— Не шумите, — напоминает им Марьяна.
«Как мама похожа на тетю, когда смеется, — думает она. — Только, пожалуй, красивее».
Пип тоже улыбается и неожиданно совсем забывает, что улыбка у него выходит немного кривая.
— Вы могли бы еще немножко подержать меня взаперти, — говорит он. — Это очень увлекательно!
— Пойдем, мама, — тянет маму Марьяна. Она боится, как бы пани Файтова не заподозрила неладное.
Мама идет за ней, но уже от двери возвращается снова.
— Пип, — тихо произносит она. — Я собрала все шапки и положила наверх в шкаф. Теперь, наверное, до самой зимы они тебе не понадобятся.
Марьяна вытягивает ее из кабинета. Пип глядит на них, криво разинув рот.
Дайка, спокойствия ради, еще чем-то отвлекает пани Файтову, которая даже не предполагает, что явилась жертвой тактической уловки, а мама с Марьяной героически начинают устранять потоп на столе, чтобы постелить скатерть.
— А где же Филиппек? — набив рот, вдруг вспоминает пани Файтова.
— Я отослала его на улицу, — говорит мама и виновато поглядывает на девочек. — Сегодня там так хорошо!
— Это вы правильно сделали, — одобряет пани Файтова. — Мальчик должен расти среди мальчиков, а не держаться за мамину юбку и не сидеть дома. А он уже обедал?
— Обедал, пани Файтова, я ему дала поесть немного пораньше. Да вы берите, берите еще. Да, Марьянка, — вспомнила мама, — звонила тетя и спрашивала, не могла бы ты отнести ей что-нибудь почитать? Я приготовила кое-какие книжки, возьмешь, ладно? Они в сумке.
— Само собой, — соглашается Марьянка, — а Данка пойдет со мной?
— Если ты можешь обойтись без нее… — неуверенно произносит мама. — Данка помогла бы мне здесь.
— Само собой, — опять соглашается Марьяна.
Ей тоже не хочется сегодня оставаться дома с глазу на глаз с пани Файтовой и «отсутствующим» Пипом. Что, если потребуется еще разок заглянуть в кабинет?
— Ну, вот и славно, — одобряет пани Файтова. — Девочки должны приучаться к домашней работе. Ты вот смотри, Данушка, как я делаю, и запоминай. Принеси-ка мне старые газеты, ладно? Окна лучше всего протирать газетами и ничем другим. А вот невестке хоть кол на голове теши…
— Как рука, тетя? — спрашивает Марьяна.
— Не болит. И знаешь, что мне досадно? Что я уже не девчонка и не могу подраться, когда захочу.
Марьяна вздыхает. Ей не кажется, что об этом стоит жалеть.
— Со мной в одном классе училась девочка по имени Станя, — вспоминает тетя. — Была она резкая, страшно быстро сердилась, и поэтому девчонки над ней подшучивали, нарочно старались довести. Потом она сломала руку, и шесть недель ее держали в гипсе. Когда к ней приставали, она размахивала своей гипсовой рукой, как палкой. Ты бы видела, как все от нее отскакивали! И знаешь, от нее отстали, и не трогали даже потом, когда гипс сняли. Портить человеку настроение — это тоже дело привычки, а они за это время отвыкли.
— Может, Пипу тоже хорошо бы сломать руку, — замечает Марьянка.
— Ну уж нет. Лекарства — только по назначению врача. Что хорошо одному, то вредно другому. Ты читала такой плакат?
Марьяна кивает.
— Я не знаю, прописал бы врач такое лекарство Пипу или нет? Единичный результат еще нельзя обобщать. Это клинически не исследовано. А что, ему опять влетело?
— Угу.
Тетя, взглянув на Марьяну, предпочла больше ни о чем не расспрашивать.
— Вот книжки. Но третьей части тут нет. Кто-то попросил почитать и до сих пор не вернул.
— Неважно. Я сама додумаю. Передай маме, что я ей очень признательна.
«Эти книжки тетя просматривает не слишком тщательно», — отмечает про себя Марьяна.
— Ты, наверное, из-за шапки позвонила, да?
— Неужели Пип должен был надеть ее и сегодня? — спрашивает тетя.
— Нет. Мама ему сказала, что все шапки убрала наверх до следующей зимы.
Тетя недоверчиво косится на нее:
— Серьезно?
— Честно. Просто не верится.
Тетя слегка покраснела.
— Представь себе, — переводит она разговор на другую тему, — эту Станю с гипсовой рукой я недавно встретила.
— Да? — заинтересованно спрашивает Марьяна. — Как она теперь выглядит? Ты сразу ее узнала? И без гипса?
— Ты знаешь, гипс у нее как раз был.
— Неужели? Столько времени… А ты ведь говорила…
— Рука у нее была в гипсе, а сама она рассматривала в витринах куклы с закрывающимися глазами. Погоди, сколько же лет мы не виделись? Тогда ей было лет десять, не больше, — даю тебе слово, что с языка у меня чуть не сорвалось: «Привет, Станя». А Станя теперь уже старуха.
— Ну, старуха не старуха…
Тетя потрепала Марьянку по голове.
— Пойду поставлю воду. Тебе для чая, а себе для кофе. Если моряки требуют для себя бутыль рома…
— … то ты не можешь прожить без чашечки кофе, — добавляет Марьяна.
— Вот именно. Пойдем съедим чего-нибудь.
Марьяна колеблется. Конечно, съесть чего-нибудь не мешает, но…