— Что угодно тебе, о медвежий сын!
— Пашите землю, а я полежу, отдохну.
Стали медведи своими крепкими когтями землю рыть, камни в сторону стаскивать.
Вернулся старик-пахарь и кричит:
— Эй, джигит, прогони своих медведей, а то как бы они моих быков не съели.
— Медведи послушные, — ответил Джековой, — что я скажу, то и делают. Давай покушать.
Позавтракали они, а тем временем медведи все поле старику перепахали. Джековой их отпустил и сказал:
— Когда старик позовет вас, приходите и помогайте ему.
Отправился Джековой дальше и пришел в кишлак. Удивился джигит — не видно было в том кишлаке ни одной живой души.
Посяе долгих поисков нашел он в яме человека:
— Ты что под землей делаешь? — спросил Джековой.
— Сорок дней назад прилетел с гор змей Мундархо-аждар. Он ест людей. Вот все и попрятались, кто куда.
— А по какой тропинке идти к змею?
— Иди прямо на гору, он там живет.
— Ладно, — сказал Джековой, — когда я крикну, все можете выходить. Значит, я убил змея.
Взобрался по тропинке Джековой на высокую гору. На вершине, выше облаков, лежал Мундархо-аждар, большой, больше горы.
Бросился на чудовище джигит с мечом.
Сражался он с ним три дня и три ночи и, наконец, изрубил на куски.
Вышел на край горы и крикнул.
Радуясь, люди вышли из-под земли. Устроили большой пир, веселье, прославляя храбрость и силу джигита. Просил народ Джековоя остаться жить у них.
— И рад бы, — сказал Джековой, — да не могу. Должен я догнать вероломных великанов и освободить красавицу.
Пошел Джековой дальше.
Долго ли шел, мало ли, смотрит, гонит старушка по горной тропинке ишака с хурджуном на спине, а впереди бегут сто, куриц. Откладывают курицы на бегу яйца, старушка подбирает их и укладывает в хурджун.
— Салом, бабушка, — поклонился Джековой, — что это вы не пойдете домой, не загоните кур в курятник?
— Несчастная я, нет у меня дома. Так всю жизнь и скитаюсь.
— Бабушка, а есть ли у вас покушать чего-нибудь.
— Говори тише, — рассердилась старушка, — а то сбегутся со всех гор дикие звери, сожрут моих курочек и ишака. С чем я останусь.
Тогда Джековой приложил руки ко рту, да как крикнет. Тут из всех ущелий, из всех пещер, из всех нор выскочили тигры, барсы, медведи, лисы, волки, шакалы, раскрыли свои клыкастые пасти.
Старушка затряслась от страха и взмолилась:
— Человек ты или див, бери куриц и ишака, оставь мне только жизнь.
— Разве ты не слыхала кто я, — спросил богатырь, — я пострашнее дива, я — Джековой.
Звери спросили:
— Что угодно, о медвежий сын?
Джековой им приказал:
— У доброй старушки нет жилища, постройте ей сейчас же красивый дом.
Пока старушка поила и кормила Джековоя, звери построили из камня отличный дом с курятником и амбаром.
Собрал Джековой зверей, сказал им:
— Когда старушка позовет вас, помогите ей, а теперь возвращайтесь в свои логовища.
Стал собираться в путь Джековой, старушка ему и говорит:
— Спасибо тебе, джигит. У меня был сын, богатырь, вроде тебя. Давно его, увы, нет в живых. Но после него остался лук и стрелы: лук весом сто пудов, а каждая стрела в пятьдесят пудов. Возьми лук и стрелы, пригодятся они тебе и будь счастлив.
Пошел Джекозой дальше и добрался до берега большого теплого моря Иссыккуль. На берегу рос чинар, вершина которого задевала тучи, а на вершине было гнездо птицы Симург, в котором играло два симурговых птенчика, каждый величиной с верблюда.
Вдруг птенчики испуганно запищали. Из-за тучи прямо на гнездо спускался крылатый дракон.
Джековой натянул стопудовый лук, положил пятидесятипудовую стрелу, прицелился и выстрелил.
Дракон рухнул на землю бездыханный. Джековой разрубил дракона на куски, залез на чинар и стал кормить драконовым мясом птенцов Симурга.
Только они поели, вдруг поднялся вихрь. — Э, джигит, — сказали симурговы птенцы, — это летит наша мать. Как бы она тебя не съела. Ты нас спас от дракона, дай-ка мы тебя прикроем крыльями.
Только Джековой спрятался под крыльями птенцов, как прилетела птица Симург.
— Эге, — сказала она, — да тут у вас пахнет человечиной.
— Нет, это драконье мясо, — ответили птенцы. Немного успокоилась птица Симург, а потом говорит:
— Нет, к нам в гнездо забрался человек. Где он? Тогда птенцы поклонились матери и говорят: