*
(13 августа)
В кабинете для посетителей War&Consulting работал на полную мощность кондиционер. Эдуард Рихтер решил заморозить своего гостя, так чисто из вредности, потому что может. На улице стояла практически стамбульская жара, зато в кабинете Эдди создал почти мурманские условия. И кофе попросил принести самый отвратный, ещё тот, которым Эдриана Смита в Марселе поил. Как выразился Михаил, кофе для очень важных переговоров.
Мустафа Озтюрк был в своём неизменном белом костюме, с улыбкой пил кофе и всячески показывал, что ничто не вызывает у него неудобств, а сам он здесь лишь за тем, чтобы облагодетельствовать русских военспецов.
Русские военспецы были не слишком рады изменившимся условиям работы на объекте Мустафы — всё-таки куда приятнее, когда ты получаешь тройную ставку, но при этом работа твоя тиха, спокойна и ненапряжна. Однако вчерашнее утро показало обратное, и уже не дожидаясь итогов переговоров Рихтера и Озтюрка Куприянов направил своих бойцов сделать из простого контрольно-пропускного пункта на въезде некое подобие блокпоста. А ещё тихо и неспешно направил бронетранспортёр в ведение охраны тепличного хозяйства.
Когда тот доехал к вечеру до въезда на территорию, то его встретило заграждение из мешков с землёй в форме буквы “П” посреди дороги, мимо которого в ворота грузовик мог проехать, но медленно и с трудом. БТР так и вообще не смог сам проехать, из-за него пришлось разбирать одну из ног буквы.
А учитывая, что заказчика не сильно предупредили об этом новшестве, но он чрезвычайно сильно удивился с утра, однако же не высказал никаких претензий на выезде. Мустафа вообще не любил спорить с вооружёнными людьми.
— Эдуард, я правильно понимаю, что у Вас всё-таки осталось много вопросов по поводу вчерашнего происшествия? — спросил турок, аккуратно ставя чашку на блюдце.
— Абсолютно верно, ещё и новые появились. — кивнул русский, — А ещё Вы хотели расширить условия договора, после вчерашнего мне это особенно интересно, — его голос оставался спокойным, но где-то внутри него скрывалась издёвка.
— Вчерашний день продемонстрировал, что я принял верное решение, что обратился именно к вам, — он расплылся в улыбке, — Однако же он также продемонстрировал, что мои недруги не дремлют и готовы на многое, чтобы достать меня.
— Для человека, у которого есть столь могучие недруги, у Вас слишком мало личной охраны, — улыбнулся Эдди.
— Водителя и охранника в городе достаточно, — развёл руками Мустафа, — Однако для охраны моего хозяйства требуется ваша помощь.
— Продолжайте.
— Я хочу, чтобы вы также осуществляли охрану на моих теплицах в Тюрингии и Бранденбурге.
— Мы готовы к подобному расширению условий, — кивнул Рихтер, — Однако требуется понимание, от кого мы защищаем ваши помидоры?
— Это сложно объяснить, — мужчина замялся, поправил свои усы, — Это очень могущественные люди, готовые пойти на всё.
— Например, подкинуть вам на территорию двух немецких детей? — совершенно искренне удивился Эдди.
— Это немного не то, о чём Вы подумали, Эдуард, — турок смущённо улыбнулся, — Я помогал своей соотечественнице.
Выражение лица Малыша Эдди говорила о том, что эта история чрезвычайно увлекательна для него, но лучше бы Мустафа пояснил бы свои слова как можно скорее.
— У меня есть знакомая, я не могу называть её имени, но она происходит родом из нашей страны. Она работала няней при детях в одной богатой семье, но там случилось несчастье, — продолжил мужчина, — И вот она попросила меня в самый тёмный час помочь ей. К ней пришли двое мужчин, чтобы забрать детей. Дети им самим не особо были нужны, но им нужны были деньги. Вот она и наплела им, что я могу их купить.
— Вы занимаетесь скупкой немецких мальчиков? — с долей иронии спросил Рихтер.
— Нет, конечно, — опустил взгляд Мустафа.
— Да не стесняйтесь, мистер Озтюрк, — улыбнулся специалист по внешним связям W&C, — Мы знаем о том, какой ещё у Вас имеется бизнес, и для чего Вам нужны свинофермы.
Турок поднял взгляд и внимательно взглянул на русского, в его глазах попеременно появился удивление, страх и ярость. Последняя полыхнула буквально на мгновение, но Рихтеру этого хватило, чтобы понять, что этот радушный восточный мужчина без угрызений совести перережет ему самому и всем его коллегам горло, если так будет нужно.
— Мы не полиция, мы даже не осуждаем Вас, — произнёс Эдди без тени издёвки, — Однако же мы не хотим, чтобы нас использовали для охраны свиноферм, в Берлине и в Гамбурге.
— Там парни из Албании справляются, — махнул рукой уже как обычно расслабленный Озтюрк.
— Вот и чудесно, но вернёмся к истории про двух мальчиков и Вашу знакомую. — кивнул русский.
— Эти два человека не особо большого ума, давайте будем честными, — улыбнулся турок, — И в целом не самые высокие посты занимают в своей организации, и всё это они решили вытворить из-за банальной жадности. Я что-то эдакое и предполагал, когда договаривался со своей знакомой.
— А почему Вы не предупредили КПП об этом автомобиле? — Рихтер внимательно посмотрел на собеседника. Тот замолчал, раздумывая над ответом. А русский уже улыбнулся, — Дайте угадаю, Мустафа, Вы не подумали, что мы будем хорошо выполнять свою работу?
— Я не давал прямого распоряжения не пускать автомобили на территорию, — попытался оправдаться тот.
— Я сейчас достану договор и продемонстрирую формулировку, — нотки раздражения появились в голосе русского.
— Хорошо, я не подумал, что так всё произойдёт, — кивнул его собеседник.
— Давайте, Мустафа, больше такого не повторится?
— Да, я постараюсь, чтобы это больше не повторялось.
— Пропускной режим на автомобили остаётся прежним?
— Да, такой, какого вы придерживаетесь, — закивал Мустафа.
— Чего особенно Вы опасаетесь? От какого типа опасностей, следует охранять Вашу территорию? — Эдди внимательно смотрел на собеседника, — Не от заблудившихся же туристов.
— О, нет-нет, — замотал головой тот, — В первую очередь я опасаюсь мести от этой организации, в первую очередь в Саксонии. Я рад, что охранение ворот было усилено, я видел сегодня, но я не знаю, может ли быть нападение со стороны забора.
— Периметр цел, изгородь под напряжением, — пожал плечами Рихтер, — Но мы ещё раз проверим и усилим наблюдение. Ворота всё равно более уязвимое место.
— Всё так, — согласился турок.
**
(13 августа)
— Ты хоть одному его слову веришь? — спросила Нина Эдика, после того, как он закончил пересказывать разговор с Мустафой Озтюрком.
— Ну, тому, что эти неонацисты могут напасть, вполне, — улыбнулся тот.
Нина сидела на кресле, развернув его спинкой к своему компьютеру и задумчиво наматывала прядь на ручку. Эдик сидел на подоконнике у открытого окна напротив неё и пил чай, горячий чай. Он несколько продрог в переговорной, потому беззастенчиво грелся у аналитиков у открытого окна.
— Почему сразу неонацисты, просто… — задумчиво произнесла девушка, — Миша, это реально какая-то странная организация, я ещё чуть-чуть и в рептилоидов поверю, — она свесила голову с кресла назад, чтобы посмотреть на своего начальника, стоявшего у стены и поедающего мороженое.
— А что если весь мир управляется Приоратом Сиона? — ухмыльнулся тот и посмотрел на Эдика, — Ганс и Иржи опасные хлопцы, это да. Но мы мало что накопали про них, — он откусил мороженое, — Даже со способностями Нины.
— У меня голова не варит сегодня, — Нина, не меняя позы, перекинула одну ногу на другую. В голове у Рихтера промелькнула мысль, что шорты это отличное изобретение цивилизации, — Полночи сирены выли под окнами.
— А что случилось? — Эдди отхлебнул чаю.
— Дом сгорел рядом с моим. Ну, через два от меня, тушили его, — девушка потёрла лицо руками, — Спать вот теперь хочу.
— А в домике том… — Михаил откусил мороженое.
— Что в домике том? — перевёл взгляд на него Рихтер.
— Тело няни Мирбахов, некой Сибель Арслан.
— К вопросу, а куда делись мальчики? — развела руками Нина.
— Кстати, а куда? — Эдик посмотрел уже на неё.
— Да пёс их знает, — махнула та рукой и начала закручивать свои волосы в шишку, — Они, видимо, неделю прожили рядом со мной. И чёртов чёрный “Фольксваген” я, похоже, видела тогда, когда домой пыталась попасть тайными тропами, — она намотала шишку, зафиксировала её и воткнула в неё два карандаша. После зевнула и устало посмотрела на Рихтера, — В больнице я отследила по камерам короткостриженного парня, который заходил в палату. Точнее с девушкой он заходил в больницу, но в палату прошёл один. Ну, и потом вот всё это фаершоу, — Нина зевнула и поёжилась, — А вот в полицейском участке вообще никто не входил, просто перестали работать камеры. А мальчики что они? Были и нетуть, — девушка развела руками.
— Что-то это мне напоминает, — ухмыльнулся Эдди, — Но Ганс с Иржи вроде такие же, а при них и камеры работают, и вон на машине ездят.
— Ходят слухи, что у немцев это нормально, — рассмеялся Михаил, — Но я бы к этому относился, как к разным породам людей.
— Разным породам? — обернулась на него девушка, — А я смотрю Германия на тебя так влияет, что рука непроизвольно тянется к штангенциркулю?
— Пока нет, — хитро ухмыльнулся тот, — Но судя по всему, детей точно не наши косплееры Аненербе умыкнули.
— Они своих в этот момент воровали, — кивнул Эдик, — И что у нас в итоге?
— Пока продолжаем думать, потому что Ганс всё ещё неуловимый призрак, — поморщилась Нина, но что-то вспомнила и резко обернулась к начальнику, — Миш, а как фамилия того чувака, который лекцию про Аненербе читал, в составе участников, где мы Шрёдера нашли?
— Густав Хайм, — отозвался тот, — Повелитель штангенциркулей и пробирок по вычислению чистоты крови.
— Мерзкий тип, — поморщилась девушка, — Но я предлагаю искать его, если этот тип главный, то проще тогда сразу на него выйти. Если будет надо, уж найдём способ спросить, где Ганс.
— А давайте найдём детей? — сказал Эдди.
— Эдик, тебе не показалось, что нас начинает засасывать какой-то ураган, который тут закручивают не до конца понятные нам силы? — Михаил доел последний кусочек мороженого.
— Не показалось, — помотал тот головой, — Мы уже давно в нём.
— А если съездить в поместье этих Мирбахов под Дрезденом? — вдруг спросила Нина.
— Езжай, — пожал плечами Романов и ехидно ухмыльнулся, — Рудольфа возьми с собой только.
— Тебя сейчас спасло только то, что ты мой начальник, — она скорчила рожицу и вытянула палец в его сторону.
Но тут заржал Малыш Эдди, и тут же получил по колену кулаком от Нины.
— А тебя ничего не спасёт, Эдик! — весело фыркнула она, — Вот возьму да и приглашу мальчика на свидание!
— Это деловая поездка, сопряжённая с риском, — Рихтер потирал ударенное колено, — Что так больно-то?
— То есть меня тебе не жалко, да? — снова фыркнула девушка, развернулась на кресле лицом к компу и начала строчить в корпоративный чат.
— Бедный Рудик, — рассмеялся Рихтер и слез с подоконника.
***
(13 августа)
Летний закат догорел, и над саксонским лесом сомкнулась ночь.
Группа на КПП зажгла прожектор на будке, чей луч разгонял темноту ровно до вырубленных кустов, утыкаясь в них. Второй прожектор установили на столбе напротив будки, и тот смотрел в другую сторону, тоже в кусты и пространство между ними и забором. А вот дорога, уходившая прямо от шлагбаума, и которую перед ним перегораживало заграждение из мешков с землёй, освещалось лишь отсветами от фонарей, потому там оставалось место для неверных теней и силуэтов.
“Надо у Кубани третий выпросить”, - Полоз стоял в тени у стрелоулавливателя шлагбаума и курил в ладонь. После давешнего происшествия, когда в больницу уехал Худ, он перестал считать эту работу спокойной и был уже готов к любому, а учитывая, что Игнат Кондратьевич собрал сегодня на пересменке всех и сообщил о возможных провокациях и нападениях, то тем более.
Из будки, которая была на самом деле совсем не будкой, а вполне полноценным вагончиком с надстройкой, в которой сидел наблюдатель, вышел их новенький. Паренёк лет двадцати пяти, позывной Демьян, это было его первое задание.
Полоз закурил, забычковал сигарету и бросил окурок куда-то в темноту вдоль забора. Его не покидало смутное чувство тревоги, хотя может, это просто слишком суматошный день?
— Грач Полозу, — проговорил он в нагрудную рацию, — Видно что-нибудь?
— Полоз Грачу, — раздалось в рации, — Да нихрена, надо фонарь на столбе поворачивать на дорогу.
— Грач Полозу, — он вздохнул, — Завтра следующая смена пусть перевешивает. Отбой.
В будке наверху сидит Грач, сегодня его очередь быть за оператора шлагбаума и связиста. В вагончике дремлет Крит, его Полоз пять минут, как сменил в тени на позиции. Демьян вон отошёл до ветру, уже видимо оправился и зашёл обратно в вагончик. Этот будет сменять через пятьдесят пять минут Грача, ночь всё равно тихая. И зачем Полоз в голове всё это прокручивал, почему так неспокойно было ему?
Где-то в лесу вскрикнула птица и пронеслась над постом. Словно ей вслед зашумел ветер вершинами деревьев. Стояла тёплая летняя ночь, а над Полозом раскинулось бездонное антрацитовое небо с бесконечным числом колючих звёзд.
Внезапно боковым зрением боец что-то уловил, какое-то движение. На дороге в неосвещённом участке, словно бы появляясь из теней, показалось несколько людских силуэтов. Полоз пригляделся.
— Полоз Грачу, — он произнёс в рацию и прикинул, за сколько прыжков он окажется за мешками с землёй, — У нас, похоже гости.
— Грач Полозу, — раздалось в рации, — Вижу четверых.
— Это что за упыри в длинных плащах? — боец на улице в два прыжка перемахнул освещённую зону перед шлагбаумом и расположился за мешками, выставив ствол в бойницу.
— Грач Полозу, — раздалось в рации, — Вижу пять силуэтов, трое впереди уже на свету.
— А я всегда мечтал побывать на съёмках “Блейда”, - весело ответил боец в рацию, — Заводи свою шарманку, отбой.
Он устроился поудобнее и приготовился открывать огонь. Пять мужчин в длинных чёрных плащах встали в ряд в двух десятков шагов от его позиции. Освещены не слишком хорошо, но в целом очень похоже на тир. Или на очень плохой розыгрыш.
Над головой заработал репродуктор на будке на немецком голосом Грача: “Уважаемые господа собравшиеся, эта территория является частной собственностью, потому проход туда невозможен, просим вас развернуться и удалиться в обратном направлении”.
— Демьян Грачу, — ожила рация у Полоза, — Демьян ответь Грачу.
— Демьян на связи, — ответила рация.
— Поднимай Крита и на позиции, у нас тут какие-то упыри нарисовались.
— Принял, отбой.
Репродуктор на будке снова заговорил голосом Грача: “Уважаемые господа собравшиеся, повторяем, что эта территория является частной собственностью, потому проход туда невозможен, просим вас развернуться и удалиться в обратном направлении, иначе нам придётся применить силу”.
Странные люди в плащах бросились врассыпную так молниеносно, что Полоз даже не заметил их движения. И тут же слева от него, возле будки вырвался столб пламени и влетел в прожектор на крыше так, что тот взорвался с такой силой, что выбил стёкла в наблюдательной вышке, где сидел Грач.
Заговорил автомат возле вышки, видимо, Крит или Демьян успели занять пост. Мимо Полоза пробежал человек, пытаясь забежать за мешки и прорваться внутрь территории. Боец инстинктивно поднялся и дал в его сторону очередь. Фигура дёрнулась, подскользнулась и покатилась кубарем. Полыхнула вспышка сбоку и мужчина еле-еле успел присесть обратно за бруствер — столп огня и жара окатил его позицию. Точно в тот же момент такой же столп огня накрыл позицию стреляющего автоматчика возле вышки, заставив того замолчать. И тут же начал стрелять Грач со своего места, но Полозу непонятно было, ранен тот или нет. Он высунулся из-за горящих мешков, разглядел движение и выдал очередь, затем снова спрятался.
— Полоз, жив? — ожила рация голосом Крита.
— Жив, — прохрипел боец в рацию, и тут же в уже занявшиеся мешки ударил ещё один столп огня, заставив Полоза распластаться на земле, буквально вжавшись в неё.
Ещё два огненных рукава ударило в позицию Грача и рядом с ней. Наблюдательная вышка взорвалась, рассветив ночь. Заморгал и погас второй прожектор, позицию теперь освещал пожар в будке охраны и горящие мешки перед шлагбаумом.
Едкий дым разъедал глаза, Полоз вскочил, дал очередь в темноту перед мешками и перекатился к шлагбауму. Сбоку, возле горящей будки застрекотал автомат. Боец боковым зрением увидел стоящего на колене Крита и спокойно отстреливающего по три патрона в цель. Полыхнула зелёная вспышка, и молодой боец совершенно без звуков, как стоял, так и стал заваливаться, выронив из рук автомат.
Полоз развернулся, отпрыгнул в тень за столб забора, и тут же увидел, как в то место, где он только что находился, ударил столп яркого обжигающего пламени.
“А успел вообще Грач вызвать подкрепление?” — пронеслось в его голове, и он выстрелил ещё в одну фигуру, которая появилась возле тела Крита, фигура скрылась обратно в темноту, и непонятно было, он попал в неё или нет?
И тут яркая вспышка полыхнула откуда-то справа, со стороны горящих мешков. Тело пронзила боль, будто он наступил на оголённый провод. Сведённые судорогой пальцы ещё сильнее сжали автомат, и сознание покинуло бойца.
****
(13 августа)
Бронетранспортёр ревел во всю мощь двигателя, пытаясь изобразить из себя гоночную машину. Взводный с позывным Кубань понимал, что они скорее всего уже опоздали, Грач передал о массированном применении реактивных огнемётов, а полноценный укреплённый блок-пост не был оборудован.
Бойцы, как и Кубань, сидели на броне сверху, там была вся дневная смена, благо как только Грач сообщил о странных незнакомцах в плащах, взводный принял решение поднять по тревоге весь личный состав, не занятый в карауле и патрулях.
— Ворота ответьте Кубани, Ворота ответьте Кубани! — прокричал он в рацию минуты за две до прибытия, но на том конце молчали.
Дорога по территории сразу после КПП делала крутой поворот, из-за которого сейчас сидящим на броне бойцам не было видно происходящее на воротах, только отсветы пожара.
— Ворота ответьте Кубани, Ворота ответьте Кубани! — повторил он, когда оставалось с минуту до прибытия, вот-вот уже поворот.
— Демьян на связи, — хрипящий голос Демьяна был ему ответом.
— Подходим к позиции, обозначьте цели, — голос взводного был по-боевому спокоен, но внутренне он радовался, что дождался ответа.
— Все, кто носит плащ, — голос в рации был слабым.
— Не понял, повтори, — вот уже поворот, видны полыхающие развалины, вот за ними явно горят мешки с землёй, которые установили против возможного тарана.
А против применения огнемётов ничего не установили.
— Все, кто одет в плащ, ворота взяты, — голос Демьяна был пугающе спокоен.
— Принято. Отбой, — произнёс Кубань, уже самостоятельно увидев несколько фигур на фоне зарева, которые были одеты во что-то длиннополое.
БТР вырулил на прямой путь к шлагбауму, остановился в трёх десятках метров, бойцы ссыпались с брони и залегли цепью по обе стороны от машины.
— Пионер Кубани, — произнёс взводный в рацию, — Стрельба по всем, кто одет в плащ.
— Принял, — голос стрелка отозвался в рации, и тут же заработали спаренные пулемёты бронетранспортёра.
Волна огня и металла скосила стоявшие фигуры, словно небольшие деревца. Грохот заполнил всё пространство. Пионер провёл пулемётами в одну сторону, затем в другую, после, когда ничего стоящего на двух ногах не было видно даже за догорающим въездом на территорию, стрельба стихла.
— Бойцы, медленно цепью вперёд, — через четверть минуты скомандовал взводный. Все поднялись и пошли, вслед за ними неспеша покатился БТР.
Демьян с переломанной ногой оказался рядом с догорающими развалинами будки, но был всё ещё в сознании. Возле него найден был мужчина в длинном чёрном плаще с тремя попаданиями из крупнокалиберного пулемёта. Он не дышал и не подавал признаков жизни. Полоз был найден без сознания, но с пальцами, прикипевшими к автомату, возле остатков шлагбаума. Возле него лежало тело юноши в тоже длинном плаще, в голове которого зияла дыра от попадания из пулемёта. И этот не подавал признаков жизни. Точно таким же был Крит, лежавший на противоположной от Полоза стороне. И ещё на его лбу был вырезан какой-то знак, и было это настолько мерзко, что некоторые даже не смогли на него смотреть. Ещё погибший из нападавших, с множественными ранениями был найден сбоку от мешков с землёй. Точно такой же, молодой и в длиннополом плаще.
— Грача нашли? — спросил Кубань и подошедшего бойца с позывным Салют.
— Там будка до сих пор горит, скорее всего, он там. Демьян, по крайней мере, видел, как тот стрелял с вышки, а туда влетел заряд из огнемёта, — ответил тот.
Кубань кивнул и набрал номер телефона Игната Кондратьевича.