Что ни день, то эмоциональный аттракцион, справляться с которым становится все сложнее, ибо каждую последующую выходку своих злейших врагов предугадать практически невозможно, не говоря уже о подчиненных, которые не способны выполнять элементарные задачи, что им поручают — то убьют кого-нибудь, то разгромят что-нибудь. Одно лишь радует — никто особо не самовольничает, руководствуясь собственным виденьем ситуации, как это сделала Эверби, решившись вторгнуться не куда-то, а именно в мой собственный тронный зал.
Нужна большая смелость, чтобы противостоять врагам, однако для такой искренности, которую выразила Хомура, в словах нужна куда большая смелость. Честно говоря, я был поражен тем, как она высказала все свое недовольство прямо мне в лицо, как никто до этого не делал. Даже все те люди из ордена «Спектр» решили действовать из-под тишка, диктуя свои абсурдные условия где-то за спиной короля, рассчитывая на то, что останутся безнаказанными — признаю, им удалось от меня ускользнуть в тот раз, но это вовсе не значит, что все окажется таким же радужным при следующей нашей встрече. Что касается Хомуры, то я бы назвал ее отличной от всех остальных, ибо в теле худой девочки сокрыто куда больше секретов, чем в ком-либо другом, не говоря уже о ее непредсказуемости.
Остается только гадать, что было у нее в голове в тот момент, когда Хомура решилась на личную встречу, ибо я испытал некоторые трудности с применением «шиирацу», которые никак не могу объяснить. Дело в том, что при первой и каждой повторной попытке влезть в голову «Ангела Трущоб», я каждый раз сталкивался с провалом, видя в глазах жертвы собственный взор, словно отражение в зеркале. Этот феномен не давал ни единого шанса докопаться до правды и узнать, где находится этот загадочный орден, и кто в нем состоит, а главное — кто им руководит.
Еще вчера я убедился в том, что эти люди настроены серьезно, сделав вывод из того, чем была снаряжена Эверби, что она говорила и что делала.
— Сложите корону, хах, — усмехнулся я, проговорив куда-то в потолок, — еще чего, «Спектр»…
Поначалу никто даже не заметил, что под кофтой «Ангела Трущоб» все время нахождения во дворце скрывался самый настоящий экзоскелет, качество которого поразило даже дворцовых механиков. Спешу предположить, что в его разработке и создании замешана Хагашида, которая, ко всему прочему, сделала и тот странный прибор, которым Хомура хотела воспользоваться в последний момент нашей схватки, перед тем, как потеряла сознание. Проанализировав его схему, дворцовые инженеры сделали однозначный вывод, назвав устройство сканером, который должен был передать массив данных куда-то за пределы дворца, но никто так и не смог ответить, куда эти данные должны были попасть, и для чего конкретно они предназначались.
— Отец, — окликнула меня Аой, вырвав из потока беспорядочных мыслей.
— Чего? — отреагировал я, отвернувшись от окна в тронном зале в сторону дочери.
— Ты же не собираешься ее убивать, правда? — взволнованно вопросила она.
— Навряд ли, — спокойно ответил я. — Было бы неплохо завербовать Хомуру, но, боюсь, она даже под дулом пистолета не встанет на нашу сторону, потому остается только воспользоваться остаточной частью ее потенциала.
— Она тоже тебя впечатлила, да? — осторожно произнесла Аой, опасаясь, что такие слова могут меня задеть.
— Нисколько, — соврал я, сделав непоколебимый вид. — У Хомуры характер война, коего порой не хватает даже прославленным гвардейцам, но она выбрала не ту сторону, даже имея возможность направить свою силу и решимость в полезное русло.
— Ты о службе в гвардии? — догадалась Аой. — Тяжело представить ее на одной линии с Айсом, Шевцовым, Майерсом и остальными.
— Тем не менее, — продолжил я, думая об утраченном потенциале. — Эти люди как раз входят в число тех, кто служит дворцу бескорыстно и добросовестно, другими словами, они не соответствуют понятию Хомуры о гвардии, построенной на костях — имеют свое мнение, работают по своим принципам, подчиняются слову короля добровольно. Если бы каждый гвардеец исполнял свой долг так, как это делают они, осознавая ту опасность, которую носители представляют для общества, мне не пришлось бы идти на такие радикальные меры.
— Но… разве это хорошо? — замялась она. — Вот так просто отнимать у людей свободу только из-за их потенциальной опасности?
— Ты не понимаешь, Аой, — тяжело вздохнул я, — никто не понимает. Если бы у носителей была свобода, Гармония давно погрузилась бы в хаос, ибо бесконтрольность несет за собой разрушение. Я уже давно убедился в том, что рабочей анархии не существует, что добрый и мягкотелый король никогда не построит сильное государство.
На этом моменте в голове стали всплывать навязчивые воспоминания, от которых хотелось поскорее отмахнуться, ибо все давно минуло, и от прошлого ничего не осталось, кроме дурных последствий, отразившихся на моем собственном мировоззрении.
— Без сильного государства нет смысла в сильном короле, ибо он падет первым, а вместе с тем и остальных за собой утянет, — еще тяжелее вздохнул я.
В этом мире все устроено иначе, все кажется таким незнакомым и странным, потому приходится подстраиваться под реалии того времени, в котором приходится жить, но, когда ты, казалось бы, уже привык и нашел свое место, навязчивые мысли снова берут верх, напоминая о том, что ты здесь один… в обители самозванцев.
— Ваше Высочество! — послышался женский возглас со стороны входа.
Обернувшись к источнику шума, я застал в дверях Виви, ожидающую ответной реакции на обращение. В ее глазах читалось непонимание, словно молодая девушка пришла обратиться за советом к старшему наставнику.
— В чем дело, Триумф? — поинтересовался я.
— У меня доклад от сотрудников эшафота, — пояснила она. — Все готово, мы можем начинать уже к восьми часам вечера.
— Отлично, приставьте к «Ангелу Трущоб» майора Морроу в качестве охраны, выведите ее на площадь не раньше, чем за десять минут до начала, — приказал я. — Ты тоже будешь с ней сегодня, Виви, а когда та окажется в гильотине, можете занимать свои места в числе зрителей.
— Полагаю, мне придется предварительно высушить там все хорошенько, — предположила Вивиана.
— Верно, — подтвердил я. — За работу, солдат.
— Честь и слава, Ваше Величество! — воскликнула она.
— Честь и слава! — подхватил я, после чего Виви скрылась за потрепанными дверями, которые разрушила, казалось бы, такая легкая туша, раны которой пришлось залечивать лично мне.
Раз уж все было готово, впереди была очень ответственная часть дня, потому работы было не в проворот, особенно для меня, когда настанет черед королевского слова. Если описывать ближайшие планы коротко, у нас была призрачная возможность выманить «Спектр», сыграв на человеческих чувствах и репутации ордена. Для них будет сложно сделать правильный выбор, который так или иначе понесет за собой потери: либо репутация, либо союзник, либо глава.
Они, должно быть, прекрасно понимают, что я далеко не глупец, потому будут действовать осторожно. Многие выводы из вчерашнего дня дали нам возможность предсказать поведение не только Тайкона, но и всего ордена, потому я настроен лицезреть только спелые плоды своего труда, ведь именно Хомура дала понять, что пришла во дворец как минимум с одним союзником. Этот некто помог ей вернуть преимущество в схватке и, скорее всего, провел во дворец.
— Бенедикт Майерс, — с ходу подумал я, стараясь догадаться, в чем здесь крылся подвох.
Этот человек был одним из самых совестных гвардейцев во всем дворце, он не мог просто так продать нас в обмен на обещания «Спектра». В голову лезет только мысль о том, что кто-то заставил его подчиняться собственной воле, приказав действовать по ту сторону баррикады, но у дворца нет данных о ком-то с подобной способностью. Одно ясно наверняка — Майерс все еще у них, и «Спектр» планирует пользоваться гвардейцем любыми доступными способами, как ранее они уже воспользовались его возможностью спокойно перемещаться в пределах дворца.
— Отец, ты ведь не будешь ее убивать? — вновь обратилась ко мне Аой с тем же глупым вопросом.
— Если вложения оправдаются — нет, — объяснил я. — Нам нужен только глава «Спектра», его подчиненных убивать ни к чему, если все они самовольно сдадутся. Наказанием будет лишение свободы, чего они, судя по всему, больше всего боятся.
— Поклянись мне, что не убьешь ее, — настойчиво пробормотала она.
— Я не буду клясться в том, чего могу и не исполнить, — отстранился я, кинув на нее грозный взгляд, говорящий о том, что более эту тему поднимать не стоит.
— Нет, — отрезала Аой, — пообещай мне, что не будешь убивать Хомуру!
— Чего ты к ней так прицепилась? — оторопел я.
— Она борется не за свой орден, а за свой народ, — пояснила дочь, — потому не заслуживает такого несправедливого наказания.
— С каких пор смерть на гильотине не является справедливым наказанием за покушение на короля? — прорычал я.
— С таких, что я верю в твою человечность и снисходительность к людям, которые ступили не на тот путь, — промямлила Аой, чуть ли не плача. — Отправь ее в тюрьму, заставь работать на шахте, но, молю, не забирай у нее жизнь.
Глядя в эти щенячьи глаза, переполненные сочувствием к врагу, я в самом деле терялся в реальности, не понимая того, что сейчас слышу.
— Если пообещаю не убивать «Ангела Трущоб», ты отстанешь? — отчужденно и недовольно пробурчал я.
— Да, — протянула Аой, вытирая слезы.
— В таком случае обещаю, что Хомура останется жива.
— Точно? — переспросила она, ожидая, что я повторю свои слова.
— Я же сказал, обещаю, — еще недовольнее проговорил я.
На этом моменте в периферийном зрении мелькнула мужская фигура, стоящая на входе в тронный зал, заставив меня обернуться в сторону очередного гостя.
— Чего тебе? — прорычал я, обратившись к молчаливо ожидающему Эдварду.
— Не хотелось бы вас отвлекать от личных разговоров, — замялся генерал Айс, — но у нас все готово, ждем только Вашей команды.
— Хорошо, Эдвард, — утвердительно покачал головой я, после чего взглянул на наручные часы. — Собирайте народ, готовьте оборудование — я выйду через двадцать минут.
— Принято! — откликнулся Эдвард, а затем сию секунду скрылся в коридоре.
Что ж, время подходило к кульминации, впереди стояла сложнейшая преграда, которую так или иначе пришлось бы преодолеть. Хомура во многом меня обвинила, даже в том, что не лежит на моей совести, а это значит, что весь «Спектр» заблуждается в своих умозаключениях, выставляя меня тем, кем я не являюсь. Вопрос состоит лишь в том, кто стоит за всем этим, подстраивая все под дворцовые мотивы?
— Приведи себя в порядок, Аой, — проговорил я, взглянув на заплаканное лицо дочери. — Жду тебя на эшафоте, будешь лично следить за тем, чтобы я исполнил обещание.
— Хорошо, отец, — промямлила она, после чего робкими шагами устремилась к выходу из тронного зала.
Что же мне с тобой делать, Аой Изуми, и что мне делать со всеми теми напастями, которые так мешают просто почувствовать себя нужным…
***
Через некоторое время на эшафоте уже собралось достаточно людей, чтобы создать впечатление реальной показательной казни. Трибуны по краям были забиты тысячами людей, перед которыми стояли еще столько же гвардейцев разной степени выслуги, будь то рядовые или вышестоящие. На этой внушительной по своим размерам площади в самом центре располагались несколько гильотин, к одной из которых была прикована и Хомура Эверби. Нам пришлось задействовать собранные на скорую руку шокеры с датчиками влажности на случай, если девушка попытается сбежать, к тому же, они активируются и в тот момент, когда лезвие гильотины устремится вниз, потому «Ангелу Трущоб» остается лишь надеяться на то, чтобы наш план сработал именно так, как и должен сработать.
— Волнуешься? — протянул я, глядя в глаза скованной мученицы сверху вниз.
— Ни капли, — прошипела она. — «Спектр» придет за тобой, Котай. Твое падение уже не за горами — можно начинать лить слезы скорби по трону.
— Ага, уже начал, — усмехнулся я. — Мне нужно именно то, чего ты сейчас больше всего желаешь — «Спектр».
— И ты его получишь, сука, — прорычала она.
— Знаю, — напоследок произнес я, отойдя от гильотины на место своей неформальной трибуны, где уже стояла Аой.
План был предельно прост, но загвоздка состояла в том, насколько хорошо я составил психологический портрет Тайкона. Исходя из того, как много он говорил о народе Гармонии и скорейшей смене власти на пути к процветанию, я даю ему возможность получить все и сразу: короля собственной персоной, возможность самовыразиться на камеру, а также шанс сохранить свою репутацию миротворца, вырвав из лап деспота драгоценного безрассудного союзника. С другой же стороны, это очень рискованный шаг для «Спектра», на который они могут и не решиться, испугавшись того количества людей, которое здесь собралось, не говоря уже о моей персоне. «Орел и решка» — так я мог описать весь спектр результатов сегодняшнего дня, и только лишь от моего слова зависят все дальнейшие изменения шансов, которые могут перевесить и не на ту сторону.
Взглянув на часы в последний раз, я зафиксировал время начала показательной казни, потому сразу дал знак своим подданным начинать.
— Тишина! — послышались возгласы ответственных за дисциплину на эфашоте.
— Обратный отсчет до прямой трансляции, — прокричал оператор, — десять секунд, отсчет пошел!
Что ж, Тайкон, самое время начать думать.
— Граждане Гармонии! — заговорил я по прошествии десяти секунд, уловив знак оператора, оповещающий о начале. — Внемлите слову вашего короля! Сегодня в столь спокойный и пасмурный день, я спешу сообщить, что ко всеобщему шоку, вчера на меня было совершено покушение прямо в стенах тронного зала, и лишь благодаря Ее Сиятельству принцессе Аой Изуми королю Гармонии удалось выжить, а преступник оказался в оковах.
Начало было положено, оставалось только тянуть время достаточно долго, чтобы дать возможность Тайкону принять решение и начать действовать, потому говорить следовало не только красиво и долго, но и убедительно.
— Страшная сила проникла во дворец под ясным небом, монстр в человеческом обличии показал свои клыки тому, кто всегда старался поддерживать благополучие граждан Гармонии, вкладывая всего себя в общее дело, чтобы семьи жили спокойно, чтобы люди жили в достатке и могли позволить себе все самые непростые блага, чтобы никто не голодал и не был обделен возможностью реализовывать себя так, как того хочется. Этот человек совершил большой грех, вторгнувшись во дворец и подняв свою руку на короля, как когда-то это сделал другой смельчак, поплатившийся за свою попытку свергнуть монарха жизнью.
На этом моменте кадр должен был смениться на Хомуру, о чем оператор тоже меня оповестил, включив зеленый индикатор на той камере, которая ведет прямую трансляцию с места событий.
— Перед вами сейчас находится Хомура Эверби, также известная под псевдонимом «Ангел Трущоб». Эта маленькая худощавая девочка на вид из себя не представляет никакой опасности, но это не так. За невинной детской улыбкой скрывается кровожадный убийца, забравший множество жизней доблестных гвардейцев в пределах Трущоб, а также других невинных граждан за их пределами. Именно на ее совести лежит одно из самых тяжелых преступлений в истории Гармонии — покушение на короля.
Мне было сложно растягивать речь, ибо я не был так силен в словах, как многие люди из моего окружения, однако нужно было выложиться на максимум, чтобы повысить свои шансы на успех.
— Граждане Гармонии, мои дорогой народ, я всегда думал о том, что же движет таким зверством и заставляет людей идти на такие поступки, но сейчас, когда годы минули, я наконец понял, в чем ошибался. В чем же, Ваше Величество, спросите вы, а я вам отвечу — в своей снисходительности. Даже когда мне удалось пережить предыдущее покушение, преступник отделался быстрой смертью, так и не успев понять, в чем состоял его грех и в чем он был не прав — его имя осталось за кадром, внешность и биография так и не вышли в народ, и лишь один факт покушения отложился в памяти граждан. В этом и состояла моя ошибка — не дать понять остальным, подобным ему, что в нашем мире нет места тем, кто посягает на благополучие Гармонии, кто находит в себе силы бросить вызов величественному дворцу, его гордой гвардии и светлому народу нашего прекрасного города.
Сделав короткую паузу, я продолжил свою речь, атмосферой которой уже успел проникнуться целиком.
— Сегодня пред вами всем своим естеством предстанет преступник, который так и не понял, что у сильного народа нельзя отобрать сильного короля, что нельзя безнаказанно вторгнуться во дворец и поднять руку на портрет Гармонии, олицетворяющий ее сиятельство, гордость и непоколебимость. Она лишится головы на этой гильотине в знак того, что у Гармонии нет слабостей, ради того, чтобы никто более никогда не посмел сотворить того же, чтобы никто и никогда не поддался греху так, как поддалась она, чтобы…
На этом моменте речь прервалась, и некогда стоящий в лучах славы я, проникающийся собственными убеждениями, застыл на месте в непонимании — лезвие гильотины сдвинулось с места, тяжелый лист острого металла устремился вниз, пока по всему эшафоту не раздался металлический звон, застывший в ушах каждого, кто здесь находился, включая меня самого. Это стало полной неожиданностью и шоком для всех нас, ведь король даже не успел закончить речь и огласить приговор, а преступник уже получил свое наказание.
Еще большей неожиданностью стала картина того, как посреди огромной и людной площади показалось странное округлое пятно, внутри которого все выглядело так, словно там находилось закулисье, завешанное непроглядной пеленой, а по краям этой пелены искрились тысячи ярко-фиолетовых огоньков, звук которых напоминал рабочий шум в цехах Промышленного района. Из пелены показалась черная мужская фигура, которая с огромной скоростью выскочила наружу, на секунду растворившись в воздухе среди голубого плавающего свечения, выйдя из этого состояния в самой что ни на есть близости к гильотине.
Когда до меня наконец дошло осознание, я увидел перед собой того самого Тайкона, который постарался спасти жизнь своего дорогого союзника и, полагаю, друга, подставив под лезвие гильотины собственный меч. Этот металлический звон прозвучал именно из-за того, что они друг с другом столкнулись, помешав лезвию закончить начатое и скрыться в отведенной для нее щели, с концами перерубив все ткани и кости шеи. Чем больше я вглядывался в картину, тем больший ужас она наводила, ибо даже под маской Тайкона все эмоции были предельно понятны.
— Оборвать трансляцию! — громко приказал я.
Пусть лезвие и остановилось, столкнувшись с мечом, это не помешало ему достигнуть шеи «Ангела Трущоб». Острый как бритва металл с легкостью разорвал мышцы, на полу показалась кровь, что безостановочно выливалась наружу, растекаясь по плитке. Остатки ее шеи всеми силами старались удержать тяжелую голову, позвоночник еле справлялся, а ткани под действием тяжести сами собой невольно рвались прямо на глазах у Тайкона, вызывая при этом самые пугающие и неотвратимые чувства потери близкого человека. Он лишь успел поставить под голову левую руку, чтобы хоть как-то удержать остатки Хомуры на весу, пока правая рука всеми силами старалась удержать меч, чтобы лезвие не провернулось в положение, при котором гильотина выполнит свою функцию полностью.
Да, я добился своего и вынудил Тайкона показаться, но какой ценой…
— ТЫ ОБЕШАЛ! — истошно закричала Аой. — ОБЕЩАЛ НЕ УБИВАТЬ ЕЕ!
— Я…
— ТЫ СОЛГАЛ! — еще громче закричала она, не дав сказать и слова, после чего из глаз водопадом полились слезы. — КАК ТЫ МОГ ТАК ПОСТУПИТЬ?
Я мог только молчать и слушать ее крики, стараясь прийти в себя после произошедшего. На лицах людей тем временем читалось непонимание, гвардейцы ожидали приказа, а остальные просто застыли в ужасе, но больше всего пугал именно Тайкон, который все это время молча вглядывался в безжизненные глаза девочки из Трущоб…
Пелена все никак не пропадала, пока из нее не показалась еще одна черная фигура — это была девушка, о чем я догадался по походке. Она была одета в тот же костюм, что и на площади: белая маска, черная одежда и накидка с капюшоном поверх. Едва девушка вышла из портала, она тотчас вытянула вперед руку и неожиданно для меня одним движением сдавила лезвие гильотины до состояния груды металлолома, а затем выбросила ее куда-то в сторону толпы, после чего продолжила ломать все то, что мешало телу Хомуры покинуть объятия своего убийцы.
— Нао? — вдруг опомнилась Аой, на секунду застыв в одном положении.
Когда все было кончено, девушка ласково положила на плечо Тайкона руку, выражая свои соболезнования, лишь добавляющие горечи в осознание утраты.
— Унеси ее, — приказал Тайкон, сидящий всего в пяти метрах от меня.
Едва услышав приказ, она принялась беспрекословно его выполнять, подхватив безжизненное тело Хомуры незримой силой, и потащив его обратно в сторону пелены. Именно на этом моменте я убедился в том, что перед нами была именно Нао, ведь никого более с такой силой в Гармонии не сыскать, и, честно говоря, я совсем не ожидал увидеть ее на стороне «Спектра». По мере того как моя собственная старшая дочь продвигалась к порталу, она сбрасывала с себя все то, что закрывает лицо: сначала капюшон, а затем и маску, что с глухим отзвуком рухнула на землю. Показался злобный оскал, блестящие светлые волосы развивались на ветру, голубые глаза смотрели в мою сторону, осуждая каждый сантиметр моего тела и все то, что нельзя было измерить. Не произнеся ни слова, она лишь кинула в мою сторону оскорбительный жест, после чего вместе с телом Эверби скрылась за пеленой, а следом за ними в ту же секунду нырнула и Эмили Морроу. Майор воспользовалась своей силой, благодаря чему смогла на огромной скорости ворваться в закрывающийся портал, растворившийся в воздухе в ту же секунду, не оставив за собой ничего.
— Опрометчиво, майор Морроу, — подумал я. — Куда бы они не ушли — это место станет твоей могилой.
Один лишь Тайкон остался на том же месте, его переполняла злоба и неимоверное желание пролить мою кровь на этом же месте, и все это читалось по одной лишь позе, в которую он встал.
— Котай, — проскрипел зубами он, сжимая в руках катану, что секундой ранее еще была в гильотине.
— Мне нечего тебе сказать, Тайкон, — ответил я в напряжении, понимая, что тот не стал бы меня слушать ни при каких условиях, в особенности если бы я сказал, что не отдавал приказ приводить в действие гильотину.
— Решим все здесь и сейчас, — прорычал глава «Спектра», схватившись за меч обеими руками.
Не думая ни секунды над своими шансами, Тайкон собрал всю волю в кулак и сделал выпад в мою сторону, лезвие его катаны засветилось ярче ночных фонарей, а руки сжали рукоять крепче тисков. Зная поведение шепотов, которые владеют телепортацией, я без проблем мог предсказать, откуда он появится, но Аой меня опередила: ноги мужчины подкосились, его тело устремилось вниз, с грохотом врезавшись в непробиваемую землю. В таком положении он и застыл, не имея никакой возможности пошевелиться под страшной силой гравитации, вдавливающей тело в поверхность.
— Ваше Высочество! — прокричал кто-то из толпы перед трибуной.
— Не вмешивайтесь! — отдал я однозначный приказ, нарушение которого не потерплю.
Теперь все внимание было сосредоточено на таинственном инкогнито, что точит на меня зубы больше, чем кто-либо в Гармонии. Я все гадал, что за человек скрывается под маской, и сегодня появилась возможность наконец раскрыть все карты, особенно с учетом того, что маска оказалась не такой крепкой, как та земля, с которой пришлось столкнуться: пластик треснул, а стекло невольно посыпалось.
— Достаточно, Аой, — скомандовал я, дав дочери понять, что более вдавливать его в землю не нужно.
Хотелось подойти вплотную и сдернуть остатки маски, выбросив ее прочь, но, вопреки моим ожиданиям сделать все именно так, как и задумывалось, Тайкон сам одернул ремешок с головы, освободив лицо, а затем уставился мне прямо в глаза, и, честно говоря, такой злобы я еще нигде не видел.
— Теперь все встало на свои места, да? — с озлобленной ухмылкой проговорил Тайкон, выразив насмешку.
— Ашидо Такаги, кто бы мог подумать, — наконец осознал я, увидев знакомое лицо, которое так хорошо запомнилось в прошлом году. — За всем этим стоял именно ты, а я даже не догадывался.
— Сюрприз, ублюдок, — прошипел Ашидо.
Глядя в его глаза, я хотел знать все подробности того, как все могло обернуться подобным образом, но сила вновь отвергла меня — снова эти глаза, снова отражение, а не кинопленка с воспоминаниями. Что-то явно было не так, словно Бездна меня отвергает…
— Знаешь, сейчас ты выглядишь совсем иначе, чем год назад, — подметил я, не признав новый цвет глаз. — Стало быть, тот псих Хандзо сейчас мертв, и ты вышел победителем из схватки. Понравилась Бездна?
— Ты следующий, — угрожающе проговорил он, проигнорировав вопрос.
— Что ж, — тяжело вздохнул я, — в последнее время ты стал большой занозой в заднице, Ашидо Такаги, твои действия и действия твоего ордена понесли за собой такие последствия, которые придется расхлебывать годами.
— На это уйдет меньше времени, чем если бы мы расхлебывали твои, — дерзнул Такаги.
— Ты об этом не узнаешь, Тайкон, — соскалился я. — Я по горло сыт тобой и твоим орденом, потому уйди с честью, умерев от руки короля — я сам лично тебя прикончу.
— «Спектр» припомнит тебе это, и он не умрет с моим уходом, — уверенно произнес Тайкон. — А я не сдамся!
— Учту, а теперь прощай, Ашидо Такаги, — прорычал я, вынув из кобуры под одеянием свой клинок «Фуку», после чего готовился нанести удар, плотно закрыв глаза, что следом за этим стали медленно приоткрываться. — Парадокс Кишин!
В эту же секунду Ашидо попробовал подняться на ноги, но не успел — его тело застыло в неподвижном состоянии, в котором никто не смог бы мне противостоять. Все то, что находилось вокруг, в миг затихло, толпа по каждую сторону эшафота замерла, словно тысячи статуй все это время были свидетелями моего сияния. Мир погрузился в мертвую тишину, небо стало темным, тучи светлыми, теплые и холодные краски этого бренного мира приобрели новый контраст, засияв краше, чем выглядят в привычном понимании мироздания. Лучи света застыли в воздухе, ветер, что развивал волосы, внезапно затих, слезы Аой больше не скатывались по нежным женским щекам, пока из моих глаз тихо сочилась кровь, капая с подбородка на землю, что полностью выбивалось из общей картины. Сейчас, когда наступил черед кары, в этом мире не существует ничего, кроме меня, даже времени — это и есть «Парадокс Кишин».
Твердо ухватившись за рукоять «Фуку», я медленными шагами начал сближаться с жертвой. Один лишь порез, одно лишь ранение в шею — и Тайкон навеки выпадет из памяти граждан Гармонии. Мне всего лишь нужно отделить его головной мозг от спинного, заставить сознание потерять контроль над энтропиумом внутри, чтобы он умер мгновенно. Уже спустя пару шагов, я твердо решил закончить начатое и сделал выпад навстречу Такаги, но что-то меня остановило.
Это можно было назвать лишь инстинктом, предчувствием надвигающейся опасности — но что может угрожать человеку, который живет вне часовых и минутных стрелок? Что может ранить нестареющего повелителя времени? Ответ был лишь один, и я до последнего отказывался в него верить.
В замершем мире, где все стоит на своих местах и ожидает возможности вернуться в цикл времени, с неба внезапно что-то упало, с огромной силой вонзившись в землю прямо передо мной, заставив меня отпрыгнуть на безопасное расстояние, прикрыв лицо скрещенными руками. Стоило отскочить назад, все вокруг стало терять контраст, мир становился серым, пока в один миг время не пошло своим чередом — это значило лишь то, что сил для повторного использования «Парадокса» у меня не осталось — почему?
Убрав от лица руки и освободив себе обзор, я лицезрел такую картину, которую не ожидал увидеть ни в одном из самых кошмарных снов — из земли торчал меч, и был он не простым мечом, а тем, что делают из драконьей кости. Его лезвие обвивало беспорядочно бушующее пламя, оранжевая линза в середине гарды сияла так, что глаза хотелось прищурить, а та поверхность, которая пала жертвой удара, в реальном времени с каждой секундой все больше плавилась от жара, способного расплавить даже камень.
Следом за мечом на землю приземлился и человек, не издав и звука от падения, но сумев заставить воздух вокруг в бешенстве всколыхнуться. Черный плащ скрывал под собой многолетние доспехи с резным глазом на груди, по которым стукала латунная цепочка из колец, скрепляющая плащ. Эти доспехи на плечах в виде пластин с пышным мехом… эта кожаная перчатка на левой руке с фиолетовой линзой… это кольцо на среднем пальце правой руки… этот шлем, имитирующий пасть рогатого клыкастого зверя… этого не может быть… я не верю…
Только лишь когда он повернулся в мою сторону, только лишь когда я увидел это лицо, по которому стекались те же кровавые слезы, вытекающие из черных глаз с несколькими оранжевыми кольцами и длинным вертикальным зрачком, я наконец все осознал — Илия Кишин.
— Немало воды утекло, Бартон, — первое, что он произнес, взглянув на меня исподлобья.
— Не смей произносить это имя, — прорычал я, соскалив зубы так, как никогда ранее.
— Уходи, Ашидо, — произнес Кишин, поднявшись на ноги и вполоборота взглянув на испуганное и затерявшиеся лицо Тайкона, который еще секундами ранее выглядел уверенным в себе.
— Нет, я, — хотел было возразить Ашидо.
— Делай, что я сказал, — оборвал Илия, чьи слова звучали как просьба, в которой нет места отказу.
— Береги себя, — смирился Ашидо, после чего в момент исчез, засияв тем же цветом, какой был и у портала, из которого все они вышли.
Глядя на то, как мой единственный шанс окончательно разделаться с Тайконом ускользнул, я пришел в ярость, но не мог ничего с собой поделать, ведь передо мной стоял именно тот человек, которого я мог по-настоящему испугаться.
— Значит, ты и вправду отказался от имени, — сказал Илия, отвернувшись куда-то в сторону.
— Это не может быть правдой, — прошипел я, все еще не веря в то, что вижу перед собой. — Это, должно быть, шутка какая-то…
— Папа, кто это? — испуганно произнесла Аой.
— Не скажешь дочери правду? — спокойно и непоколебимо с некоторой долей осуждения проговорил Илия.
— Папа? — вопросила она, не понимая ничего из того, что сейчас происходит.
Я не знал, что говорить, не знал, что делать и уж тем более, что со мной после этого будет. Сейчас передо мной стоял тот, о ком не должно было остаться никаких воспоминаний, тот, чье лицо должно было утонуть в песках времени, но стоило только Илии вновь появиться перед глазами, я снова все вспомнил.
— Пришел убить меня? — спросил я, не понимая его мотивов защищать Ашидо.
— Отнюдь, Бартон, — опроверг он, — я просто хочу вернуть брата.
— Не лги мне, фальшивка! — завелся я, перейдя на крик. — Ты с ними заодно! Помогаешь «Спектру» и хочешь свергнуть меня! Прикидываешься им, чтобы сбить с толку!
— Прекрати, — спокойно проговорил Илия.
— Чего ты ждешь? — уже неконтролируемо кричал я. — Давай, нападай!
— Прямо в компании твоих дружков, хах? — усмехнулся Кишин. — Семейные разборки не должны выставляться напоказ, тем более, что шансы не будут равны, пока ты пользуешься копиями своих клинков.
— Ты слишком уверен в себе, умник, — дерзнул я, не поняв, откуда он знает про то, что клинки «Цернунн» и «Фуку» являются лишь копиями прежних клинков, которыми я когда-то пользовался.
— Я все о тебе знаю, — пояснил он. — Даже больше, чем ты сам, и мне это не нравится.
— Не нравится, что я лучше, да? — ухмыльнулся я, почувствовав свое превосходство. — Неужто завидуешь?
— Здесь нечему завидовать, — отстранился Илия. — Ты оступился, Бартон, выбрал не тот путь и попусту растратил свою честь. Я не хочу, чтобы ты прошел по тому же пути, что и я. Не хочу, чтобы Гармония сгорела в пламени собственного правителя, как когда-то сгорела колония «Сенсус».
— И что ты сделаешь? — вновь усмехнулся я. — Помешаешь мне?
— Я спасу тебя, Бартон, — пояснил он. — Спасу от самого себя, и «Спектр» мне для этого не понадобится — только дай подобраться поближе.
— Говори, что хочешь, фальшивка — я не верю не единому твоему слову.
— Тебе придется принять то, что я вернулся, — смиренно улыбнулся Илия.
Глядя в это лицо, переполненного благими и светлыми намерениями, я невольно испытывал рвотный рефлекс. Тонна лжи, фальши и лицемерия — все это скрывалось под маской благонадежного члена семьи, приверженности к которой не существует, как и самого рода, о котором он говорит. Какими бы продуманными не были трюки «Спектра», я ни за что не поддамся и не ослаблю бдительность, ведь в этом мире ни у кого нет права меня осуждать!
— Взять его! — внезапно приказал я. — Убить на месте!
— Да! — отреагировали мои подчиненные, сию секунду сорвавшись с места и ринувшись вперед.
Рядовые взвели оружие, элитные гвардейцы готовились к атаке, а высшие тотчас повели за собой остальных. У фальшивки не было и шанса выжить, не было ни намека на шансы вернуться домой, но, вопреки ожиданиям преимущества и быстрой смерти врага, я столкнулся с собственным оружием.
— Парадокс Кишин, — произнес он, после чего все вокруг стало приобретать те же краски, что и в моем собственном мире.
И вновь мертвая тишина легла на эшафот, все люди замерли, а ветер утих — время остановилось, и движимыми в мире «Парадокса» остались только мы вдвоем. Он лишь глядел на меня, сверлил пристальным взглядом и о чем-то думал, пока я пытался успокоить свое сердце, что бешено билось в груди, не понимая, как справиться с такой эмоциональной нагрузкой.
— Я вернусь за тобой, Бартон, — проговорил Илия, не отводя глаз. — Ты не станешь своими демонами, брат.
— Посмотрим, — фыркнул я.
— До скорой встречи, Бартон, — напоследок сказал он, после чего вынул из земли свой меч и бросился к краю эшафота.
В том направлении, куда двигался Илия, находился обрыв, где расстояние до земли превышало двадцать метров. На этом моменте я поймал себя на мысли, что его нельзя было отпускать, что нужно захватить Кишина любой ценой, потому последовал за ним. Стоило тому сблизиться с обрывом, он обернулся и отдал прощальную честь в своем привычном стиле, а после мертвым грузом устремился вниз. В эту же секунду все вокруг потускнело, время восстановило свой ход, а я на бегу на половину тела свесился с обрыва, надеясь уловить хотя бы направление, в котором Илия будет уходить, но там его уже не было, словно тот растворился прямо в воздухе, телепортировавшись куда-нибудь далеко.
В поле зрения остались лишь тысячи Гармонийских домов, дорог и развилок нашей любимой и величественной Гармонии. Глядя на них, я уже не испытывал тех теплых чувств, что были раньше, ведь теперь мне угрожали не только устоявшиеся враги, но и один единственный человек, способный бросить мне вызов по-настоящему. Из этого дня можно сделать много выводов, но несмотря на то, что истинная личность Тайкона вскрылась, вопросов оказалось еще больше, чем раньше, а ответы на них навряд ли дадут о себе знать. Этот человек, что выдает себя за моего брата-близнеца — он может быть кем угодно, но только не Илией, ведь он умер много лет назад, забрав с собой и меня. Может ли быть такое, что по одной земле ходят сразу два повелителя времени? Два владельца вездесущего ока? Это многое объясняет, в особенности то, почему я не мог залезть в голову к Эверби и Такаги — это блок «шиирацу», который на них поставил Илия.
Есть много факторов, о которых придется думать сутки напролет, но больше всего меня пугает именно то, что мне остается только гадать, почему гильотина сработала не по моей команде, а куда раньше положенного. Кто-то хотел, чтобы люди увидели момент смерти, который был мне на руку, как правителю, который хочет избавить себя от покушений, но именно эта картина еще сильнее настроила «Спектр» против короля и дворца в целом.
Возникает чувство, что меня снова кто-то подставил… и он совсем рядом…