Тем временем лагерь постепенно просыпался. Пришлось провести нечто похожее на развод, где я при участии Синтии, у которой откуда-то появился фингал, распределил освободившихся людей на новые обязанности, например, наколоть дров и поймать еду. Рейдерские отряды я распустил, потому как до конца испытания осталось всего три дня, все, что нужно, у поселения есть, а ходить и разорять чужие жилища как-то не по-христиански. В остальном, если дела сделаны, то можно и балду попинать.
Все, что я описал, действительно напоминало то, чем мы занимались на “Гиперионе”, но с одной лишь оговоркой. Мне было пох*й. Вообще, целиком и полностью все равно. У меня не было желания во всем этом разбираться. Я не чувствовал себя частью этого поселения. Возможно, потому, что оно временное… Не знаю. Но делалось мною все без энтузиазма, а как только я закончил, то поспешил свалить подальше.
Немного побродив по лесным тропинкам, дошел до небольшого озера. Настроение было из разряда “хрен поймешь”. Вроде и хорошо все, а вроде и не то. Меня как будто пригласили на детский утренник, из которого я давно уже вырос, но мне продолжают говорить, мол, “смотри, как тут весело”.
— А-а, это наш дорогой курсант Джек, — прозвучал за спиной голос Маришки. А секунду спустя женщина подошла ближе и присела рядом на бревно.
— Неожиданно. Не помню, чтобы я нажимал на кнопку, — бросил я камешек в воду.
— Просто обратила внимание, что твой сигнал уже несколько часов не двигается, и решила проверить, в чем дело.
Мы немного помолчали.
— Что-то ты, друг, захандрил совсем. Случилось чего?
— Да, нет, не знаю… Вот такое состояние. В последнее время слишком часто себя спрашиваю: “Что я тут делаю?”
— Хах, ну, это природа. Ты спрашиваешь это, другие — своё. Самокопания вовсе не редкость, но знаешь, какой в этом плюс?
Отрицательно покачал головой. Думать не хотелось, так что просто ждал, когда собеседница сама скажет.
— Рано или поздно ты к чему-то придешь. Подобные вылазки частенько помогают найти некоторые ответы, и порой даже те, которые ты вроде как и не искал, а вдобавок позволяют видеть плюсы в самых обыденных вещах, которые со временем начинают казаться обыденными. Могу поспорить, что ты страсть как скучаешь по горячему душу, вкусной еде и нормальной постели. Хех, я, например, после первой вылазки еще месяц с собой спички носила. Ну, так… на всякий случай.
Усмехнулся. Перед глазами за секунду пролетели все три дня, что мы здесь провели. Эмоций было предостаточно.
— Мариш, а ты что-нибудь слышала про Мондштадт?
— Хм-м-м… Звучит как название пирога. Мне кажется, полное название должно бы звучать как “Мондштадт, покрытый шоколадом и карамельной глазурью”.
Мы снова замолчали. Я слушал, как тихо шумит вода в озере, наблюдал за отражением солнца на ее глади. Смотрел, как между камышей летает стрекоза.
Маришка снова нарушила тишину первой.
— Ладно, не хандрите, капитан Джек. Выше нос! Пройдут скоро турниры, все пройдет. Начнется новый этап. Просто постарайтесь заполнить это время хорошими воспоминаниями. И кстати о хорошем! Это не совсем по правилам, но я планирую привезти вам вашего медведя в маринованном состоянии, так что будет у нас сегодня вечеринка. Все равно вам делать особо уже нечего. Почти все, кто остались проходить испытание, сейчас в вашем лагере…
— О как. Но нас там чуть меньше половины от начального числа, где же остальные?
— Хах, ну, кого-то просто не устроило жить в лесу. Кого-то победил понос, и к слову, — Маришка придвинулась ко мне ближе и перешла на шепот, — таких было очень много! В общем, причины самые разные…
— Хм… А если не секрет, Банши и близняшки тоже улетели?
— Не секрет. Они встретились на второй день и ушли подальше от центра. Не похоже, что им нужна какая-нибудь помощь. Есть ощущение, что если им не сказать, то они и не вернуться в академию.
Мы еще немного поговорили о том да о сем, и Маришка улетела.
Этот день, в отличие от предыдущих, был не столь богат на события. Хотя, может, и был, но я о них не знал, потому как до самого вечера прошланговал у озера и вернулся в лагерь только когда солнце вплотную приблизилось к горизонту.
Впрочем, как выяснилось, в лагере тоже ничего особенного не случилось кроме пары стычек с участием Синтии. В частности, закусилась с блондинкой Либерия, но их вовремя разняли. В остальном же тишь да гладь.
— Собрались все! Все-все-все! Давайте, подгребаем к центру, — я несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.
— Что опять?
— Не опять, а снова. Двигаем, двигаем сюда, — девушки медленно, но верно начали собираться. — Итак, барышни, у меня для вас хорошие новости.
— Мужской стриптиз? — прозвучал чей-то милый голосок с последующим общим “гы-гы-гы”.
— Все возможно, — ага-ага, вижу, в глазах сразу заинтересованность появилась. — Маришка считает, что с испытанием мы справились, а потому сегодня вечером будет мощная гулянка с участием еды и еще каких-то ништяков. Так что сильно не расходимся.
— Вроде же еще три дня впереди.
— По информации из скрытых источников все основные участники сейчас находятся здесь. То есть лес пуст. И, как видите, мы тут довольно неплохо устроились. Маришка же не увидела особого смысла затягивать испытание и дала нам возможность расслабиться перед занятиями в академии.
***
Флаеру не удалось приземлиться где-то поблизости. Маришка долго кружила над местом нашей стоянки, но в итоге плюнула и нашла небольшую поляну в пятнадцати минутах легкой пробежки.
— Вытаскивайте это наружу!
— Все можно брать?
— Все!
Выстроившись в цепочку, мы стали опустошать толстое брюхо грузового флаера. Чего там только не было! И отдельные палатки, и спальники, и, о чудо, сменная одежда, столовые приборы… Короче, все, что душа пожелает, и даже больше!
— Мар.
— Что?
— А вот этот, с красным крестом, тоже выгружать?
— Ага, — Маришка подошла ко мне и облокотилась на мое плечо. — Там микстурка лечебная. Только это, Джек… Под твою ответственность. Давайте чтобы мне потом не было стыдно.
— Что там? — спросил я с серьезным лицом. Не хотелось мне никакой ответственности.
— Спирт… медицинский.
“What?”
— Не, что-то мне не очень… — собирался уже было отказаться, но последние два слова Маришки, судя по довольному визгу, услышал не только я.
— К нам бухло привезли! Девчонки, сегодня будет весело!
На поляне поднялся такой галдеж, что я перестал слышать двигатели флаера.
— Бля-я… Маришка!
— Что? Ну какой отдых в лесу и без спиртного? Джек, это ж как море без воды. Считай это последним пунктом в моем испытании.
— Тогда уж давай под твою ответственность.
— Не-не, под мою никак. По легенде ты, Араши и вот эта хрень четырехрукая вероломно спиздили ящик с моей базы. Так что… сам понимаешь. Да и тебе, Джек, встряска пойдет на пользу.
— Да манал я такие встряски!
— Чего разбухтелся-то? Когда ты таким нудным стал? Как дед-пердед, чес-слово.
Ладно, нытье нытьем, а ящик мы все-таки забрали.
И началось.
Солнце село, но нам было все равно. В центре лагеря полыхал огромный костер. Девки пили и травили анекдоты.
— Еще одну за пятый столик!
— А хер на воротник за пятый столик не надо? — жопой придавил я крышку ящика с “медикаментами”. Решил раздавать их в строго ограниченном количестве, а то хер его знает, чем это все закончится.
— Ну Дже-е-ек!
— Хуек! Через полчаса подходите! Араши, крути мясо, чтоб не подгорело!
— Так точно, капитан Джек!
— Иди в задницу!
Идель и кролик ошивались рядом с костром, периодически переворачивая сочные маринованные кусочки нашего медведя. Запах стоял такой, что живот начинал жалобно подвывать даже у тех, кто перебил аппетит вчерашним кабанчиком.
— Мы выжили! А-а-а! Мы выжили в этом аду! — раздалось с другого конца лагеря. — Чтобы я еще хоть раз на такое подписалась!
— Да-а-а!
— Когда вернусь, первым делом полезу в ванну!
— Да-а-а!
— Туалетная бума-а-ага! — послышалось с противоположной стороны.
— Да-а-а!
— Контрафактный шоколад!
— Да-а-а!
— А акция “хер на воротник” еще действует?
— Нет!
— Да-а-а!
— НЕТ!
— Почему-у-у-у?!
Весь лагерь заполнил дружный девичий смех.
Хоть мы и исходили здесь всю округу, да и ночуем вторую ночь подряд, а лес вокруг все равно кажется каким-то злобным. Но это только за пределами нашего маленького поселения.
В центре горел яркий костер, слышались громкие и счастливые голоса, и казалось, что ничего плохого случиться просто не может. Что мы защищены хорошим настроением. Да и в самом деле, ну что может случиться с таким лютым отрядом? Какой вообще адский сатана нам хоть что-то способен сделать?
— Девчонки, смотрите, что я нашла! — выбежала со склада ресурсов одна из фурий. И не знаю откуда, но в руках у девушки была гитара. Черная как ночь. Лакированная, да так, что в ней можно было увидеть собственное отражение, и шестиструнная как… Ладно, просто классическая шестиструнная гитара, ничего особенного. — Теперь у нас будет музыка!
— Да-а-а… а-э-э… А кто играть умеет?
Молчание.
— Я на скрипке могу… — прозвучал чей-то неуверенный голосок.
— А я на фортепьяно…
— Флейта…
Они зачем-то устроили перекличку, кто и на чем умеет играть. К слову, там было все кроме гитары. Даже аккордеон и гусли нашлись.
— Ладно, давайте ее сюда.
Я заметил, как заноза скрестила руки и вздернула носик. Складывалось ощущение, будто она гордилась этим. Видимо, микстурка слишком сильно по мозгам проехалась. Хотя, если быть честным до конца, то и мне неплохо в голову ударило.
Между тем гитара торжественно перекочевала ко мне в руки. Сделал пару пробных ударов… Расстроена. Но ничего, сейчас быстро поправим.
— Играй давай! — больше двадцати пар глаз смотрели на меня с ожиданием. Кто-то, похоже, надеялся, что я облажаюсь, а кто-то просто хотел посмотреть, чего я там могу. А я могу! Да. Могу. Я крутан.
— Спокойно, щас все будет.
Идель с любопытством наблюдала за тем, как я поочередно подтягиваю все шесть струн. Временами щурилась, когда струна начинала звучать слишком высоко. У меня в такие моменты тоже очко всегда жмет. Кажется, что сейчас лопнет и прилетит прямо в глаз. В общем, в этом я ее понимаю.
— Готово, чего сыграть? — спросил хрен знает зачем. Репертуар у меня небогатый.
— А можно что-нибудь от Скрежетонита?
— Или Свистонита…
— Только не этого подражателя!
— Сквиртонит? Мне очень нравится песня “Два литра”, — прозвучало неуверенное предложение.
— Фу-у-у! Он отвратителен! И рифма у него слишком жидкая.
Вообще не понимаю, о чем они говорят. Надо прекращать этот поток безумия.
Я не стал ничего говорить, а только ударил пару раз по струнам и пошел с легкого перебора. Хотелось немного размять руку, уж больно давно этим не занимался.
Пальцы постепенно вспоминали забытые движения и начали скользить по струнам более уверенно. От лада к ладу, от аккорда к аккорду. По лагерю разлилась красивая печальная мелодия, и все споры разом прекратились.
Девушки подобрались ближе. Кто-то сел рядом на бревнах, а кто-то передо мной прямо на землю.
И вот вступление окончено, теперь самая сложная часть. Надо всю эту фигню спеть.
Поехали.
— Кхм! — чуть прокашлялся я и начал серьезным голосом, добавив в него изрядную долю хрипотцы: — Серыми тучами небо затянуто, нервы гитарной струною натянуты, дождь барабанит с утра и до вечера, время застывшее кажется вечностью.
Может показаться, что выбрал эту песню случайно, но нет. Я точно знал, как армейские песни пробирают на эмоции.
— Мы наступаем по всем направлениям, танки, пехота, огонь артиллерии. Нас убивают, но мы выживаем и снова в атаку себя мы бросаем.
Периферийным зрением наблюдаю, как у девчонок загорелись глаза. Конечно, “ха-ха”, но видно, что сейчас каждая из них готова броситься в эту самую атаку. Да-да, так это и работает.
Плавный перебор переходит на более звучный бой.
— Да-а-вай за жизнь! Давай, брат, до конца! Да-вай за тех, кто с нами был тогда! — вот и сжимание кулаков пошло, вместе с выпяченной грудью. — Давай за жизнь! Будь проклята война! — заноза покачивает головой в такт. Удивительно. — Давай за тех, кто дома ждет тебя!
Забавно наблюдать, но мне кажется, что если конкретно в этот момент на наш лагерь обрушится полчище хонкаев, эти желторотые валькирии будут стоять вместе и до последнего. И было бы здорово, если этот результат закрепится надолго.
А песня все ускорялась.
— Давай за них, давай за нас, вражине вставим прямо в глаз, — это я, конечно, круто загнул, но уж простите, — за свет далеких городов и за друзей, и за любовь. Давай за вас, давай за нас и за десант, и за спецназ. За боевые ордена, давай поднимем, старина.
Кучка валькирий и фурий, что постепенно сужали круг. Некоторые, по-моему, даже моргать перестали и дышали через раз. Прям прониклись девчонки моим пением, хоть и не очень идеальным. Да чего уж там, совсем не идеальным. Но-о сейчас спустим вас с небес на землю.
— …Ты потерпи, сестра, не умирай пока, будешь ты жить еще долго и счастливо, будем на свадьбе твоей мы отплясывать, будешь ты в небо детишек подбрасывать. ДА-А-ВАЙ ЗА-А… — короткая пауза, киваю головой, и весь лагерь продолжает припев хором, пуская слюни да слезы из всех мест, каких только можно, — …ЖИ-ИЗНЬ! ДАВАЙ, БРАТ, ДО КОНЦА! ДАВАЙ ЗА ТЕХ…
Три куплета пролетели незаметно, и когда песня кончилась, несколько секунд стояла тишина. То ли девчата ждали, что сейчас будет продолжение, то ли просто были шокированы. Хрен знает… Не хочу себя хвалить. А затем прозвучали первые аплодисменты, которые с каждым мгновением становились громче и уверенней.
— Шикарно, Джек!
— Очень круто! И так трогательно! Очень трогательно! Может меня кто-нибудь потрогать? Я очень хочу быть потроганной!
— Сама себя трогай!
— Я и так все время… сама себя…
— Эх, была бы флейта…
— В жопу флейту!
— У Джека есть, но кожаная. Подойдет?
“Араши получит по башке”.
— Давай на бис!
Пьяненькая кучка начала скандировать “Давай на бис!”, “Давай за нас!” и несколько иных вариантов, которые были в целом друг на друга похожи.
Я все-таки сыграл еще пару раз “Давай за…”, потом припомнил несколько других военных песен, а закончил вообще каким-то дворовым стебом. К тому моменту девок окончательно развезло, и вскоре все рассосались по углам.
***
Спустя какое-то время за общим столом
— Итак, у меня вопрос, — голова вроде соображала, а вот язык конкретно заплетался. — Кто… кто, мать его, знает, что такое Мондштадт?
В ответ посыпалось множество вариантов — от банального “не знаю” и до предположения, что это такая штучка, которая нужна для поддержания поверхности вентилируемого фасада.
— Ду-ура… — вклинился после последнего очередной пьяный девичий голос. — Для поддержания — это кронштейн, — “Откуда ты это знаешь?!” — А Мон… Мохштат — это что-то… Не знаю. Торт с фисташками, хе-хе…
Сами вы, блин, торт с фисташками!
— Джек, гляди, чего я нашла, — ко мне за стол подсела изрядно окосевшая Араши. В руках у бесенка была ягода.
— И?
— Что “и”? Ты не видишь? Это черная…
— Черная смородина, я знаю.
— Ну так… что? Будешь? — кролик заговорщицки придвинулся, поигрывая бровями.
— Я что, по-твоему, смородину ни разу не ел?
— Дже-ек, не тупи! Я же сказала, это — ЧЕРНАЯ смородина. Очевидно, что не ел, раз говоришь с таким спокойным лицом. Черным что попало не называют. Вот ты просто Джек, а назови тебя “черным Джеком”… Чувствуешь, какая разница?
— Чувствую. Выкинь ее.
— Не-е, смотри чего покажу, — Араши поставила стаканчик, налила туда разбавленной микстурки, затем насадила ягодину на сосновую иголку и слегка поболтала внутри. — Теперь пей!
— Ага, не. Нихрена. Ты первая.
— Трус! Ну и ладно! Мне больше достанется, — и вот под моим пофигистичным взглядом кролик залпом выпивает всю жидкость и с громким стуком ставит стакан на место. — Видал? А ты… боя… боя… Ик! Боялся.
*Буф!*
Лицо Араши встречает столешницу.
— Ну… я не боялся. Скорее у меня были некоторые опасения.
Проверив пульс своего ушастого товарища, который был вполне стабильным, махнул рукой на всех, включая Мохштат, и решил, что пора на боковую.
Слегка покачиваясь, двинулся в сторону нашего дебильного общежития, однако, не дойдя пару шагов, вспомнил, что теперь у нас есть все индивидуальное, включая офигенские спальные мешки.
“Чудно! Голова, ты молодец! Мозг, ты тоже молодец!”
Выудив все необходимое, нашел уже поставленную небольшую палатку и, убедившись, что в ней никого нет, залез внутрь. Сегодняшняя ночь будет в суперкомфортных условиях.
“Шика-а-а-арно!” — мой внутренний интроверт забился в экстазе.
— Джек? — входная створка распахнулась, и внутри очутилась любопытная моська Идель. — Ты здеся?
“Да ну бля-я…”
— Тута, епт. Тебе чего?
Заноза, не спрашивая разрешения, залезла внутрь. Напоминаю, что палатка у меня небольшая. А затем Идель сначала втащила масляный фонарь, а после ткнула мне гитарой в лицо.
— Н-научи!
— С ума сошла?! Ты время видела?!
— Видела! Научи! — требовательность в голосе зашкаливала. — Я сама пробовала, и у меня ничего не выходит, — Идель демонстративно уселась на задницу, положила гитару на колени, рандомно зажала струны и…
*блямк!*
— Видишь? — она снова повторила движения, впрочем, результат вышел тот же.
*блюмк-блямк!*
— Что я делаю не так?
— Во-первых, прекрати мучить гитару, а во-вторых, ты все делаешь не так.
— То есть… как не так? Я же… ну, как ты… вроде… — Идель растерянно посмотрела на музыкальный инструмент.
— Давай завтра.
— Нет, сегодня!
— Да какой сегодня?! Спать пора!
Заноза нахмурилась, а потом вдруг прикрыла глаза, выпрямила спинку и расправила плечи. Я похожий жест видел у Синтии за столом.
— Знаете, курсант Джек, я в свое время тоже очень уставала, но даже тогда находила в себе силы, чтобы помочь некой Дженнифер. Ни на что не намекаю, но надеюсь, что в кармическом водовороте мои добрые дела воздадутся мне в полном объеме, — Идель вновь открыла глаза и с нажимом закончила. — У-чи!
“Вот еще меня бывшая богиня войны и по совместительству персональная заноза в заднице не отчитывала. Дожил, блэт”.
Я устало потер глаза.
— Ладно, давай.
На лице Идель в этот момент заиграла довольная улыбка. Типа: “Да-да-да, я его уговорила. Кто молодец? Я молодец!”
— Начнем с азов, а завтра продолжим.
— Сегодня!
— Да подожди ты. Невозможно это сделать за один вечер.
— Я умная.
— Хуюмная, — мой любимый аргумент. — Итак, для начала расскажу, из чего состоит гитара…
Я вкратце пересказал Идель то, что знал сам. Про гриф, про лады, струны, аккорды, то есть самую основу.
— Поняла?
— Да. Пока вроде несложно.
— Теперь давай попробуем взять первый аккорд. Он самый элементарный и называется “А-эм”. Большим пальцем упираешься в гриф, затем указательный палец ставишь вот сюда… ага… А средним и безымянным зажимаешь третью и четвертую струны на втором ладу.
— Э-э… Кажется, я запуталась.
Пришлось помогать. Подсел поближе и, взяв ее за пальчики, стал расставлять те по своим местам.
— Во-от так, запомнила? — поднимаю взгляд, а она сидит да глазами хлопает. — Ты дышать-то не забывай. Запомнила, спрашиваю? — повторяю громче.
— А… да… да-да, запомнила. Покажи еще… какой-нибудь… аккорд.
— Следующий “Е”. Здесь просто нужно поднять все пальцы на струну выше. Это нетрудно. Пробуй.
Идель, не отрывая от меня взгляда, медленно покачала головой.
— Не поняла… покажи.
Я в очередной раз вздохнул. Снова взял ее за руку и стал расставлять каждый пальчик на свое место.
***
В это же самое время бабочки в животе Княжны пробили брешь и всем своим непобедимым табуном ринулись в голову, разгоняя на своем пути все, включая здравый смысл. Это, пожалуй, был первый раз, когда хонкай с огромным трудом усваивала информацию, вернее, не усваивала вообще. Потому как каждое прикосновение к ее руке отдавалось таким сильным разрядом по всему телу, что ее можно было вставлять в мех вместо батарейки.
Княжна то и дело начинала улыбаться. Пыталась прикусывать язык, но на третьем аккорде и это перестало помогать.
***
— Что ты делаешь? — поинтересовался я.
— Х-хочу попробовать этой рукой.
— С когтями будет неудобно.
— А я п-попробую. Покажи еще какой-нибудь… аккорд.
Я без задней мысли в очередной раз взялся за ее хонкайские пальчики и стал прикладывать к грифу.
— Хех, мне кажется, с таким количеством рук у тебя отлично выйдет играть на фортепиано… — придавил первую струну. — Ну или на аккордеоне… — вторую. — Правда, когти будут мешать, но, думаю, немного сноровки — и люди начнут называть тебя маэстро.
Стоило мне разместить третий когтистый палец, как ее рука полностью отпустила гриф.
— Идель? — поднимаю взгляд и вижу, что она внимательно рассматривает мое лицо.
— Джек…
Гитара тихо убирается в сторонку.
— Идель?
— Джек… Думаю, нам нужно отложить… занятия… до завтра… — Идель приподнялась на коленках, продолжая смотреть на меня как завороженная.
— С тобой все в порядке?
Я подался назад, а заноза напротив, стала приближаться.
— Ты… Ты сам виноват.
У меня сейчас было стойкое желание выпрыгнуть из палатки и убежать в лес. Я, знаете ли, не очень уютно себя чувствую, когда на меня двигается четырехрукая убивашка со словами “ты сам виноват”.
И вот он момент истины. Пытаюсь чуть отползти, но Идель буквально кидается вперед, наваливается на меня всем весом и обхватывает мою голову своей человеческой парой рук. Интуитивно пытаюсь защититься, но ее хонкайские лапки ловко перехватывают меня за запястья и разводят мои руки в стороны, прижимая к полу.
— Идель! Какого черта?!
Стараюсь докричаться, но заноза будто не слышит. Уперевшись коленями в землю, она буквально принялась карабкаться на меня и подтягиваться на руках ближе к моей голове.
— Идель!
— С-сам виноват! Сам во всем… кх! Виноват!
Как бы глупо ни звучало, но мы начали бороться. Правда, я сдерживался, потому что по каким-то неведомым мне причинам не хотел ей навредить. А ведь бороться с четырехруким чудом честно фактически невозможно.
Между тем Идель окончательно добралась до моей головы, обняла ту руками так, что дышать выходило через раз, и буквально начала о нее тереться, погружать пальцы в волосы, нюхать, втягивая воздух, как будто это клумба с цветами, при этом тихонько порыкивая.
— Как же… м-м… как же они вкусно пахнут! Почему они так вкусно пахнут?! Почему ты так вкусно пахнешь?!
— Да что с тобой… м-м! — договорить у меня не получилось, потому как занозка, продолжая удерживая мою голову, опустилась ниже и начала нещадно облизывать мое лицо. Просто с каким-то нереальным упоением.
***
Тело Идель подрагивало от предвкушения. Княжна бесновалась от запахов, ощущений и эмоций. Она дышала полной грудью, шумно втягивая воздух, но его все равно было мало.
Девушка даже отстранилась на секунду, попыталась привести мысли в порядок, но едва ли это помогло. Голова кружилась, кожа становилась более чувствительной.
Всю палатку наполнил стойкий аромат карамели и жженого сахара. Мягкий, сладкий, его буквально хотелось укусить. Казалось, что парочку обложили сахарной ватой…
***
Облизывания прекратились ровно в тот момент, когда ее язычок проник ко мне в рот. Сначала скромно, в какой-то степени неуверенно. Идель затаила дыхание, похоже, прислушивалась к внутренним ощущениям, которые вскоре сказали, что она на правильном пути.
Громкий выдох. И вот она оплетает меня всеми своими руками. Вжимается телом, как будто хочет слиться в одно целое, при этом ни на секунду не останавливаясь и продолжая запускать свои когтистые пальчики в мою уже изрядно потрепанную прическу.
Я сам не понял, в какой момент во все стороны полетели ошметки одежды. Идель просто беспорядочно срывала ее когтями с нас обоих и успокоилась только когда почти ничего не осталось.
Заноза уселась на меня верхом. Взгляд был любопытный, напуганный, горящий… все вместе. Не знаю, каким образом это вообще может сочетаться, но факт есть факт.
Капельки пота слегка поблескивали на свету лампы, а ее бархатистая кожа приобрела более теплый оттенок. Хотя набухшие сосочки по-прежнему отдавали розовым.
Ухмыльнувшись, закинул руки за голову.
— А ты, смотрю, опять за старое. Сила вперемешку с наглостью, да?
— Что? Что ты… — девушка на секунду растерялась, но так же быстро собралась. В глазах ее появились уверенность и решимость. — Не в этот раз, Джек. Я искренне старалась разрешить все споры между нами, и сейчас остался последний. Уж прости, но без тебя мне тут не справиться, — Идель отстранилась, стянула с себя то, что осталось от комбеза, а затем под мой удивленный взгляд, развернувшись спиной, встала на четвереньки. — Хах, как там говорят? Око за око? — выгнув спинку, она завела хонкайскую руку назад, положила на ягодицу, а затем легонько отодвинула в сторону, демонстрируя мне свою розовенькую попку и истекающую соками киску. — Эта богиня войны давно напрашивалась, да? — Идель усмехнулась и слегка повиляла бедрами.
Вид, хочу сказать, был крайне соблазнительным. Передо мной словно блюдо из дорогого ресторана поставили, которое не только выглядело крайне привлекательно, но еще и пахло так, что голова начинала кружиться. А аромат у Идель всегда был довольно сильный. Никогда не понимал, как эта карамельная сладость может сочетаться с ее характером.
Однако сдерживаться, когда воздух буквально состоит из феромонов такой здоровой, красивой девочки и когда перед тобой настолько манящий вид, просто невозможно.
***
Княжна буквально сгорала от нетерпения. Она уже знакома с такой потребностью своего тела как голод, поняла, что значат те или иные чувства, но вот желание заняться сексом, о-о-о… Вот это стало для нее настоящим открытием. Тело буквально изнывало, кричало о том, как же ему хочется. Стирало все мысли в голове и оставляло одну-единственную. Бороться против этого было невыносимо. Да и зачем? Куда интереснее оказалось поддаться…
Тем временем девушка ощутила, как ладонь Джека легла между лопаток, прошлась в вдоль всего позвоночника, слегка оцарапывая когтями. Опустилась на бедро, а затем с силой и довольно грубо шлепнула ее по попе.
Княжна никак не ожидала, что простой шлепок может вызвать такой фейерверк ощущений. Разряд электричества прошелся по всему телу, заставив его вздрогнуть.
Девушка встрепенулась и недовольно рыкнула, но тут же получила еще один шлепок по другой ягодичке. Ее как будто дрессировали, каждый раз сдвигая границы дозволенного. Это было настолько возмутительно, что она уже собиралась обернуться, но рука Джека снова легла к ней на спину. И мягко, с какой-то убаюкивающей нежностью, прошлась обратно от поясницы до ее шейки. Слегка придавливая, отчего девушка, сама того не понимая, опустилась с ладоней на локотки. А буквально через секунду ощутила, как нечто горячее, даже раскаленное, придавило ее самое чувствительное место.
— Н-не туда… В-выше, — слова Княжне давались тяжело. Хотя бы потому, что все внутри затрепетало от этого прикосновения. Да она сама чуть было не подалась назад, но у нее был план. Правда, следовать ему сейчас оказалось очень тяжело.
А Джек продолжал дразнить. Водил головкой вдоль ее лепестков, вызывая дрожь во всем теле, слабость и какое-то невероятное по своим размерам желание.
— Не томи! Я больше не могу! Я хочу! М-м, — Княжна почувствовала, как член, продавив и раздвинув губки, стал постепенно входить внутрь. Все сжалось, словно пыталось воспрепятствовать этому, но он с каждой секундой погружался все глубже, вызывая неописуемые ощущения. В ответ тело Княжны то расслаблялось, то напрягалось вновь. В голову как будто напустили тумана. Бедра предательски стали подрагивать.
А между тем Джек крепко схватив ее за талию, рывком задвинул свой ствол до самого конца. Из легких Княжны вырвался утробный рык, смешанный с каким-то жалобным стоном. Это было настолько неожиданно, что девушка попыталась прикрыть рот ладошкой. А между тем движение повторилось. Снова и снова, мужчина с каждой секундой наращивал темп.
Княжну всю трясло. Все тело ходило ходуном.
— М-м-м… ах! — держать стоны за сомкнутыми губами стало просто невыносимо, и как оказалось, это абсолютно ненужное занятие, которое только мешает.
Всю палатку заполнило прекрасное пение молодой и очень красивой самочки.
***
Идель не просто текла, она буквально горела. Киска была настолько влажной, что ее сок при каждом ударе капал на землю, стекал по бедрам.
Изогнутая спинка, расставленные бедра и постоянные постанывания заводили не на шутку. Да что говорить, все ее тело сейчас источало такую ауру, что ни один мужчина не устоит.
— Я… Я сейчас… Джек, что-то… п-помедленней!
“А-ага, щас.” — не стесняясь, обхватываю гриву ее розовых волос и тяну на себя до такой степени, что Идель приходится запрокинуть голову и изогнуться всем телом. Интересный факт, но стоны в таком положении становятся особенно глубокими.
И как результат, в самый разгар процесса, заноза протяжно вскрикнула и затряслась. Разорвав ткань спальника, она буквально заскребла когтями землю.
Внутри Идель все пульсировало.
“Хех, похоже наша богиня войны не такая уж и выносливая, какой хотела казаться.” — у меня перед глазами почему-то проплыл хитрющий взгляд Фелиции и тот момент, когда она залезла ко мне под стол. — “Но мы тебя натренируем.”
Руки Идель окончательно ослабли и она просто плюхнулась на пол, собираясь растянуться всем телом, однако, такой возможности я ей давать не собирался, как и отказаться от ее другого предложения.
Удерживая руками ее за бедра, поставил симпатичный попец прямо перед собой, а затем уперся стволом в ее заднее розовое колечко.
Казалось, что потерянная для этого мира Идель, неожиданно обрела бодрость духа и с какой-то опаской взглянула на меня через плечо.
— Ам… а может з-завтра?
— Хах… ха-ха, нет. Будем тебя учить прямо сейчас, хех, курсант Идель.
Я стал давить. Почувствовал как заноза напряглась.
— Расслабься.
— Да… кх… как тут… — она сжалась еще сильней, но несмотря на это, колечко постепенно сдавалось, медленно раскрываясь и пропуская меня внутрь. — А-а-ар!
Приобнял ее за за грудь, а вторую руку положил чуть ниже ее плоского животика. Идель выгнулась и поднялась, прижавшись ко мне спиной. А член продолжал заходить глубже. Последние несколько сантиметров я загнал рывком, отчего заноза вскрикнула, напряглась, но через какое-то время расслабилась. Положила свои руки поверх моих и откинула голову мне на плечо.
Ее волосы приятно пахли. Как всегда чем-то сладким и, хех, невероятно вредным.
Я начал плавно. Не спеша. Потому как даже такие незначительные движения вызывали у нее болезненные постанывания. Впрочем, мне было известно как с этим справится.
Мои пальцы легонько обхватили ее розовый сосок и стали потихонечку его дразнить. Я то потягивал, то слегка сдавливал. Отвлекал внимание. Затем подключилась другая рука, та, что находилась недалеко от ее пышущего жаром цветка. И вот, жалобные стоны сменились похотливыми. Идель сама начала двигать попкой навстречу моему члену. А через минуту, уверенно взялась за мои руки и спустила их на бедра, а сама довольно бодро встала на четвереньки.
***
Десятью минутами ранее. Снаружи палатки Джека
— Вот бестыжие, — одна из фурий уселась в пяти метрах от эпицентра событий. — Хоть бы свет потушили.
— Если бы они потушили свет, — сказала другая, наблюдая за тенями на стенке палатки. — То мы бы ничего не увидели. А так, какое-никакое, а развлечение.
Еще через пару минут к этим двоим присоединилась еще парочка, а потом еще и еще. Валькирии, фурии — все рассаживались полукругом. Кто-то захватил с собой лечебной микстурки вместе со стаканчиками, и пошло-поехало.
— А вы чего тут делаете? — прозвучал любопытный голос Араши.
— Тс-с-с-с! Не мешай. Не видишь? Смотрим. У нас тут театр теней образовался.
В это время из палатки стали доноситься мелодичные постанывания и ритмичные пошлепывания.
— О-о! Это я удачно зашла! — кролик обошла всех и села в первом ряду.
— Может, все-таки сказать им, чтобы свет погасили, а то как-то… ну… неприлично же.
— И лишить себя такого? Ни за что.
А между тем события в палатке достигли своего пика. Все девушки лагеря были знакомы с Идель. Прямо или косвенно, но всем было известно, что она довольна сильная валькирия, но то, как она сейчас постанывала…
— Что же он там с ней делает? — одна из девушек заерзала на месте.
— А тебе не видно, да?
— Да я не про это…
Стоны в палатке вышли на максимум.
— Кажется, все… или…
— Расходимся, что ли?
Араши внимательно пригляделась. Ушки кролика встали торчком.
— Нет, подождите… Похоже, он ее сейчас…
— Что? — раздался чей-то любопытный голосок, а на стене палатки стало видно, как огромный член вновь приближается к попке Идель.
— Короче, резьбу сейчас нашей четырехрукой убивашке сорвут, — закончила Араши, и вся поляна то ли охнула, то ли вздохнула… в предвкушении.
А между тем тень Джека схватила тень Идель за бедра и подалась вперед. Послышался болезненный стон.
— Началось…
— Она его впустила…
— Далась же…
— А как спину гнёт! Ты посмотри только!
— Ох, меня ни один фильм так не затягивал, а тут прям оторваться не могу.
— Как трогательно… Можно меня кто-нибудь потрогает? Я хочу быть потроганной!
— Т-с-с! Не мешай.
Внезапно розовую дымку на поляне разогнал строгий голос.
— Что здесь происходит?!
Все оглянулись и увидели Синтию. Впрочем… это не стало проблемой. Ее тут многие недолюбливали.
— Да вот… смотрим, как курсант Джек яростно натягивает курсанта Идель, и-и-и… похоже, у них все получается.
Синтия и сама это заметила. Блондинка просто окаменела, глядя на две слившиеся тени. Стало очень обидно и больно. Ее как будто предали. Как будто дали надежду, чтобы потом вероломно отобрать.
Многие девушки на поляне сейчас не без удовольствия наблюдали за тем, как у чертовой Кроуфорд затряслись губы, а из глаз полились слезы. Да ей буквально в сердце выстрелили, и черт его побери, но как же приятно было на это смотреть.
— О, кажется, великую Кроуфорд обскакала какая-то грязнокровка! Что же делать, что же делать? — со всех сторон начали доноситься издевательское хихиканье и гаденький смех.
— Что, не помогла тебе твоя фамилия мужика найти? А, Синтия?
Однако блондинка уже ничего не слышала. Голова закружилась, звуки смешались в единую какофонию. У Синтии только и хватило сил, чтобы развернуться и под всеобщее улюлюканье убежать в лес. Подальше от увиденного кошмара.
В этот момент она поняла, что тогда чувствовала Кристина. А еще девушка прекрасно знала, что нужно делать в таких случаях.
***
Княжна чувствовала, как попка пылает огнем, как внутри все содрогается.
В какой-то момент Джек крепко схватил ее за талию, да так, что когти глубоко вошли в кожу, и насадил на максимальную глубину. Но она была не против. Девушка уперлась всеми руками в пол и сама подалась навстречу. Лишь прикрыв глаза и тихонько выдохнув в самом конце.
В итоге парочка просто свалилась обратно на спальник. Джек что-то бормотал себе под нос. Княжна, мурлыкая, терлась носом о его плечо, не забыв закинуть на него все свои конечности.
***
— А-а-а, бл*ть! Ты что делаешь?!
— И-извини… накатило что-то…
Я взглянул на свое плечо, на котором сейчас красовался вполне видимый след от зубов, а затем на занозу, которая прикусила губы в попытках сдержать счастливую улыбку.
Уронив голову на спальник, уставился в потолок палатки и погрузился в тяжкие мысли.
“И что это было? Говорит, что долг отдала. Мол, помириться хотела. Ну ок… допустим. А сейчас что происходит? — снова бросил косой взгляд по направлению Идель, которая продолжала тереться о меня щекой и реально мурлыкать. — Мне кажется, такие долги отдают со словами “На! Подавись!”, а тут как бэ-э-э… Или я чего-то не понимаю? Или… Да не-е. Ну не может заноза в меня втюриться. Это нереально. Может, прикол от Ритки? Сейчас залезет сюда со словами: “Улыбнитесь, капитан, вы попали в передачу “Голые и смешные”…” Как все сложно!”
Примерно с такими мыслями я и провалился в сон, чтобы утром все обмозговать со свежей головой. Но, к сожалению, моим планам не суждено было сбыться. Потому как проснулся я не сам и не утром. Разбудили меня глубокой ночью.
— Джек! Джек, просыпайся! Вставай сейчас же!
— Идель… иди в сраку.
— Поднимайся, я тебе говорю! — щеку обожгла мощная пощёчина.
— Ч-что случилось? — открываю глаза и подмечаю, что стенки палатки словно подсвечены алым светом, а передо мной находится перепуганное лицо Синтии.
— Синтия? Какого хрена?
— Нет времени, Джек! Пожар! Лес горит! Нужно уходить!