Тане купили новое платье: воротник кружевной, на карманах белые цветы, на поясе блестящая застежка. Глядит Таня в зеркало, а перед нею будто другая девочка — нарядная, с веселыми глазами.
— И чего радуешься! — воскликнул старший брат Генка. — Зеленая ты в этом платье, как лягушка.
Таня обернулась, показала ему язык, а Генка повторил обидные слова и побежал на улицу.
Нахмурилась Таня — радости как не бывало. Посмотрела снова в зеркало, а перед ней стоит курносая девочка с грустными глазами.
«Конечно, Генка обманывает, — стала успокаивать она себя. — Мама права, платье очень красивое. Зачем бы плохое шили на фабрике, да и мама не купила бы».
И все же Таня не могла забыть Генкиных слов, которые, будто репьи, прицепились к платью и уродовали его…
Вернулся Генка с улицы голодный и сразу — на кухню. А через минуту обратился к сестре:
— Где мама?
— Ква-ква, братик! — ответила та.
— Ты что, говорить разучилась? — рассмеялся Генка.
— Ква-ква, братик! — повторила Таня.
— Что расквакалась, — разозлился Генка. — Где мама, спрашиваю?
— Ква-ква, братик!
Генке стало не до смеха. Так можно и с голоду умереть, ничего не добившись.
— Хватит притворяться, — попросил он. — Мама что-нибудь оставила поесть?
— Ква-ква, брэ-кэ-кэ!
Глянул Генка на ее зеленое платье и все понял.
— Танечка, хорошая, — ласково сказал он. — У тебя такое красивое платье, а ты сердишься.
Лицо Тани посветлело. Она медленно подошла к зеркалу, повернулась и спросила:
— А чем оно тебе нравится?
Генка окинул взглядом сестру и сказал:
— Кружева белые и пояс. В общем, все.
— Не обманываешь? — сощурила глаза Таня. — А почему лягушкой дразнился?
— Да пошутил я, — признался Генка. — Обидно стало: у тебя новое платье, а я свои брюки порвал.
Таня улыбнулась:
— Ладно, иди поешь. Я твой обед под газету схоронила. И разогревать не надо, еще теплый.