— Вот я у жителей здешних гор коней пасу, — говорит старик. — От отцов, дедов пастушьему делу научился. Если тебе такая жизнь по душе, будь моим сыном.
Понравились Зияд-батыру слова пастуха.
— Отец, если вы меня к себе берете, да еще своим сыном назвать желаете, я всей душой у вас остаться согласен.
Так стал Зияд-батыр жить у пастуха, пасти лошадей. Научился он хорошо из пращи стрелять.
Когда дикие звери на табун нападали, Зияд-батыр так ловко в них пращею камни метал, что многих зверей убивал.
Радовался старик-пастух. Прежде каждый год дикие звери много беды делали, а после того, как Зияд-батыр пришел, ко;ни стали спокойно пастись.
Слава о Зияд-батыре далеко по горам пошла.
Пока Зияд-батыр со своим отцом-пастухом стада пасет, послушайте про шахскую дочь-царевну Камархон.
Камархон никому не говорила, что она любит Зияд-батыра, но про себя давно уже решила:
"Если отец захочет меня замуж выдать, выйду я только за Зияд-батыра".
После того, как шах изгнал Зияд-батыра из города, весь мир в очах Камархон черной чадрой закрылся. С утра до вечера она про Зияд-батыра думала. По ночам до раннего рассвета плакала.
Долго царевна горе свое никому не открывала.
Было у нее сорок прислужниц. Старшую из прислужниц звали Хумаюн. Тосковала Камархон, тосковала и, наконец, рассказала Хумаюн о своем горе. Чтоб тоску развеять, стала Камархон часто на охоту ездить.
В один из весенних дней, отпросившись у отца, Камархон со своими служанками оделись джигитами и отправились на охоту. Приехали они в лес, несколько фазанов и других птиц застрелили, а больше никакой дичи не встретили.
Поскакала Камархон дальше и видит — вдали гора виднеется вышиной до небес. Поехала Камархон к той горе. Из оврага выскочил волк. Пустила в него Камархон стрелу, убила волка, шкуру с него сняла, отдала одной из служанок и поехала дальше.
Едет Камархон с прислужницами, видит в лесу пасется олень, в ушах у него золотые кольца висят, на рогах золотая печать видна, шея драгоценными ожерельями увешана. Понравился очень олень Камархон, и захотелось ей обязательно поймать его.
— Поймайте мне оленя, — приказывает она девушкам, — только стрел в него не метайте, арканами ловите. Смотрите, чтобы никто оленя не упустил, а если кто оленя упустит, — с охоты прогоню, на весь свет опозорю.
Взяли девушки арканы, стали оленя окружать. Бросила Хумаюн аркан на оленя, промахнулась. Олень мимо царевны пробежал. Три раза подряд бросала сама Камархон аркан, не смогла поймать оленя. Стыдно ей перед девушками стало, досадно, — поскакала она оленя догонять.
Летел олень быстрее птицы.
Конь у царевны был словно ветер, но и он оленя догнать не мог.
Наконец, и олень и конь утомились. Олень, задыхаясь, забежал в пещеру.
Царевна обрадовалась, подумала: "Ну теперь поймаю", вошла в пещеру, а в пещере другой выход был, олень через него проскочил и убежал.
Камархон снова на коня вскочила и погналась за оленем. Гналась она за ним, гналась и прискакала к. той горе, где Зияд-батыр стада пас.
Увидев, что какой-то всадник гонится за оленем, взял Зияд-батыр камень, заложил в пращу, прицелился и запустил его. Попал камень в цель и сбил один рог у оленя.
Олень на землю свалился.
Разгневалась Камархон, выхватила меч из ножен и говорит:
— Эй, дерзкий пастух! Если б я хотела оленя убить. я бы его давно убила. Я думала его живым поймать. Как смеешь ты в чужую дичь стрелять.
Вдруг из-за скалы выскочил громадный тигр. Конь царевны испугался и назад отскочил. Камархон упала с коня и мечом себе руку поранила.
А Зияд-батыр, как увидел тигра, заложил камень в пращу, прицелился. Только собрался тигр на царевну прыгнуть, как камень ему в голову угодил. Тигр упал мертвый.
Подбежал Зияд-батыр к царевне, видит — лежит без сознания раненый юноша с маской на лице.
Зияд-батыр быстро снял с себя рубашку, оторвал один рукав и рану Камархон перевязал-"Надо спасти бедного юношу, — подумал, — жалко будет, если он зря погибнет".
Принес Зияд-батыр воды, на лицо раненого побрызгал — не помогло. "Надо маску снять, — решил Зияд-батыр, — дать ему немного воды выпить".
Снял он с юноши маску, из-под маски черные волнистые волосы рассыпались и увидел Зияд-батыр, что лежит перед ним его любимая Камархон.
Чуть сознание не потерял Зияд-батыр от неожиданности и горя.
— Дорогая моя, подними голову, не заставляй меня мучиться. Ты меня зарубить хотела — руби. Только не лежи так бездыханная, подними свою голову, — молил, просил Зияд-батыр-Прошло немного времени, девушка стала в себя приходить. Открыла глаза, видит: по лицу у пастуха слезы текут, стала вглядываться — узнала Зияд-батыра, своего любимого, и опять сознание потеряла.
Тут одна за другой стали девушки-прислужницы подъезжать. Видят убитый тигр лежит, царевна без сознания, а какой-то пастух над ней склонился, водой на лицо ей брызгает.
Девушки быстро с коней спрыгнули. Хумаюн голову царевны себе на колени положила, плачет, в чувство ее приводит, к ране лекарство прикладывает. Тут только Камархон в себя пришла.
Хотели девушки скорее в шахский дворец возвратиться, Камархон не согласилась:
— Пока рана моя не заживет, никуда я отсюда не поеду.
Был в том месте родник и около родника два тенистых дерева.
Прислужницы положили царевну под деревьями, а царевна думает: "Узнал меня Зияд-батыр или не узнал?" И лукаво его спрашивает:
— С каких пор вы здесь пастухом работаете? Зияд-батыр думает: "Убить захочет, пусть убивает, что бы ни было, правду скажу", — и отвечает:
— Да с тех пор как ваш отец меня к изгнанию приговорил.
Царевна извиняется перед Зияд-батыром:
— Моя вина. Не смогла я отца упросить, чтобы он вас не прогонял.
Обрадовался Зияд-батыр и пошел звать своего приемного отца.
— Надо хорошо угостить дорогих гостей, — говорит старик-пастух.
Принес он из кишлака большой котел, огонь под котлом разложил, пять баранов зарезал, девушек пловом угостил, кумысом напоил.
Прошло пятнадцать дней, и рана царевны начала заживать.