На складе тот самый сбитый, крепкий, с животиком и маленького роста мужчина по имени Семён загружал на тележку спайки с двухлитровыми бутылками лимонада. Как только он увидел Бориса, сразу улыбнулся и поинтересовался:
— Помогать пришёл, Бориска?
— Душновато в зале, надо бы обстановочку сменить.
— Загружай тележки вот этими спайками, я разложу их в зале.
Борис прошёл мимо Семёна достаточно близко для того, чтобы не вызвать подозрения и запустить мышь в его рукав, — благо на униформе они длинные, — а затем сходу закинул две спайки в тележку. Сотрудники магазина — исключая уборщицу и грузчика, которые были людьми, — находились под гипнозом корреспондента-хинта. За эту половину недели Борис не мог подобраться к Семёну, потому что его поставили на кассу, и он от неё не отходил всё это время. Когда маятниковые двери закрылись за спиной мужчины, юноша спускал на пол спайки и одновременно концентрировал внимание на мыши, которая уже подползла к затылку, двигаясь под кожей. Для неопытного унта проводить это действо было так же сложно, как и хлопать себя по животу одной рукой, а другой вращательными движениями гладить макушку. Как только майка Семёна натянулась от разгрузки тележки, он направил мышь к пояснице, и там она вонзила свои зубы.
Мужчина приложил ладонь внешней стороной к укусу и медленно разогнулся, улыбка не сходила с его лица, но глаза слабо посерели.
Борис, пытаясь точно сымитировать голос Аристократа, вещал ему в голову:
— Ты должен высказать Борису всё, что у тебя сейчас на душе.
После этих слов, обе его коллеги подходили к нему и в свободной форме пересказывали те слова, которые говорил Герман, когда пытался загипнотизировать юношу. Если он услышит это опять то, он останется по-прежнему далёк от разгадки своего иммунитета.
Семён вернулся к Борису с одной спайкой в тележке. Потухший радостный огонёк в глазах мужчины было сложно распознать, но юноша сразу это приметил.
— Эту спайку отложи, там этикетка серьёзно отклеилась.
Борис взялся за верхнюю часть спайки и нащупал между бутылками бумажку, судя по толщине, это был сложенный в несколько раз тетрадный лист. Сначала планировалось просто поставить бутылки рядом со стеллажом, откуда их взяли, но Борис прошёл с ними весь склад, чтобы муравьи успели спуститься и отнести свёрток на спину. Юный конспиратор поставил спайку к стенке без стеллажей, прямо под форточкой, через которую он проводил свою вылазку. Пока юноша возвращался к тележкам, он обдумывал, как ему прочитать эту записку.
— Давай, торопись. Я уже закидал одну тележку, — сказал Семён.
Для начала Борис хотел избавиться от шишки на его спине и пару раз потянулся, сведя лопатки, чтобы муравьи дважды разложили свёрток. Остаток рабочего дня он провёл с квадратиком бумаги на коже, старался избегать активности и приказал муравьям чаще перемещать записку по наиболее сухим местам на теле. Когда он переодевался — благо снимать нужно было только одежду выше пояса, — квадратик перекочевал в джинсы. По дороге домой муравьи полностью развернули бумажку — это действительно оказался тетрадный лист в клеточку. Письмо было адресовано ему, он считал это по движениям муравьёв, которые бегали по линиям букв. Изначально листок повернули не той стороной, и содержание текста казалось чушью. Верное начало было таким:
— Борис, я раньше был владельцем этого магазина…
Далее Семён рассказал о своей способности, которая, по его мнению, стала причиной потери магазина. Он мог выжигать очень маленькие объекты силой мысли, например, испепелить краску на ценниках и выжечь на бумаге новые цифры. Следующее послание было о том, что Аристократ оставлял в живых практически всех, кого вызывал на честный поединок, правда, он всех клеймил — оставлял ожог прямо посреди груди. Шрам от него напоминал Семёну осьминога с пятью щупальцами. Во всём остальном он не жаловался на роль побеждённого. Запас безина он научился носить в себе и после сдачи магазина каждый день откладывал часть, скопив приличное состояние. Нападения одержимых он не боялся, потому что находился под протекторатом Аристократа. Семён опасался только одного, что Аристократ урежет плату безином до минимума, судя по последним событиям, именно это могло произойти в любой момент.
Борис закончил расшифровку и сложение текста у себя в голове только к полуночи. Ему было ясно, что иммунитет есть и у Виктора, и у Аристократа и большей части унтов, чьи каменные маски вместо лиц он видел в баре. На следующий день после работы юноша поспешил к татуировщику, когда он вошёл без звука колокольчика, перед ним предстала нереальная картина, рядом со стойкой стояли вместе и разговаривали Виктор и Аристократ.
— Вечер добрый, Борис, — сказал Аристократ.
— Добрый вечер, Ар-лег Александрович, — отозвался Борис, — Я вам не буду мешать? Может, я позже зайду?
— Нет, Борис, речь как раз о тебе. Присоединяйся к разговору. Время твоей стажировки подходит к концу, поэтому мы хотели обговорить детали, — сказал Виктор.
— Я хотел бы отпустить тебя через неделю, а Виктору хотелось тебя видеть здесь только через десять дней.
— Хорошо, вернусь в салон через неделю.
— Хорошо, так хорошо, — Виктор протянул руку Аристократу, — жду своего подмастерья через неделю. Если ты припас для него что-то интересное, самое время это показать.
Аристократ ответил на рукопожатие и сказал:
— Твой парень итак знает больше чем нужно, даже отпускать его не хочется.
Рукопожатие было долгим, а слова настолько холодными, отчего терялись смысл и очарование беседы.
— Может, дашь кого-нибудь из своих? У тебя-то хоть один блудный должен быть.
— Интересно, конечно. Но у нас у самих работы через край. Людей не хватает свои дыры закрывать, поэтому на сторону никого не хочу отпускать.
— Понимаю, понимаю. Я полагаю, что мы уже закончили? Пришёл Борис, сам понимаешь, не вежливо заставлять его ждать.
— Верно, пора уже, — Аристократ прошёл мимо Бориса, мигом развернулся и положил ему ладонь на плечо. — Проводи меня до машины. Я припарковал её во дворах.
Борис, не колеблясь ни секунды и не глядя на Виктора, согласился.
На улице редкие прохожие спешили домой, а многочисленные машины шелестели резиной по мокрому асфальту. Воздух был мягок и холоден, отчего не менее приятен. Аристократ и Борис не сказали друг другу ни слова, пока не отошли от тату-салона.
— Что хотел рассказать Виктору?
— О том, что ничего примечательного в магазине не произошло. Вчера пришли люди, с которых не удалось собрать безин, мне нужен был совет.
Аристократ остановил его, положив руку на плечо.
— Борис, ты работаешь в моём магазине. Ты должен обращаться за помощью ко мне.
— Хорошо. Как мне добывать безин, если в человеке нет необходимых эмоций и чувств?
К ним навстречу ехал велосипедист, места для проезда не было, только если съехать на дорогу. Он двигался прямо на Аристократа в надежде, что тот уступит, но коммерсант лишь расправил плечи и задрал нос. Борису пришлось сойти на проезжую часть, чтобы велосипедист проехал, активно вращая педали.
— Если нужных эмоций и чувств нет, тогда ты должен их создать. Ты же почувствовал его гнев, верно?
— Да, почувствовал. В принципе, мне понятно, о чём вы.
— Запомни, нужно действовать изобретательно. Я не навредил человеку, правило не нарушено. Вот ты заметил, что наши сородичи ради увеличения дохода боятся даже на такую хитрость пойти. Из-за первого правила они на колени перед людьми падают, лишь бы остались довольны от корки до корки. Понимаешь?
— Да, ведь наша задача собирать безин. Но вот ещё остаётся третье правило. Думаю, я легко его обойду.
— Молодец, — Аристократ протянул ему руку, а юноша ответил на рукопожатие и почувствовал купюру сложенную пополам, — Сходи сегодня к людям на территорию хинтов, потренируйся.
— Спасибо, будет исполнено, — ответил Борис, засовывая купюры в задний карман.
Они завернули в светлый двор, в котором стояло много машин, но совершенно не было людей.
— Безин не собирай, только вызови те эмоции, что тебе нужны. Вон туда, — Аристократ показал на спортивную иномарку в дальнем и тёмном углу.
Машина была чёрным пятном, которое сливалось с этой частью двора. Борис внимательно всматривался, но не мог понять, какой она марки. Аристократ завёл двигатель с помощью брелка, потом подошёл ближе к юноше и сказал:
— Куда сейчас пойдёшь?
— К Виктору. Я уже ему показался, не вернусь, он будет волноваться.
— Что у него спросишь?
— То же самое. Может, он что интересное посоветует.
— После этого пойди и потренируйся.
Аристократ сел в машину и довольно быстро покинул двор. Когда машина скрылась из виду, Борис услышал рёв мотора и скрип резины.
Он вернулся в тату-салон. Виктор, откинувшись на спинку дивана и заложив ногу на ногу, смотрел на входную дверь.
— Как всё прошло?
— Я же под защитой Аристократа, ничего плохого со мной не может произойти.
— Суть моего вопроса в другом.
— Тогда спросите прямо.
— О чём ты хотел со мной поговорить?
— Вчера я столкнулся с проблемой, не мог собрать с посетителей безин. Люди приходили добрые и вежливые, совсем не наши клиенты.
— А что конкретно ты искал в них?
— Гнев, злобу, ненависть…
— По правилам мы не вредим людям, но не стоит этим ограничиваться. Прости, что перебил. Нужно видеть в них таких же живых существ, как ты и я. В них же есть чувства, которые могут разжечь огонь. Любовь может?
— Но разве она не сдерживает?
— Ищи любовь жгучую, всепоглощающую, что идёт от чистого сердца. Её испытывает мать, что зацеловывает своего ребёнка, знаешь, так, что закапывается в его щёку. Тебе нужно искать такие чувства.
Борис почесал затылок.
— За мой скромный опыт, не припоминаю, чтобы хоть раз мне попался человек, в котором я бы почувствовал любовь.
— Элементарную вещь скажу, но люди не держат любовь на поверхности. Любовь не для всех.
Борис рассмеялся и старался не фальшивить, но ему показалось, что он не попадает в настоящий смех и сквозь затухающий хохот ответил:
— А ненависть для всех?
Виктор посмотрел в сторону и еле заметно кивнул.
— Я же могу любить всех. Ненависти для них у меня ни капли нет, — сказал Борис.
— Ты прав, ни капли. Вместо неё в тебе плещется недоверие, а любовь внутри тебя, глубоко внутри.
— Год уже прошёл, я другой человек.
— Унт, Борис, унт.
Чёрная сфера заволокла всё вокруг, она скрыла стойку ресепшена и входную дверь. Верхушка была совсем близко, руку протяни и коснешься. Борис выдохнул от облегчения и размял щёки ладонями.
— А теперь по делу, тебе есть, что сказать мне?
— Я знаю, у кого ещё есть иммунитет, это Семён, бывший хозяин магазина. Он хранит в своём теле большое количество безина и держит свои эмоции под контролем — это и есть ключ. Получается, нам с вами порабощение разума не грозит.
Виктор слушал своего подмастерья, потирая подбородок, и когда тот закончил, ещё несколько минут молчал. В его мыслях вырисовывались планы по свержению Аристократа, действовать нужно было быстро, раз на их стороне такое преимущество. Борис в этот момент терпеливо ждал ответа.
— Борис, то, что я дальше тебе скажу важно исполнить. Это единственный путь, путь к успеху. Ещё раз повторю, другого выхода нет. Нужно сказать Аристократу, что ты не подвержен гипнозу, но причину назвать ложную, а именно, что для иммунитета нужно чувство нонконформизма и независимости. Он тебе точно поверит, ведь в тебе есть то искреннее желание не подчиняться, а в Семёне такое чувство само собой разумеющееся.
— Постойте, я должен и его раскрыть?
— Должен, иначе ничего не получится.
— По вашему плану, что с ним должен сделать Аристократ, чтобы для нас всё прошло гладко?
— Семёна в живых он не оставит, это точно. Его жизнь и так принадлежит Аристократу, он просто вызовет его на честный поединок. Аристократ уже один выиграл, выиграет и второй. Тебя он не тронет, ты ему нужен для захвата моего салона.
Борис не чувствовал жалости или горечи из-за необходимости предавать унта, который сослужил ему такую важную службу, тем не менее он понимал, что это нарушение морального правила, людского неписанного закона. Виктор однозначно ошибается, нельзя отправлять Семёна на смерть только потому, что он был вовлечён в конфликт, даже не просто вовлечён, а внёс неоценимый вклад по его скорейшему разрешению. Мастер решил судьбу своего собрата за считанные минуты, вынес ему смертный приговор и назвал его единственным возможным выходом. Для Бориса вся ситуация была предельно ясна, но способа разрешения этой дилеммы с наименьшими потерями он пока не нашёл.
— Хорошо, раз по-другому поступить нельзя, я сделаю всё согласно плану.
— После Аристократ подошлёт ко мне Пропа и наверняка вызовет на поединок. Он подстрахуется за твой счёт, будь готов к тому, что нужно будет подчиняться ещё натуральнее. Проси у него всё, что на самом деле хочешь.
— После того, как я себя раскрою, я должен буду стать вашим врагом?
— Да, думай именно так. Внуши себе эту мысль для успеха нашего плана.
— Готов вас уверить, что ситуация для меня не сложная. Я в этом деле преуспел.
— В чём именно, обмане или вражде со мной?
— В том, чтобы умело притворяться. Виктор, я с вами слишком крепко повязан, чтобы вас предать.
Мастер ткнул его в то место, где была змейка, что тот услышал шипенье и почувствовал, как она шевелится на коже.
— От этого ты мог бы умереть.
— От чего? От тычка?
— Об этом никто не знает, но я могу управлять унтом или хинтом, если нанесу на его тело татуировку, но только одни сутки, как ты мог уже убедиться. И это ещё не всё, я могу убить от прикосновения к той самой первой татуировке.
Борис плотнее прижался к спинке дивана и сказал:
— Это угроза? Я же сказал, что мы связаны, и я вас не предам.
— Я тебе не угрожаю, как раз таки наоборот. Борис, расслабься уже наконец, я дал обещание. Помнишь?
— Помнишь.
— Если я один раз кем-то управлял, то второй раз этот фокус не пройдёт, и убить прикосновением к татуировке не получится. Штука эта одноразовая. И никто кроме тебя об этом не знает.
— Даже Никита?
— Даже Никита.
— А у него есть татуировка от вас?
— Есть. Голова слона на плече, — Виктор хлопнул себя по левому плечу, — Он не особо долго её выбирал, нашёл в каталоге и попросил набить на плечо. Я предлагал что-нибудь со смыслом, знаешь, такое с душой. А он настоял на слоне.
— А вы когда-нибудь управляли Никитой?
— Эту силу я против него не использую. Против него уж точно никогда.
— А есть ещё унты, ну, или хинты с вашими татуировками? Их вы контролировать пытались?
— Да, есть унты с моими татуировками, но ты с ними не знаком. Мог видеть в баре, но не более того. А контролировал я только парочку, включая тебя.
— А нам не пора закругляться? — сказал Борис, поднял руку и попытался пальцами прикоснуться к потолку сферы.
— Ты постоянно спрашиваешь Никиту о моей жизни. Сейчас самый подходящий момент, чтобы спросить напрямую, пока мы наедине.
— На все вопросы я уже получил ответы, не думаю, что вы скажите мне что-нибудь новенькое. Хотя давайте попробуем, почему нет. Последний раз я его спрашивал о цели вашей жизни. Он сказал, что вам очень хочется узнать, что же было в год резни, когда появилось седьмое правило.
— Да, скрывать это глупо, мало ли кто поможет. Ты и представить себе не можешь, каково это потерять год из жизни. Он просто пропал. Знаешь, его будто вырезали, и даже шва не осталось. В тот год случилось историческое событие для хинтов и унтов, зарождение нового правила, а я этот момент пропустил. Это как увидеть затмение, что бывает раз в тысячу лет. Тебе тоже не особо повезло, тебе тогда и года не исполнилось.
— Да меня и год назад дела унтов и хинтов не особо интересовали. А вот что меня по-человечески интересует, кто оставил вам шрам за ухом или хотя бы как?