Свобода и Магия - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 23

Глава XXIII. Абрабанель

*

(15 августа)

Серафима Абрабанель по-турецки сидела на подушках посреди полутёмной комнаты и смотрела впереди себя. Её лёгкое белое платье, казалось бы не предназначенное для подобной позы, выглядело по-прежнему великолепно. Из-за полумрака, царящего под балдахинами с золотой бахромой, она не могла толком разглядеть комнату и того, к кому пришла, того, кто сидел в паре метров впереди, но при этом то и дело бросала любопытный взгляд в разные стороны, беря двумя руками разноцветную пиалу с чаем. Где-то снаружи, на два этажа выше, шумел Берлин, но Серафиму это мало заботило, её пленяла здешняя прохлада, запах сандала и мирры, дополняемый ещё какими-то диковинными ароматами, которые девушка не могла опознать.

Спереди из сумрака послышался глубокий вдох, и Серафима увидела, как разгораются угли на кальяне, стоящим между собеседниками. “Интересно, как этот Хаким выглядит?” — пронеслось в голове у неё. Лица его никто никогда не видел, а быть может и видел постоянно, но просто не знал, что это тот самый Хаким, таинственный турок, который представлял Глубинное Государство на территории Центральной Европы.

Облако белёсого дыма прорезалось сквозь полумрак, Серафима обворожительно улыбнулась, отпила чай и аккуратно поставила пиалу на блюдце перед собой.

— Серафима-ханым, я рад видеть столь великолепную гостью в своей скромной обители, — бархатный голос турка словно бы заполнял всё пространство и обволакивал девушку.

— О, месье Хаким, — она зарделась, — Я безумно рада возможности побывать у столь гостеприимного волшебника в гостях.

Снова зашипели угли, забурлила вода, а сквозь полумрак показалось белёсое облако:

— Позвольте задать вопрос, о Серафима-ханым, что столь обворожительная женщина знает об истории своего рода, откуда пошёл он?

— О, это чудесная история, — снова улыбнулась Абрабанель, — Мне рассказывал мой дед, что род наш восходит к потомкам царя Давида, которые были вынуждены бежать из Иудеи в Испанию, когда Римом был разгромлен Иерусалим.

— Поистине древний род, — бархатный голос Хакима, казалось, звучал восхищённо, — И, как и весь Ваш народ, Серафима-ханым, род Ваш претерпел многие мытарства и гонения.

— Да, всё так, — неспеша кивнула девушка, стараясь разглядеть лицо собеседника в полумраке, но ей всё казалось, что в том месте, где он сидит, сумрак сгущается в непроницаемую пелену.

— Что же привело Вас сегодня в мою скромную обитель?

Серафима выдержала паузу, загадочно улыбаясь. Снова забурлила вода, зашипели и засветились угли кальяна, а затем появилось облако дыма.

— Месье Хаким, — она заговорила спокойно и размеренно, отпив чай, — Вы совершенно справедливо отметили, что мой народ испокон веков подвергался гонениям и притеснениям. На нас смотрели, как на людей второго сорта, как на недостойных жить на земле. Недостойных просто жить и радоваться. И в этом мой народ похож на Ваш народ, месье Хаким, на Ваш народ на этой земле, — где-то в сумраке улыбнулся турецкий чародей, — Я знаю, как к вам ко всем относятся на этой земле, будь то отношение маглов или же отношение волшебников. И я хочу предложить помощь. Помощь во имя справедливости, которой достойны оба наших рода.

Хаким молчал, раздумывая над сказанными словами.

Снова зашипели угли, снова забурлила вода, и из полумрака показался белёсый дым.

Серафима отпила чай и продолжила:

— Я знаю, что русские, с которыми у Вас были дела, собираются расторгать достигнутые договорённости, и что они переводят все свои силы на свою базу в Берлин, и это значит, что либо они вовсе уйдут из этой страны, либо, что хуже для Вас, немцы обратят их против вас.

— Интересно… — протянул Хаким, выпустив новое облако дыма.

— В любом случае, Вы лишаетесь их защиты от угрозы, которую несут подручные профессора Хайма. И Вам, как никогда раньше, требуется безопасное место. Таким местом я располагаю.

— Продолжайте, Серафима-ханым, — бархатный голос турка звучал заинтересованно, — Вы полностью правы, в такой ситуации наличие безопасного места нам очень нужно.

— Я бы могла предложить Вашим людям разместиться в Страсбурге, — улыбнулась девушка, — Но, к сожалению, для этого я должна вначале переговорить со своим братом Иосифом, чтобы это стало реальностью, — девушка изобразила сожаление на лице, — Думаю, он не будет против, но я не могу обещать за него. Зато я могу обещать за себя. Я ректор Магической Академии Шармбатон, и потому могу разместить сколько потребуется людей в долине нашего университета.

— Не стеснит ли это Ваших учащихся?

— Нисколько, — отрицательно покачала головой Серафима, — Наши студенты наоборот будут рады такому соседству, мы в них воспитываем тягу к помощи ближним, чувство долга и справедливости.

— Моим людям потребуются комфортные условия проживания, — если бы девушка могла бы видеть сквозь сумрак, она бы увидела насколько хищной стала улыбка турка.

— Всё будет исполнено в точности, как Вы попросите, месье Хаким.

— Но ничего не бывает в этой жизни просто так, — голос Хаким был по-прежнему бархатным и обволакивающим, но небольшие насмешливые нотки в нём прорезались, — Что Вы хотите получить за эту помощь, Серафима-ханым?

— Помощь и защиту в случае опасности, — та чуть поджала губы, — Понимаете, мы ведём борьбу с тиранией в нашей стране. Вы должны знать эту женщину, убившую Сибель Арслан в Берлине. Я говорю о Кристине Фавр де Поль, нынешней главе Французской Директории. Она схвачена мракоборцами Магической Германии, её судьба предрешена, её ждёт суд, и ей воздастся по заслугам, однако мы опасаемся нападения на нас её подручных. Этой своры дикарей, желающих отдать нас маглам во имя своей жажды власти и могущества.

В комнате повисла пауза.

Кальян снова забурлил, зашипели угли, Хаким выпустил облако дыма, однако молчал.

— В нашей стране у сил света довольно шаткое положение, — не выдержала Серафима, — Это воистину тёмное время, но рассвет рано или поздно наступит, и я делаю всё, что могу, чтобы приблизить его. Именно затем я пришла к Вам, месье Хаким.

— Скажите, Серафима-ханым, ради чего Вы занимаетесь всем этим? — голос турка звучал безо всяких насмешек, вполне искренне.

— Ради свободы. Ради возможности жить в мирной стране и заниматься тем, чем пожелаешь. Без страха за свою свободу и жизнь. Ради того, чтобы волшебники оставались теми, кем суждено им было родиться, хранителями и приумножателями знаний этого мира.

— Я, пожалуй, приму Ваше предложение, Серафима-ханым, но скажите, откуда Вы узнали про действия этих русских наёмников?

— Позвольте мне не раскрывать моих методов? — лучезарно улыбнулась та.

— Это Ваша свобода, — в темноте улыбнулся турок, но его гостья снова не увидела этой улыбки, — Через несколько дней в Германию прибудет мой человек со своим отрядом, я попрошу его отправиться в Шармбатон. От Вас же жду решения по поводу Страсбурга, надеюсь, Ваш брат будет благосклонен к нам.

— О, я думаю, что Иосиф не откажет, — снова лучезарно улыбнулась Абрабанель и допила свой чай.

— Тогда сообщите решение моему человеку, Мустафе Озтюрку. Он же Вам и сообщит о том, что потребуется подготовить в Вашей долине к прибытию наших людей.

— Конечно. Я рада, что мы договорились.

**

(16 августа)

Поль Готье, молодой человек с копной чёрных волос, заместитель главы Департамента Магического Правопорядка Франции стоял у зажженного камина и задумчиво вертел в руках почтовый пергамент. От волнения он расстегнул ворот своей рубашки и потёр шею.

— И что ты предлагаешь? — подал голос, сидевший за столом Габриэль де Ноай, глава Департамента Магических Происшествий и Катастроф. Он был уже немолод, и его короткие чёрные волосы и аккуратную эспаньолку покрывала седина. Одет он был в старомодный цветной костюм, стилизованный под эпоху последнего Людовика, и рубашку, с кружевными манжетами и воротником.

— Подождать, — молодой француз поджал губы, — Официальное обвинение Кристине предъявлено не было.

— Подождать официального обвинения главе Директории? — сказал Габриэль с долей иронии, — У нас тогда будет два пути: либо передать власть Абрабанелям, либо начать войну с Германией.

— Зачем только она лично поехала? Чёртов Валерий! — всплеснул руками Поль, смял пергамент и швырнул его на стол.

Его старший товарищ, не меняясь в лице, проследил взглядом за скомканным листком, запрыгавшим по столешнице и упавшим куда-то в угол стены.

— Тебе станет легче, если я скажу, что это было полностью её решение? — его голос был спокоен, а глаза внимательно разглядывали раскрасневшегося юношу, — И даже то, что она была в курсе того, что Абрабанели вели дела с немцами, никак не повлияло на её решение.

— Последнее, что писал Лестрейндж, а это было вчера утром, — Поль отвернулся к камину и заговорил тише, — Он писал, что они отправляются с Мартой фон Мирбах в поместье её родителей, чтобы найти там записи брата Валерия.

— Ожидаемо, что там их ждала засада, — пожал плечами внешне спокойный де Ноай, поправил выбившиеся из под рукава кружева манжета, — Не думаю, что Кристина не понимала этого. Но как бы тебе не было сейчас такое слышать, она авантюристка. Она была авантюристкой, и она же ей остаётся.

— Да я знаю, — сокрушённо покачал головой Готье, глядя на огонь, — А в голову меж тем всё лезет идея написать немцам письмо с предложением о выкупе за Кристину.

— Погоди ты, — улыбнулся пожилой француз, — Пока обвинения не предъявлены. Да, она задержана, но здесь явно проглядывает что-то ещё. Письмо неофициальное, оттиск был не Министерства Магии Германии, а лично Виктора Шваница. Да, он глава мракоборцев, да, про него говорят, что он когда-то был верным слугой отечества, но кто знает, что он сейчас хочет.

— Он просто нас уведомил… — пробормотал, задумавшись о чём-то, юноша.

— В конце-концов, у нас есть сейчас дела важнее, — произнёс де Ноай, как в дверь раздался стук. Несильный, но настойчивый.

Поль мгновенно развернулся, положив руку на волшебную палочку, висевшую в кобуре на поясе.

— Не заперто, — Габриэль медленно откинулся в своём кресле, внимательно смотря на дверь.

Та отворилась и на пороге показался совершенно спокойный, приветливо улыбающийся Иосиф Абрабанель в чёрной мантии в пол. Рядом же стоял глава Департамента Магического Транспорта Анри де Камбэрак, невысокий и полноватый мужчина средних лет в сером костюме с металлическим отливом. Он был взволнован, его лицо покрыто пятнами, галстук на шее ослаблен, а в руках была газета. Ею он и размахивал, когда в два шага оказался на середине комнаты, неподалёку от Поля:

— Месье де Ноай, Вы читали, нет, ну Вы читали?! — не обращая внимание на Готье, убравшего руку с палочки и скрестившего руки на груди, он обратился к сидящему мужчине, а потом грохнул газетой о стол перед ним.

Иосиф неспеша зашёл внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Что это, Анри? — поинтересовался Габриэль, чуть приподняв бровь.

— Но ты прочти! Прочти слова Серафимы! — тот повысил голос и опёрся руками на столешницу напротив де Ноайя.

— Я думал, вы с ней заодно? — простодушно заметил его собеседник, не меняя своей позы.

— Не время для подколов, — бросил де Камбэрак раздражённо, — Это немыслимо, это скандал! — он развернулся к Полю и бросил на него гневный взгляд, — Это всё Ваш Департамент, месье Готье!

— Я бы попросил выбирать выражения, — процедил тот сквозь зубы, снова опуская руку на палочку.

Анри увидел этот жест, выпятил подбородок и поставил руки на пояс:

— Сразу видно, в мракоборцах остались лишь те, кто может решать всё силой.

— Хватит, — Габриэль не повышал голоса, но его тон заставил всех обернуться в его сторону.

Он зашуршал газетой, разворачивая её. С колдографии на первой полосе на него смотрела Серафима Абрабанель в строгом платье с воротом под горло, смотрела очень серьёзно. А над ней красовался заголовок “Ректор Шармбатона зажигает новый рассвет”.

Габриэль поднял глаза на Анри, который уже снова развернулся к нему и приосанился, затем перевёл взгляд на безмолвствующего Иосифа, который так и стоял у двери, сложив ладони в замок. Потом он вытащил палочку, дотронулся до газеты, произнёс заклинание, и все услышали голос Серафимы:

— Всего лишь месяц тому назад я буквально здесь опубликовала свои мысли о том, что мне предстоит сделать на посту Ректора Шармбатона. Тёмные времена, с которыми мы, вся наша нация, столкнулись, достигли своего апогея. Несмотря на тяжкие беды, которые обрушились на всех нас, мы собрались преподавательским составом нашей академии совместно с представителями Французской Директории, чтобы показать наше единство, единодушие и твёрдое желание преодолеть трудности, с которыми мы все столкнулись. Я не знаю, сколько волшебников читает меня сейчас, но хочу обратиться ко всем вам из глубин моего сердца и затронуть глубины ваших сердец. Я полагаю, что всё сообщество французских волшебников горячо интересует, что я скажу в этой статье. Поэтому я буду говорить со всей серьёзностью и открытостью, как того требует данная минута. Французские волшебники есть народ, пробуждённый, воспитанный и обученный столетиями мудрого управления великими людьми, к сожалению, ныне почившими. Этот народ в состоянии вынести всю правду. Он должен знать всю серьёзность положения, и поэтому его руководство может требовать от него необходимых жёстких и даже жесточайших мер. Мы, французы, вооружены на случай слабости и нерешительности. Удары и несчастья только придадут нам дополнительные силы, твёрдую решимость, а также духовную и боевую волю для преодоления всех трудностей и преград.

Лицо Иосифа было скромным и непроницаемым. Поль слушал, скрестив руки на груди и раздувая ноздри. Анри время от времени в волнении тёр шею, а Габриэль изредка усмехался.

— Сейчас не время спрашивать, как всё это произошло. Это может подождать, до тех пор пока французский народ и весь мир не узнает полную правду о несчастье последних дней, и о его глубокой и судьбоносной значимости. Случившееся имеет глубокое историческое значение не только для всего нашего государства, но и для всей Западной Европы, но и она не напрасна, и будущее покажет почему. Когда я перескакиваю через прошлое и смотрю вперёд, я делаю это нарочно. Время не ждёт! Времени на бесполезные дискуссии больше не осталось. Мы должны действовать немедленно, тщательно и решительно, точно также, как действовали наши враги, — голос Серафимы по-прежнему звучал со страницы газеты так явственно, будто бы она стояла сейчас посреди комнаты, — Вчера мы все столкнулись с вызовом, которого не было с нашей страной со времён Столетней Войны, вчера наша Арденнская Звезда, Светоч Мира и Прогресса, глава Французской Директории, Кристина Фавр де Поль была арестована в Германии по совершенно ложному и надуманному предлогу. Её обвиняют, в преднамеренном убийстве по меньшей мере пятерых волшебников, что является совершеннейшим вздором само по себе, однако же я не имею права замалчивать это, ибо не хочу, чтобы у вас сложилось ложное представление о положении дел, которое может привести к ложным выводам и дать французским волшебникам ложное ощущение безопасности, что при нынешней ситуации более чем неуместно. Сейчас же мы должны принять всё, как есть, найти и применить пути и способы для того, чтобы снова изменить ситуацию в нашу пользу.

Габриэль заклинанием остановил голос Серафимы, после жестом пресёк желание Поля высказаться и обратился к Иосифу:

— Зная о делах вашего семейства с немцами в последнее время, мне чрезвычайно любопытно, с чего Ваша сестра выступает с такими речами до официально выдвинутых обвинений, — он перевёл взгляд на де Кабэрака, — Директория не получала писем с обвинением Фавр де Поль в подобных преступлениях, потому это похоже на то, что Серафима только что, как там у маглов это говорится? — он вопросительно посмотрел на Готье.

— Выстрелила себе в ногу, — ответил тот.

— Точно, — кивнул Габриэль, — Анри, можно я этот фарс не буду продолжать читать?

— Я всё же вынужден просить прочитать статью до конца, — скромно улыбнулся Иосиф, — Моя сестра любит долгие вступления.

— Ох, кто я такой, чтобы отказывать в просьбе представителю такого почтенного семейства, — вздохнул де Ноай, и снова произнёс заклинание, дотронувшись волшебной палочкой до газеты.

Та вновь заговорила голосом Серафимы:

— Буря, сгущающаяся над немецкими лесами, готова надвинуться на наш древний континент, и готова обрушиться уже в ближайшее время, осенью. Эта буря затмевает собой весь прежний человеческий и исторический опыт. Французская нация и наши союзники есть единственно возможная защита. Прошлый век показал всем нам всю серьёзность опасности, которую несёт техномагия на востоке от нашей страны. Я громким голосом предостерегаю всех волшебников, что читают это, и весь мир от паралича воли и духа. Я хочу открыть вам глаза на страшную опасность, исходящую от восточной техномагии, которая готова подвергнуть весь германский, а затем и весь европейский народ террору, который никогда раньше не снился нам всем! Целью техномагии является насильственная передача всех знаний о магии маглам с последующим порабощением всех нас этими варварами, не способными понять истинную красоту мира! Техномаги хотят ввергнуть Европу и весь мир в хаос, используя последующие за этим безнадёжность и отчаяние, чтобы установить свою тиранию! Можно даже не говорить, чтó это будет означать для французских волшебников. И эта буря, которая разрастается над сумрачными германскими лесами, ни что иное, как повторение исторического опустошения, которое в прошлом столь часто угрожало этой части мира.

Анри подошёл к графину, налил себе воды и жадно стал пить. Поль закатил глаза и закрыл лицо ладонью. Иосиф был всё также бесстрастен, Габриэль молчал, внимательно слушая, а голос Серафимы тем временем продолжал:

— Арест главы нашего государства есть следствие захвата власти в Германии техномагами, но как бы то ни было, я верю, что французский народ не желает склоняться перед лицом этой опасности. Я осознаю нашу историческую ответственность. Будущее Европы полностью зависит от нашего сплочения и нашего успеха в борьбе. Я знаю, что мы готовы отстоять Европу. Сплочение и единство есть требование данной минуты! И я, Серафима Абрабанель, ответственная за то место, откуда начались эти тёмные времена, готова сделать всё, чтобы разжечь новый рассвет, рассвет, который развеет надвигающуюся тьму, рассвет того солнца, которое сможет побороть бурю с востока, готовую обрушится на все наши головы. Только сплочение всех волшебников, не только Франции, но и всего мира, способно остановить безумие техномагии, перед угрозой которого мы оказались. А посему буквально с этого набора мы в Шармбатоне вводим квоты для переселенцев из африканских стран, кто уже прибыл в нашу страну, владеет искусством магии, но не захотел учиться в школе Уагаду. Так эти волшебники сумеют встать плечом к плечу с нами в стройные ряды защитников магии. Мы являемся единым целым, теми, кто способен видеть истинную красоту мира и познавать его тайны, те, кто может достичь самых немыслимых высот, и у кого хотят это всё отобрать. Кроме того мы откликнулись на предложение Директории и дали возможность разместиться в долине замка Шармбатон волшебникам Турции и Ближнего Востока, что подвергаются опасности в Германии со стороны техномагов, пришедших там к власти. Дополнительно мой брат Иосиф Абрабанель, также с предложения Директории, согласился дать возможность разместиться этим же волшебникам в Страсбурге, что безусловно даст нам возможность усилиться в грядущей битве. Все эти шаги есть то немногое, что пока что можем мы сделать, но это уже проблески рассвета, который взойдёт над всей нашей страной! В завершении я хочу обратиться ко всем волшебникам Франции и Европы, я хочу предостеречь от нарушения Статута о Секретности. Все эти спокойные годы мы халатно относились к контактам с маглами, закрывали на эти случаи глаза. Особенно это касается рождённых в магловских семьях. Я понимаю важность родственных уз, но перед лицом опасности, что надвигается на нас с востока, перед лицом желания техномагов поставить всех волшебников в услужение к магловским правительствам, я призываю не нарушать Статут и сократить общение с подобными людьми до нуля. Да, это будет тяжело и трудно, но на другой чаше весов стоит наше выживание и наша свобода. Мы все знаем, что магия иссякает, что с каждым годом труднее творить волшебство, но также мы знаем, что всё это проистекает из увеличения числа маглов и увеличения контактов с ними. Довольно! Мы должны сплотиться, сохранить наше волшебство и тем самым победить в самой страшной битве в истории, что предстоит нам в будущем. А потому я призываю Французскую Директорию ужесточить Статут о Секретности, со своей же стороны, как Ректор Шармбатона, я накладываю запрет на контакт обучающихся в нашей академии с маглами, в любом виде. С будущего учебного года маглорожденные студенты переводятся полностью на обучение в стенах академии без выезда к своим семьям. Это необходимо для нашего общего блага и нашего выживания в этом мире. Я хочу ещё раз напомнить всем волшебникам об их долге. Сама магия мира ждёт, что наши будущие поступки затмят всё, что мы делали до сих пор. Мы не хотим обмануть её ожидания. Великие кризисы и потрясения показывают, кто настоящий волшебник. И я считаю, что мы готовы на всё. В этот самый тёмный час мы твёрдо и непоколебимо верим в победу. Мы видим её перед собой, сейчас нам нужно только протянуть к ней руку. Мы должны научиться подчинять ей всё. Таков долг данной минуты. И наш лозунг должен быть таким: "Воспряньте, и пусть грянет буря!"

Голос Серафимы замолк, погрузив комнату в тишину.

Поль отошёл к стене и опёрся спиной на неё, держа руки в карманах. Габриэль устало потёр переносицу. Анри налил себе ещё один стакан воды и замер с ним в руке, оглядывая собравшихся. Иосиф же неспеша подошёл к нему, внимательно глядя на Габриэля. Тот некоторое время молчал.

— Анри, у меня к тебе только один вопрос, — голос де Ноайя был совершенно спокоен, — Кто тебе дал право говорить от лица Директории?

— Это был не он, — улыбнулся Иосиф.

— Ладно, это не важно, — махнул рукой Габриэль, — Что сказано, то сказано, как я понимаю, Иосиф, Вы не просто так почтили нас своим присутствием?

— Это я его привёл, — залпом выпил стакан де Камбэрак и глубоко вздохнул.

— Даже боюсь спрашивать, зачем ты это сделал? — в голосе француза прозвучала ирония.

— Я пришёл просить о внеочередном собрании Директории, на котором хотел бы выступить, — скромно улыбнулся Абрабанель.

— В сложившихся обстоятельствах оно, естественно состоится в скором времени.

— Габриэль, нас осталось шестеро, нам нужен глава, — выпалил Анри де Камбэрак.

— Главой пока что остаётся Кристина Фавр де Поль, — улыбнулся Габриэль, — И по правилам в её отсутствие за неё может высказываться её заместитель, — он кивнул на Поля, смотревшего исподлобья на Иосифа.

— Без совещательного голоса, — напомнил Анри и поставил стакан на столик.

— Всё так, но думаю даже вшестером мы придём к единому решению.

— Ты что, не слышал?! — всплеснул руками тот, — Это угроза, на которую нам необходимо ответить!

— Ты сейчас про безумие Ректора Шармбатона? — Габриэль широко улыбнулся, внимательно глядя на Иосифа, но тот не выражал никаких эмоций.

— Нам нужно ответить на арест главы Директории, — с раздражением процедил де Камбэрак, — А сначала вам требуется рассказать о миссии мадмуазель Фавр де Поль в Германии.

— Это не Ваше дело, месье де Камбэрак, — в тон ему ответил Поль.

— Это напрямую наше дело! — вспылил Анри, указав пальцем на Поля Готье, — Если там замешаны дела этих ваших любимых техномагов, то дело дрянь! Кристина давно спуталась с ними, спуталась и сошла с ума! Чего только стоил этот Валерий!

— Хватит, — де Ноай снова не повышал тона, но уже подавшийся вперёд Готье, мигом опёрся о стену обратно, — Пока что официальных известий или обвинений по поводу Фавр де Поль не было выдвинуто немецкой стороной. Всё, что было сказано в этой статье, могу считать лишь досужими домыслами Серафимы Абрабанель, — он перевёл взгляд на Иосифа, — И её брата. Если необходимо послать официальных представителей в Берлин для разъяснения обстоятельств, то обратитесь к мадам Нуаре, это дела её департамента. Мне напомнить, кто в отсутствие Кристины является главой Директории?

— Именно поэтому мы к тебе и пришли, — де Камбэрак сник, потупил взор и понизил голос, — Мы пришли просить о внеочередном собрании.

— Сестра Иосифа права в том, что нам сейчас необходимо сплочение всех волшебников, — сидевший за столом говорил спокойно, но его голос всё равно звучал властно, — Именно поэтому я не дам использовать Директорию как место для того, чтобы сеять раздор, — он замолчал, ожидая реакции, но её не было, все внимали де Ноайю, — А посему собрание будет, я сообщу всем о дате позднее, но как только разберусь с обстоятельствами этого дела. У собравшихся есть вопросы?

— Только один, — спокойно спросил Абрабанель, — Можно ли будет мне выступить на этом собрании?

— Возможно, — неспеша кивнул Габриэль и строго посмотрел на Поля, который было собрался что-то сказать, — Отменять безумные решения Серафимы я пока не вижу смысла, но её мы явно пригласим для отчёта перед Директорией.

— Благодарю, — также неспеша кивнул Иосиф.

Анри де Камбэрак потёр шею, кивнул собравшимся, взял за локоть Абрабанеля и вывел из кабинета, закрыв за собой дверь.

— У нас определённые проблемы… — пробормотал Габриэль, когда те ушли.

— И уже нельзя просто так будет арестовать Серафиму из-за этих турок, — покачал головой Поль.

— Абрабанели умны, только пока не до конца ясно, в какую игру они играют с немцами.

— Ясно, что союза с Августой фон Вальдбург у них не вышло.

— Зато вышло с её противниками, — Габриэль задумался, — Напиши ответ Шваницу и отошли ему газету. Пусть будет в курсе, что о нём думают в нашей стране.

— Что ты предлагаешь ответить?

— Спроси, насколько правдивы слова об обвинениях в адрес Кристины, про которые говорит Серафима. Про остальное не стоит, пусть сами думают, что с этим делать.

— А что, если они казнят Кристину? — Поль заметно волновался.

— Что-то мне подсказывает, что если бы они хотели её казнить, то нам бы пришло официальное письмо о случившимся. А пока пусть ищут тех, от кого Серафима узнала подробности дела.

— А турки? — спросил мракоборец, беря газету в руки.

— А что турки? Их наличие означает лишь то, что никаких силовых операций в Шармбатоне в ближайшее время не будет, — усмехнулся мужчина, — Проверь лояльность своих мракоборцев. Сдаётся мне, Серафима права, нас всех ждёт битва.

***

(16 августа)

Небольшой кабинет замка Шармбатон заливал золотой вечерний свет. Мягко потрескивали дрова в камине, в бокалах женщин и мужчин отражались всполохи пламени и солнечные лучи.

Пожилой мужчина с короткими зачёсанными набок волосами отложил газету, пожевал губами и посмотрел на Серафиму Абрабанель, сидящую в ректорском кресле и потягивающую сангрию.

— Я понимаю Ваше желание заручиться поддержкой африканцев, но это решение может вызвать волнения в рядах студентов, в особенности, чистокровных волшебников, — он взял со столика бокал с красным вином и пригубил его.

— Ой, Винсент, — улыбнулась ему Серафима, словно ребёнку, сказавшему милую глупость, — Во-первых, чистокровные семьи должны понимать, этим чернокожим нет пути выше, чем они сейчас есть. А во-вторых, надо бы всё тем же чистокровным напомнить, ради чьей свободы мы тут стараемся. Семьи новых студентов Шармбатона будут нашей первой линией обороны, ну, в идеале. Это куда лучше, чем бросать студентов с чистой кровью на передовую борьбы с техномагией.

— Всё так, только поди им объясни, — мужчина пожал плечами и поставил бокал обратно на стол.

— Винсент, я уже предложил мадмуазель Ректор создать из наиболее прогрессивных и понимающих суть времени студентов нашей академии отряды правопорядка, — молодой загорелый юноша с кудрявыми волосами и расплылся в улыбке и показал на Абрабанель своим бокалом с сангрией.

— Меня больше тревожат маглорожденные, — скривилась пожилая женщина с ярко-рыжей шевелюрой, завязанной в шишку на затылке, — Их же достаточно, чтобы образовать оппозицию в рядах академии.

— Главное, чтобы не образовалась оппозиция в стане преподавателей, мадам Лучиано, — улыбнулась Серафима, — Нам же нужно очень жёстко подавлять любые высказывания против, мы вынуждены пойти на всё это ради сохранения свободы, нашей свободы, нельзя допустить, чтобы кто-то вздумал покушаться на неё. Особенно, если это будет преподаватель.

— В любом случае нужно подготовить разъяснения для студентов, — снова отпил вина Винсент, — Одними боевыми отрядами дело не решить, как бы этого не хотелось нашему Хосе.

— Я не предлагаю работать только через дружины, но они смогут быстро навести порядок, если это потребуется, — усмехнулся юноша с кудрявыми волосами, которого назвали Хосе.

— Наведение порядка я думаю отдать туркам, — Серафима задумчиво пригубила сангрию.

— Мне эти турки как раз-таки не нравятся из-за возможных проблем, — проворчала мадам Лучиано, — Слухи, чем их магловские собратья занимаются среди маглов Европы порой ужасают. У нас всё же дети.

— Это издержки, — скривилась Абрабанель, — Хотя порой слухи и впрямь ужасают, но мы зовём этих чародеев с одной лишь целью, они нас будут защищать от возможных нападений. Если ради этого какие-то девочки не смогут удержать себя в юбках, а какие-то мальчики не смогут постоять за себя, это невелика беда. Тем более, что давайте будем честны, — она наклонилась в сторону собеседницы, — Таким студентам не место в нашей академии, мы должны воспитывать лучших волшебников Западной Европы, а не маменькиных сынков и распутных девок.

— Так-то Вы всё верно говорите, — кивнула та, — Но это будет крайне непривычно, такая смена требований к ним.

— Я ручаюсь за свой факультет, что у нас подобных проблем не будет! — выпалил Хосе. Серафима благодарно кивнула.

— Думаю, следует ввести что-то демократическое для студентов, чтобы в том числе особо рьяных занять, — произнесла Лучиано, — Пусть совещаются, решают какие-то неважные вопросы. Меню в столовой, например. Или репертуар музыкантов на балу, лишь бы делом были заняты и не мешали нам.

— Мне больше интересно, как будет реагировать на решение мадемуазели Абрабанель Директория? — Винсент оглядел собравшихся и поправил волосы, — Как я понимаю, официальной поддержки наших решений от них не поступало?

— Фавр де Поль в Германии, — пожала плечами и торжествующе улыбнулась та, — Де Ноай не решится без неё на что-то серьёзное, старый лев слишком стар, чтобы пойти на что-то самостоятельно. А мракоборцы хоть и преданы ей до безумия, но в большинстве своём молоды. Винсент, ты правда думаешь, что нам с ними необходимо считаться? — она отпила сангрию, — Думаю, что уже очень скоро мы восстановим должность Министра Магии, покончив со всем этим фарсом.

— А я же верно понимаю, что пока что так и неизвестно, зачем Фавр де Поль поехала в Германию? — подала голос до этого молчавшая девушка, ровесница Серафимы.

— Это неважно, — махнула рукой Абрабанель, — Она хладнокровно убила пятерых, в том числе мракоборца, когда её пытались задержать, — она покачала головой, — Прямая ей дорога в Нурменгард, и поделом.

— Это и хорошо, такие люди не должны руководить Францией, — покачал головой Винсент.

— Такие люди вообще ничем не должны руководить, — утвердительно кивнула ему Серафима.