В глазах блеснула яркая вспышка света, заставив прищуриться от резкого перехода с темного и мрачного эшафота обратно в теплый и уютный орден, переполненный, хотелось бы мне сказать, дружелюбными и позитивными людьми, однако в сегодняшний день все были неестественно напуганы, словно на «Спектр» в миг рухнуло стихийное бедствие, наводнив каждый укромный уголок ужасом и страхом, пробирающим до костей от одной лишь мысли о том, что будет дальше. Мое сердце все еще билось с бешеной силой, кровь наполняла каждый капилляр, разогревая тело до немыслимых температур, словно меня заперли в одной комнате с диким зверем, готовым разорвать добычу в любой момент, не поведя и усом, и это ощущение преследует до сих пор, даже тогда, когда, казалось бы, я уже в безопасности.
— Этого не может быть… Этого не может быть… Этого не может быть, — из раза в раз прокручивал я у себя в голове, все больше и больше опасаясь за наши жизни.
Там, на эшафоте, я столкнулся с тем, с чем не был готов встретиться лицом к лицу, и речь идет не о персоне тирана, стоящего выше своего народа, а о картине, которую пришлось лицезреть в самых что ни на есть ужасающих красках. Как бы я не пытался успеть вовремя вмешаться в процесс казни, ее начало застало врасплох, ведь лезвие гильотины рухнуло на тонкую шею Хомуры абсолютно неожиданно, и мне лишь чудом удалось подставить под нее меч, но это не спасло девочку. Глядя на то, как загорелая грязная кожа краснеет, как на глазах рвутся остатки мышц слабенькой шеи, а на пол все быстрее и больше капают багровые пятна, я пришел в такой ужас, с которым никогда ранее не сталкивался. Ее безжизненные глаза смотрели в мои, умоляя о помощи, и все, что я мог сделать — подставить руку под тяжелую голову, что так хотела поскорее оказаться на земле, оторвавшись от тела.
Если бы не Нао, вовремя пришедшая на помощь, я бы так и не сдвинулся с места, замерев в позе потерявшего всякую надежду человека. Она, как и многие другие, очень помогла всем нам, однако мы все равно вернулись домой не с маленькой победой, а с большими потерями: Хомура практически потеряла голову, лицо Нао с этого дня тоже окажется на плакатах в первых рядах, а я лишился внушительной части здорового рассудка, из-за чего отныне не смогу так же эффективно вести дела ордена — я боюсь.
— Илия еще не вернулся? — задумался я, вспомнив о том, как блестяще и вовремя этот человек появился на эшафоте.
Только лишь в этот момент я по-настоящему понял, что там произошло, когда Тайкон должен был лишиться головы. Илия спас меня, но цена за жизнь маленького человека оказалась слишком высока, ибо он лишился того, что заставляло нас вслушиваться в каждое слово — доверия. Едва в памяти всплыло это имя, которое он произнес, я сразу понял, кем все это время был король, и почему наш сильнейший союзник так не хотел его смерти. Все это время Илия врал нам, он скрывал от нас свои семейные узы, а «Спектр» такого не прощает.
— Ашидо, скорее в медпункт! — послышался возглас сближающейся со мной Наташи из коридора крыла «А».
Она, как и все мы, была очень перепугана и напряжена, оттого суетилась больше обычного, пока я без сил сидел на коленях в центре холла, стараясь хотя бы немного прийти в себя.
— Все хорошо? Ты не ранен? — спросила Наташа, на ходу рухнув на колени в непосредственной близости, положив руку мне на плечо. — Идти сможешь?
— Помоги мне, — едва понятно пробормотал я, стараясь встать на ноги.
В ответ на просьбу Наташа подхватила меня под плечо, благодаря чему я наконец мог подняться.
— Доложи ситуацию, — произнес я, когда мы наконец тихим шагом устремились в сторону медпункта.
— Все очень плохо, — ответила она. — Джозеф и Юмико борются за жизнь Хомуры, но они оба боятся что-либо предпринимать. Им нужна твоя помощь, Ашидо.
— Придется идти быстрее, — проскрипел я зубами, после чего вырвался из-под опоры.
Стоило на секунду оказаться на ходу, как я с тяжестью врезался в стену, будучи не в силах ровно держаться на дрожащих ногах.
— Не изматывай себя, дойдем без спешки! — предостерегла Наталья.
— Ты не понимаешь, — прошипел я в ответ, — это вопрос жизни моего друга.
Собрав всю волю в кулак, я постарался перейти на бег, пока ноги наконец не стали твердо ступать на поверхность. Таким образом ослабевшему главе ордена удалось добраться до заветных дверей, за которыми скрывался тот самый ужас, о котором я бы хотел вовсе не вспоминать, однако, как и было сказано, Хомура — мой друг, и я не оставлю ее в беде, если могу хоть чем-то помочь.
— Нет, ты не будешь вливать в нее энтропиум! — разъяренно кричал мистер Даян.
— Пока ты со мной споришь, Хомура умирает! — столь же злобно воскликнула Юмико. — У нас больше не за что зацепиться, нужно сделать хоть что-то!
— Тихо! — с порога заткнул я всех присутствующих. — Каково ее состояние?
— Не дышит, пульс слабый, — проговорила весьма неожиданная для меня персона, с которой ранее мы встречались лишь единожды.
— Насколько слабый? — уточнил я.
— Варьируется между пятнадцатью и двадцатью ударами в минуту, — ответила Эмили.
Глядя на то, что происходит внутри медпункта, я видел лишь бардак, где каждый пытается убедить другого в своей правоте, в то время как Хомура стремительно теряет признаки жизни.
— Говорю же, нам не нужно дожидаться Кишина! — продолжила Юмико. — Я не хочу быть той, кто добьет Хомуру своим бездействием!
— К черту Кишина! — воскликнул я, сгорая от злости. — В чем ваша проблема, а? Вы же медики, мать вашу!
— А в том, что она просто умрет, если Юмико зальет в нее энтропиум! — ответил Джозеф. — Нужен другой способ!
— Какой еще способ? — вмешалась Юмико. — Нужно цепляться хоть за что-то! Лучше уж сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть!
— Что ты несешь вообще? — еще больше разозлился Джозеф. — Тебе вообще плевать на ее жизнь? Просто очередной пациент, да?
— Молчать! — истошно прокричал я. — Всем заткнуться и успокоиться!
В ответ на мой возглас все вокруг затихло, и в комнате воцарилась поистине гробовая тишина, прерываемая разве что цифровыми отзвуками биения еле живого сердца. В этот момент я отчетливо понимал, что ситуация неизбежно ведет к смерти Эверби, потому все нужно брать в свои руки.
— Вспомните то, как мы вылечили Лаффи, — заговорил я, зацепившись за первый попавшийся момент из прошлого. — Тогда мы напоили ее несколькими маленькими порциями крови Юмико, в которой содержался энтропиум.
— Ага, только у Лаффи был свой, который мы просто дополнили, — казалось бы, отрезала Юмико.
— Здесь есть банка? — опомнился я. — Дайте мне банку крови!
Очевидно, присутствующие замерли в непонимании, однако одна из немногих приличных и сдержанных персон по имени Хорнет все же зашевелилась, достав из небольшого холодильника в углу баночку с красным содержимым, после чего, минуя живые помехи на своем пути, протянула ее мне.
— Если у тебя есть идеи — вперед, — произнесла она.
Схватив банку, я тотчас открыл ее и стал опустошать до дна, пока изо рта то ли дело вытекала некоторая часть содержимого. Глядя на меня, все замерли в непонимании, пока я в самом деле отталкивался от единственной доступной идеи, стараясь не терять времени. Едва приток крови остановился, я отставил банку в сторону на первую попавшуюся столешницу, а сам замер в одной неподвижной позе, закрыв глаза и стараясь сконцентрироваться на том, что происходит внутри. Удивительнее всего смотреть за картиной приходилось новенькой, на что она могла протянуть лишь короткое:
— Какого…
Не могу ни во в чем упрекать Эмили, ведь у нас здесь всегда своя атмосфера.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась Хорнет.
— Помолчи, пожалуйста, — оборвал я, избежав ответа, — дай сконцентрироваться.
Время шло на минуты, но я не тратил его впустую, как это делали остальные. Никто так и не понял, чем я занимался в такой ответственный момент, но лишь благодаря мне появился реальный шанс вернуть Хомуру к жизни. Наблюдая за тем, как по телу растекается тот слабенький остаточный энтропиум из крови Юмико, я сделал вполне однозначный и оправданный вывод.
— Юмико, влей в нее энтропиум.
— Ты с ума сошел? — воскликнул Джозеф.
— Все получится, если сконцентрировать поток вокруг ранения, — пояснил я. — Когда мы залечивали Лаффи, энтропиум растекался по всему телу и регенерация шла медленно, а девушка не получала негативных эффектов только потому, что имела собственный внутренний энтропиум, превышающий объем вливаемого внутрь.
— Другими словами? — уточнила Юмико.
— Если медленно влить энтропиум в область шеи, она залечится, и кровотечение остановится полностью, однако придется всосать в себя остатки, чтобы избежать побочных эффектов.
— Я поняла, Ашидо, — смиренно ответила Юмико, после чего с недюжинной уверенностью в моем выводе взялась за дело.
Секунду спустя множество знакомых всем щупалец присосались к коже шеи Хомуры, проникнув поглубже внутрь. Мне тяжело было смотреть на девочку, чьи легкие дышали только благодаря аппарату, на то, как грубо спорят наши единственные медики, стараясь вернуть ее к жизни.
— Джозеф, помоги мне, — окликнула мистера Даяна Юмико, — сними повязку и стяни порез, чтобы тот закрылся.
— Бьюсь об заклад, мы совершаем ошибку, — проворчал он, но все-таки вызвался помочь.
Все это время я внимательно наблюдал за процессом, стараясь не упустить ни одной мелочи. Юмико старалась очень аккуратно следовать моей наводке, и у нее действительно получалось понемногу затягивать рану, но никто не мог точно сказать, что происходит внутри. Когда же процесс был окончен, а шея приобрела свой привычный вид с небольшим намеком на шрам, Юмико оторвала руку от места, подверженного лечению, в тот же момент выдохнув с умиротворением.
— Получилось, — прошептала она, не сдерживая своей радости.
— Еще рано, Таканаши, — ворчливо произнес Джозеф, — сердцебиение очень слабое, через пару минут ритм остановится и Хомура окончательно потеряет признаки жизни.
— Используем дефибриллятор? — предложила Юмико.
— Доставай, только быстро, — приказал он.
В этот момент Юмико бросилась к шкафчику с оборудованием, стараясь найти среди него заветный дефибриллятор, пока Джозеф оголял худое подобие груди девушки. Времени было мало, нам оставалось лишь заново завести сердце Хомуры, вернув его обычный ритм, однако я все меньше и меньше верил в успех, сгорая от ненависти к нашему общему врагу.
— Не тратьте время на поиски! — воскликнула Эмили, приблизившись вплотную к телу Хомуры.
— Что ты задумала? — замешкался Джозеф. — Отойди от нее!
— Говори, каким должен быть разряд, — скомандовала она, подворачивая рукава — Я сделаю это быстрее и лучше.
— Уйди, не ме…
— Джозеф, — заговорил я, оборвав его на полуслове, — делай так, как она говорит.
Очевидно, ему не понравилась идея, но времени у нас теперь точно не было, ведь оно шло уже не на минуты, а на секунды.
— Начнем с двухсот джоулей, — подсказал мистер Даян.
— Сколько это в вольтах? — уточнила Эмили.
— Доверили неучу, — возмутился Джозеф. — Четыре тысячи на пять сотых ампер.
— Поняла, жду команды, — уверенно произнесла Морроу, приложив ладони к груди Хомуры.
В комнате засияли яркие желтые разряды, окутывающие руки Эмили — она была готова начать в любую секунду, мирно ожидая распоряжений. Не могу точно сказать, как ей удалось так просто влиться в наш орден и оказаться в непреступном медпункте, однако эта девушка искренне желала помочь. Сейчас «Спектру» как никогда не хватает надежных союзников, потому мы готовы принять столь сильного ренегата в свои ряды, а ее репутацию подкрепит сегодняшняя инициатива.
— Готовность, — произнес Джозеф, — разряд!
Едва эти слова пронеслись по комнате, мелькнула яркая вспышка, а тело Хомуры подскочило вверх от той нагрузки, что к нему приложили.
— Еще, пять тысяч на пять сотых, — скомандовал Даян.
— Поняла!
— Готовность, разряд!
И снова та же картина, не дающая никаких результатов.
— Шесть. Готовность, разряд!
Я уже было полностью смирился и потерял всякую веру, но тут случилось нечто поистине неожиданное и чудесное — после разряда в семь тысяч сердце Хомуры забилось быстрее. Та штука, что показывает пульс, начала издавать звуки с меньшей периодичностью, из-за чего на лицах наших медиков показалась непробиваемая счастливая улыбка.
— Получилось! — вскрикнула Юмико. — У нас получилось!
Именно она радовалась больше всех, буквально прыгая на месте, после чего и вовсе вцепилась в Эмили, захватив ее в свои объятия, благодаря за помощь. Все это было, конечно, очень хорошо, но Хомура все еще не реагировала на происходящее вокруг, а лишь безжизненно лежала на операционном столе. Стеклянные глаза смотрели в одну точку, легкие двигались лишь благодаря аппарату, а руки рефлекторно вздрагивали от остаточных ударов током.
— Почему она не приходит в себя? — с долей сомнения протянул я, обратившись к Джозефу.
— Судя по всему, какое-то время девушка пробудет в коме, — холодно и однозначно произнес он.
— Насколько долго? — испуганно проговорил я.
— Не знаю, — пожал плечами Даян. — Всяко лучше, чем окончательно умереть. Сейчас ее состояние стабильно, пульс превышает минимальную норму, потому остается только следить за дальнейшей поправкой и надеяться на лучшее.
— Она поправится? — с опаской вопросила Хорнет.
— Сейчас жизни Хомуры ничего не угрожает, мисс Ишимару, — спокойно подбодрил он. — Будем ждать.
— В таком случае рассчитываю на вас, — улыбнулась она.
— Конечно, сделаю все от меня зависящее, — в ответ улыбнулся Джозеф.
Наконец можно было вздохнуть с облегчением, ведь весь этот кошмар, переполненный страхом и непониманием, закончился, оставалось лишь разобраться со всеми остальными факторами, препятствующими нормальной жизни. Хомура была одной из немногих, кто заставил меня переломать всю мебель в собственном кабинете, ведь я был бесконтрольно зол, узнав, на что пошла эта девушка, а вместе с тем по сию минуту продолжаю корить себя за то, что не стал следить за этими двумя.
Эмбер поступила правильно, сознавшись в том, что Хомура в очередной раз провернула у нас за спиной, но ее главная ошибка заключалась в другом — она не помешала тому, что в итоге случилось, а вместе с тем скрыла от меня факт самовольничества до самого неподходящего момента, когда мы уже не могли ничего поделать. Конечно же, я вспылил, избил Эмбер до состояния фарша, если можно так сказать, и извиняться за это не собираюсь, ведь именно на ее совести лежит грех, искупать который придется немалое время.
Сейчас же Эмбер уже долго сидит у себя в комнате в одиночестве, заливая подушку слезами и пачкая кровью, не подпуская никого к себе, лишь бы побыть в одиночестве и осмыслить все произошедшее. Пусть и немного, но меня гложет совесть за произошедшее, но иногда нужно уметь не поддаваться угрызениям, если хочешь уберечь тех, кого любишь.
— Мастер Тайкон, я полагаю? — заговорила Эмили, расположившись рядом и вырвав меня из собственных мыслей.
— Да, ты не ошиблась, — ответил я.
— Могу я попросить вас уделить мне немного времени? — аккуратно поинтересовалась она. — Понимаю, момент не самый подходящий, но…
— Идем, — оборвал я, поднявшись на ноги и устремившись к выходу из медпункта, в то время как Эмили последовала за мной.
Таким образом мы оказались в коридоре и какое-то время молча плелись в сторону холла, пока я не остановился, оперевшись на стену практически в конце длинного помещения.
— О чем ты хотела поговорить, Эмили? — вопросил я, исподлобья взглянув на девушку.
— Хотелось бы мне представиться, но мы, можно сказать, уже знакомы, — неловко посмеялась она. — Знаете, Тайкон, я бы очень хотела стать обладательницей возможности вступить в орден «Спектр», но, очевидно, для этого потребуется ваше разрешение как главы.
— Не утруждай себя разговорами на «вы», — улыбнулся я, — все мы здесь как одна семья.
— Значит, я могу называть вас Ашидо? — аккуратно уточнила Эмили.
— Верно, — еще шире улыбнулся я. — Спасибо тебе, Эмили, ты очень помогла нам сегодня. Не вижу причин отказывать в желании присоединиться к благому делу, только придется пройти небольшую проверку на искренность.
— Через «шиирацу», да? — совершенно точно предсказала Эмили. — Хотелось бы избежать подобных проверок, ибо меня все еще пробирает страх перед этими глазами, однако, если того требует орден — я согласна.
— Мне и самому не хотелось бы обращаться за помощью к этому паршивцу, — фыркнул я. — Когда Кишин вернется в орден, придется вынудить его уйти.
— Почему?
— Давай не будем об этом раньше времени, — отстранился я, отвернувшись в сторону. — Лучше расскажи мне, как тебя приняли и с чем пришлось столкнуться, оказавшись на вражеской территории.
— Ничего специфического, — пожала плечами Эмили, — вы ведь все уже знаете обо мне и, полагаю, прочитали то письмо. Должна сказать, я в самом деле уважаю всех, кто здесь находится, а мисс Эверби и вас даже больше остальных.
— Это еще почему? — непонимающе спросил я.
— Ну, — замялась девушка, что касается Хомуры, то таких сильных, проницательных и характерных девушек мало где встретишь, а с тобой ситуация обстоит несколько иначе, ибо я — твоя большая фанатка.
— Фанатка?
— Да, именно фанатка, — улыбнулась Эмили. — Видишь ли, мы с Аой еще с прошлого года восхищались твоей смелостью и делами, даже не предполагая, что ненавистный королю Тайкон окажется тем же человеком, что и тот смельчак годом ранее. Это подкрепило твой авторитет в народе еще больше.
— Это ребята рассказали тебе обо мне?
— И да и нет, — пояснила Эмили. — Видишь ли, трансляцию казни так никто и не оборвал. Зевака-оператор совершил большую ошибку, за которую его хорошенько накажут, а народ благодаря этому увидит истинную сущность не только короля Гармонии, но и того самого Тайкона, которому верят.
— Говоришь, Аой тоже на нашей стороне? — с долей сомнения пробормотал я. — Она ведь и сломала мою маску вместе с грудными костями, помешала атаке на Котая и не стала предпринимать каких-либо попыток с нами связаться.
— Не корите ее, пожалуйста, — чувственно промямлила девушка. — Аой сама не понимает, что делает, словно ребенок, застрявший в теле взрослого. Принцесса искренне желает избавиться от короля вашими руками, но вы должны понимать, что человеку бывает сложно откреститься от кровных уз. Это ведь ее отец в конце концов.
— Но ты ведь смогла предать своего отца, генерала Морроу, — подметил я.
— Не успела я его предать, Ашидо, — тяжело вздохнула Эмили. — Это он меня предал, не как генерал капитана, а как отец дочь, за что и лишился головы.
— Погоди, — я на секунду запутался, не понимая, к чему она клонит, — Морроу мертв?
— Эдвард отрубил ему голову, — объяснила Эмили. — А затем залечил мои почти что смертельные раны и отмазал перед королем. Не вмешайся тогда Эдвард, все могло закончиться плачевно.
— Ты о том мужчине с повязкой на глазах?
— Да, я о нем, — подтвердила она. — Сейчас Айс стоит на месте Морроу, и я до сих пор не знаю, что у него в голове, однако предполагаю, что Эдвард на нашей стороне, только преследует какие-то свои цели.
— Хочешь сказать, у нас имеется еще один потенциальный союзник? — задумчиво пробормотал я.
— Возможно, только…
Слова Эмили оборвались характерным отзвуком «бэкдора», исходящим со стороны холла. Очевидно, мы молниеносно отреагировали на этот феномен и выскочили из-за угла поближе к источнику, где и лицезрели того, кого ждали больше всего и кого больше всего не хотели видеть. Едва он поднялся из преклоненного на колено положения на ноги, сразу обратил свой взор на меня. Увидев эти беспросветно черные глаза с яркими кольцами вокруг зрачка, из которых непрерывно сочилась кровь, капая на пестрый красный ковер, в памяти всплыла картина того кадра, который мелькал в момент использования «шиирацу» — полная идентичность. Это не была особая техника шепотов — виной всему глаза, которые Илия так тщательно от нас прятал, будто не хотел жертвовать доверием со стороны тех, кому и сам пытался довериться.
— Ашидо, — заговорил Кишин, — собери всех в командном центре.
— С какой стати ты теперь выдвигаешь требования? — возмутился я.
— Это не требования, а просьба, — холодно проговорил Илия. — Пришло время рассказать правду, и я хочу, чтобы все о ней знали. Майор Морроу, вас тоже попрошу присутствовать.
— Раз уж речь зашла о правде, будь готов выложить все, — нахмурился я.
— Так тому и быть, буду ждать.
***
Уже через десять минут весь орден находился в пределах одной комнаты, не считая Джозефа, следящего за состоянием Хомуры, и Эмбер, мотающей сопли на кулак в зоне домашнего ареста. Детей тоже ситуация обошла стороной, потому Каспер и Кирей закрылись где-то в здании, заняв себя очередной интересной игрой. В командном же центре, заняв свои сидячие места, все то ли дело перешептывались, будто не понимая, что их ждет в ближайшие минуты, пока я мирно ожидал начала в компании Хорнет и Войд, столько же молчаливо пялящихся куда-то в стену, пока наконец в центре событий не показалась ожидаемая всеми персона.
Зайдя в двери и поднявшись по ступеням, Илия расположился возле трибуны. Сегодня он выглядел одновременно и полностью подавленным, и сгорающим от чего-то хорошего, однако на лице присутствовала лишь полная серьезность. Сняв свой шлем и положив его на приборы рядом с трибуной, Илия замер в ожидании тишины, на что все отреагировали однозначно, внимательно устремив свой взор на оратора.
— Перед началом моего признания, хотелось бы перед всеми вами извиниться, — заговорил Илия, когда все были готовы слушать. — Поскольку все вы мне безмерно дороги, я не хотел бы оказаться в чьих-то глазах предателем или лжецом, потому собираюсь окончательно поставить жирную точку в собственной биографии.
— Лжецом, хах, — фыркнул я у себя в голове, — ты уже им оказался, Кишин.
— Начнем по порядку, но для этого мне придется заново представиться, — сказав это, он сделал короткую паузу, собираясь с мыслями, после чего продолжил. — Меня зовут Илия Кишин, сын Зигфрида Кишина из потомственного рыцарского рода, а также простой деревенской женщины по имени Марта. Я родился в 1199 году в королевстве Меления, что находится где-то на территории современной Дании, а умер в 1224 году от рук своего злейшего врага. Сейчас перед вами стоит самая что ни на есть реинкарнация человека из прошлого: я имею те же воспоминания, ту же внешность и характер, но вместе с тем и новую силу, зовущуюся «вездесущим оком». Изначально я искренне верил, что являюсь единственным носителем этих глаз в новом мире с новыми людьми и возможностями, но однажды трещину в сознании дал один единственный человек.
В середине своей речи о биографии Илия вывел на экран изображение человека, который был хорошо нам знаком — король Гармонии Котай Изуми.
— Перед вами сейчас находится человек, которого все ошибочно считают приемником первого короля Гармонии Сето Изуми — Котай Изуми, однако он вовсе не тот, за кого себя выдает. Хорошенько посмотрите на экран, затем на меня, после чего вы заметите неявные сходства, говорящие лишь об одном — на троне в Гармонии сидит не кто-то, а мой кровный брат-близнец по имени Бартон, или скорее его аналогичная реинкарнация, поскольку Бартон умер в тот же день, что и я.
В этот момент по залу разлетелся шепот, люди переговаривались ежесекундно, пребывая в шоке не только от того, что слышат, но и от того, что все это выглядит правдоподобно. Что касается меня, больше всего мне хотелось услышать, по какой причине Илия все это время скрывал от нас правду.
— Мастер Кишин! — послышался возглас Мисато из зала. — Вы хотите сказать, что раз являетесь братом-близнецом короля, то Нао и Аой на самом деле тоже носят фамилию Кишин, а вы значитесь дядей для обеих девушек?
— Именно так, Хагашида, — подтвердил он.
— Ну и херня, — тихо возмутилась сидящая за мной Нао. — Еще один родственничек объявился.
— Продолжим, — оборвал Илия, переключив все внимание обратно на себя. — Говоря о «вездесущем оке», стоит разобрать те способности, которые оно дает, чтобы вам было проще понять мои мотивы. Первая — «шиирацу», что можно перевести как «взгляд в душу». С этой способностью многие из вас уже знакомы, потому не вижу смысла копать глубже. Вторая — «ранмацу», представляет из себя «идеальное отражение», благодаря которому можно полностью заблокировать удар и перенаправить силу этого же удара обратно. Это, безусловно, очень сильные способности, но больше всего внимания стоит уделить именно третьей, которая называется «Парадоксом Кишин», что можно дословно перевести как «парадокс вездесущего ока», как бы иронично это не звучало. Многие замечали на моем лице кровавые слезы, точно так же, как и на лице короля — это является побочным эффектом использования «Парадокса», а сама способность позволяет, внимание, останавливать время.
В ответ на столь громкое заявление весь зал залепетал разной громкостью, люди стали подскакивать со своих мест и неразборчиво что-то выкрикивать. Какое-то время вся эта суета продолжалась в неутихающем темпе, пока общим трудом Илии и Хорнет все наконец не успокоились, дав возможность Кишину продолжить.
— Вспомните нашу первую встречу, — робко проговорил Илия. — Это касается Ашидо, Юмико, Хорнет, Амелии и Итачи. Тогда я пришел к вам самовольно, поскольку благодаря «шиирацу» узнал о зарождающемся ордене «Спектр» от старого врага по имени Хандзо, благодаря которому вышел на Ашидо. Я не был прямым участником в конфликте, а лишь наблюдал со стороны за действиями ордена, давая подсказки в каком направлении двигаться, — договорив, Илия обратил свой взор на меня и продолжил. — Вопрос к тебе, Ашидо Такаги. Как бы ты отреагировал на информацию о том, что я являюсь братом-близнецом короля? Что король способен останавливать время и двигаться внутри «Парадокса» так, как ему вздумается? Стал бы ты идти по тому пути, по которому следуешь уже больше года? Стал бы ты набирать столько людей, зная, что все они скорее всего умрут? Стал бы ты доверяться мне, зная то, что знаешь сейчас?
— Довериться тебе было ошибкой, Илия Кишин, — прорычал я. — Мы в самом деле доверились тебе и были готовы бороться за общее дело. Я лишь не понимал причин, по которым ты отказываешься от идеи свергнуть короля путем его смерти. Сейчас же я прекрасно понимаю, что ты действуешь только в своих интересах и используешь нас в качестве боевой единицы. Думаешь, тебе есть место в ордене после такого?
— Ты безусловно прав в том, что я преследую свои цели, но вместе с тем я так же разделяю цели ордена, который за это время уже успел стать мне родным, потому мысль о том, что вы мне нужны только в качестве боевой единицы, ошибочна. Пусть ты и не ответил на все заданные вопросы, главное уже было сказано — вы доверились мне. Только лишь благодаря тому, что я скрыл свою собственную сущность и личность короля Гармонии, «Спектр» разросся до тех масштабов, которые мы видим сегодня. Только поэтому нас поддерживают десятки предприятий, ордены «Юстиция» и «Юнити», народ в конце концов. Я дал вам смелость действовать вопреки страху, жить не пустыми надеждами и мольбами, а реальными возможностями. Пойми, Ашидо, поймите все, сейчас «Спектр» уже не какое-то сборище обиженных на режим детей, все мы — бойцы, готовые бороться за свою свободу и идеалы.
— Но как нам бороться, когда внутри ордена такой разлад? — оборвала его Хорнет. — Думаешь, нам по силам справиться с самовольничеством таких людей, как Хомура? Неутихающей злобой и грубостью отдельных индивидов? А что нам делать с детьми, которых пришлось во все это втянуть?
— Я понимаю твой страх, Хорнет, — спокойно ответил Илия. — Но, знаешь, люди на то и люди, чтобы забывать все обиды и объединяться перед лицом одной большой опасности — именно так была построена Гармония. Подвиг Хомуры пусть и кажется абсурдным, но она дала нам почву действовать, дала возможность Ашидо и мне заявить о себе всему народу Гармонии, потому ее действия не останутся неоправданными — мы докажем всем, что Хомура не просто так рискнула своей жизнью. Я помогу вам свергнуть короля, и сделаю это собственными руками, а вы позаботитесь обо всем остальном, ибо иного варианта у нас нет. Если я уйду из ордена, ни у кого из вас не останется возможности победить Бартона, а я лишусь своих единственных настоящих друзей.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — дерзнул я. — На то мы и орден, чтобы бросать вызов тем, кому боятся возразить остальные. Уходи, Илия, забудь обо всем, что здесь когда-либо происходило, забудь о нас и никогда более не возвращайся — как-нибудь без тебя справимся.
— Ты уверен в своих словах, Ашидо? — в грустном тоне произнес Илия.
— Так будет лучше и для тебя, и для меня, — вздохнул я.
— Что ж, в таком случае, благодарю всех за внимание и то время, которое мы разделили вместе — глубоко в моем сердце все осталось прежним. Спасибо, орден «Спектр», пусть Ашидо и говорит мне обо всем позабыть — я вас не забуду. Прощайте.
Сказав это в чувственном тоне, Илия поклонился и тихим шагом устремился на выход из командного центра, не позабыв при этом захватить свой вульгарный рогатый шлем. Не скажу, что я жалею об его уходе, но, как и было сказано, всем от этого будет лучше, ведь нельзя так просто восстановить доверие между людьми, тем более в тот критический период, в котором приходится поддерживать в ордене жизнь. Я не могу так просто отказаться от своей первоначальной цели, не могу сражаться на одном поле боя с тем, кто может воткнуть нож в спину в самый неподходящий момент, потому отпущу тебя на растерзание судьбой, какой бы жестокой в реальности она не была.
— Стоять! — очень громко воскликнула Эмили.
Очевидно, девушка сразу привлекла к себе все внимание, включая уходящего Кишина, который вдруг остановился и повернулся в сторону Морроу.
— Что с вами не так, люди? — возмутилась она. — Пусть мы толком и не знакомы, мне очень неприятно видеть такие двойные стандарты внутри ордена, ради которого я предала дворец! Задумайтесь! Вы готовы идти против могущественнейшего человека в Гармонии! Готовы сражаться за свободу и свои идеалы, но не готовы возразить собственному главе? С какой стати Ашидо решает за всех? И это вы называете семьей? Разве вы тоже хотите, чтобы Кишин ушел? Чтобы ваш драгоценный и столь же сильнейший союзник, преданный ордену вопреки вашему же недоверию, просто ушел по щелчку пальца одного человека? Ашидо, очнись! Илия спас тебе жизнь! Бартон убил бы тебя, если бы Илия не вмешался! Что было бы с народом Гармонии, потерявшим бесценную надежду и веру вместе с потерей того, кому они верят? Ты говоришь Кишину, что он слишком эгоцентричен, но разве вы не одинаковы? Разве сейчас ты не думаешь только о себе, не хочешь выгнать его только потому, что он противен лично тебе? Разве оно того стоит? Стоит того оборвать все связи с человеком, не спросив у других, что они о нем думают? Лично я горжусь, что я на свете есть такой человек, как Илия Кишин, потому буду первой, кто проголосует за то, чтобы он остался в ордене!
Сказав это, Эмили подняла вверх руку настолько, насколько могла, чтобы каждый присутствующий отчетливо ее видел.
— А я-то думал, что мы поладим, Эмили, — тяжело вздохнул я. — Думаешь кто-то в самом деле поддержит твои возгласы?
— Обернись, Ашидо, — спокойно проговорила она, широко улыбнувшись.
Последовав совету, я обернулся назад, и в этот момент перед глазами раскрылась ошеломляющая картина того, как позади меня стали поочередно подниматься руки, и было их настолько много, что с каждой секундой я все меньше и меньше чувствовал себя ценным в этом кругу самый хороших друзей. Амелия, Юмико, Ринна, Мисато, Наталья, Николас, Шин, Джозеф, Итачи, даже Торин — все они высказались за то, чтобы Илия остался. Едва я развернулся посмотреть на остальных, как застал перед собой Войд в той же позе.
— Ты тоже с ними? — обратился я к Хорнет, которая все еще не подняла руку.
— Знаешь, Ашидо, — тяжело вздохнула она, — Эмили ведь права. Я тоже хочу, чтобы Илия остался с нами, — сказав это, Хорнет подняла руку вверх.
Одна лишь Нао не хотела повторять за остальными, но что она может против большинства?
— Победа большинства! — выкрикнула Эмили. — Илия, слышишь? Ты можешь остаться, потому что мы не хотим, чтобы ты уходил!
— А что мне остается? — широко улыбнулся Илия, подзывая присутствующих руками. — Идите все сюда!
В ответ на призыв, люди стали подрываться со своих мест, бросаясь во всеобщие объятия, в центре которых находился человек, которого я минутой ранее почти было выставил за двери навсегда. Поверить не могу, что слово главы ордена ничего не значит для тех, кто ему подчиняется — разве так бывает на свете? Разве последнее слово не должно быть за мной? Неужели я сейчас нахожусь в том же положении, что и король Гармонии? Можно сказать, теперь мне знакомы те чувства, которые он испытывает, когда народ отворачивается от своего правителя.
— Чего сидишь? — окликнула меня Юмико, дернув за руку. — Давай к нам!
— Отвали, мне тошно от вас, — отстранился я.
— Вставай, сукин сын, будешь обниматься, — настояла Юмико, сумев отодрать меня от кресла.
Не знаю, как вообще воспринимать то, что произошло сегодня. Такого стресса я еще никогда не испытывал, и не уверен, что испытаю когда-нибудь снова. Может оно и к лучшему, что Илия в конечном итоге остался в ордене, но никто точно не знает, как все сложится дальше: судьба ордена, судьба братьев Кишин, судьба Гармонии и моя собственная судьба…
Душу греет лишь мысль о том, что нам наконец открылась правда.