Если правильно объяснить людям «зачем», они всегда найдут способ «как» — еще в далеком детстве мне неоднократно приходилось слышать эти слова от уличных проповедников, что слонялись по грязным улицам Трущоб с единственной верной целью поднять дух здешних обитателей и вырвать их из повседневной рутины в реальность, на которую следует обратить внимание.
Я всегда умела убеждать, заставляла людей полагаться на собственные идеи, порой выходящие за рамки разумного, в которые самой с трудом хотелось верить. Именно так случилось и с Эмбер, ведь я смогла подстрекнуть ее поучаствовать в захвате Майерса, смогла убедить в том, что без нее мне не справиться, а детали операции продуманы настолько тщательно, что об угрозе жизни и речи быть не может — все это ложь, очевидно.
Я верила только в свои силы, только в свою идею, а Эмбер была ключом для следующей негласной вылазки, планируемой начаться в кратчайшие сроки после захвата Майерса. Все пошло совсем не по плану в момент, когда Ашидо словил пулю за нас, отругав за самовольность по самое «не хочу», однако, если на мою напарницу предостережение повлияло именно так, как и должно было, то мой огонек в сердце парочка слов погасить была не в силах.
Скажу сразу, было действительно сложно уломать Эмбер довериться мне еще раз, вложить всю свою волю в одну единственную операцию. Только лишь потому, что все прошло достаточно гладко, и мы вышли из ситуации победителями, она нашла в себе силы для повторного вызова дворцу, но на этот раз от нее практически ничего не зависело, кроме моей собственной жизни, с которой я вполне была готова расстаться, если моя жертва внесет достаточный вклад в будущее народа Гармонии.
Сейчас, когда с момента прошлой операции прошло две бессонные ночи, минувшие за литрами крепкого кофе и часами безостановочных мыслительных процессов, мы были готовы приступить к реализации, разумеется, скрыв все от остальных.
— Не нравится мне все это, — проворчала грубым мужским басом сидящая на бетоне Эмбер, прокручивая в руках гвардейский значок.
— Всего одна операция, Эмбер, — спокойно ответила я, — все будет хорошо.
— Мне точно влетит, когда Ашидо обо всем узнает, — вздохнула она.
— Если результат перекроет вложения — нет.
— Ты вынуждаешь меня целиком полагаться на тебя, — поморщилась Эмбер, все еще будучи не в восторге с самого начала дня. — А что, если все пойдет не по плану? Ты же понимаешь, что собираешься сделать?
— Я все уже взвесила, Эмбер, хватит грузить меня своими предостережениями, — отмахнулась я, будучи не в духе сегодня передумать.
— Я просто переживаю за тебя, Хомура, — промямлила она, опустив голову. — Пойти туда без баллонов, без поддержки, без плана «Б»… Кто же тебе поможет, если ситуация выйдет из-под контроля?
— Ты мне поможешь, — улыбнулась я, уперев руки в боки. — Просто сделай то, что от тебя требуется, а дальше я уже сама со всем разберусь. В любом случае, «бэкдор» тоже на моей стороне и в критической ситуации точно поможет.
— Видит Бог, мне это аукнется, — хрипящим голосом проговорила она.
Время было не на нашей стороне — с каждой минутой ситуация усугублялась, и нужно было дать знать о себе как можно быстрее, пока было еще не слишком поздно.
— Если ты готова — идем, у нас много работы, — однозначно заявила я.
— Что с тобой поделать, — фыркнула она, после чего поднялась на ноги.
Честно говоря, я не была до конца уверена в том, что все пройдет гладко, и опасения мои основывались не на собственных неучтенных сюрпризах, а на способности Эмбер сыграть ту роль, которая ей уготована. Говоря простыми словами, Майерс не был случайной жертвой — это я выбрала его в качестве одного из многих козырей в собственной игре. Мы схватили его не ради преимущества для «Спектра», не ради того, чтобы допросить и вытянуть из него важную информацию, а в качестве визитной карточки во дворец.
Да, вы не ослышались, я в самом деле собираюсь проникнуть во дворец, пользуясь теми благами, что мне предоставила Эмбер, украв внешность одного из доверенных высших гвардейцев. Проблема заключалась не столько в проникновении, сколько в способности моей напарницы поддержать образ практически неизвестного нам человека, не выдав себя в ответственный момент.
Я была действительно ошеломлена, когда некогда стройная и привлекательная молодая девица в миг обратилась в высокого элегантного мужчину, а ее тонкий голосок стал настолько низким, что прежний даже сымитировать не представлялось возможным — полное сходство, не иначе. Все должно было обстоять так, будто плененный Бенедикт Майерс сумел вырваться из лап похитителей, забрав у одного из них жизнь, а у другого свободу — то есть у меня. Брать во внимание факт того, что у Майерса на то не было ни малейшего шанса, никто не будет — все должны поверить в наш сценарий, и именно от успеха этой маленькой аферы зависит все дальнейшее продвижение.
— Приступим, Эмбер, — скомандовала я, — действуем строго по плану.
— Не помню, чтобы тебе давали слово, нищебродка, — подхватила Эмбер, уже вжившись в свой новый образ.
— Отлично, — ухмыльнулась я, — идем.
***
Через некоторое время мы уже пешим ходом сближались с огромными вратами Парадного района, служащими единственным входом внутрь этой неприступной крепости. Всего таких было четыре, и располагались они по четырем сторонам света для простоты и удобства. Такие пропускные пункты в основном выделялись именно огромными пятиметровыми дверьми, которые большую часть времени стояли неподвижно и под замком, однако помимо них по сторонам также имелись и другие входы куда меньшего размера для персон, вроде Майерса и ему подобных.
У Северных ворот нас уже встречали сотрудники Парадного КПП, которых предстояло преодолеть, дабы пройти внутрь района. Они мало чем отличались от рядовых гвардейцев, однако символ с восклицательным знаком на спине и красная повязка на плече отлично выделяли их на фоне остальных служащих.
— Смирно! Поклон! — зашевелился, судя по всему, командующий КПП, заприметив наше приближение.
— Вольно, — скомандовал Майерс, которого мне всей душой хотелось назвать Эмбер, но таким образом можно было столкнуться с ошибкой восприятия и выдать себя в самый неподходящий момент. — Сообщите Его Высочеству, что Майерс прибыл с пленником из «Спектра».
— Есть! — подхватил сотрудник КПП, дав знак одному из своих подчиненных исполнить приказ, а сам в это время бросился открывать дверь.
Начало операции было положено, дверь отворилась, и мы с визитной с карточкой проникли внутрь Парадного района. Далее предстояло лишь около тридцати минут ходьбы до дворца, а следом за этим час бесцельных плутаний по коридорам, если никто не соизволит нас проводить. Плавая в тревожных мыслях и изредка обсуждая детали плана, мы-таки дошли до дверей дворца, или, как его еще называют, цитадели, где нас встретили очередные гвардейцы, но на этот раз все обстояло иначе, и двери сами собой распахнулись, а люди ни слова не произнесли в сторону вышестоящего по службе, лишь подчинительно преклонившись.
Едва мы вошли внутрь дворца, на пороге нас уже встречала весьма необычная персона, с которой еще не приходилось лично пересекаться.
— Хороший улов, мистер Майерс, — в доброй манере улыбнулся старик, которого все знали, как генерала Фридриха Кафку. — Вижу, вы сегодня в добром здравии и скверном настроении. Неужто чем-то не довольны?
— Пришлось туго, скажем так, — отмахнулся Майерс.
— Вижу, мистер Майерс, — спокойно ответил он. — Еще бы денек, и вас отметили бы в кандидатах увековечить свое имя на мемориале славных павших гвардейцев, однако, к всеобщему удивлению, вы вернулись сюда целым и невредимым, да еще и с пленником. Поздравляю, солдат!
— Честь и слава, генерал! — воскликнул Майерс.
— Честь и слава! — подхватил Кафка.
— Благодарю вас, генерал, — слегка преклонился мой напарник, — а теперь будьте добры сопроводить нас до тронного зала.
— Разумеется, идемте, — согласился Фридрих.
Таким образом мы оказались в компании генерала, атмосфера рядом с которым с каждой секундой сгущалась все сильнее, будто в тумане, что становится все темнее с заходом солнца. Со стороны он выглядел безмерно добрым и все время улыбался, однако я уже давно научилась не доверять подобным персонам, ибо внешность бывает обманчива.
— Мистер Майерс, — внезапно заговорил он, — вы не считаете, что стоило бы удвоить охрану пленницы, пока мы идем к тронному залу? Зная способность этой девчонки, я опасаюсь, что она может что-нибудь учудить. Фонтаны мы уже отключили, но все же…
— Сука, — в душе закричала я.
Было очевидно, что гвардия попытается изолировать меня от воды, чтобы избежать непредвиденных ситуаций, однако я до последнего надеялась, что они не додумаются высушить те фонтаны, которые так ярко мелькают на фотографиях тронного зала в интернете.
— Нет нужды, генерал, — отстранился Майерс. — Видите устройство, которое болтается у нее на шее? — он указал на «бэкдор», который все это время оставался при мне, на что Фридрих сразу же обратил внимание. — С этой вещицей девушка ведет себя крайне покорно, лишь бы не испытать той пронзающей боли повторно.
— Хах, не знал, что вы разбираетесь в электронике, — усмехнулся Фридрих.
Очевидно, Майерс соврал, чтобы отвести внимание от «бэкдора» самым нестандартным для того образом. С этого момента все нераскрывшиеся подозрения в миг отпали, а я все еще могла в любой момент вернуться домой, как и Эмбер.
Некоторое время спустя мы вышли на финишную прямую, о чем нам дал знать сам генерал, насмехаясь над моей усталостью от долговременной ходьбы по бесконечным коридорам и лестницам своими короткими ножками — как смешно, придурок.
— Дальше я сам, — отстранился Майерс. — Благодарю за содействие, генерал.
— Обращайся, солдат, — ухмыльнулся старик. — Уверен, после сегодняшнего дня тебя ждет повышение. Ну-с, не прощаюсь, — напоследок произнес он, похлопав Майерса по плечу, после чего развернулся и тихой походкой устремился по лестнице вниз.
С этого момента начиналась самая кульминация, нервишки от предвкушения которой так и шалили, да и не только у меня самой. В конце длинного блестящего коридора, устланного широким красным ковром, находился тронный зал, который было видно аж отсюда из-за высоких резных колонн, выпирающих на фоне других стен, что кидались в глаза с любой точки обзора.
— Ты все еще этого хочешь? — в очередной раз предостерегла меня Эмбер в обличии Майерса. — У нас еще есть шанс повернуть назад.
— Уже поздно сбегать, когда мы зашли так далеко, — отстранилась я. — Сделай, что должна, а я уж как-нибудь сама справлюсь.
— Ладно, — тяжело вздохнул Майерс. — Как только я покину тронный зал, ты будешь сама по себе. Постарайся тянуть время как можно дольше, пока я не закончу свою часть плана.
— Знаю, — дрожащим голосом ответила я, — рассчитываю на тебя.
— Что ж, вперед.
Делая робкие шаги, эхо от которых разлеталось по всему этажу, мы выдвинулись навстречу своему главному врагу. Едва нога ступила на твердый пол перед большими сияющими дверьми, которые скорее были похожи на ворота, мое сердце забилось так, словно с минуты на минуту выпрыгнет наружу. Мы были готовы ко всему, следовали плану практически с идеальной точностью, но страх все равно нарастал, чего я не испытывала уже долгие годы своей бедной жизни.
— Готова? — спросил Майерс, положив руки на тяжелые двери.
— Приступим, — ответила я дрожащим и прерывистым голосом.
В этот момент в коридоре раздался скрип, тяжелые двери поддались весу Майерса и отворились. Пред нами раскрылся вид на безумной красоты просторное помещение, каждый квадратный метр которого говорил сам за себя. На потолке виднелись сияющие дворцовые люстры, освещающие живописные фрески, белые стены каждые три метра разделялись высокими позолоченными колоннами. Сам зал делился на две части, одна из которых находилась ниже другой и прилегала ко входу — именно здесь находились те самые знаменитые королевские фонтаны. Вторая же часть зала находилась на возвышении, и путь к ней пролегал через невысокую лестницу по центру, где по краям от нее находились полутораметровые возвышения. Именно там находилось главное достояние зала — королевский трон, прямо за которым раскрывался потрясающий вид на всю Гармонию через огромное округлое окно.
Как и ожидалось, вблизи трона стоял и сам король — Котай Изуми I, вид которого нисколько не уступал окружению: искусное синее королевское одеяние с роскошным мехом, белая дворянская рубашка с золотыми пуговицами и драгоценными камнями в их центре, гладкие штаны, упирающиеся в высокие причудливые сапоги, а в дополнение ко всему блестящая корона на голове, мелькающая контрастом над пышными черными волосами, под которыми скрывается коварный и лицемерный портрет.
Все в этом помещении можно было назвать сияющим, кроме единственной серой на вид девушки — дочери короля. Мы уже были с ней негласно знакомы, но в реальности я представляла Аой совершенно иначе. Пусть ее длинные синие волосы в комбинации с разного цвета сияющими глазами выделялись на фоне всего прочего, она выглядела так, словно мышь, застрявшая в мышеловке.
— Ваше Высочество! — с ходу воскликнула Эмбер. — Бенедикт Майерс прибыл!
— Рад видеть тебя в добром здравии, Майерс, — играючи ответил король. — Не томи, докладывай.
— Есть! — отреагировал Майерс. — Спешу сообщить, что в ходе моего последнего патруля, я подвергся нападению двух членов организации «Спектр». Им удалось обезвредить меня и схватить, однако, очнувшись, я застал нападавших врасплох и смог дать отпор. Перед вами сейчас стоит…
— «Ангел Трущоб», я знаю, — оборвал Котай. — Что со второй? Той, что с красными волосами?
— Лилия Тэтчер мертва, Ваше Высочество, — объяснился Майерс.
— Ты проигнорировал мой приказ не убивать членов «Спектра»? — грозным пронзающий взглядом озарил король Майерса.
— Никак нет, Ваше Высочество! — воскликнул гвардеец, за коего выдавать себя становилось все сложнее. — Это была вынужденная мера самообороны. Поступи я иначе, точно распрощался бы с жизнью, однако при таком раскладе мало того, что остался жив, еще и захватил Эверби в плен.
— Понятно, — протянул Котай, смирившись с таким ответом. — Хорошая работа, Майерс, в коем-то веке хоть кто-то меня порадовал. Ступай, возьми выходной, я выдвину твою кандидатуру на звание полковника.
— Честь и слава, Ваше Высочество! — мгновенно подхватил Майерс.
— Честь и слава, солдат! — прокричал король.
На этом моменте ключевая роль Эмбер была исполнена, потому она могла спокойно уйти, сохранив свою жизнь. Благодаря ее грамотно подобранным словам, я смогла подобраться к врагу так близко, как никто до меня еще не подбирался, однако расслабляться было еще рано, ведь это — лишь начало.
— Береги себя, Хомура, — смиренно и отчужденно полушепотом проговорил Майерс, удаляясь из тронного зала.
— Постараюсь, — где-то глубоко в мыслях промямлила я, свыкаясь с обстановкой, в которой неизвестно как оказалась.
Двери тронного зала вновь зашумели, и через некоторое время мой единственный напарник скрылся за тяжелой преградой, оставив меня наедине с самой собой в самом сердце врага. С этого момента действовать нужно было осторожно, полагаясь лишь на себя и свои силы, потому я, собрав всю волю в кулак, усмирила маленького зверька, что забился в угол где-то глубоко внутри, выставив напоказ того, кем всегда хотела себя видеть.
— Что ж, Хомура Эверби, — заговорил Котай, — признаюсь, неожиданно увидеть тебя здесь собственной персоной.
— И Вам не хворать, Ваше Величество, — прорычала я, сжав кулаки.
— Довольно дерзко для маленькой девочки, «Ангел Трущоб», — глумился он. — Вижу, ты явилась сюда без единого намека на синяки и царапины, будто самовольно и без какого-либо сопротивления сдалась в руки моего подчиненного только ради того, чтобы попасть на личную беседу.
— Вы очень проницательны, господин Изуми, — ухмыльнулась я.
— Пожертвовала напарницей ради переговоров? — продолжил издеваться король. — Что за переговоры такие, ради которых можно кем-то пожертвовать? Пришла говорить от лица всего ордена?
— Я буду говорить за себя и свой народ, — дерзнула я, начав постепенно набираться уверенности.
— Свой народ? — незаметно для меня оторопел Котай. — Что конкретно входит в это понятие? Отбросы Трущоб?
— И не только, — фыркнула я, не потерпев таких грязных слов. — О них я буду говорить в первую очередь, однако, к Вашему сведению, в понятие «народ» входят не только жители Трущоб, но и остальные граждане Гармонии.
— Ты забываешься, Эверби, — нахмурился он. — Народ Гармонии подчиняется только своему правителю и конституции, и ты не в том положении, чтобы диктовать условия.
— Это Вы забываетесь, Ваше…
— Молчать! — сию секунду оборвал Котай, уставший терпеть мою дерзость. — В Гармонии нет места изменникам, и это лишь чистое везение, что ты до сих пор не под лезвием гильотины. Поумерь свой тон, грязная девчонка!
— Отец, — вмешалась Аой, выговорив слова так, словно долго взвешивала, стоит ли вмешиваться, — позволь ей высказаться. Мы до сих пор точно не уверены в мотивах «Спектра» и в их безрассудных действиях. Она могла бы объяснить нам, в чем заключается их неприязнь к тебе.
— Ты предлагаешь мне смириться с наглостью и выслушать ее? — неуверенно пробормотал он.
— Пойми, нам же будет лучше, если ты пожертвуешь крупицей гордости ради информации, — осторожно произнесла Аой.
В этот момент король в самом деле задумался, стоит ли ему продолжить слушать какую-то грязную оборванку, или сразу отправить ее на эшафот.
— Твоя удача, «Ангел Трущоб», — произнес он после короткой паузы. — Я готов тебя выслушать, но учти, что каждое неаккуратное слово ляжет на мою половину весов.
— Учту, Ваше Величество, — прошипела я.
— Тогда, говори, Хомура Эверби, что движет лично тобой и всем орденом, к которому ты принадлежишь. Я хочу знать все вплоть до мельчайших деталей.
Наконец-то, спустя долгие годы я получила шанс быть услышанной. Много крови было пролито на этом пути, много слез было пролито на грязную землю, и все это не оказалось напрасным. Сейчас я могу высказать королю в лицо все, что накопилось глубоко в сердцах потерявших всякую надежду граждан. Трущобы гордились бы тобой, Хомура.
— Сложите корону, господин Изуми, — с уверенной ухмылкой проговорила я.
— Что ты сказала? — оторопел Котай.
— Как и было упомянуто ранее, я говорю от лица всего народа Гармонии. Мы устали от Вашего кровавого правления, людям не нужен такой король, который не заботится о благополучии своих граждан, а только лишает их мечт и закрывает рты каждому смелому возразить.
— И много ты знаешь о королях, девочка? — усмехнулся он. — Там, где ты родилась, люди не знают законов, никто не в курсе того, как работает система, в которой они живут. Так, откуда же тебе и твоим «белым» друзьям знать о том, как правильнее поступать «черни»?
— Пусть мы и не знаем системы, — отстранилась я, — изо дня в день мы сталкиваемся с ее жестокостью. Пока одни живут припеваючи, другие стараются выжить и достучаться до тех, кто их не слышит — до собственного короля в конце концов. Игнорируя нищету и преступность, вы сами закапываете собственную систему правления. Люди за стенами видят лишь свет надежды в названии «Гармонии», но что мы имеем в реальности? Дети, умирающие в стенах исследовательских лабораторий, нищие, умирающие в грязи, процветающий наркобизнес, разрушающий жизни и экономику, бесчинство на улицах города кровожадных маньяков, бандитов и мафии, продажных госслужащих, пользующихся своей неприкосновенностью, как им вздумается, а также гордую королевскую гвардию, которая построена на костях тех, у кого были своим планы на жизнь и свои собственные мечты, которые разрушили именно Вы.
— Ты обвиняешь меня в том, что лежит и на совести вашего ордена, Эверби, — парировал король. — Резня в лаборатории Колдена, поджог типографии с множеством жертв, испорченный юбилей «Австралийского пакта», гвардейские потери в Трущобах, диверсия на дамбе, нападение на «Восток», публичная казнь в памятную дату, трупы на широких дорогах Гармонии. Это я еще не сказал о прилюдном очернении короля и Гармонийской гвардии, а ведь это самая настоящая измена родине.
— Половина из перечисленного никак не относится к ордену «Спектр», — опровергла я. — Все то, что повлекло за собой человеческие жертвы, было вынужденной мерой на пути к нашей общей цели. Поджог типографии совершила гвардия, убийства внутри нее тоже на их совести. Последствия диверсии устраняла лично я при поддержке всех тех, кого вы оклеветали преступниками и чьи портреты развесили по всему городу. Сильвестр Ремизов, Стивен Колден, Хандзо и им подобные поплатились жизнями за свои грехи против народа Гармонии. Мы хотим лишь мира, равенства и свободы, а не жизнь под гнетом лицемерного и слепого короля.
Глядя на выражение лица Котая, я прекрасно понимала, как задеваю его жалкое эго, однако, помимо злобы на почве моей наглости, в его глазах мелькало что-то отдаленно напоминающее непонимание, словно король и сам запутался в том, что делает и что говорит. По окончанию этого диалога мы замерли в мертвой тишине, лишь сверля друг друга пронзительными взглядами, пока отчужденная Аой за всем этим наблюдала, сжимая в руках свое аккуратное одеяние, сгорая от напряжения.
— Предлагаю компромисс, «Ангел Трущоб», — наконец произнес Котай после длительной паузы. — Полагаю, мы оба в этом диалоге открыли для себя те стороны, о которых не знали. Отношения между дворцом и народом натянуты лишь по той причине, что мы живем в неведении о жизни друг друга.
— И что за подачку вы там себе надумали? — дерзнула я.
— Следи за словами, Хомура, когда сам король предлагает тебе решить вопрос раз и навсегда, — проскрипел зубами он. — Мы можем пойти друг другу навстречу в борьбе с одной общей проблемой. Если тебя это не интересует, можешь прямо сейчас сказать «нет» и отравиться в недры Гармонийской темницы.
— Я слушаю.
— Что ж, — замялся Котай, — в твоих интересах прямо сейчас изложить мне всю доступную тебе информацию об ордене «Спектр»: личности, способности, технологии, местоположение, союзники. Взамен я сниму с тебя все обвинения и поклянусь короной, что сделаю все возможное для того, чтобы уравновесить внутреннюю политику в сторону народа Гармонии, избавившись от прямых и косвенных угроз по отношению к простым гражданам. Твой ответ?
— И ни слова про гвардию на костях, не говоря уж о собственной персоне, — вздохнула я. — Именно по этой причине мы против вас ополчились — никто не хочет жить в страхе оказаться куклой среди других гвардейских кукол. Не спросите, почему мой ответ — «нет»?
— Говори прямо, «Ангел Трущоб», — прорычал он.
— У бесподобного короля Гармонии нет того главного качества, которое нашлось в обычном мальчишке — убедительности, — пояснила я, испытав гордость за того, кому доверилась.
— Если же в твоем видении я такой неубедительный, — нахмурился король, — почему же ты сама взяла инициативу в свои руки и явилась в самое сердце врага без какой-либо поддержки? Прийти сюда в одиночку достойно уважения, если, конечно, прямо за дверью сейчас не стоит толпа озверевших нелюдей.
— Почему я пришла сюда одна, спрашиваете, — на секунду задумалась я, ухватившись за ответ, который всегда лежал на поверхности. — Потому что нашему лидеру не хватает мотивации действовать — он работает осторожно, старается избегать жертв и тщательно продумывает каждый свой шаг, не замечая при этом такого простого пути, по которому решила идти я.
— Думая о том, смелая ты или глупая, я нашел для себя ответ, — вздохнул Котай. — Думаю, говорить больше не о чем, — произнеся это, он нырнул рукой в карман своего одеяния, вынув оттуда нечто похожее на кожаную перчатку.
Это был плохой знак, который говорил лишь о том, что диалог не получит продолжения, а я, к превеликому сожалению, еще не выиграла Эмбер достаточно времени. Вспоминая о том, чему меня всегда учил Ашидо, чему всегда были привержены жители Трущоб, и чему я всем своим естеством была верна с самого рождения, я понимала, что ни в коем случае нельзя сдаваться — цепляйся за жизнь и свои идеалы до конца, Хомура, потому что в твоих силах достигнуть заветного «Эверби».
— Навредишь мне, оставив хотя бы след, — соскалилась я, — «Спектр» сразу же начнет действовать, и тогда уже не останется варианта с мирным решением конфликта.
— Хомура-Хомура, ты так наивна, — искренне глумясь, улыбнулся король. — Думаешь, кучка детей со взрослыми игрушками могут бросать вызов дворцу? Могут бросать вызов мне?
— Это не просто кучка детей, — свысока ответила я, даже стоя ниже того, кто привык смотреть на всех сверху. — Время покажет, а я буду первой, кто бросит вызов по-настоящему.
В этот момент в тронном зале раздался странный звук, становящийся все громче и громче, словно что-то приближается. Считанные секунды спустя в тех высушенных дочиста фонтанах, в которых не должно было присутствовать ни капли воды, прогремел хлопок, следом за которым вся эта утонченная красота в миг разлетелась на куски, а из подведенных к ним труб вырвались неугомонные потоки бурлящей под высоким давлением воды, что тотчас расплескалась по всей нижней половине помещения, погрузив меня в то место, которое я могла бы назвать своим домом.
— Да! — воскликнула я, поняв, что не зря положилась на Эмбер.
В этом и заключался наш план — заставить врагов думать, что я беззащитна без своих баллонов и воды в тронном зале. Другими словами, мы должны были снизить их бдительность, что позволило подобраться к королю настолько близко, насколько это возможно, а затем, в решающий момент, когда никто не ожидает подвоха, вернуть ситуацию под контроль, дав мне доступ к воде. Сейчас, когда я смогла протянуть время до решающего момента, Эмбер уже добралась до технического этажа и повысила давление в водопроводе до максимума, от чего в тронный зал в миг хлынули десятки литров воды.
— Попляшем, Котай! — ухмыльнулась я, буквально растворившись в той воде, что уже успела собраться под ногами.
Никому ранее я еще не показывала этой способности, потому король и его дочь стали первыми, кто лицезрел «Ангела Трущоб» во всей красе. Все они ожидали тех примитивных и визуально видимых, оттого и предсказуемых атак, но я оказалась не такой простой. Как мы все знаем, тело взрослого человека в среднем на шестьдесят процентов состоит из воды, в то время как мое молодое достигает отметки примерно в восемьдесят процентов. Еще издавна примитивные микроорганизмы могли собираться воедино, образуя собой единый организм, составляющие которого живут в постоянном симбиозе друг с другом. Поскольку большая часть моего тела состоит из воды, которая беспрекословно мне подчиняется, я могу без задней мысли расщеплять все оставшиеся составляющие тела, обманывая всю мировую анатомию тем, что выдаю живые клетки за примеси.
Становясь самой что ни на есть лужей, я способна сохранять свою способность мыслить, обеспечивая контакт между всем тем, что теперь живет отдельно. Это делает меня фактически бессмертной для физических атак, выводя все прежние возможности на новый уровень, с которым горе королю теперь придется столкнуться лицом к лицу.
— Что за? — осекся король, потеряв меня из виду, сделав совсем отличное от прежнего лицо, утратившее всю уверенность.
— Сюрприз? — посмеялась я, издавая звуки в виде ряби, что разлеталась по неожиданно успокоившейся воде. — Тяжело терять преимущество, да, господин Изуми?
— Ты была здесь не одна, ха-ха, — наконец осознал Котай, посмеявшись над собственной недальновидностью. — Это было частью твоего плана, не так ли?
— Именно, — подтвердила я. — Теперь, когда преимущество на моей стороне, диктовать условия буду я, и поверьте, прежней снисходительности уже не будет.
С каждой секундой по мере заполнения зала приливающейся водой, все вокруг стало кардинально меняться: против всех законов физики жидкость постепенно заползала на стены, на потолок, растекалась по полу, заполняла воздух, делая его влажным — все больше и больше условий играли мне на руку. В какой-то момент и сам король оказался в луже, что посмела нагло промочить его причудливые кожаные сапоги с мехом, а вместе с ним в клетке оказалась и Аой — его «единственная» дочь.
— Хочешь, чтобы я испугался и сложил корону? — ухмыльнулся Котай. — А у тебя кишка не тонка, Хомура.
— Это были старые условия, Ваше Высочество, — прошипела я. — Придется встретить свой закат в собственном троне.
— Что ж, нападай, — еще шире улыбнулся он, словно многие годы ждал для себя возможности развлечься.
Не став долго думать, я перешла в наступление: из воды стали появляться копья, направленные на персону Котая. Их длины должно было хватать для того, чтобы поразить цель, к тому же извивающаяся природа, подобная щупальцам, делала их крайне смертоносными, не говоря уже о шипах, однако даже со всеми вышеперечисленными условиями король умудрялся уворачиваться от атак, словно за его спиной стоял многолетний боевой опыт, откуда и возникал вполне резонный вопрос — где же он овладел такой гибкой реакцией?
В процессе того, как мои атаки проходили мимо, Котай внезапно перешел в ответное наступление, заморозив несколько водяных копий разом. Да, он именно заморозил их, и сделал король это, используя ту самую перчатку, что минутами ранее надел на левую руку. В этот момент я поняла, что теперь придется остерегаться ответных атак и действовать осторожнее, ведь попасть под ледяной поток неизвестной мне магии означает мгновенную смерть.
Наблюдая с потолка за происходящим снизу, я с каждой секундой придумывала все более изощренные способы нападения, но ни один из них не достигал своей цели. Все больше и больше атак были направлены на сгорающего в удовольствии от процесса короля, к ним добавлялись и всякого рода иглы, летящие с разных направлений, водяные лезвия, попытки поймать жертву в пузырь — но все тщетно, он уворачивался и отражал каждую, пока одна из атак все же его не достигла.
Одинокая игла, летящая в отдельности от остальных, подобно каждой другой, с бешенной силой врезалась прямо в шею Котаю. В этот момент я уже было подумала о том, что эта борьба на истощение по своему преимуществу склонилась на мою чашу весов, однако и эта атака не дала результата. Лишь яркая вспышка, подобная искре в оголенной проводке, мелькнула в том месте, куда попала игла, впоследствии распавшаяся на одинокие капельки, упавшие на пол к своей вечной родне.
— Защитился? — промелькнуло у меня в голове. — Неужели это какой-то щит, не дающий мне его ранить?
К черту — даже если этот щит способен отражать неожиданные атаки, я все равно могу вечно над ним издеваться, пока вода продолжает приливать и мое местоположение остается нераскрытым. Тебе не выйти отсюда живым, Котай Изуми — ради этого я пожертвую всем, что у меня есть.
— Аой, сверху! — внезапно прокричал он, увернувшись от очередной атаки.
— Да! — отреагировала Аой, сию секунду вытянув руки к потолку.
— Черт! — опомнилась я, поняв, что пора передвинуть свое тело в другое место, но, вопреки ожиданиям выйти сухой из воды, я потерпела неожиданный крах.
Тяжелая ноша внезапно взвалилась на плечи, словно слон, решивший покататься на маленькой девочке. В этот момент я отчетливо почувствовала, что стала притягиваться к земле намного сильнее, чем раньше. Из тонкого слоя воды на потолке показалась голова, а за ней плечи, туловище, а потом и ноги — я падала, в самом деле просто падала с потолка, будучи не в силах удержать себя на прежнем месте или куда-либо уйти, словно гиря, которую пытаются поймать одинокие пылинки на воздухе.
Поняв, что хвататься за потолок более не представляется возможным, я была готова упасть в ту лужу, что находится внизу, а перед этим и нанести еще одну неожиданную атаку. Как следует взвесив все «за» и «против», я нащупала в воздухе нити, ведущие к возможности повторно напасть, потому сразу же, не думая ни секунды над углом и силой атаки, выпустила несколько игл одновременно из разных точек комнаты, которые точно должны были поразить короля, а вместе с тем и обезвредить Аой, которая выбрала не ту сторону конфликта.
Иглы вылетели со своих мест, устремились прямо туда, куда я их направила. Одна лишь секунда и… внезапная боль, прознающее чувство того, как внутренние органы вдавливаются друг в друга под действием прямого удара.
— Что это? — подумала я в тот момент, когда совсем не ожидала ответной атаки.
Несколько ребер в миг треснули, осколки костей вонзились в грудные органы, легкие сдавило настолько сильно, что не удавалось даже вдохнуть, а в дополнение ко всему прочему я почувствовала, как мое тело с той же скоростью полетело совсем в другую сторону. Пересекая на своем пути ласкающие кожу капельки воды в воздухе, чувствуя на себе легкий ветерок, я с огромной силой врезалась в большие двери тронного зала, что тотчас слетели с петель и разлетелись на осколки в самом центре, а я, не думая останавливаться, пролетела в сокрытую за ними стену, врезавшись еще и в нее, после чего наконец могла спокойно упасть на пол.
Тело с тяжестью рухнуло на твердую плитку, по всему коридору разлетелся неестественный звон, заглядывающий в самые отдаленные уголки бесконечного королевского дворца. Я лежала на полу без каких-либо сил продолжать свое сражение, в котором, как я думала, одержу верх. С этого момента энтузиазму не было продолжения, смелось полностью себя исчерпала, а вместо нее разум заполнил страх, пронзающий тело сильнее, чем те осколки ребер, что сейчас разрывают мои легкие.
— Нужно… бежать, — догадалась я, после чего попыталась нажать на кнопку «бэкдора».
Именно для этих целей он был создан — спасти человека тогда, когда ему грозит неминуемая смерть, однако на этот раз он не сработал. Сколько бы я не старалась жать на кнопку, ничего не происходило: ни вспышки, ни звука. Только лишь через полминуты тщетных попыток сбежать я поняла, что ошиблась еще в самом начале.
— Ах… вода, — по лицу прокатились слезы, когда я наконец осознала, что сама отрезала себе путь к отступлению.
Какой же я была глупой в тот момент, когда позволила себе утащить «бэкдор» в воду, в которой сама находилась. Под действием вынужденной электрокоррозии устройство пришло в негодность, а я этого даже не поняла… Вариант сбежать все еще оставался, если бы рядом со мной была хоть капля воды, чтобы дотянуться до всего остального, потому я с тяжелым грузом вины и бесконечно сжирающим разум страхом наивно ожидала, пока лужа вытечет за пределы тронного зала, но, вопреки всем остаточным надеждам, та замерзла прямо у меня на глазах, а тоненький лед в миг треснул под знакомым кожаным сапогом.
Едва взглянув на короля, я все поняла: беспросветные черные глаза, зрачок которых неестественно светился в ярко-оранжевом узоре из пересекающихся вокруг хрусталика колец, а из самих глаз наружу сочилась кровь, стекаясь по щекам к подбородку, откуда капала вниз. Эта атака, ставшая для меня роковой, мелькнула настолько быстро, что шанса увернуться не было изначально. Думая об этом, я невольно вспоминаю, как смогла отразить молнию, которая должна была ударить в меня. Это было на дамбе, когда шел один из сильнейших ливней в истории Гармонии, который можно было назвать штормовым. У меня была лишь секунда, чтобы предсказать момент раската и воздвигнуть вдали громоотвод, с чем я смогла справиться, но этот случай…
— Что будем с ней делать? — вопросила перепуганная Аой, глядя на практически бездыханное тело.
— Посмотрим, еще не вечер, — спокойно ответил Котай. — Она еще может оказаться полезной.
Его лицо казалось таким холодным, словно черствее человека на свете не сыскать, сколько бы ты не старался. Неудивительно, что дочь не рискнула встать против отца, ведь при подобном сценарии ее могла постигнуть та же учесть, но факт того, что именно Аой стала моим худшим врагом, отбивал все надежды ее переубедить.
— Вот оно — истинное безрассудство, — подумала я, невольно вспомнив слова Ашидо.
Не знаю, почему я возомнила себя той, кто мог бы бросить вызов всей системе, против которой приходилось бороться всю жизнь. Все выходит в точности так, как и сказал король — я оказалась вовсе не смелой вершительницей истории, а лишь глупой ее пешкой на бесконечной шахматной доске Гармонии. Пройдут годы, и люди забудут обо мне и о моем бессмысленном вкладе, если только я не останусь в памяти тех людей, которые старались меня остановить и уберечь от подобной судьбы.
— Простите, ребята, — глубоко в душе сердце разрывалось, пока снаружи мелькали лишь слезы горечи. — Уверена, вы добьетесь своего, и Гармония станет тем местом, которое я всегда хотела видеть не только во влажных мечтах…
Как бы там ни было, а на этом моя история подходит к концу. Одно лишь гложет — Эмбер придется многое выслушать на мой счет.