С раннего детства я очень любила просто жить и впитывать аромат детства, исходящий из каждого укромного уголка нашего бескрайнего мира, все казалось таким интересным и неизведанным, кругом таились тайны, изведать которые было смыслом моей жизни, пока весь детский энтузиазм не утонул в проблемах взрослой жизни.
— Что-то не так, Лия? — непонимающе посмотрела на меня Итачи, будто увидела на лице какое-то угрюмое выражение.
— Нет-нет, все нормально, продолжайте, — замешкалась я, осознав, что немного мешаю процессу обучения.
— Тетя Итачи, а это что такое? — заинтересованно проговорила Войд.
— Это капибара, ее еще называют водосвинкой — самый большой грызун на нашей планете.
— Оно из класса пресмыкающиеся? — уточнила Войд, надеясь на то, что окажется права.
— Нет, капибара не пресмыкающиеся, она относится к классу млекопитающих, потому что вскармливает свое потомство молоком — прямо как мы, люди, — пояснила Итачи.
— Значит, я тоже млекопитающее?
— Ну, не совсем, — замялась Итачи, не зная, что ей на это можно ответить. — Мы сами не знаем, к какому классу ты относишься, Войд.
За этим было забавно наблюдать, ведь в глазах у Войд горит именно тот детский энтузиазм, которого мне так не хватает. Она жаждет учиться, и, как говорит ее незаменимый мастер Итачи: «учится с ужасающей скоростью». С тех самых пор, как это существо привел к нам в дом Ашидо, она многое освоила: базу английского языка, на котором сейчас вполне свободно разговаривает, не считая небольших проблем с временами и употреблением предлогов; математику уровня пятого класса, а также основы этикета и общепринятые моральные принципы, благодаря чему наконец-то вписалась в компанию окружающих ее людей.
— Что, к тебе снова взывает Хорнет? — вдруг обратилась ко мне Итачи.
— Да, дела ждут, я, наверное, пойду, — улыбнулась я, стараясь не выдать своего недовольства.
— Зайдешь к нам после миссии? Войд очень нравится с тобой заниматься, я даже немного завидую.
— Конечно, мне тоже нравится убивать с вами время, но сейчас нужно работать — когда уж получится, — развела я руки в стороны, постепенно удаляясь от этих пташек в сторону выхода.
— Удачи вам там! — вдогонку прокричала Итачи.
— Удачи! — подхватила за ней Войд, голос которой едва просочился через уже прикрытую дверь.
Какой бы привычной не была повседневная суета и как бы хорошо ты к ней не была приспособлена — сюрпризы будут всегда. Только я успела прижиться и разобраться с расписанием на день, как вдруг вернулся босс с его сворой идиоток, заявив о том, что они теперь «излишне популярны», в связи с чем мы вынуждены немедленно привести план по поимке Стивена Колдена в исполнение, начиная с его дружка Сальвадора. За долгие годы у меня накипело достаточно для того, чтобы удушить ублюдка собственными руками, ради чего я готова идти хоть в адское пекло, но, вот, к старику в гости совсем не хочется.
— Амелия на месте, — заявила я, едва шагнув на порог кабинета Ашидо.
— Как раз вовремя, мы уже собираемся, — заговорил он.
— Тебе стоит послушать план операции, — вдруг вмешалась Хорнет.
— И что за план такой, что ты вдруг решила не идти? — осуждающе проговорила я.
— Мне там нечего делать, к тому же не я решала, кого стоит брать, а кого нет, — пояснила она. — Ашидо строго распорядился допускать к миссии только характерных особ, которым есть, что спросить у Сальвадора. Желающих оказалось не особо много — только Ринна и Лаффи, но вторую брать мы не будем, ибо характер у этой девушки нулевой. Если ты сама готова — милости просим.
— Спросить, говоришь? — задумалась я, осознавая, что у меня в самом деле есть один такой вопрос, безответность которого и по сей день удручает.
— Если верить словам Илии, которому я целиком и полностью доверяю, — вклинился Ашидо, — Сальвадор может ответить на любой интересующий тебя вопрос, если ты пройдешь его испытание, суть которого мне неизвестна, а сам Илия ее напрочь позабыл. Именно поэтому у тебя все еще есть возможность отказаться, если факт неизвестности сильно пугает.
— Я пойду, — уверено заявила я, все еще сомневаясь где-то в глубине разума, но, как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.
— Отлично, в таком случае объявляю сбор на этом же месте через десять минут, постарайтесь подготовиться за отведенное время и, пожалуйста, не мелькайте перед глазами у Лаффи — она не должна знать о том, что миссия уже началась.
— Принято! — в один голос прокричали мы с Ринной.
— Хорошо, по коням.
Судя по всему, нам с Ринной не нужно было время на подготовку, а вот Ашидо куда-то вышел. Несколько минут спустя на пороге кабинета появились новые лица — Войд и Наталья, которых он привел с собой, судя по всему, для того, чтобы быстро добраться до точки назначения, подобрав при этом оптимальное место высадки.
— Короче, лучше всего высадиться тут, — Наталья ткнула пальцем в специальный планшет, купленный Мисато для упрощения работы Войд, указав на то самое место, которое я никак бы не увидела со своей перспективы. — На этой крыше вас никто не увидит, хоть она и выходит на главный перекресток Академического района — это слепая зона гвардейских патрулей, но внизу вам лучше быть поаккуратнее. Сам Сальвадор предположительно находится здесь — это помещение не имеет вывесок и в него практически никогда никто не заходит.
— Понятно, — подтвердил Ашидо, — Войд, справишься?
— Нужно на крышу здесь? — уточнила она.
— Да, именно здесь, — подтвердил он.
— Заходите, — промямлила Войд, открыв в центре кабинета портал, из которого в коем-то веке не подул ветер.
Десять минут оказались формальностью, ведь Войд все равно нас поторопила, из-за чего мы были вынуждены шагнуть по ту сторону черной пелены, не успев даже собраться с мыслями.
***
Уже через мгновение вся наша команда оказалась на заветной крыше, после чего Ашидо сразу же подошел к краю для того, чтобы осмотреться, при этом подозвал нас поближе.
— Вон, видите? — он указал на коричневую дверь на противоположной стороне улицы, которая на фоне всего остального выглядела совсем уж незаметной. — Спустимся вниз и спокойно перейдем дорогу — я сниму маску, чтобы не притягивать к себе любопытные взгляды.
— Ага, хорошо запрятался, — выдавила из себя нелепый смешок Ринна.
— А как мы спустимся вниз? — вопросила я, даже не рассматривая варианта с тяжелым приземлением.
— Спрыгнем, очевидно, — послышался до боли неуместный голос позади.
— Сука, — полушепотом рыкнул Ашидо, после чего развернулся для проведения воспитательной беседы. — Лаффи, какого черта ты тут забыла?
— Пошла с вами на миссию, — пояснила она, явно не понимая того, как сильно она сейчас нас подставляет.
— Операция сорвана, дамы, Лаффи все испортила, — в том же недовольном тоне сказал Ашидо.
— Ничего я вам не испортила, не надо на меня кричать!
— Босс, пусть идет с нами, — вмешалась Ринна, стараясь утихомирить этих двоих.
— Ага, чтобы старик ее в краску перетер? Ну уж нет, я не готов вот так просто потерять человека.
— Почему ты во мне сомневаешься, Аши? — расстроилась Лаффи. — Возьми меня с собой, обещаю, я выложусь на полную и не стану тянуть вас вниз!
— Черт с тобой, делай, что хочешь — мне тебя не переубедить, — сдался Ашидо, устремившись на другую сторону крыши, которая выходит в переулок.
— Ура! Я снова на операции! — радостно голосила Лаффи.
— Заткнись! — одернула ее Ринна. — Будешь так орать и нас заметят!
— Ой, простите.
Именно такой цирк в рядах нашего ордена больше всего меня напрягает — все новопришедшие слишком легкомысленны и безответственны, они совсем не похожи на нашего лидера, которым я в некой мере восхищаюсь, не похожи на Хорнет, которая вечно спокойна как удав, а в голове хранит тонну мыслей о тех делах, которые только она может решить.
— Будем прыгать, — скомандовал Ашидо. — Мы с Лаффи спустимся сами, а тебе, Ринна, придется спускаться с грузом.
— Не проблема! — подтвердила Ринна, тотчас подхватив меня на руки так, что от неожиданности я даже немного вскрикнула, после чего, судя по всему, покраснела как помидор.
В этот момент Ашидо зацепился своим «крюком» за край и начал скользить вниз, пока Лаффи уже довольно ждала его на поверхности.
— Ну, закрой глазки, — подтрунивала надо мной Ринна.
— Прыгай уже, дура, или я…
Не успела я договорить, как на огромной скорости полетела вниз, в страхе растекшись в объятиях крепких рук Ринны. Приземление выдалось довольно громким — она, не смягчая падения, с огромной силой впечаталась стопами в асфальт, от чего тот потрескался и немного провалился. К сожалению, человеческое тело обделено гидравликой, потому от такого спуска меня тряхнуло так, что я на секунду почувствовала, как душа покидает тело.
— Все в порядке? — с улыбкой спросила Ринна.
— Ты спрашиваешь это у трупа, — прокряхтела я.
— Ой, ну загнула! Вставай на ноги и вперед, — произнесла она, опустив меня на землю и шлепнув по ягодицам, что, конечно же, немного не к месту.
— Хватит дурака валять — мы на задании, — грозно проговорил Ашидо.
Мне очень хотелось сказать что-нибудь грубое Ринне за нарушение личных границ, но босс был прав — мы на задании, потому места разногласиям в команде нет и быть не должно. Пока я приходила в себя, он снял маску и капюшон — как ни странно, она теперь была против него.
Следующим шагом было простое пересечение улицы, с чем мы справились блестяще, оказавшись перед заветной дверью, но входить никто почему-то не спешил, а Ашидо и Лаффи как-то резко перекосило, будто их током ударило.
— Стоять, что-то тут не так, — вдруг остановил он нас, после чего тут же схватился за переговорное устройство. — Илия, на связь.
— Слушаю, — послышался голос Илии из «говорилки».
— Ты не говорил мне, что Сальвадор устраивает для шепотов вечеринки — тут их несколько десятков и все заметно сильнее меня. Что за херня, Илия?
— Не парься, я в свой последний визит почувствовал тоже самое — внутри только Сальвадор, — обнадежил нас мастер Кишин.
— Тогда откуда там так много следов энтропиума? — в легком ошеломлении возмущался Ашидо.
— Повторяю, внутри только Сальвадор, один из следов точно принадлежит ему. Как только войдешь — узнаешь, что за следы энтропиума так тебя беспокоят. Конец связи.
— Да что же за день такой, — пробормотал Ашидо, поняв, что Илия просто оборвал связь.
— Думаешь, пора сворачивать операцию? — вмешалась я.
— Нет, другого шанса может и не быть — идем.
Тяжелая и дряхлая деревянная дверь предательски заскрипела, наша шаткая и не очень сплоченная команда оказалась внутри странного и убитого помещения: кругом лишь обсыпавшаяся штукатурка, многолетняя пыль, паутины и гнилые доски, готовые в любой момент развалиться. Та комната, в которой мы сейчас находимся очень напоминает своим видом притвор православного храма, отделяющий нас от среднего зала. Честно говоря, тяжело поверить в то, что в каком-то простом административном здании когда-то располагался действующий храм, ведь их всегда строили отдельно, выделяя при этом большой участок земли именно для того, чтобы создать условия для ведения службы.
— Что бы ни было за этой дверью — будьте готовы столкнуться с большими сложностями, — разрушил тишину Ашидо. — Шанс развернуться и уйти все еще есть, и это по большей степени относится к тебе, Лаффи.
— Никуда я не уйду! — возмутилась она, приняв позу недовольного ребенка, притопнув ногой для большей эмоциональной окраски.
— Лаффи, я просто хочу, чтобы ты вернулась домой живой, понимаешь?
— Вот и вернусь живой, хватит разговаривать со мной как с ребенком.
— Не говори потом, что я тебя не предупреждал, — вновь смирился Ашидо. — Ринна, Лия, готовы?
— Так точно, босс! — подтвердила Ринна.
— А ты, Лия? — переспросил он, заметив, что я замялась.
— Немного нервничаю, — пояснила я.
— Ты можешь уйти.
— Нет, — резко и громогласно ответила я, — все нормально, не думайте обо мне — я со всем справлюсь.
— Хороший настрой. Что ж, открываю, — сказал Ашидо, после чего всем своим весом навалился на большую дверь, которая с тем же противным скрипом отворилась.
Войдя внутрь, мы оказались в среднем зале храма, внутри которого не было ничего кроме скамеек с раскиданными на них художественными принадлежностями и мольберта в самом центре комнаты. Нужного нам человека среди бесконечного бардака не было, операция не задалась с самого начала, но, что меня все же немного напрягает — о каких следах энтропиума переговаривались Илия и Ашидо?
— Слушай, босс, здесь никого нет, — заговорила я, обратившись к стоящему передо мной Ашидо.
— Я знаю.
— Что еще за «я знаю»?
— Ты здесь одна, Амелия.
— Ага, конечно, а еще ты, Ринна и Лаффи, — произнесла я, обернувшись в сторону девочек, которые еще секунду назад стояли позади нас, но сейчас их там уже не было. — А-ашидо?
Когда же мой взгляд вернулся к фигуре Ашидо, его тоже уже не было на своем прежнем месте — они все будто исчезли, растворились прямо в воздухе, оставив меня один на один с неизвестным врагом.
— А-ашидо? Ринна? Л-лаффи? Где вы? — не на шутку испугалась я, от чего глаза начали бегать по всей комнате, стараясь зацепиться хоть за что-то.
— «Мир, каким он и должен быть» — так называется моя картина, — послышался голос из пустоты, доносящийся одинаково со всех сторон.
— Кто ты? — прокричала я.
— А разве вы пришли не ко мне, малышка Амелия? — подтрунивал неизвестный. — Это же я — старик по имени Сальвадор. Я с нетерпением ждал вас, дети мои.
— Где они, чертова развалюха?
— Спят сладким и дивным сном, как и ты, — пояснил Сальвадор. — Но, знаешь, порой даже самые сладкие сны оборачиваются сущим кошмаром, смысл которых бывает тяжело уместить в маленькой человеческой голове. Раз уж ты нашла в себе смелость не отступиться — придется заглянуть глубоко внутрь собственного сосуда.
— Пройти испытание, да? — уточнила я, хотя и без того прекрасно знала о том, что могу оказаться в такой ситуации.
— Ты полностью права в своих предположениях, Амелия. Это испытание будет достаточно тяжелым для тебя, но не переживай, ведь вне зависимости от результата итог испытания изменит твою жизнь, сделав ее лучше.
— А что будет, если я провалюсь?
— Фокусник никогда не раскрывает секретов своих трюков — так ведь будет совсем неинтересно, а?
— Ты ведь ответишь на любой мой вопрос, если я пройду испытание?
— Конечно, дитя, я всегда отвечаю на заданные вопросы, какими бы сложными они ни были, не считая, конечно, тех, что о сути человеческого бытия. Довольно разговоров, тебя уже ждут, не потеряй себя в лабиринте утопленных чувств, — напоследок произнес Сальвадор, голос которого растворился сразу же после этой фразы, а вокруг меня все потемнело.
Не знаю, что происходит и через что предстоит пройти, но в данный момент перед глазами лишь кромешная темнота, в которой совсем ничего не видно. Какое-то время я наощупь двигалась в никуда после того, как идея с освещением пути собственным огнем с треском провалилась.
— Лия, — послышался до боли знакомый голос, окликнувший меня откуда-то из темноты.
Я прекрасно знала того человека, которого только что услышала, потому прямо сейчас совсем не верю в происходящее — мертвые ведь не могут вернуться к жизни. Постепенно черная завеса растворялась, обретая форму и краски, пока я не оказалась в родной и близкой к сердцу собственной квартире, где когда-то жила, пока в моей жизни не произошел переломный момент.
— Лия, — повторил голос, исходящий из детской комнаты.
Я осторожно шагнула по скрипящему дряхлому полу навстречу источнику, оказавшись перед дверью в свою комнату. Слегка толкнув приоткрытую преграду, я осторожно заглянула внутрь, лицезрев перед собой знакомые плюшевые игрушки, вечно незаправленные кровати, рисунки на стенах и тонну фантиков от конфет, вываливающихся из-за стола, но никакого намека на живое присутствие внутри не было — откуда же исходит этот голос?
— Лия, — вновь послышался он уже в непосредственной близости, после чего я отчетливо почувствовала на своих плечах длинные мужские пальцы, принадлежавшие человеку за моей спиной.
От испуга я отшатнулась и ввалилась в комнату, издав при этом громкий ошарашенный звук, ведь такого способа заявить о себе ни один человек не мог предугадать.
— Л-лео? — наконец заговорила я, увидев своего любимого младшего брата, стоящего прямо в дверном проеме.
— Здравствуй, сестренка, — улыбался он.
— Нет-нет, быть не может, — в невероятном отрицании мямлила я, будучи не в силах смириться с тем, что сейчас вижу перед собой.
— Что такое? Ты покраснела, ха-ха, — посмеялся он, напомнив мне об одной из моих черт, которая с детства не нравилась — краснеть в любой неловкий или эмоциональный момент.
— Т-ты мертв, Лео, не прикидывайся живым — я все равно не поверю.
— Конечно, Лия, все нормально, я в самом деле мертв, как и мама — все благодаря тебе.
— О чем ты говоришь, брат?
— Лия, солнце, помнишь, как мы вместе кормили дворовых котят? А как мы пытались выловить рыбу из колодца? Как мы играли, представляя, что ты — моя мама, а я — твой сын? Помнишь все эти прекрасные мгновения, которые давно минули?
— Помню, Лео — все помню до мельчайших подробностей. Я и ты всегда были близки, нам не нужны были друзья, потому что кровные узы скрепляли брата и сестру куда сильнее.
— И что же разрушило нашу любовь? — с долей издевки проговорил он.
— Школа, — ответила я, стараясь верить в то, о чем говорю.
— Лия, моя дорогая сестра, ты ведь врешь сама себе, не так ли?
— Я не вру.
— Позволь напомнить, что ты пошла в школу тогда, когда я только-только появился на свет. Ты хочешь обмануть меня, говоря, что самый лучший период моей жизни оборвался на том моменте, когда мама пристроила меня совсем в другую школу — это ведь твоя вина.
— О чем ты говоришь, Лео?
— Амелия, ты ведь могла ходить ко мне в гости, пока я жил у нашей тети, ты могла поддерживать со своим младшим братом связь, которую мы так старательно строили те долгие семь лет, но ты выбрала другой путь — почему? Почему ты променяла нас с мамой на чужака, которому было плевать на тебя?
— Я вас никогда бы ни на кого не променяла! Зачем ты меня очерняешь? — вдруг завелась я, в глубине души чувствуя, что Лео во всем прав.
— Вспомни тот трудный год, когда мама еще была беременна, ты тогда работала в ее магазине, не покладая рук, зарабатывая деньги вместо нее, чтобы мама смогла выносить меня и родить в срок здорового доношенного ребенка. Что же с тобой случилось? Куда делось то детское рвение, способное свернуть горы ради семьи?
— Лео, я…
— Заткнись! — вдруг закричал Леонхардт настолько громко, что мне на секунду стало действительно страшно. — Наша мать была больна, она перенесла лучевую болезнь и на всю жизнь осталась инвалидом, а ты, тупая шалава, променяла собственную семью на мужика, который с самого начала только и хотел, что воткнуть тебе нож в спину!
— Лео, зачем ты на меня кричишь? — едва не плача, промямлила я.
— Потому что наша мама заботилась о тебе, имея даже вторую степень лучевой болезни, а ты этого не ценила. Чем старше ты становилась, тем больше разум затмевался, а в тот момент, когда я пошел в школу и покинул родной дом, ты решила, что можешь жить свободной жизнью одна и бросила мать умирать!
— Это не так! Я не знала, что мама может умереть, честно!
— Можешь передо мной не оправдываться, Лия, я все равно никогда тебя не прощу. Душу греет лишь тот факт, что ты получила заслуженное наказание за свои грехи, потому теперь всегда будешь одинока, не смотря на все свои никчемные усилия!
— Какого черта, Лео? Я думала ты любишь меня! — уже находясь на грани истерики прокричала я.
— Я? Люблю тебя? Да я проклинаю тот день, когда впервые увидел твое лицо, которое мерещится мне до сих пор, даже когда мое мертвое тело неподвижно гниет в гробу!
— Л-лео…
— Ты за все заплатила, сука — напомнить тебе, как это было?
— Н-нет, пожалуйста, не надо!
— Вот! Полюбуйся! — он вынул откуда-то из-за спины несколько плотных бумажек, которые кинул мне прямо в лицо. — Ты же прекрасно помнишь эти фото, да, маленькая шлюха?
Я посмотрела на пол, куда только что упали эти бумажки, обомлев от увиденного как в первый раз — это были мои обнаженные фото, которые когда-то разрушили всю мою жизнь. Именно из-за них я утратила всю репутацию в школе, именно из-за них все парни начали меня сторониться, а учителя косо смотрели вдогонку и отводили взгляд при прямом столкновении. С того самого дня и началась эта черная полоса жизни, похожая на проклятие, которое будет преследовать меня до самого гроба, изо дня в день напоминая о себе.
— Амелия Акина, ты тогда училась в средних классах — помнишь? Втюрилась в какого-то ублюдка, который вскружил тебе голову своими лестными словами о бесконечной любви и жизни на берегу Гавайев! Сбежала из собственного дома, бросив маму умирать, не сказав мне ни слова, из-за чего мне пришлось жить в неведении о том, что ей осталось всего ничего! Что ты рассчитывала получить? Деньги, мужчину, секс, будущее? Это все был обман, Лия, а ты получила то, что заслужила — ничего. Он просто одурманил тебя, сделал какие-то жалкие несколько фотографий, из-за которых теперь ни один парень не взглянет в твою сторону, зная, какая ты на самом деле шалава! Это проклятие будет преследовать тебя до конца жизни, никто больше тебя не полюбит, никто не даст счастья, никто не поможет в трудную минуту — и в своих ошибках виновата только ты сама. Ты виновна в смерти мамы, виновна в смерти брата, виновна в своей разрушенной репутации, виновна в крахе бизнеса Акина, виновна в собственной похоти! Что ты можешь сказать в свое оправдание, сестра?
— Что я могу сказать? — отчужденно пробурчала я. — Мне есть, что сказать, а начну я с того, что пошел-ка ты в задницу, Леонхардт Акина!
— Как ты смеешь? — возмутился Лео.
— Закрой рот и слушай! — отрезала я. — Да, я в самом деле целиком и полностью виновата во всем вышеперечисленном, но, вспомнив слова Ашидо и послушав твою фальшь — я все поняла. Пусть он и не знал о сути испытания, в голове крепко накрепко засел пункт о характерности испытуемого, а я все гадала, зачем же нужны такие требования для операции. Теперь я все поняла, ты — всего лишь инструмент Сальвадора, который должен вывести меня на чувства и заставить признать каждое слово — но знаешь что? Ты врешь, специально врешь мне для того, чтобы сбить с толку — я это поняла на том моменте, когда ты заговорил о фотографиях. Мой любимый брат никогда бы не произнес всех тех гадостей, которые я услышала, он бы взял свои яйца в кулак и задал бы трепку гаду, посмевшему осквернить его кровную сестру!
Глядя в глаза самозванцу, я прекрасно понимала, что иду по верному пути, ведь тот молчал, внимая каждое мое слово, будто я в самом деле почти подобралась к сути испытания — дело за малым.
— Знаешь, Лео, каким бы противным и мерзким ты не был, я всегда видела в тебе только светлую сторону, всегда любила и никогда ни на секунду не забывала о наших узах. Ты прав в том, что я ради своей личной жизни бросила маму, что из-за моей наивности вся жизнь пошла под откос, что магазин мамы обанкротился только из-за меня, но все эти жизненные моменты вовсе не ставят крест на моем будущем. Только сейчас я по-настоящему поняла, что все, в чем ты меня обвинял — это ложь, которая была бы правдой только в том случае, если бы эти слова исходили из моих собственных уст. Это я всегда винила себя в этом, только я видела в себе девушку, которую никто не способен принять и полюбить, в то время как все вокруг твердили обратное, включая тебя. Только лишь я одна виновата в том, что так одинока, но благодаря тебе… нет, благодаря Сальвадору, который заставил меня столкнуться с самой собой лицом к лицу, благодаря Ашидо, который дал мне стимул жить ради мести, благодаря Хорнет, которая делила со мной все невзгоды, будучи самым близким для меня человеком — благодаря им я снова почувствовала себя живой. Они дали мне понять, что только я одна препятствую своему счастью, в то время как другие стараются вытянуть меня из пучины наружу. Думая об этом, я понимаю, что мне не хватает только прощения от самой себя, потому говорю об этом прямо сейчас — Амелия Акина, я прощаю тебя, какой бы гнилой внутри ты не была.
Договорив, я заметила, что слезы уже обсохли, а Лео смотрел на меня с широкой и доброй улыбкой, а рядом с ним стояла мама. Только-только я перестала плакать, слезы тут же водопадом потекли по щекам вновь, не останавливаясь ни на секунду.
— Амелия, дочь моя, — заговорила мама, — я тебя прощаю за все. Я не могу держать на тебя зла, ведь какая я тогда мама, если ненавижу собственное дитя? Иди по своему жизненному пути с высоко поднятой головой, ты заслуживаешь счастья в той же степени, что и все другие люди на нашей огромной планете Земля. Я люблю тебя, Лия.
— Мама…
— Лия, сестра моя, ты молодец, — заговорил Лео, заметно изменив свой тон на более мягкий. — Человеческие грехи нельзя смыть, их можно только отпустить, так отпусти же это тягостное чувство вины, которое тянет тебя вниз — ты ведь на самом деле очень даже красивая.
На этом моменте меня будто проткнуло колом — таких искренних слов я еще ни разу в жизни не слышала, а первыми стали именно те, что донеслись из уст родного брата, заставив меня наконец почувствовать себя самой обычной девушкой.
— Лия! Лия вставай! Слышишь меня? — донесся голос Ашидо откуда-то из пустоты.
Что ж, похоже, испытание можно считать пройденным. До чего же все-таки больно признавать свою вину, чтобы впоследствии ее отпустить. Значит, в этом и есть суть испытания Сальвадора — понять и простить?
— Ох, очнулась, как гора с плеч, — проговорил сидящий в маске напротив меня Ашидо, сменивший вид растворяющихся в воздухе родных своим собственным.
— А-ашидо! — наконец оклемалась я, закричав что есть мочи, вцепившись ему в одежду и начав истошно рыдать.
В этот момент я даже не думала о том, что мараю кофту своими соплями, мне просто хотелось выплакать все, что накопилось внутри за эти долгие годы.
— Все хорошо, поплачь. Тебе ведь тоже пришлось нелегко, а? — Ашидо приобнял меня одной рукой, в то время как второй ласково поглаживал по спине, но я в этот момент совсем не чувствовала страха, как раньше, напротив, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, в тепле и под надежной защитой.
Еще какое-то время я надрывисто плакала, но вскоре успокоилась, после чего наконец нашла в себе силы осмотреться, дабы понять, где мы вообще сейчас находимся. Я точно не помню, в какой именно момент оказалась внутри испытания, но знаю наверняка — я была на ногах, а очнулась уже сидя на скамейке в компании Ашидо. Ринна и Лаффи тоже были тут, но они находились будто бы во сне на таких же скамейках, по всей видимости все еще в процессе испытания. Кстати говоря, босс ведь тоже справился с ним, раз уж сидит здесь со мной.
— Ашидо, ты прошел испытание? — спросила я, говоря все еще заплаканным голосом.
— Да, и, честно говоря, это было ужасно, — ответил он.
— Не расскажешь, так ведь?
— Личная жизнь человека не должна касаться других, но ты ведь моя хорошая подруга, так ведь?
— Да, Ашидо, так и есть, — согласилась я, испытав искреннюю радость и впервые за много лет почувствовав себя счастливой от таких простых слов.
— Не буду описывать в подробностях, но могу сказать, что Сальвадор заставил меня простить себе убийство родителей, простить то, как я бросил Коннора умирать от рака, простить себя за смерть семьи Ишимару, Леонхардта, Каори и Хандзо, простить себя за то, что не уберег Лаффи и за собственную слабость.
— Ох, — я не смогла выдавить из себя ни слова, осознав, какими никчемными кажутся мои проблемы на фоне его тяжкой судьбы. — Ашидо, ты большой молодец, немногие бы выдержали все то, что тебе пришлось пережить.
— Спасибо, Лия, такие слова греют душу, — размяк он. — Знаешь, мне было очень тяжело смотреть на горы трупов и слушать тонну всех возможных обвинений в свой адрес, как и тебе — но мы справились, потому мы оба заслуживаем похвалы. Молодец, Лия, ты просто большая молодец.
— А-ашидо, можно тебя кое о чем попросить? — вдруг опомнилась я, встав со скамейки и легонько приподняв его в стоячее положение.
— О чем же?
— Тебе это, должно быть, не понравится, но я хочу знать, заслуживаю ли я человеческого счастья.
— Еще как заслуживаешь, но я что-то никак не могу уловить суть твоих намеков, — опешил он.
— Ашидо, скажи, пожалуйста, как я выгляжу? — я замерла в ожидании.
— Ну, вполне естественно, ярко и привлекательно, — ответил он, все еще, по всей видимости, не понимая меня, даже не предполагая, сколько девичьего счастья заложено в такие слова.
— Ашидо, я сейчас сделаю что-то, что ни тебе, ни Юмико не понравилось бы, потому прошу хотя бы на секунду забыть о том, что она у тебя есть — ради меня, хорошо?
— Тебе от этого станет легче? — с долей сомнения спросил он.
— Я буду знать, что все это время ошибалась и на самом деле заслуживаю быть любимой, — проговорила я с дрожащими руками и красным от напряжения лицом.
— Хорошо, делай, что должна, — согласился он.
Аккуратными движениями я убрала капюшон, сняла с лица Ашидо маску и, отложив ее в сторону, ласковой хваткой взялась за его щеки, позволив себе впервые за двадцать три года расплыться в нежном и искреннем поцелуе с парнем, который с самого начала смог увидеть во мне красивую девушку, душу которой изранили те, кто на него совсем не похож.
Знаешь, Ашидо, на моем месте любая девушка была бы счастлива, ведь твоя снисходительность и любовь к друзьям притягивает к тебе добро.
— Спасибо, Ашидо — большое человеческое спасибо.