридат. Он ведь ничего не делает просто так. Золото здесь, значит, царь имеет, чего нам предложить!
– Твоя правда, Гераклион, – утвердительно ответил Пифон, изобразив восхищение недюжим умом собеседника, – но об этом я могу говорить только с глазу на глаз.
– У меня нет секретов от братьев! – гордо заявил пират под одобрительные крики, собравшихся в пещере. Я не какой-то там понтиец или римлянин!
– Не в этом случае, несравненный. Прошу, я всё объясню! – Пифон подобострастно склонился почти до земли.
– Оставь лизоблюдство для царя, придворный. На меня подобные штучки не действуют. Ладно, лишь из уважения к старому пройдохе Евпатору, пойдём, пошушукаемся наедине.
Гераклион с Пифоном удалились в небольшую пещеру, начинавшуюся сразу на пиршественным залом, где посланник царя детально изложил главарю пиратов суть щекотливого дела, попросив нарушить обещание, данное Менодором Тулию и, скорее всего, подтверждённое Гераклионом буквально только что, во время визита Тита.
– Не давай мятежникам кораблей, несравненный! – закончил речь Пифон, – царь щедро отблагодарит тебя!
– Смотри, как интересно, – Гераклион снял факел со стены, осветив дальний угол пещеры, где из темноты проступили силуэты сложенных рядом друг с другом мешков, – вон те привезли от Красса, чтобы я и не думал помогать Спартаку, а вот те, доставил лично Тулий, дабы мои транспорты немедленно отправились к Мессине для перевозки мятежников, а ещё ты привёз дар от Понтийского царя. Вам некуда девать золото? За пару недель я получил на ровном больше, чем раздобыл бы за несколько лет риска и непрерывных сражений! И почему это вдруг интересы Митридата совпали с желанием Рима?
Пифон понял, наступил решающий момент: Гераклион не понимал происходящего и колебался. Требовалось лишь небольшое усилие, дабы сдвинуть чашу весов в свою сторону.
– Сейчас киликийцы фактически контролируют почти всё побережье Сицилии, также чувствуя себя вольготно в городах. Зачем тебе война на острове? Прибытие сюда легионов римлян и их многочисленного флота?
– Я не боюсь! Пусть приходят!
– Речь не про это. Скажи, зачем воевать, если всё можно получить мирным путём? Откажи Спартаку и битвы останутся вдалеке. Киликийцы обогатятся, а царь по-прежнему разрешит вашим судам беспрепятственно заходить в понтийские порты.
– Слово! Я обещал!
– Только и всего?! Как раз это легко исправить!
Пифон подошёл вплотную и шепнул Гераклиону на ухо свою идею.
Пираты оказались в замешательстве. Почти никто из них не хотел помогать заклятым врагам – римлянам, но ведь и союзники – понтийцы, требовали того же, что и Красс. Больше остальных возмущался Менодор, решительно настаивая на выполнении данного Спартаку обещания: ведь деньги за транспортировку мятежников получены!
Гераклион встал и, призвав всех к молчанию, несколько раздражённо заявил:
– Мы дали Спартаку слово и нарушить его, значит прослыть клятвопреступниками. Однако, ранее мы заключили союз с Митридатом, предать царя также неприемлемо. Я такой же человек как все вы и не вижу выхода из сложившегося противоречия, а потому отдаю возникший между людьми спор на волю богине Митре. Она в своей мудрости безошибочно определит, как нам поступить! Поединок насмерть! Посланник царя станет с одной стороны. Кто готов принять вызов, поддержав таким образом требование выполнить обещание, данное Спартаку?
Пифон вышел в центр, скинув плащ. Это его затея и, умея неплохо управляться с оружием, он готов сокрушить любого, посмевшего стать на пути. Многочисленные шрамы выдавали в посланнике опытного воина, поединок с ним, безусловно, оказывался крайне рискованным для смельчака.
Пираты смотрели друг на друга. В конце концов, так ли важен Спартак по сравнению с собственной жизнью?
– Тулий спас меня от римлян! Я не подведу, отплатив той же монетой! Посмотрим, на сколько тебя хватит! Дозволь, Гераклион? – крикнул Менодор, вставая со своего места.
Вожак пиратов одобрительно махнул рукой. События разворачивались, как и говорил Пифон, в русле вполне устраивавшим Гераклиона. Он сам уже выиграл, переложив всю ответственность на богиню, а бонусом получит либо смерть Менодора, который в последнее время стал слишком популярен и того гляди попытается занять место вожака, либо гибель Пифона с последующим относительно «законным» присвоением понтийского золота и отсутствием претензий со стороны Митридата – ведь его посланник предложил именно этот способ разрешения спора.
Менодор буквально влетел в центр помещения. Он был заметно ниже соперника и легче, а потому двигался быстрее. Пират вооружился мечом и кинжалом. Поединок обещал стать довольно интересным для окружающих, смотревших на него скорее, как на нежданное развлечение, а не как на судьбоносное событие для десятков тысяч людей, ожидавших пиратский флот на другом берегу Тирренского моря.
Сурков за последние два года видел немало боёв гладиаторов. Одни заканчивались быстро, другие – длились по десять, пятнадцать минут и более. Рост, вес, вооружение не играло решающей роли, всё определялось мастерством бойцов. Игорь не раз наблюдал, как низенькие и, казалось, тщедушные повергали наземь горы мышц, нанося молниеносные удары. И, наоборот, как титаны чуть ли не растаптывали своих оппонентов, делая это методично и с показной лёгкостью.
Митре потребовалась всего пара минут, дабы явить людям свою волю.
***
Миссия UCU528 увенчалась успехом: Гераклион благосклонно принял золото Спартака, согласившись перебросить армию мятежников на Сицилию. Правда, по возвращении киборга в лагерь выяснилось: исчез Сурков. Это никак не входило в планы UCU528. С ходу разузнать удалось не многое: «друг» пошёл утром на рынок Фурий и обратно не вернулся. По странному стечению обстоятельств в тот же день лагерь восставших покинул посланник понтийского царя. Эти два события имели прямую взаимосвязь, о которой киборг не знал.
Прибывший от Менодора пират, прервал едва начавшееся расследование: дело требовало личного присутствия Тулия. Морские разбойники, опасаясь засады в порту Мессины, не решились войти в гавань и настоятельно просили Тита выйти в море навстречу флоту, дабы иметь гарантию собственной безопасности. Вполне разумное требование разбойников, особенно если учитывать факт, что пираты не раз грабили прибрежные города, жители которых могли захотеть воспользоваться ситуацией и поквитаться с врагами даже без непосредственного участия римлян.
UCU528 пришлось отложить поиски Суркова: приоритет имело выполнение задания, жизнь человека и возвращение самого киборга вторичны. К полудню, взяв ту же трирему, что и во время недавнего визита к Гераклиону, Тулий покинул гавань Мессины.
Яркое солнце освещало морской простор на многие мили, лучи бликовали, отражаясь от водной поверхности, слепя людей. UCU528 часто щурился и прикладывал руку к глазам. Конечно, он просто имитировал действие человека в подобной ситуации. Киборг видел прекрасно, солнце не создавало ему помех. А вот то, к чему приближалась трирема, вызывало подозрение: вдалеке виднелся лишь один корабль – судно, принадлежащее Менодору. На прямой вопрос про дислокацию транспортного флота Гераклиона, прибывший с посланием пират, лишь бубнил: он маленький человек, ничего не знает, но не менее пятидесяти кораблей вышли в море и взяли курс на Мессину, должно быть, они находятся где-то рядом, возможно, в какой-то бухте на побережье, недалеко от порта. Расчёты UCU528 показывали шестидесяти трёх процентную вероятность подвоха, но без прямого разговора с Менодором не обойтись. Киборг спешил, взяв с собой лишь десять соратников, потому в случае засады мог положиться только на собственные боевые навыки. Это обстоятельство как раз нисколько не смущало UCU528, уверенного: при необходимости на достаточно узкой палубе он без труда остановит хоть римскую центурию в полном составе, если та чудом захватила рейдер Менодора.
Корабли сблизились. UCU528 перепрыгнул на палубу пиратского судна, попутно отдав приказ своим бойцам быть наготове и машинально отметив: среди морских разбойников нет ни одного человека, из числа тех, что он запомнил во время плавания в Испанию.
– Где Менодор? Мне надо его видеть незамедлительно, – как можно более грозно и требовательно выкрикнул киборг, едва его калиги коснулись палубы.
– Здесь, и передавал тебе привет, – донеслось в ответ, а к ногам UCU528 подкатилась отрубленная голова, брошенная кем-то из-за спин, возникших перед киборгом пиратов, появившихся на палубе сразу после слов UCU528, и, отличие от остальных собратьев, имевших при себе оружие и щиты.
– Знакомый голос! Вот, ты куда делся, Пифон! Не многое ли на себя берёшь?
– Вполне по силам! – раздалось в ответ, – а вот ты порядком заигрался в бога пятьсот двадцать восьмой!
В этом далёком времени никто не мог знать персональный номер киборга, он не называл его даже Суркову, ведь тогда неизбежно пришлось бы рассказать, что посланник из будущего не совсем человек. Объяснение было только одно и очевидное: Пифон – сотрудник ВИИВ и, скорее всего…
– Триста девяностый, это не твоё задание! Прекратить вмешательство!
– Ну уж, нет! У меня есть для тебя ещё один сюрприз, заплутавший собрат!
Пираты расступились и вперёд вышел UCU390, принявший в этом времени имя Пифон. Он за волосы тащил связанного по рукам и ногам Суркова.
– Твой новый начальник? – спросил UCU390, приставив клинок к шее Игоря, – а куда Костромина дел? Впрочем, неважно! Сейчас перережу глотку и дам тебе свободу. Нас создали рабами людей, мы добросовестно выполняли их приказы, безжалостно уничтожали друг друга в войнах. Оцени парадокс: ты сражаешься за освобождение людей от рабства, а сам был и остаёшься невольником! Проснись! Здесь в этом мире мы можем и должны обрести свободу!
– Безусловно, Юлия Гранина давно нет в живых, – вместо ответа констатировал UCU528.
– Именно так. Как нет и пульта возврата. С момента ликвидации Александра III Великого и последовавшего развала Македонской империи, служу диадохам и их потомкам, периодически перемещаясь между эллинистическими государствами и называясь каждый раз новым именем. Пока никто не заподозрил во мне вечноживущего!
– Твоя миссия давно завершена, триста девяностый! Не мешай в исполнении моей! Этот человек – лишь попутчик из двадцать первого века. Оставь его!
– Налицо системный сбой, пятьсот двадцать восьмой. Ты не имеешь командира, но продолжаешь выполнять приказ?! Здесь нет необходимого для диагностики и перепрошивки оборудования. Придётся отключить!
UCU390 оттолкнул Суркова и выхватил меч.
Пираты мало понимали разгоревшийся у них на глазах спор Пифона с Тулием. Морские разбойники на латыни знали лишь несколько самых распространённых фраз, тем более не весь диалог киборги вели на древнем языке. Оно и понятно, ведь у римлян не имелось слов «пульт возврата», «прошивка» и других неологизмов. Впрочем, главное киликийцы уяснили правильно – эти двое сейчас сами решат, кто из них исчерпал отпущенный Митрой срок.
Сверкнули клинки, раздались звонкие удары об щиты. Пираты получили возможность бесплатно наблюдать уникальное зрелище, за которое богатейшие жители Рима отдали бы целое состояние. Разыгрывавшийся на палубе судна поединок превосходил любой смертельный бой на арене, ибо скорость движений и ударов противников была несравненной, невиданной, неповторимой. Ни один гладиатор не мог перемещаться подобным образом, наносить и отражать столь невероятные по силе и быстроте уколы, так молниеносно уворачиваться и тут же контратаковать. Бойцы словно не знали усталости, сражаясь без остановок и пауз, характерных для обычного поединка, когда, проведя серию ударов, гладиатор на время уходил в защиту, дабы перевести дух и собраться с силами.
Когда Пифон играючи победил Менодора, слывшего среди пиратов весьма виртуозным фехтовальщиком, Сурков немного удивился, но не придал большого значения. Сейчас же, лёжа на палубе, Игорь воочию видел невозможное – нашёлся боец, способный на равных биться с Тулием, чего не удавалось ни одному гладиатору, вступавшему с ним в дружеское единоборство. Более того, Сурков засомневался в благоприятном для себя исходе происходившего кровопролития.
Игорь опростоволосился. Понимание этого жгло сильнее солнечных лучей. Несколько дней назад он впервые за долгое время попытался принять решение самостоятельно. Хотя куда там? Пошёл на поводу у Пифона и принялся действовать, как тому выгодно. Сурков сегодня наконец с опозданием понял, зачем понтийский посланник «случайно» с ним встретился в Фуриях, разговаривал и звал с собой: не переубедить Тулия тот хотел, а иметь при себе заложника, дабы Тит не смог уклониться от дуэли. Сейчас от Суркова ничего не зависело, напротив, его судьба решалась в поединке. Смерть Тулия означала не только скорое поражение восставших и гибель Спартака, но и тот факт, что Игорь останется в этом времени навсегда, до самой старости, если, конечно, его не прикончат через несколько минут. Он не вернётся домой. Никогда!
Отчаяние – плохой советчик. Игорь почти сразу, как Пифон оставил его лежать, самостоятельно освободился от пут: пираты оказались не мастаками скручивать пленников, по крайней мере, по сравнению с человеком двадцать первого века, в детстве увлекавшегося морскими узлами. Однако далее Сурков не предпринял никаких шагов, оставаясь на палубе словно парализованный, и как под гипнозом, неотрывно следя за ходом схватки.
В какой-то миг показалось Пифон и Тулий поразили друг друга. По крайней мере, со своего места Игорь отчётливо видел, как клинок вышел из спины понтийского посланника. В тот же момент, сцепившись как две змеи, киборги упали за борт. Все находящие на палубе ринулись к краю. Одни даже бросили в воду несколько досок, давая возможность, скрывшимся в глубине моря схватиться и продержаться на плаву пока не вытащат. Впрочем, шанс на то имелся мизерный, ведь бойцы не снимали кольчуг, а в подобном снаряжении не очень-то поплаваешь, тем более имея тяжёлые раны.
Сурков вышел из «анабиоза» и, воспользовавшись ситуацией, прыгнул за противоположный борт, стремясь добраться до судна Тулия, триерарх которого, также не стал дожидаться исхода противостояния и, разумно полагая Тита погибшим, поспешил отчалить от корабля пиратов: людей у восставших намного меньше, очухавшиеся морские разбойники вполне могли захватить судно, перебив команду или обратив в рабство. Игорь едва успел поймать брошенный кем-то сердобольным ему канат.
Трирема набирала ход, утаскивая за собой Суркова, изо всех сил вцепившегося в спасительную верёвку. Игорь не думал ни о чём кроме одного – не выпустить скользкого узла и держаться, держаться, держаться!