— Дантэ, любимый мой, свет и радость моих дней, — хрупкая женщина в невесомом светлом платье протянула руку к демону. — Почему ты предал меня!?
Человеческий облик исказился, открывая глубокие черные провалы на месте глаз, тонкие синие губы с извивающимся змеиным языком, а из-под подола вывалился толстый червеобразный хвост.
— Тебе не удержать меня, Беатриче, — отвел глаза Данте.
— Я же предлагала тебе весь мир, предлагала вместе править адом! — заревела женщина, выпуская огненные крылья. — Я возложила на твое чело Венец Люцифера, а ты ударил мне в спину и сбежал!
— Я! Не хочу! Править! Адом! — закричал в ответ демон.
— Тупой мужлан, — прошипела Беатриче. — Гребаный святоша, решивший, что даже в аду не замарает ручки. Только все знают, дорогой, что ты творил в Иерусалиме. Улицы заполнили реки крови и плач вдов, насилуемых твоими солдатами, горы мертвецов простирались до самого горизонта, а вороны получили столько пищи, что не брезговали только глазами младенцев.
— Не тебе судить меня, женщина, — усмехнулся Данте. — Ты раздвинула ноги перед Владыкой, даже не успев толком понять, где находишься. Я спустился за тобой в ад, а оказалось, что ты успела покувыркаться с каждым, блять, занюханным демоном!
— Чем ты меня попрекаешь, детоубийца? — женщина разочарованно взглянула на демона. — Не будь ты таким упрямым глупцом, то восседал бы на троне преисподней, а я бы стала твоей молчаливой тенью. Наша любовь жила бы вечно!
— И подарком на коронацию стал череп Морфея, в который ты заботливо подливала яд Нюкты? — расхохотался демон. — Ты хотела погрузить меня в вечный сон и самолично всем распоряжаться, демоническая шлюха!
— Ты бы каждый день проживал сон, где мы были счастливы, — тихо ответила Беатриче. — Это все чего я тебе желала.
— Подстилка Сатаны, — сплюнул Дантэ.
— Где Венец Люцифера, тупой солдафон? — с пальцев женщины сорвалась огненная искра, развернувшаяся пылающим хлыстом.
От удара фигура Данте разметалась клоками тумана, впрочем, быстро собравшимися в смутный силуэт, начавший обрастать деталями. Демон захохотал и показал супруге фигу.
— Это бесполезно госпожа, — за разъяренной женщиной возникла старуха в черных обносках. — В нем почти нет душ, вы будто хлещете воздух. Тем паче, время почти на исходе, мы не сможем долго удерживать его. Каждая минута обходится в сотню душ.
— Сама знаю, — прошипела Беатриче. — Но если Совет или древние узнают, что Венец пропал, мне конец. Надо скорее найти сраную побрякушку.
— Все же ваш муж оказался не так глуп, как вы рассчитывали, — старуха переместилась прямо к демону. — Испортил все наши планы. Надеюсь, ты не отдал Венец первому встречному, Святоша? Я не чувствую в тебе его силы.
— В Венце нет силы, — голос Беатриче звучал на порядок тише. — Я извлекла из него камни сотворения и он разрушился.
— Дура!
Старуха взорвалась вихрем черных исполинских змей, нависших над сжавшейся демоницей, но в следующий миг исчадия ночи испарились черным дымом.
— Почему ты не посоветовалась со мной? — мягкий тон старухи сменился звенящей сталью. — Решила, что твоего умишка хватит, чтобы переиграть всех? Воистину жадности смертных нет предела. Где камни?
— В надежном месте, — миролюбиво подняла руки Беатриче. — В колодце Титанов.
— Скоро Древние почувствуют, что Венец разрушен, а на его месте сотворенная мной иллюзия, — старуха ткнула Данте пальцем и тот затрясся в судорогах боли. — Нет… Этого не хватит. Надо вернуть ему души, чтобы проекция напиталась силой и стала уязвимой. Тогда наш бравый воин запоет соловьем.
— Все вернуть? — поморщилась Беатриче, но наткнулась на холодный взгляд старухи. — Хорошо, я поняла.
— Отсосите мой огненный хер, две поехавших шлюхи, — зарычал Данте. — Я ничего вам не скажу!
— Мы еще посмотрим, милок, — старуха приподняла капюшон, показывая демону свое лицо. — Ах-ха-ха! Теперь ты не так уверен, мальчишка? Пришло время все рассказать.