Одинокий луч склонившегося к горизонту солнца вычерчивал на листьях и лозах винограда золотые с багряным отливом узоры, напоминая сидящему рядом мужчине о тех днях, когда мир был молодым.
Когда он сам был молодым.
Он почти ничего не помнил о тех временах. Иной раз воспоминания о них накатывали на него яркими четкими образами, но в большинстве случаев они оставались чем-то заманчиво-далеким. Как сны. Как грезы. Как нечто прекрасное… из иной жизни.
Жизни, которую прожил кто-то другой.
Мужчина медленно протянул вперед руку и сорвал виноградный лист. Тот отделился от стебля легко, непринужденно, словно рос исключительно ради этого момента. С легкой задумчивостью человек повертел лист перед собой, любуясь тем, как сквозь крохотные дырочки, проеденные какими-то насекомыми, виднеется солнечный свет. Прямой солнечный свет, не искаженный никакими слоями стекла, что зовутся куполами. Здесь, на краю Имираля — королевства-архипелага, наиболее удаленного от материковой части Таола (и, соответственно, от стеклянных ливней), еще оставались такие места.
Места иной эпохи. Иного мира. Старого, не искалеченного. Не изуродованного шрамами и рубцами, что никогда не затягиваются…
Что-то сбило его с размеренных размышлений — как будто яркий отголосок прошлого внезапно ворвался в его нынешнюю жизнь неукротимым хаосом. Что-то…
Или кто-то?..
Он почти сразу узнал ее по легкой, почти неслышной поступи, и едва уловимому шелесту хитона, который она неизменно набрасывала на плечи при любой погоде. Он не стал оборачиваться. Зачем? Такие качества, как резкость и порывистость, тоже остались где-то в другой эпохе, у другого человека, у которого с нынешним из общего было одно лишь имя. Она приблизилась, ничего не говоря, и встала сбоку от валуна, на котором он примостился несколько часов назад. Белоснежный край ее рукава колыхнулся на краю его поля зрения.
Какое-то время они оба молчали, созерцая краски заходящего дня.
Он знал, что она не вытерпит и заговорит первой.
Так и случилось.
— Я должна была раньше догадаться, что найду тебя здесь. — Ее голос был как роза: божественно мягким и в то же время колючим. — Ты всегда любил наблюдать за природой, не так ли?
Он ничего не ответил. Опять же, зачем? Она и так знала ответ на заданный вопрос.
— Здесь красиво, — произнесла она с легкой задумчивостью. — Сразу видно: осколочные ливни в этом краю редкие гости.
Легкий бриз продолжал колыхать рукава и полы ее хитона. В воздухе пахло чем-то знакомым, какими-то цветами… Должно быть, это были ее духи.
— Я пришла, — сказала она, и чуть дрогнувший голос сразу подсказал ему, что она наконец перешла к сути, — чтобы позвать тебя вернуться. Ты нам нужен, Эльз. И под словом «нам» я имею в виду не только нас, но и всех жителей Таола.
«Гвоздика, — внезапно понял он, чуть подернув ноздрями. — И что-то еще… Шафран? Да, наверное».
— Ты так и будешь молчать? — спросила она, и в голосе прозвучали строгие, нравоучительные нотки. — Я искала тебя почти два года, старый ты дурак, не для того, чтобы понаблюдать за тем, как ты играешься, словно малое дитя, с листиком винограда!
Виноград… Ему вспомнилось, что когда-то он с ней собирал налитые лиловым соком гроздья винограда. Они оба были молодыми, много смеялись, много любили… Где же это было? Ах да, точно…
— Ты помнишь сады Нимуэля? — спросил он и сам удивился, насколько скрипуче и жестко звучит его голос. Как проволока, которой удерживают от падения виноградные лозы. — Даже зимой они были полны прекраснейших цветов и кустарников. Мы с тобой еще любили гулять там, по тенистым тропкам вокруг прудов, на которых цвели лотосы. Ты помнишь, как выглядят лотосы, Лейра?
Лейра отозвалась не сразу.
— Ты сжег сады Нимуэля, — спустя какое-то время прозвучал ее тихий голос. Голос, в котором он слышал скорбь. — Мы с тобой сожгли их. И пошли войной на Нимуэля и остальных.
— Да? — Он недоуменно хмыкнул, поскольку не помнил такого. Сжечь сады Нимуэля? Какое кощунство! Впрочем… Он много чего не помнил, так что не стал спорить с той, чью память еще не источили незримые черви. — Ну, значит, в этом была необходимость. Ведь так?
Он услышал, как Лейра вздохнула.
— Смотря что считать за необходимость, Эльз. Тогда мы были уверены, что поступаем правильно… Тогда мы вообще много в чем были уверены… Но ты ведь всего этого не помнишь, да?
Вопрос прозвучал не как обвинение, но, скорее, как сожаление… Эльз выпустил листок из морщинистых пальцев и медленно обернулся. Лейра стояла, в профиль к нему, все такая же невыносимо прекрасная, как и раньше, несмотря на складки, морщины и снежно-седые волосы, струящиеся по тонкой шее и плечам.
— Одиночество плохо сказывается на тебе, Эльз, — тихо произнесла она, по-прежнему глядя не на него, но куда-то вперед. Наверное, на окрашенный лилово-багряными красками горизонт. А может, и еще дальше. — Прошу, пойдем со мной. Ты нам нужен.
— Зачем?
Лейра как будто вздрогнула от этого вопроса. Эльзу показалось, что он видит, как по ее лицу мечутся невидимые тени. Тени сомнений.
— Что-то происходит, Эльз, — наконец ответила она тихим голосом. Почти шепотом. — Что-то ужасное. Мы теряем контроль над происходящим. Зреют заговоры. Начинаются бунты… Готовится война, Эльз. Против Ковенов. Против Небесного Культа… Против нас, Эльз.
Война…
Когда он мысленно произносил в своей голове это слово, словно пробуя его на вкус, в голове тотчас же начинали мелькать полузабытые образы. Звон оружия. Дым пожаров. Крики, бесконечные крики. Падальщики, пирующие на болях бессмысленных сражений. Приторно-сладкий запах трупного разложения. Да, он забыл многое…
Но войну он помнил — хотя именно ее как раз хотел бы забыть в первую очередь.
— Разве такое уже не случалось? — спросил он, когда память, наконец, подбросила ему разрозненные обрывки минувшего. С большим трудом ему удалось собрать их в подобие целостности. — После того, как мы запечатали Стеклярус, разве все, кто обладал хоть какой-то силой, не ставили нам палки в колеса? Нас пытались сделать демонами-бунтарями, но в конечном итоге мы заставили всех поверить, что мы — освободители. Что мы Боги. Или, по крайней мере, Дети Богов.
— Это так. — Лейра чуть опустила голову. — Но сейчас все совсем иначе. Я… Я чувствую это, Эльз. Все гораздо серьезнее. Гораздо опаснее. И мне кажется…
Она резко замолчала, словно постеснявшись продолжить. Эльз нахмурил лоб.
— Что тебе кажется?
Лейра снова вздохнула.
— В этом замешан он… — Она помолчала, а затем, наконец, повернулась к нему лицом. В ее синих глазах мерцали тревожные огни. — Ты ведь понимаешь, о ком я?
Порыв ветра налетел на них, всколыхнув прическу Лейры. Ее волосы взлетели, напомнив Эльзу о том, как они с ней, сражаясь среди ревущих туч и сверкающих молний над Перекрестьем, запечатывали Стеклярус вместе с его Лордами.
Всеми, кроме одного.
Самого слабого из них. И одновременно самого хитрого.
Их наставника.
— Ты уверена? — уточнил он на всякий случай, хоть и понимал, что вопрос бессмысленный. Лейра редко бросала слова на ветер.
— Боюсь, что да. И, должно быть, свои замыслы он вынашивал много лет… — Губы Лейры сжались в тонкую бледную линию. — Ты нам нужен, Эльз. Ты ведь всегда знал, что делать, разве нет? Всегда находил решения, даже в безвыходных ситуациях. Ты… Это ведь ты повел нас за собой. Ты повел нас на войну против Лордов Стекляруса. Ты начал Инхаритамну. — Лейра приблизилась к нему так, что он ощутил на своей поросшей щетиной щеке ее теплое, почти горячее дыхание. — Так помоги же теперь предотвратить новую.
Не в силах смотреть Лейре в глаза, он стыдливо отвел взгляд. Его пальцы задрожали, как будто он слегка перепил.
— Того Эльза больше нет, Лейра… — Он замотал головой, прогоняя воспоминания о пожарах и разрушениях. Теперь он вспомнил Сады Нимуэля. Вспомнил, как неистово хохотал, распыляя над ними огненные вихри… — От него осталась лишь тень. Жалкий старик, который уже давно запутался в собственных поступках… и вообще во всем, что творится в этой жизни.
— Но…
— Я теперь как этот листок. — Он указал дрожащим пальцем на лист, что, чуть подергиваясь, лежал рядом с виноградным кустом. — С виду еще живой… Но самом деле уже лишенный сил. Лишенный жизни.
— Послушай, Эльз…
— Прости, что потратила время на мои поиски. Ступай обратно, Лейра. — Ему было тяжело говорить все эти слова. Но так было правильно. Наверное. — Обратись за помощью к Белору, Аркейсу, Кавену…
— Белор сошел с ума, — прошептала Лейра, и на глазах ее выступили слезы.
Эльз поднял взгляд.
— Что?
— Ты ведь помнишь, ему становилось все хуже и хуже. Последние несколько лет он перестал различать грань между своими кошмарами и реальностью… Нам пришлось запереть его в Обсидиановой Башне.
Эльз оторопело проморгался. Белор? Тот самый белокурый юнец, самый молодой из учеников Лордов? Заперт в Обсидиановой Башне? Как такое могло случиться?
— А что… другие?
— Залма ушла… кажется, еще при тебе… и так и не вернулась. Говорят, она нашла утешение в том, что бродит по городам своей страны под видом обычной женщины и предается плотским утехам. — Лейра выдержала паузу. — От Кельма тоже по-прежнему нет вестей. Мы понятия не имеем, где он, и… жив ли вообще. Кавен уже давно не считается с моим мнением и ведет какую-то свою игру; раз в несколько лет он посещает Перекрестье и рассказывает, что мы все делаем неправильно — а затем улетает обратно. Да, Имир и Аркейс помогают мне по мере сил, но… Нас троих слишком мало, чтобы справиться с грядущей катастрофой. Именно поэтому я пришла просить твоей помощи, Эльз. Если не ради Таола и его жителей, то хотя бы… — Их взгляды пересеклись. — Хотя бы ради меня.
Эльз сглотнул от подступивших к горлу воспоминаний и отвел взгляд от Лейры. Какое-то время он неотрывно глядел вперед, на огненно-алый солнечный диск, уже наполовину погрузившийся за горизонт. На небо, власть над которым захватывали сумерки.
— Ну хорошо, — произнес он со вздохом и переплел пальцы над коленями. — Я пойду с тобой, Лейра. Но не жди от меня слишком многого… Я уже не тот, кем был раньше.
— Все мы уже не те, кем были раньше, — почти сразу же парировала Лейра.
Эльзу показалось, что на ее лице появилось что-то вроде грустной улыбки.
Он кивнул и неспешно поднялся с валуна. В его груди засело тревожное, почти позабытое ощущение… Нечто подобное, кажется, он испытывал в тот день, когда они окончательно решили выступить против Лордов Стекляруса. Только тогда они все были молоды и полны сил, а сейчас… Сейчас они слишком устали от всей суеты, что творится в подлунном мире.
Вздохнув, Эльз обернулся к северо-востоку и, прищурившись, посмотрел туда, где за широким морем и тысячами лиг возвышались хребты Перекрестья, над которыми, ограниченный грозовыми пределами, по-прежнему висел в небе многогранник Стекляруса.
Эльз повернулся следом за Лейрой и робко улыбнулся, когда порыв ветра вздернул полы ее хитона. Однажды он последовал за ней, и это привело к событиям, что навсегда изменили Таол. К чему это приведет сейчас? Эльз не знал. Он не был — совсем не был уверен — что сумеет остановить надвигающиеся на Таол сумерки.
Однако он должен был, по крайней мере, попытаться.
Ведь, в конце концов, зачем было сражаться за мир, который ты так легко готов отдать обратно?
Больше книг на сайте - Knigoed.net