Наконец после долгих колебаний решилась, но проскользнуть незамеченной ей не удалось. Ребята подняли вой, и кто-то остановил ее, схватив портфель.
— Шариковая ручка есть?
— У меня ученическая, за тридцать пять копеек, — ответила испуганная девочка.
— Видал? — сказал один из ребят другому. — Отец — доктор, а дочке приличную ручку купить не может.
— Я их все время теряю, — призналась девочка. — У меня гривенник есть.
— Отпустите девчонку! — приказал Морозов. — Иди, девочка, тебя никто не тронет. Хотите из-за гривенника загреметь? — В голосе парня слышалась легкая хрипотца.
И тут показался Леша с портфелем. Он тоже шел в школу.
— Здорово, — сказал Морозов. — Деньги есть?
— Есть, — ответил Леша.
— Сыграем?
— У меня алгебра.
— А плюс Б сидели на трубе? Один кон.
— Я не умею. Никогда не играл, — отнекивался Леша.
— Значит, выиграешь. Ставь сюда для начала пятьдесят. У тебя бита есть? О, юбилейный! Давай я первый брошу.
Морозов метнул свою биту от меловой черты.
— Теперь пускай все они бросят. Так. Так. Так. Ну, теперь ты.
Леша метнул свою биту, и она оказалась ближе всех к кону.
— Я говорил! — обрадовался Морозов. — Тебе первому бить.
Леша разбил кон и выиграл множество монет.
— Все! — сказал Морозов. — С тобой опасно играть. Первый раз вижу, чтобы так кон разбивали.
Все ему стали поддакивать, и Леша заметно приободрился.
— А сколько у тебя денег? — спросил Морозов.
В парадное вошла пожилая женщина.
— Вы опять тут? А ну марш отсюда, а то сейчас дружинников позову!
— Проходи, проходи, бабуся!
— Ступай себе мимо, — с модной хрипотцой в голосе пропел Морозов.
— Вот, ей-богу, в милицию позвоню, — говорила женщина. — Безобразие! Жильцы в парадное зайти боятся!
— Поставим еще по пятьдесят? — предложил Леше Морозов.
Зам по воспитательной работе Елена Петровна по привычке хотела посмотреть на свое отражение в застекленной грамоте, висевшей в пионерской комнате, но грамоты на месте не оказалось.
— Здесь всегда что-то висело, — сказала она Саше, — а ты зачем-то снял.
Елена Петровна открыла шкаф, куда обычно ставила свою сумку, но там рядами стояли вымпелы и кубки, а за стеклом, где эти реликвии хранились прежде, Елена Петровна увидела книги.
Тогда она огляделась. В комнате произошли заметные перемены. На стенах не было старых лозунгов и обветшалых фотомонтажей, изготовленных по давно забытым поводам. От этого пионерское знамя стало как-то заметнее. Оно главенствовало в комнате и было почти единственным ее украшением, что создавало ощущение штаба, а не плохо посещаемого красного уголка.
Елена Петровна была умной женщиной. Она оценила значение перемен и сунула свою сумку под стол. А когда в комнату вошли две пионерки и серьезно отдали салют старшему вожатому (он встал и ответил так же серьезно), Елена Петровна слегка оробела.
Пионерки о чем-то беседовали с вожатым, Елена Петровна сидела за своим столом, когда в пионерскую комнату вошли учитель физики Иван Федорович Приходько и Лешин папа.
— Вот, пожалуйста, это отец того самого Леши Жильцова, — обращаясь к старшему вожатому, после всех «здравствуйте» и «приветствую» сказал Приходько. — В который раз приходится слышать, что мы ставим перед детьми непосильные задачи.
— Не совсем так, — слабо улыбаясь, возразил Лешин отец. Он еще был настроен миролюбиво.
— А ведь есть мнение, что тем, кому не по зубам школьная программа, вовсе не обязательно иметь переходный балл, — холодно продолжал физик. — Нельзя же, жертвуя лучшими учениками ради лентяев или попросту неспособных, обеднять курс.
— Но я… вот я… — стараясь говорить спокойно, начал Лешин папа. — Я все же недурно учился в средней школе, и у меня как-никак высшее образование. А я беру ваши учебники и, как говорится, смотрю в книгу и вижу… — он посмотрел на девочек, — знаете что?
Одна из пионерок фыркнула.
— Знаю, — сказал Иван Федорович, — но… — Физик развел руками: мол, тут он ничем не в силах помочь.
— Вы можете идти, девочки, — отпустил Саша пионерок и, когда те вышли из комнаты, сказал: — Иван Федорович, а что, если неспособных ребят неизмеримо меньше, чем обычно думают? Что, если гораздо больше тех… кого учили не так? Можно мне с Лешиным родителем поговорить?…
Иван Федорович удивился, но Елена Петровна энергично закивала головой, и физику показалось, что она даже обрадована.
— У вас есть полчаса? — спросил вожатый Лешиного папу.
По школьному коридору Лешин папа шел, как по давно забытой улице детства. Он отставал от Саши, задерживаясь у школьных объявлений и плакатов, а проходя мимо столовой, сказал:
— Вкусно пахнет.
Возле уголка юмора в стенной газете Лешин папа застрял.
— «Работа, ты меня не бойся, я тебя не трону», — прочитал он надпись под карикатурой. И похвалил: — Ничего. А мы на партах писали: «Кто здесь сидит, того люблю, кладите в парту по рублю».
Саша снисходительно улыбнулся.
— Это, конечно, ниже, — признался Лешин папа смущенно.