После ужина дядя и тетя любили выходить на веранду, садиться на диван-качели, тихонько раскачиваться, туда-сюда, туда-сюда, и смотреть на тополь, розовые кусты у дома и далекую реку. Вдоль реки бежали рельсы, и каждый вечер ровно в шесть слышался печальный гудок паровоза.
Иногда я качалась вместе с ними. Однажды, едва стих гудок поезда, на тополь прилетел самец кардинала, замечательно красный. Минуту-другую он сидел спокойно, вертя головкой, а затем перепрыгнул к кормушке. Он захватывал семечки, постукивал их о перекладину, расщепляя, и выбирал мягкую сердцевину. Если семечко ему не нравилось, он резко дергал головой — и оно падало на землю.
— Где же его подружка? — расстроился тогда дядя Нэт. — Тяжело ему одному, бедолаге.
Дядя Нэт не изменил своей привычке и после смерти тети Джесси. Однажды вечером я сидела наверху. Вот нарастающий гудок паровоза вдали, миг — он промчался, гул замер, вновь наступила тишина. И тут за окном мелькнула красная искорка. Кардинал вернулся на тополь. Вновь он медлил, крутя головкой. И — дождался: она слетела к нему на ветку, светло-коричневая, с красноватым отливом на голове и крыльях — его самочка.
Кардинал подлетел к кормушке, набрал семечек и вернулся на место. Он снова их расщеплял и выбирал клювом сердцевину, но не глотал, а предлагал подруге.
Дядя Нэт перестал раскачиваться. Он наклонился вперед, не сводя глаз с птиц.
— Ах ты везунчик... — пробормотал он. — Вот везунчик.
Самочка испуганно вспорхнула и стремительно полетела к березовой роще. Самец подождал, пока она не скрылась из виду, спрыгнул на землю, подскакал к самому крыльцу, где сидел дядя Нэт, взлетел и помчался догонять подругу.
— Вот везунчик, — повторил дядя Нэт.
* * *
А за тополем росли розы — двадцать розовых кустов. Дядя Нэт посадил их в тот год, когда умерла Роза. Тетя Джесси их очень любила. Ее окно выходило как раз на розы. Тем летом мы часто гуляли среди них и считали цветки.
В ноябре ударили морозы, и тетя Джесси ужасно переполошилась. Она долго смотрела в окно на уцелевшие цветы, мерзлые, покрытые инеем.
— Скоро и они умрут, — сказала она так, что у меня холодок пробежал по коже.
Каждую весну она словно чуду радовалась первому бутону, и каждую осень с наступлением холодов вновь становилась отрешенной и потерянной, будто не помнила и не верила, что цветы распустятся вновь.
Через несколько лет после того, как дядя Нэт посадил эти розы, мы поехали за покупками в Чоктон. Родители дали нам по доллару, и мальчишки сразу же побежали к прилавку с конфетами. Гретхен и Мэй рылись в косметике. А мы с Бонни бродили и бродили по магазину, не зная, что купить. И вдруг я увидела ее. То, что надо: красная пластиковая роза на жесткой зеленой ножке. Я купила розу и хранила ее в шкафу до самого октября. А потом отнесла в сад и незаметно привязала к розовому кусту.
Когда пришли холода, тетя вновь начала переживать, что розы гибнут. И я каждое утро прибегала и сообщала ей:
— Несколько цветков все еще держатся. — И наконец: — Последняя все жива!
Сначала тетя отмахивалась и говорила:
— Все равно она умрет.
Но в декабре дважды выпадал снег, и она больше не могла не замечать странную розу, одиноко цветущую в саду. И однажды утром она прервала прогулку и направилась к розовым кустам.
— Хочу взглянуть на эту розу.
Я пыталась отговорить ее, утянуть в другую сторону, но она не поддалась. Нагнулась над кустами и коснулась моей розы.
— Что это? — растерялась она, пытаясь ее сорвать. — Как это?.. — Наконец роза оказалась у нее в руках. Никогда мне не забыть лица тети Джесси — такое на нем отразилось разочарование и испуг. — Она не живая! Как же можно так зло и гадко шутить?.. Видимо, глаза меня выдали.
— Ты?.. — поразилась тетя. — Как же так, ты?.. Как ты могла, почему?..
От стыда и смятения я убежала и забилась в амбар.
Позже тетя извинилась передо мной: она знает, я хотела как лучше, я не думала ее обидеть. Она и сама не понимала, почему так огорчилась.
— Я так хотела, чтобы эта роза оказалась живой, — сказала она.
Потом тетя Джесси вернула мою розу на место, и там она «цвела» три года подряд, совсем выцвела, стала почти белой, но тетя ее не снимала. А когда она умерла, дядя Нэт купил вторую розу, точно такую же, и прикрепил ее рядом с моей.
* * *
Вскоре после того, как у нас поселилась черепаха, я застала дядю Нэта на крыльце.
— Чья ты, крошка? — ласково говорил он. — Где твоя мамочка? Все тебя бросили, малышка.
Посреди веранды сидела Копуша.
— Дядя Нэт, это всего лишь черепаха, — сказала я. Он наклонился и внимательно оглядел ее панцирь.
— Я так и знал. А где другая?
— Какая другая?
— А ты как думаешь? — спросил дядя Нэт. — Этой черепахе одиноко. Ей нужна пара, так Джейку и передай.
Через два дня Копуша пропала. Бен чуть не плакал:
— Ее нет, коробка пуста!
Он заглянул под каждое дерево, под каждый куст, забрался под крыльцо. Как будто черепаха могла отрастить крылья и улететь из коробки.
Я пыталась уговорить Бена выйти из-под крыльца, когда над головой скрипнули доски.
— Что это вы там ищете? Я выкарабкалась наружу.
— Копушу, дядя Нэт. Бен думает, она под крыльцом...
— Чушь собачья! Нет ее там.
Бен выбрался следом за мной, отряхивая рубашку от пыли.
— Почему это? Она может прятаться...
— Послушай меня, головастик, — перебил дядя Нэт, — ничего она не прячется. Она бродит у ручья, ищет...
— Чего это она там ищет? — спросил Бен. Дядя Нэт резко ударил палкой о ступени.
— Милого своего, чего ж еще!
Бен упросил меня сбегать к ручью вместе с ним. Мы прошли вдоль всего берега, но черепахи нигде не было видно.
— А с чего это дядя Нэт так уверен, что Копуша тут? — подозрительно спросил Бен.
— Может, он сам ее сюда отнес.
На обратном пути я поймала в траве сверчка. Я отнесла его к дубу, где жил мой «термометр». Мне не удавалось разглядеть его в кроне, и все же он был где-то там и каждый вечер послушно стрекотал мне о погоде.
Из окна выглянула мама.
— Бонни? Цинни? Цинни, это ты? Ты не видела дядю Нэта?
— Пару часов назад сидел на крыльце.
— Пригляди за ним, а?
Я не нашла дядю ни на крыльце, ни у амбара. В поле среди помидорных грядок возился папа.
— Ты не видел дядю Нэта?
— Да вроде нет. — Папа выпрямился и огляделся по сторонам. — Хотя стой, вот же он!
Размахивая палкой, по холму бежал дядя Нэт, крича невидимой тете Джесси:
— Постой! Погоди!
— Присмотри за ним, ладно? — попросил папа. — Он сейчас как слепой.
Дядя Нэт пронесся по холму, мимо сарая, через грядки, обогнул дом и дважды обежал вокруг тополя. Мы с Беном настигли его у самой дороги.
— Скорее! — кричал нам дядя. — Помогите мне догнать ее!
Мы помчались вдогонку. У дяди была забавная походка, медленная, вперевалочку, но сейчас мы за ним едва поспевали. Внезапно он развернулся и устремился в гущу кустарника, запутался в нем и бессильно затих.
— Чертовы колючки! — И он замахнулся на ближний куст палкой. — Снова она от меня ускользнула.
— Ты ее видел? — шепнула я Бену. Бен кивнул, его глаза округлились.
— Ага, а ты?
А я нет. Ну почему?
Мы поплелись домой. Сзади зашуршали шины, и мы отступили к обочине. Джейк притормозил.
— Здорово! — крикнул он. — Забирайтесь, подвезу.
— Благодарю покорно, — отозвался дядя Нэт, — у меня тут дела.
— Цинни? Бен?
— Нам надо приглядывать за ним, — сказала я.
Дядя пересек дорогу и направился к тополю. Джейк заглушил мотор.
— Цинни, я кое-что тебе привез.
— Зачем?
— Мне приятно. — И он бросил мне коричневый кулек. Дядя Нэт пустился вскачь.
— Мне надо бежать за ним...
— Цинни, Цинни! — крикнул Джейк мне вслед. — Не забудь про подарок! Надеюсь, тебе понравится... — Он подкатил к дому, развернулся и уехал прочь.
Бен остался стоять на дороге, вопя вслед грузовику:
— В следующий раз привези что-нибудь и мне!
— Цинни! — на порог выскочила Мэй. — Это был Джейк?