— Я так и знал, что тебе нельзя верить! — Питер мерил широкими шагами туалетную комнату. Он уже несколько раз умылся, использовал все дыхательные гимнастики, с которыми был хотя бы смутно знаком, но тщетно, он никак не мог успокоиться. — Ну что ты за человек такой, ну тебе же сказали, о чем нужно сказать, а ты пронес какую-то пургу! Идиот! — он резко остановился напротив зеркала, зло зыркая в отражение. — Угомонился. Вдохнул. Выдохнул. И вышел в этот чертов зал. Да, ты испоганил нам жизнь, умничка, теперь умудрись хотя бы не испоганить нам вечер.
Он уверенно покинул уборную и не узнал зал, в котором только что выступал. Столы, которые до этого стояли плотной кучкой возле самой сцены, развезли по краям помещения, и теперь в центре зала было достаточно места для вакханалии. Под высоким потолком висел упругий трос. Главный свет в зале погасили, заменив его разноцветными огнями пушек, что были установлены напротив сцены. Возле столов установили фонтаны с алкоголем и шоколадом. Мимо него пробежал улыбающийся паренек и услужливо поднес прямо к его лицу поднос с несколькими бокалами шампанского.
— Будете, сэр?
— Я… Спасибо, не откажусь, — он улыбнулся в ответ и взял бокал с подноса официанта. Тот улыбнулся ещё шире, кивнул и убежал к следующему потенциальному алкашу.
После пары бокалов шампанского настроение Ривера стало заметно улучшаться. Его бесперспективная жизнь казалась полной смысла и амбиций, а потом, кого вообще интересует общественное мнение? Нет, точно не Питера Ривера. Он самодостаточный и гордый, а главное, талантливый, молодой человек. И он больше ни разу в жизни не будет гоняться за чьим-то одобрением или похвалой, даже если это будет сам, мать его…
— Мистер Келлер?.. — поток его гневного монолога прервал знакомый голос.
— Он самый. Питер, правильно?
— Да, все верно.
«Господи-господи-господи, он запомнил моё имя!».
— Я тебя похвалить хотел. Ты, скажу прямо, не создаешь впечатление человека, который… Неоднозначное, в общем, ты создаешь впечатление, но твоё выступление мне понравилось. Нам всем поставили задачу попросить закрыть на проблему глаза, а ты… По крайней мере попытался сказать что-то от себя. Это правильно.
— Спасибо, мистер Келлер, очень ценно слышать это от вас.
«Меня. Похвалил. Сэмюэль. Келлер. Кто я, если не самый счастливый человек на всей долбаной Земле?!».
— Веселись, Питер. Доброй ночи.
— Доброй ночи, сэр.
«А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А».
Из мира счастливого визга Питера вырвало то, что он поднёс к своим губам пустую руку. Он свёл глаза к переносице. Только что здесь определенно был бокал с шампанским. Он точно не мог его поставить, за бокал он держался достаточно крепко, это была одна из последних его жизненных опор. Не мог же мистер Келлер?..
— Как спалось, соседушка?
О, нет. Только не этот голос. Только не сегодня и не здесь. Он медленно обернулся, а после несколько раз похлопал глазами, будто надеясь, что это мираж, злой обман зрения, и это исчадие ада с хвостиками сейчас раствориться в воздухе. Но нет, Джо растворяться не планировала. В одной руке она держала початый Чупа-Чупс, а во второй — бокал Питера.
— Мэм, вы что, преследуете меня?
— Не поверишь, но то же самое я хотела спросить у тебя. Ты ведь в курсе, что это статья, да? — она сделала несколько крупных глотков напитка и выдохнула, отрывая бокал от губ. — Ты так дуешься из-за тортика? Ты знаешь, быть злопамятным — очень гадко.
— Гадко — брать все, что плохо прибито! Отдайте мой бокал! — одной рукой он схватил кисть девушки, а второй стал пытаться вырвать законное имущество.
— А у тебя вообще ничего не прибито! Ах ты… Руки! Отдайте мой бокал, помогите! — даже не пытаясь сопротивляться, она откинула голову назад и театрально звала на помощь.
— Что у вас двоих тут, черт побери, творится?!
Оба синхронно обернулись на хозяина глубокого голоса. Им оказался странный заспанный мужчина в грязном медицинском халате. Питер моментально отпустил руку девушки, а она отбежала от него к её «спасителю».
— Он забирает мой бокал! — Джо по-детски тыкнула в Ривера пальцем.
— Это она забрала его! А ещё тирамису! Понимаете, она моё тирамису! И в отеле, она мне знаете что ночью устроила, это вообще ни в какие ворота, она знаете что!..
— Ох, ясно, всё ясно, милые бранятся — только тешатся. Бранитесь, черт возьми, потише. Тут люди спать пытаются.
— Но мы… — попытался защититься Питер.
— Вот меньше всего на планете меня интересует, что — вы. Тихо я сказал. Ясно? — оба энергично закивали. — Вот и прекрасно.
Как только он ушёл, Джо с облегчением выдохнула и снова отпила из бокала.
— Ненормальный какой-то.
— Это он-то ненормальный?! То есть ваше поведение, мэм, абсолютно нормально?!
— Какой же ты зануда, — она опустошила бокал и втиснула пустую посудину Риверу в руку. — До встречи, тирамисушка.
Питер проводил Джо испепеляющим взглядом. Перед тем, как девушка окончательно скрылась из виду, он успел обратить внимание на надпись на её бейдже. Джо Айлз.
— Три буквы в имени и четыре в фамилии. Видимо, чтобы мозгов хватило представиться, — пробухтел он себе под нос, явно считая эту никем неуслышанную колкость личной победой.
Через очередную пару бокалов Питер стал забывать былые обиды и даже был готов простить Джо её поведение. Что с неё взять: зов природы, было бы странно, если бы антихрист вёл себя иначе. Он с осовелой улыбкой наблюдал за шоу, которое предоставили организаторы. Люди в цветастых костюмах двигались с такой скоростью и ловкостью, что хмельной взгляд с трудом мог выцеплять отдельные образы их пируэтов. Из центра зала, который был закрыт от зрителя множеством фигур, стало плавно взмывать вверх кольцо, на котором, будто на качелях, сидела очаровательная девушка. Она широко улыбалась и забавно помахивала ногами, будто бы она сидит на лавочке в парке, а не на взмывающем под самый потолок стальном круге. Как только кольцо остановило своё движение, девушка резко откинулась назад, держась за него на сгибах коленей, сначала обеих ног, а потом и вовсе одной ноги. То, с какой ловкостью и непринужденностью она садилась на шпагат прямо в воздухе, как ловко она то ныряла, то снова выныривала из кольца, как смело она делала вид, что вот-вот полетит вниз и в последний момент цеплялась за снаряд, создавало ощущение, будто она невесома. Будто все мирское и обывательское, к чему, безусловно, относилась гравитация, её совершенно не тревожит.
Ривер был в восторге. Он давно не наблюдал чего-то настолько же завораживающего и умопомрачительно неотразимого. Из потока восхищения его вырвал голос конферансье.
— Леди и джентльмены! Поблагодарим неотразимую Джоанну Айлз! Браво! — он как-то по-свойски приобнял её за плечи и, кажется, наступил на ногу. Она одарила мужчину знакомым Питеру взглядом «отвернись, и я откушу тебе ухо». Зал разразился громкими аплодисментами и восторженными выкриками.
— Была бы она вполовину столько же добра, сколько талантлива…
Ривер тихо поддержал общие овации.