Не хотел Апанди ехать в степь, но делать нечего, надо повиноваться повелению падишаха. Апанди отправился в конюшню. Но там ему удалось найти самую невзрачную лошаденку.
Поехал Апанди на лошаденке на охоту. Вельможи и сам падишах похвалялись своими огневыми конями, показывали чудеса ловкости и умения. Бедный Апанди едва поспевал за всеми и должен был выслушать тысячи насмешек и издевательств. Сам падишах изрядно потешался над мудрецом.
— Эй, Апанди, — говорил он, — где ты достал себе такую кляну. Впрочем мудрецам надлежит ездить на ишаках:
Вдруг небо заволокло тучами и полил проливной дождь. Охотники погнали своих коней и, хоть изрядно промокли, но благополучно прибыли во дворец.
Увидел Апанди, что на своей лошаденке он не скоро доберется до города.
"Эге, я совсем промокну", — сказал он себе, — быстро снял одежду, положил ее под седло и так и ехал, пока шел дождь.
Едва только погода прояснилась, Апанди оделся и вернулся во дворец.
Падишах изумился при виде сухой одежды Апанди и спросил:
— Послушай Апанди, какое ты знаешь заклинание, защищающее от дождя? Мы все ехали очень быстро, но все же изрядно промокли, а твоя кляча тащилась целый час и ты совсем сухой.
Тогда Апанди ответил:
— Напрасно вы, падишах, смеялись над моей лошади кой. С виду она очень невзрачная, но на самом деле это крылатый конь "Дуль-дуль". Едва начался дождь, он поднялся выше туч и дождь не замочил меня.
Поразился падишах и приказал отправить клячу в самое лучшее стойло и приставить к ней самых лучших конюхов.
Не прошло и нескольких дней, как падишах снова поехал на охоту. Своего чистокровного коня он отдал Апанди, а сам сел на лошаденку.
Изрядно помучился падишах от тряской езды. Не сумел догнать никакой дичи.
И на этот раз разразился ливень.
Апанди хлестнул коня и через несколько минут был уже под крышей.
Но сколько ни нахлестывал плетью падишах своего "Дуль-дуля", он плелся, еле передвигая ноги. Дождь промочил падишаха так, что стал он похож на курицу, попавшую в арык. Только поздно ночью, промерзший и голодный, падишах вернулся во дворец.
Немедленно он приказал позвать Апанди:
— Эй, мудрец, как смел ты меня обмануть. Ты знаешь, что одного слова моего достаточно, чтобы твоя голова слетела с плеч.
Апанди поклонился и сказал:
— О падишах, зачем ты сердишься и даешь желчи разыграться. Это очень вредно для здоровья. Разве нужно быть мудрецом, чтобы, подобно мне, снять во время дождя одежду, положить ее под седло и доехать до города сухим?
Когда-то, в давние времена, у одного бедного человека развалился его ветхий домишко, и он решил построить себе новый.
Дом был уже закончен, осталось сделать только крышу, но у бедняка не хватило денег. Сказал он мастеру настелить сверху камышовые цыновки, засыпать их наполовину землей и отпустил его.
— Крышу, — сказал он, — я сделаю сам., когда смогу. Поселился бедняк в своем недостроенном доме. Поблизости жил один вор. Увидел он новый дом и подумал: "Этот бедняк, видно, разбогател, новый дом построил. Тут, наверное, можно будет поживиться!" Ночью вор влез на крышу и пошел по ней. Только он сделал один шаг, цыновки не выдержали, и вор провалился вниз. Упал он прямо на спящего бедняка.
Проснулся бедняк, кинулся ловить вора, но было темно и тот убежал. Разобрала вора досада на бедняка. На следующий день он пошел с жалобой к шаху.
— Кто ты? Какая у тебя жалоба? — спросил шах.
— О мудрый шах-повелитель! Хотел я обокрасть один дом, поднялся на крышу, а там вместо крыши — цыновки. Я провалился вниз, чуть-чуть не сломал себе ногу. — Прошу вас — накажите хозяина этого дома.
Вызвал шах бедняка — хозяина домика.
— Правда, что этот человек ночью провалился сквозь твою крышу? — спросил он.
— Правда, мой шах, — ответил бедняк. — Хорошо еще, что он на меня упал, а то сломал бы ногу.
— Ну, коли правда, повесить хозяина дома! — приказал шах палачам.
Бедняк взмолился:
— О шах, за что же меня вешать, надо вора наказать.
— Молчать! Как ты смеешь учить меня.
Видит бедняк, дело плохо. Не найти справедливости у шаха.
— О шах-повелитель, разве я виноват? — сказал бедняк. — Крышу покрывал кровельщик, это он плохо работал. Положил плохие цыновки.
— Ну тогда его освободите, а кровельщика повесьте, — сказал шах.
Палачи поймали кровельщика и повели к виселице.
— У меня есть просьба к шаху! — взмолился мастер.
— Что ты хочешь? Говори! — приказал шах.
— О шах, я вовсе не виноват. Виноват мастер, который делал цыновки. Он сплел их тонко и редко. Если б цыновки были крепкие да прочные, они не продавились бы, когда по ним ходил человек.
Шах отпустил кровельщика и приказал разыскать я привести мастера, который плел цыновки.
— Ты сплел цыновки? — спросил шах.
— Я, — ответил ремесленник.
— Повесьте его! — крикнул шах. — Все зло в его циновках.
— О мой шах, у меня к вам слово, — сказал ремесленник. — Я всегда плел очень прочные цыновки, но недавно мой сосед пристрастился к голубям. Когда он пустил своих голубей и они кружились в небе, я на них загляделся. Тут у меня работа пошла хуже, и я сплел редкие, непрочные цыновки. Виноват любитель голубей.
Шах отпустил ремесленника, вызвал любителя голубей и приказал его повесить.
— О шах-повелитель! Моя страсть — гонять голубей да любоваться их полетом. В этом нет большого греха. Кому будет польза от того, что вы меня казните? Чем убивать бедного человека, лучше казните того вора. Народ зажил бы спокойней, — сказал любитель голубей.
— И правда! — согласился шах. — Виноват во всем вор. Найти вора и повесить! — приказал он.