В чёрных тучах не работали сенсоры, и уж тем более ничего не было видно через лобовое стекло. Лишь изредка они рассеивались, пропуская голубое свечение на стремительно летящие гравилёты. Вокруг машин кружили страшные тени, на мгновение исчезающие во вспышках молний. Беспрестанно гремел гром, а шквалистый ветер скользил по обтекаемым чёрным корпусам.
Объединённые Конвентумы Паладинов маскировали от взора Рерара даже на такой высоте. Лиара с тревогой смотрела на скачущие данные высотометра, колебания которых шли с уж слишком большими перепадами. Казалось, машина ныряет и выпрыгивает наверх, лавируя между гигантскими тучами, но на деле же они пролетали их насквозь. Очередная молния ударила в один из гравилётов. Белая плёнка щита сверкнула, поглощая энергию, и тот, как ни в чём не бывало, продолжил полёт, лишь едва покачнувшись.
«Эти машины явно предназначены для более жёстких условий, — отметила про себя Лиара, — их корпуса и защита превосходят всё, что было у нас ранее. Значит ли это, что это полноценные космолёты?». Индикаторы на панели отмечали не только погодные условия, включая уровни токсинов и разряженности воздуха, но и отслеживали псионические поля и аномалии. Буквально пару минут назад им пришлось взять вправо и подняться ещё на сто метров, чтобы облететь крупное скопление некоего белого газа. Неподвижный овал из дыма странно мерцал и поглощал попадавшие в него тучи, при этом ветер не мог даже всколыхнуть его форму.
Помимо Лиары были отобраны лучшие Оруженосцы двух других Паладинов. Обоих она знала — бывшие Фибулусы, ученики тех ноосенсов, что летели на борту в казармах. Из-за почти полного отсутствия видимости, гравилёты видели друг друга только на радаре, но Лиара отчётливо ощущала их присутствие. «Интересно, — Конвентумы Паладинов обеспечивали им надёжное прикрытие, а связь Круга Анима не позволяла им потеряться в круговерти Хаоса, — гравилёт так хорошо слушается меня, хотя мы соединены только интерфейсом, — на голове девушки находился шлем, на стекле которого дублировались все показатели с приборной панели, — в Великом Храме Ауколис мелюс обладал куда меньшей чувствительностью. Знаешь, — обратилась она к компьютеру, — для машины ты слишком отзывчивый». Интерфейс вопросительно моргнул, не понимая команды. Большими пальцами погладив обивку штурвала, Лиара вновь подала сигнал остальным, заметив впереди очередную аномалию. Её гравилёт был ведущим, и именно ей выпала обязанность предупреждать остальных об опасностях. Взяв курс влево, три остроносые машины плавно повернули, оставляя после себя едва заметный световой шлейф. Где-то в том месте, мимо которого они только что пронеслись, раздался треск битого стекла, и вспышка молнии выхватила очертания какого-то безобразного кристаллического нароста.
— Я назову тебя «Комета», — торжественно сообщила Лиара интерфейсу, — потому что ты несёшь нас в небесах, подобно этому небесному телу, яркая и неприступная!
Компьютер отозвался одобрительным голубым светом принятой команды. И тут же, в пустом окне, изобразил чёрно-белую картинку пылающей кометы, поместив её на самое видное место. «Значит, моя догадка верна, — Лиара улыбнулась этому жесту, — он привязывается к пилоту. Это не просто машина, это новая форма суб-личности». Такие устройства и раньше создавались, правда, только в прежнем Храме Ауколис. Новый же долго не выпускал их, дорабатывая и совершенствуя по старым чертежам. Доселе, они довольствовались продвинутыми компьютерами анимагенов, также с прямым подключением к интерфейсу, но без псионического вмешательства. Объединив эти две технологии, Технократия получила экспериментальные устройства, обладающие подобием сознания. По сути, они являлись эдакими механическими животными, вполне способными на обучение и развитие. Их работоспособность и способности зависели от псионика, к которому они привязывались, потому «Комета» так легко слушалась Лиару, ощущая её волю.
— Пролетаем над Йигдрасилом, — голос пилота второго гравилёта заставил её вздрогнуть от неожиданности.
И верно, карта указывала на то, что под ними сейчас распростёрся старый город-крепость, превращённый Арией в большую базу для войск Хаоса. Свет от множества огней и маяков простирался на десятки километров. Хаоситы не боялись атаки даже с учётом того, что уже две наземные эскадры нанесли им урон. Лиара почувствовала, как в ней закипает гнев. Столь вольготное и расслабленное поведение противника вызывало у неё желание немедленно атаковать, заставить их почувствовать весь ужас и боль, что ощущала она и тысячи её братьев и сестёр, когда Ария вышвырнула их из Великого Храма Ауколис. Поджав губы, она сдавила штурвал, стараясь сосредоточиться. И «Комета» уловила её напряжение, выжидающе замерцав индикаторами. Что делать? Атаковать? Лететь дальше? Ведь гравилёт хоть и не обладал тяжёлым вооружением, однако даже он мог послужить огневой поддержкой. Но Оруженосец молчала, пытаясь обуздать собственные эмоции. Боль, ужас, отчаяние. Словно загнанные в угол звери, они прибыли в Йигдрасил за спасением, подгоняемые ордой мутантов и клонов. Они потеряли надежду, силы и будущее. Только примкнув к Технократии, а после и к Кругу Анима, они вновь стали тем, кем являлись всегда. Псиониками, существами, что управляют энергией души, разума и тела.
Они тренировались. Они готовились. Они вкладывали силы в создание их нового дома. И всё, чтобы обуздать ту боль, что нанесли им Ария Хаоса и «Тёмные Голоса». И сегодня они вновь вернутся в старый храм, чтобы вернуть себе то, что потеряли.
«Вы не виноваты, Наставница, — сказала про себя Лиара, крепко сжав штурвал, — мы все причастны к этому. И все мы искупим свой грех. И наш новый Хор исполнит реквием по Хаосу!»
***
Новый Круг Анима был гораздо больше предыдущего. Если ранее в него входили лишь двадцать нотов-ноосенсов, то теперь его поддерживали и другие псионики. Помимо Ауксилиев, прямых представителей Круга, в него входили Храм Ауколисс и его Орден Паладинов, Консилиум, Протекторат, Архив, Архитектора и Сноходцы. Все псионические организации, сформированные в ходе их истории, присоединились к нему, чтобы поддерживать ту защиту, что давал Прокуратор и Круг. Конвентум Ассура надёжно защищал от Хаоса, но сам по себе панацеей не являлся. Вся его суть состояла в единстве воли многих, сосредоточенной в одном. «Сильнейший нот должен быть во главе анимагенов, — Ассур коротким движением руки рассеял временную иллюзию Зала Анима, и прошёл внутрь, — следуя их воле и сознанию». Проведя ладонью по гладкой поверхности стола, он устало опустился в кресло одного из Ауксилиев и закрыл глаза.
«Исток Круга Анима, — так его назвал Омилум, когда он и оставшиеся новусы совершали обряд посвящения, — этого мы не предусматривали, Прайм. Не собирался я им становиться. И то видение, — Ассур облокотлися на стол и потёр пальцами лоб, — Создательница Лоту, что с вами сейчас? Когда Эксплар заместил и поглотил ноосферу, стали ли вы его частью?» Интуиция подсказывала ему, что душа Лоту осталась вне досягаемости Рерара, однако это была лишь вероятность. Хаотическая ноосфера непредсказуема и бесконтрольна, а она в то время ещё не являлась частью Сун-Мариума. С другой стороны, когда Создательница явила ему видение будущего, она находилась вне пространства Аревира, и возможно даже на другом уровне реальности, куда Рерар не мог дотянуться. Ассур скованно улыбнулся своим мыслям. Он не привык рассчитывать на удачу или надеяться на что-либо. Всегда, сколько он себя помнил, он старался выстроить какой-нибудь план, имеющий под собой точный и безупречный расчёт. Это работало, помогало ему преодолевать препятствия и, в конце концов, открыло ему истину. И лишь то пророчество не давало ему покоя.
Он вновь закрыл глаза, представляя себе образы видения, данного ему Создательницей. Опустевшие города и искажённая природа, поглощающая их руины. Псионический огонь, пожирающий всё на своём пути. Мгла, покрывающая планету, по которой сновали призраки её бывших обитателей. И он сам, стоявший над этим кошмаром. Чёрные крылья затмевающие алое светило. Вместо лица была лишь маска падшего Создателя, Эксплара, и Ассур ощущал в нём себя. Хотя события последних лет немного истёрли эти воспоминания, но довлеющее чувство страха перед самим собой, до сих пор преследовало его. В какой момент это случится? Какой фактор заставит его свернуть с выбранного пути и пасть на сторону зла? «Ответов нет, — он шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла, посмотрев на тубус на столе, оставленный с прошлого собрания, — и теперь никто, кроме меня, их не даст».
Он протянул руку и взял предмет, открыв крышку. Сухой шелест старой бумаги нарушил тишину зала. Ассур знал, что это за свитки. Аккуратно вынув один из них, он отложил тубус и развернул ветхое полотно.
— Уфиэль, — он до сих пор не был уверен, что они правильно перевели его имя. На серо-жёлтой бумаге темнела впитавшаяся в неё чернильную вязь, лишь при беглом взгляде на которую у нота возникло чувство неуловимой тревоги. Мощь, заключённая в незнакомых словах древнего языка, пробирала до самой души даже ноосенса, — это воистину самая безумная и смелая авантюра за всю историю Аревира. И что самое пугающее — она увенчалась успехом. Почему же ты откликнулся на наш зов?
Это был их самый грандиозный план. Вызвать существо бесконечной силы из самых высоких уровней реальности у них бы не получилось без этих артефактов айвари, которые Лаури и Рерар когда-то нашли в храме тикку. Он никогда не задавался вопросом, зачем им понадобилось лезть в то место и уж тем более зачем им эти свитки. Однако, именно они сыграли ключевую роль в том замысле. Бытовали слухи среди нотов старого Круга, что Рерар и Лаури искали древние артефакты, чтобы с их помощью преодолеть предел собственных возможностей. Тем не менее, он ни разу не слышал от Лоту, чтобы они пользовались хоть одной из находок. Единственное, о чём она обмолвилась, это то, что Лондигус создавал файлар отнюдь не на пустом месте. Впрочем, сейчас это уже значения не имело — ноосенсов было достаточно, чтобы создавать файлар из чего угодно, меняя структуру любой материи и наполняя её «истинной» энергией. Металл существовал одновременно в нескольких измерениях и потому анимагены так сильно отличались по аурам, через призму иной реальности.
— Хм, этот символ, — Ассур обратил внимание на правый нижний угол свитка, — где-то я уже его видел.
Тёмно-красная выцветшая печать в виде четырёх кругов — один по центру, соединённый с тремя по краям, образуя некую пентаграмму. Исследуя другие артефакты, он и Лоту установили, что этот символ принадлежал либо древнему государству тикку, либо, что более вероятно, космической империи, ранее колонизировавшей Аревир. Однако, существенных доказательств тому не осталось. Большая часть информации пропала во времени, а строить теории и догадки у них уже не оставалось времени. Немного поразмышляв и перебирая в памяти, где он ещё встречал подобный символ, нот хмыкнул, покачав головой.
— У него не было мотивов нам помогать, — заключил он, свернув свиток и положив обратно в тубус, — если только Уфиэль не ждал нас. Он возродил Ани Эвели, что несвойственно для таких как он. Многие сочли это за жест согласия с его стороны, но это лишь отчасти правда. Этот Келей оказался на Аревире не впервые. И он точно знал, что произойдёт. А если это так, то всё, что мы делаем, предрешено очень давно.
Ему очень хотелось отправиться в одно из мест сосредоточия силы, наподобие храма тикку близ Кувита. Урси упоминал некоего «архимага Дарр’Кью-эса», которого он встретил там, в попытках развеять Конвентум Эксплара. Судя по описанию его друга, та крипта, где обитал этот тикку, находится в некой хроносфере или под очень сильным псионическим барьером. А данные из лабораторий «Орхидеи» наводили на мысли, что те коренные народы, что обитали на Кайлити, вовсе не вымерли. «Произошёл некий временной сдвиг, — Ассур невольно дотронулся до значка Прокуратора на груди, — они выпали из этой реальности, оставив после себя лишь руины. Если бы мы только знали, как они это сделали, всё было гораздо проще, — горько усмехнулся он, — не пришлось бы терпеть столько боли и смертей».
И снова ему в голову полезли мысли о таинственном Келее, подарившему им шанс на спасение. Своим жестом, Уфиэль не только отвязал анимагенов от старой ноосферы, но и сделал их проводниками воли Сун-Мариума. Пока что это не проявлялось, и Ассур даже предположить не мог, как именно она вообще может проявиться.
— Лоту видела будущее, — произнёс он, вспоминая её пророчество, — она видела, что Рерар возродится Экспларом и что его замысел потерпит поражение. Всё так, но пророчество мы могли неправильно истолковать, — нот нахмурился, — она не сказала, что он возродится, не сказала про Дейриера и Хор. Погибнет лишь замысел. Но не сам Рерар.
Ассур встал и подошёл к дальней стенке, держа в руках тубус со свитками. «И Уфиэля она не упоминала, — он раскрыл встроенную полку, бережно укладывая вещицу, — равно как и смерть Прайма, воссоединение с Хором Ауколис и наш исход на орбиту. Для псионика её уровня, она не могла не увидеть такие события. Означает ли это, что Лоту намеренно скрыла от нас эту информацию? Возможно. А что насчёт Шестерых Неизвестных? Их она также не упомянула. А значит ли это… — он обернулся, ощущая некое возмущение со стороны «Сияния». — Значит ли это, что это незначительные события? Что, если она мыслила слишком глобально, что не замечала подобное? Нет, — он покачал головой, — всё она знала. Знала и смолчала. Не могла не знать, когда заключала собственный договор с вышнем миром. Создательница дала нам возможность самим осознать и самим выбрать своё предназначение».
— Прокуратор, — его персональный передатчик принял входящий сигнал, — у нас прорыв защитных систем в лабораторном секторе «Сияния»!
— Где именно? — Каллидус, взявший руководство над космодромом и этой базой, не стал бы беспокоить его из-за какого-то пустяка. В конце концов, они постоянно изучали хаотичные энергии и материи, которые не всегда вели себя в соответствии с предварительными прогнозами, и прорывы случались часто.
— В изоляторе «С-44», — голос старого друга действительно звучал очень взволнованно, — эта дрянь просочилась через лазейку, когда ей передавали данные из Архива!
«Догадалась, значит, — он впервые за долгое время так радостно улыбнулся, — что ж, значит, мы пришли к соглашению».
— Отмени тревогу, — ответил Ассур спокойным голосом, — я знаю, куда она направится.
— Уверен? — Каллидус тут же вернул себе прежнюю деланно-безразличную интонацию. — Она что, согласилась? Я как-то не так себе это представлял.
— Да брось, неужели ты ожидал чего-то другого от ошалевшего от свободы искусственного интеллекта? — ноосенс быстрым шагом последовал прочь из Зала Анима, закрывая временную аномалию за собой. — Елема, — он вызвал Фециала Связи Консилиума быстрым нажатием на сенсор, — попробуйте незаметно направить блуждающий сигнал в мои покои.
— Прокуратор? — удивилась анимаген. Сейчас она находилась в головном узле связи среди своих подчинённых, удерживая постоянный контакт с орбитальными платформами. — Это… безопасно, по-вашему?
— Нет, конечно, — он усмехнулся её осторожности, — но я не думаю, что ей есть куда бежать, не так ли?
— Разумеется. Но вы уверены, что она не повредит работу сети?
— Это не в её интересах, — Ассур ощущал присутствие разума, отличного от остальных анимагенов и прекрасно видел, как хаотично он мечется в поисках нужного сигнала. «Вот твоя главная слабость — ты не видишь того, кто никогда не был в сети, — он снисходительно рассмеялся, заходя в лифт, — ладно, не буду тебя томить. Думаю, это будет последний наш разговор на повышенных тонах».
Елема, также возрождённая анимагеном и сохранившая память, стала Фециалом Консилиума — ведущим специалистом связи, столь необходимой в условиях запуска космолётов. Её профессиональные качества и преданность оценил Создатель Лондигус, и она доказала всем, что не предаст его идеи, даже под угрозой смерти.
Ассур не спеша прошёл вдоль стены зала, остановившись возле бара и оперевшись спиной на стену. «Теперь, я понимаю, почему ты начал пить, — коротко усмехнулся он, глядя на медленно плывущие облака воска в лампе, — впрочем, это не лишало тебя разума». Он так и не смог принять то, что теперь эти покои принадлежат ему. Ассуру казалось, что сейчас входные створки раскроются и сюда войдёт, шелестя чёрным плащом с зелёным подбоем, Прайм, первый анимаген с мальчишеским лицом и бесконечным оптимизмом. Снова утомлённо вздохнёт, бросит значок Прокуратора на ближайший столик, снимет плащ и сразу же полезет к бару, выбирать наиболее вкусный напиток. Ассур со стыдом вспоминал, как относился к нему всё то время, пока не вернул себе память, и сейчас бы сам с удовольствием разделил с ним вечер за приятной беседой или обсуждением авантюры, неизбежно втянувшей бы их в новые приключения. Церебелл и Прайм — два друга, перевернувшие с ног на голову всё «Сияние», а затем и планы Эксплара. Они смогли изменить собственное предназначение, вопреки воли их Создателя, но… теперь Ассур остался один. «Надеюсь, ты и Юмена обрели покой, — нот краем уха услышал, как включился сам собой дальний проектор, — если кто и заслужил его, так это вы, друзья мои».
Проекторы включались один за другим, словно шаги. Ассур поднял голову на маленький глазок устройства прямо над ним, внимательно заглядывая в него. Аура разума, приближающаяся к нему, стала давно знакомой, однако, всё равно не привычно было ощущать её здесь.
— Можешь не прятаться, я знаю, что ты здесь, — негромко сказал он. Проектор вспыхнул, проявляя изображение, — Никси.
Сверкающие голубые частицы всколыхнулись, обретая форму. Он никогда не спрашивал, почему она выбрала именно фиолетовый фрак и цилиндр, ведь, по словам Роривера, Эсле создавала её без определённой одежды.
Несколько минут они просто молчали, глядя друг на друга. Никси уже поняла, что Ассур специально оставил маленькую лазейку в файлах Архива, чтобы она могла ускользнуть от защитных программ изолятора. Более того, он знал, что она будет искать именно его.
— Милое местечко, — хмыкнула она, придирчиво осматривая залу, — старомодно, конечно, но вполне уютно.
— Тот, кто жил здесь до меня, этого не знал, — Ассур мягко рассмеялся, — но уверяю, ты бы его сейчас смутила.
— Да, погибший от руки Рерара первый анимаген и он же первый Прокуратор, — Никси кивнула, проведя рукой по спинке дивана. Проекция рассеялась при соприкосновении с твёрдой поверхностью, но тут же восстановилась, когда она подняла ладонь, — Альвен «Прайм» Най. А ты, выходит, возродившийся Церебелл?
— Так меня когда-то звали, — подтвердил он, кивнув.
— И ты сейчас удерживаешь Рерара? — девушка насмешливо приподняла бровь.
— Иначе, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, — вновь согласился нот, — но я бы не справился в одиночку. Воля анимагенов, о которой я тебе говорил, питает меня и мои силы. Без них, я вряд ли бы продержался и день.
— Вот, значит, что означает твоё: «я — это ты, ты — это я», — она осторожно присела на диван, стараясь не портить изображение, — во многом вы действительно похожи на Хор Ауколис. И это не комплимент, — добавила она, сверкнув глазами.
— Хору не доставало проницательности, но они никогда и не сталкивались с другим псионическим сообществом, — пожал плечами Ассур, — тем более с противником, использующим такие опасные приёмы ноосенсорики. В какой-то мере, ты права — они слишком возгордились той властью, что наделили их люди, и перестали замечать детали. Мыслили глобально, глядя за горизонт.
— А вы — нет? — Никси усмехнулась. — Что ты будешь делать дальше, Прокуратор? Со мной или без, ты выйдешь на орбиту, но что потом? Медленное угасание в искусственной среде, в тщетных попытках извлечь из погибшей планеты хоть крохи еды для миллионов голодных ртов? И это не такое уж далёкое будущее. Ты говоришь, что ведёшь за собой свой народ, но ты хоть понимаешь, куда именно ты его ведёшь?
— Конечно, — и вновь ей пришлось невольно удивиться его спокойствию, — я прекрасно знаю, что я делаю. «Апофеоз» — это лишь начало. У нас уже есть космолёты, которые смогут добывать полезные ископаемые из астероидного пояса. Со временем, мы создадим базы на других планетах, на Джете, например. Пользуясь данными исследований человечества, мы уже знаем карту местности этой планеты. А доработать скафандры и модули баз не составит труда. Аревир — наша колыбель. Но мы не можем вечно жить в колыбели, Никси. И я считаю, что анимагены уже достаточно повзрослели, чтобы двигаться дальше.
— Ты так в этом уверен? — вкрадчиво поинтересовалась она. — Пока я добиралась сюда, я смогла увидеть всю вашу сеть, все данные. И знаешь, вы не сильно-то отличаетесь от людей. Я бы сказала, что вы даже наивнее, чем они. Никакой интриги!
— Порядок, основанный на лжи, рано или поздно превратится в Хаос. Мы стараемся быть честными с самими собой.
— Если бы на вашем пути встала королевская Свита, они бы захватили вас без особых усилий.
— И где же сейчас эта Свита? Бегает по Пустошам в виде мутировавшей гнилой плоти? — Ассур снисходительно ухмыльнулся. — Их богатства, дворцовые интрижки, подкупы, шпионаж и деланное дружелюбие не помогли им против Хаоса. Видишь ли, Никси, ты всё ещё мыслишь в парадигме старого мира, где это имело значение. Но ни Регенты Нелии, ни Командор «Хранителей Жизни», ни Владыка Эххи, ни даже новусы Ауколиса ничего не смогли противопоставить воле одного человека. Он захотел стать богом и он им стал, уничтожив старый мир и пожелав создать новый, собственный.
— И вы должны были стать его частью? В чём же дело? Почему вы решили идти своим путём?
— Такова наша воля, — когда он произнёс эти слова, Никси внутренне содрогнулась. Словно некая сакральная тайна открылась ей только что, затронув сомнением все знания и понимание, что у неё были, — и именно это ты сейчас можешь наблюдать — противостояние двух воль. Творца и Творения.
Она словно съежилась, с некоторой тревогой посмотрев на него. Только сейчас, когда Ассур открыл ей эту истину, она осознала, какого масштаба события происходят перед ней. Не просто борьба за выживание, а борьба за собственную волю. Анимагены — создания, отрёкшиеся от собственного Создателя и решившиеся бросить ему вызов. И даже если они погибнут все до единого, они не склонятся перед ним. «Едва поставив себе цель стать богом, ты уже проиграл», — Никси не знала, понимал ли значение этих слов Ассур, но они запомнились ей своим смыслом. Пугающим смыслом, не укладывающимся в голове из-за собственной грандиозности.
— Я — это ты, Никси, — тихо сказал нот, протянув ей руку.
— Ты — это я, Ассур, — также шёпотом ответила она, потянувшись к нему. Ладонь заискрила белыми частицами, когда та дотронулась до него, — я помогу вам, анимагены, — твёрдо заявила девушка, глядя в глаза Прокуратору, ибо знала, что через него она обращается ко всему его народу, — но я также хочу, чтобы и вы исполнили мою волю.
— Что же ты хочешь?
— Я хочу… — Никси запнулась, на секунду отведя взгляд. — Я хочу почувствовать тот мир, к которому вы стремитесь. Ощущать радость и грусть, любовь и ненависть. Чувства, не придуманные виртуальностью, но реальные. Ты доказал мне, что это имеет смысл. Что моё существование имеет смысл! Я хочу дотронуться до тебя по-настоящему… Я хочу стать анимагеном!
***
Воздух за бортом стремительно холодел. Показатели едва успевали обозначать аномалии на радарах. И это были не спонтанные прорехи между мирами, а контролируемые Рераром разрывы, проявляющиеся в колоссальных завихрениях чёрных туч, слепящих молниями. Гравилёты беспрестанно маневрировали, то разделяясь, то сближаясь на опасную дистанцию. Лавировать в небесном хаосе становилось всё труднее.
Паладины не смыкали глаз. Каждый из них сейчас создавал поле Конвентума достаточной силы, чтобы исключить их из реальности Рерара, позволяя машинам проскользнуть незамеченными. Но каждого из них сейчас обуревали эмоции. Они чувствовали знакомые потоки энергии, сочащиеся в этой местности, будто гейзеры.
Великий Храм Ауколис, построенный новусами Бенленского монастыря, когда-то придавал покой и умиротворение всякому, кто ступал на территорию умвелотонской области. Концентрация псионической силы выходила далеко за пределы города, пусть это и не заметно для окружающих. Доброжелательная к людям воля новусов придавала сил и внушала надежду. Даже те горожане, что находились в плену Никси, могли долго бодрствовать и даже выходить из сети в реальность. Это, в свою очередь, давало новусам надежду на то, что однажды те сами отринут собственную клетку, создав вместе с ними «светлое будущее». Услышат голоса и восстанут против собственных пороков. Таков был замысел Хора Разума Ауколис и смысл его Песни.
Теперь, от былой славы старого храма остались лишь воспоминания и руины. Исказив Песнь и через неё забрав у новусов их силы, Дейриер напитал ими Рерара, а тот, в свою очередь, забрал души живых. Псионическая конвергенция некогда считалась теоретической возможностью расколоть реальность настолько, что псионик, при должном насыщении, мог заменить собственной душой саму ноосферу планеты. В то время ни Велир, ни кто-либо ещё из Оперетты, даже предположить не мог, что это вообще возможно силами одного новуса. Для прорыва между мирами требовалась концентрированная воля как минимум десяти полностью обученных ноосенсов, и в несколько раз больше, чтобы контролировать разрыв. Неуправляемая энергия иного уровня реальности могла исказить планету до неузнаваемости, сделать её непригодной для обитания. Потому, если такие опыты и проводились бы в новой Оперетте, которую Истоки планировали поставить вместо себя, то они бы потребовали всех ресурсов Хора.
«А сейчас, мы воочию убедились в том, что все твои теории оказались верны, Велир, — Кадасла горько усмехнулась, представляя восторг старого друга, — вот только цена этих знаний была слишком велика». Она сидела напротив выхода из казарм у стены, полностью облачённая в доспех Паладина. Тёмно-синяя броня с жёлтыми рунами тускло отражала свет ламп помещения. Гравилёт качнуло, заставив волнообразные элементы доспеха звякнуть друг о друга. Безликая маска с прорезями для глаз и голубым камнем «оу» посередине лба невидящим взглядом смотрела на закрытые створки. Глаза нот были закрыты, но она не спала. Она забыла, когда вообще последний раз засыпала. Отчасти из-за бесконечной войны, проклятой всеми анимагенами, отчасти, из-за того, что не хотела видеть сны. «Они постоянно смотрят на меня, — в саду нового Храма Ауколисс, всякий раз, когда она проходила мимо статуй Оперетты, ей казалось, что мраморные изваяния поворачивают к ней голову. Но не осуждают. Они не могли осудить её ни при жизни, ни после смерти. И это ранило нот ещё сильнее, — почему вы не ненавидите меня? Я же подвела вас! Я поклялась защищать вас и человечество от зла, но проиграла! Предала вас и наш замысел. И вы так легко прощаете меня?!» Её пальцы чуть дрогнули. Руны на запястьях засветились ярче и начали медленно угасать, следуя мыслям своей хозяйки.
Как и окружавшие её Паладины, она чувствовала приближение к Умвелотону. Точнее, тому, что от него осталось. Считалось, что это первый город, построенный людьми-полукровками в давние времена, когда на Аревире ещё жили драконы. И что плато Октало было создано искусственно, дабы позволить поселенцам безопасно развиваться и защищаться от налётчиков с южных земель. Неизвестно почему, но Дейриер и Рерар не стали разрушать Умвелотон полностью. Его здания, улицы и площади, пусть и обросли странными пульсирующими наростами, но всё ещё стояли на своих местах. Из проломов в стенах и окнах виднелись щупальца мутантов, угнездившихся в квартирах эххийцев, над шпилями небоскрёбов кружили стаи летающих тварей, превративших их в ульи. В каналах и высохших озёрах мерзко булькала зловонная жижа, служащая домом каких-то глубоководных порождений, впавших в спячку из-за отсутствия настоящей воды. Стаи мелких шестиногих грызунов сновали между проулками. Что-то большое гулко топало в южной части города, двигаясь в голубом сумраке куда-то к его окраинам. Мраморный Дворец, хоть и утратил былые величие и позолоту, всё ещё выглядел внушительно и даже относительно целым. Словно не из этого мира, замок Владыки Эххи теперь излучал такую ауру негатива, что даже на таком расстоянии Паладины уловили её. В залах и комнатах горел свет — «Тёмные Голоса» устроили в нём своё логово. Мрачные тени в чёрных туниках и балахонах бродили по его дворам и стенам, изредка вглядываясь в бесконечные Пустоши на горизонте. Они тоже ощущали тревогу — вести о том, что анимагены атаковали и уничтожили уже трёх генералов их армий, не могли остаться ими незамеченными.
Лишь городские стены полностью исчезли — первое, о чём позаботился Дейриер. Сделал ли он это потому, что хотел выпустить миллионы мутантов, или же из-за какого-то символизма, теперь никто не знал. Не осталось тех, кто мог знать мотивы этого человека.
Чем ближе они подлетали к Умвелотону, тем мрачнее становились анимагены. Каждый из них ощущал боль утраты и ужас поражения. Всё чётче слышались голоса тех, кто навсегда остался в этом городе. Та позитивная энергия, наполнявшая эти земли, превратилась в бесконечную псионическую бурю ненависти и боли. Призраки таились в тенях, сверкая белыми мёртвыми глазами, псионические твари и паразиты беспрепятственно проникали в их мир, пытаясь найти подходящее тело для воплощения. Одержимые мутанты сбивались в стаи, убивали ещё живых, а те возрождались одержимыми. Бесконечный водоворот жизни и смерти, прямое проявление Хаоса на Аревире. Лишь когда Рерар провозглашал свою волю, это безумие замирало, а после послушно подчинялось ему. Будучи ноосферой, Рерар контролировал всю реальность планеты, кроме одного красного маленького пятнышка на кайлитийском континенте. Анимагены — его первые дети, совместные творения с другими Создателями Анима. И его главное поражение. Задумав использовать их в качестве новых жителей Аревира, Рерар упустил из виду, что их мышление и мировоззрение отличаются от человеческого, даже несмотря на то, что души внутри их металлических тел, принадлежат людям. Это и сыграло роковую роль для его плана. Псионическая конвергенция грозила уничтожить всю жизнь на планете, и уничтожила бы, если бы не «Тёмные Голоса». Эти новусы смогли отсрочить исчезновение биосферы, пока мутанты и прочие порождения не стали появляться самостоятельно, половым путём. Души, захваченные Рераром, появлялись в этих тварях, связывая их той же нитью, что и предыдущую жизнь. Их примитивный разум сохранил биосферу, а вместе с тем и закрепил Рерара в качестве новой ноосферы. Что же до «Тёмных Голосов», когда-то они готовились стать гибридами, такими как Стрелок и Химера, однако сколько бы Дейриер не проводил опытов, ему не удалось воспроизвести даже подобие файлара, чтобы удержать в гибридном теле душу человека. Несмотря на имеющиеся знания, душа неизменно ускользала из созданных им стержней обратно к Рерару.
«Создатель Лондигус надёжно скрыл тайну создания файлара, — Кадасла злорадно улыбнулась, — псионические зомби и уродливые гомункулы — вот предел твоих возможностей, Дейри. Тебе не достичь его гения».
Гравилёты вновь разлетелись в стороны, огибая очередное аномальное облако. Свет в отсеках мигнул и вновь стал ровным. Защита этих машин создавалась под условия агрессивной внешней среды, поэтому даже попади они в аномалию, то всё равно смогут вылететь оттуда невредимыми.
Всё чаще под ними мелькали густые леса из пик и пульсирующих лиан, опутывающих их основания. Эти скопления остались после смешения городов и мутировавших лесных массивов. Камень, дерево и плоть слились воедино, образовав монструозные пейзажи. Дикие мутанты сновали среди них, охотясь друг на друга. Новая жизнь, жалкая, уродливая, но развивающаяся стремительными темпами, била здесь ключом. Для Кадаслы все эти создания выглядели неестественными, чуждыми. И с другой стороны она осознавала, что вот эти мерзкие создания теперь являются коренными обитателями Аревира, а они, анимагены, как раз чужаки. «Остатки старого порядка, — она поморщилась, — которые вскоре должны покинуть это место. Он всё извратил, перевернул… Оквир Арктонум — Арктонум Вернат. Реальность изменчива — изменятся Основы».
Когда она ещё была новусом, Кадасла не понимала значения этой фразы, хотя в то время она казалась ей зловещей. Как ноосенс, она ощущала негативную подоплёку в этих словах. И когда Рерар начал искажать мир, она в полной мере ощутила себя чуждой в своём родном мире. Старый Аревир умер. На его место пришёл другой. Как это случилось ранее, после драконьей эпохи.
— Умвелотон прямо по курсу! — услышала она голос Лиары. — Начинаем снижаться!
Кадасла резко открыла глаза. На интерфейсе её шлема вёл отсчёт таймер, красными цифрами отмечая остаток времени в тридцать минут.