Красный фильтр пропал. В голове отрезвляющая прохлада, как после затяжки ментолового испарителя. Забытое чувство. Квинт давно бросил курить, а сейчас ужасно хотелось сделать глубокий вдох и отравить себя никотиновым дурманом.
Когда он открыл глаза и увидел перед собой Чес, то, грешным делом, подумал, что ему опять что-то чудится. Но потом Эдриан все вспомнил, и это походило на удар мокрой тряпкой по лицу — неприятно и хлестко. Облажался. То, что казалось ему логичным и разумным под красным фильтром, теперь ощущалось бредом. Сбежать из-под стражи? На поиски суперсильного псионика, чтобы потребовать освобождения? Кошмары совсем свели его с ума, раз он посчитал это отличной идеей.
Мышцы, разгоряченные бегом по улицам, отдавались азартной дрожью. Хотелось снова вскочить с места, забыться в лихорадочной деятельности, лишь бы не думать… Лишь бы не думать о том, что он никогда не был под контролем этой девочки, а значит его жалость настоящая. Лишь бы не думать о кошмарах, которые на него никто не насылал, и о дереве, которое никто не повреждал. Лишь бы не погружаться в это смятение, бездонное болото рефлексии. Нет, сейчас не время. У них с девочкой большие проблемы. Сначала решение, а эмоции потом.
У них с девочкой… Разум все еще со скрипом принимал идею, что они теперь в одной лодке. Где-то там его бывшая команда, должно быть, обрывает комлинки директора Бюро и «Аллегро», чтобы получить новые инструкции. Нет, не думать. Не бередить. Не сейчас.
Чес, отпрянула от него, хватаясь за пушку. Почему она все-таки не захватила его разум? Неужели его безумие — защита похлеще стальной пластины и ЩИТа Бюро?
Эдриан наконец-то осмотрелся. Высокие потолки с балками и промышленными светильниками, кирпичные стены, исписанные краской и обклеенные плакатами всевозможных групп. Удивительно, как Чес не заметила его? Квартира представляла собой одно большое помещение без деления на зоны, все просматривалось как на ладони. Хотя нет, Квинт заприметил огороженный санузел. Душевая кабина, унитаз, раковина, треснувшее зеркало. Исключительно мужские туалетные принадлежности. Вместо тумбочки — огромная стиральная машина прямиком из музея деревенского барахла, даже не подключенная к сети и водопроводу. На кой она тут? Ладно, потом посмотрит… Квинт умылся в раковине, глянул в зеркало… и увидел ошейник. «Ах ты дрянь!». Эдриан рванул пряжку, срывая ремешок.
— Это что? Ты зачем его напялила?
Чес сидела на большом кожаном диване напротив плазмы и шуршала невесть откуда взявшимися чипсами. Увидев его недовольную физиономию, она разразилась хохотом:
— Ты только сейчас заметил? Приученный, наверное.
— Я тебе не пес, — прорычал Квинт, тряхнув ошейником, и тот жалобно звякнул металлическими частями.
Девчонка задорно хрустнула чипсиной:
— Буду звать тебя Щеночек Эдди!
Поганка. Не важно, насколько она сильна, он не даст ей так с собой обращаться. Эдриан медленно подошел к дивану, наклонился так, чтобы смотреть прямо в глаза, и произнес, чеканя каждое слово:
— Будешь так меня звать, я отлуплю тебя этим самым ошейником.
Она округлила глаза в наигранном ужасе:
— Вау, как страшно…
— Можешь не верить мне на слово. — Эдриан приподнял уголоки рта, и Чес тут же скопировала дерзкую ухмылку.
— А это был сарказм, Щеночек.
Эдриан коротко хохотнул. Дерзкая, словно всем видом говорит: «Да что ты мне сделаешь, мужик?». Когда-то и он был невыносимым тинэйджером, а потом Военная Академия выбила из него это дерьмо. Девочке тоже требовалась твердая рука. Останавливало только одно — ее бракованный смертоносный режим. Хотя… Интересно, включится ли он, если Эдриан хорошенько взгреет ее по жопе?
— Плохих детей сам Бог велел пороть…
Он сел на диван, схватил ее за руку и увлек за собой одним резким движением. Она взвизгнула, выронив пачку чипсов, и бухнулась животом ему на колени. Ох ты, приятная горячая тяжесть.
— Эй! — крикнула Чес, взбрыкнув ногами. — Отвали! Это уже не смешно!
Девочка забилась еще сильней, но Квинт зафиксировал ее в унизительном положении.
— Кто сказал, что будет смешно? — Он задрал ее майку, обнажив задницу. — Это называется наказание. Ибо Господь, кого любит, того наказывает…
Ошейник хищно свистнул в воздухе и звонко хлестнул по маленьким круглым ягодицам, оставляя отчетливый красный след. Извиваясь, словно уж на сковороде, Чес издала отчаянный вопль. Эдриан хлестнул ее второй раз. Надо же, симпатичная у нее задница. Так и просит приложиться рукой, а наощупь, небось, приятно упругая. «Ох, нет, мужик, даже не думай! Ей сколько там? Стыдись». Хлысь!
— … бьет же всякого сына, которого принимает…
— Ладно! Ладно! Все! — взвыла девочка, когда поняла, что никак не вывернется. — Ты больше не щеночек! Ай!
Очередной щелчок прервал ее сбивчивую речь. Надо же, а режим и правда не включается. Ну уж нет, он с ней не закончил.
— Что, прости? Не расслышал…
Хлысь!
— Бля! Ты больше не щеночек! Не щеночек! Отвали уже, у-у-у! — взвыла Чес, словно маленькая нашкодившая собачонка.
— Ладно… Если еще раз так меня назовешь, я использую армейский ремень…
Квинт отпустил ее, и она тут же спрыгнула с дивана. Пряча лицо, показала фак, а потом убежала в ванную. Хлопнула дверь, да еще и заперлась. «Боится, что побегу ее преследовать?». Квинт положил в рот чипсину, раскусил и скривился. Ну и дрянь, на вкус как соленый полиэтилен. Надо бы найти еды…
Пока девчонка сидела в ванной, он обследовал всю квартиру. Вот кровать, где спала Чес. Точнее, большой матрас на пластиковых поддонах, весь усыпанный мужской одеждой, отчего создавалось впечатление, что это гнездо белки-переростка. А тут, видимо, кухня. Точно, здесь он и застал Чес, а на полу так и остались разводы от газировки, к которым неприятно липли ботинки. Эдриан открыл холодильник. Мда, под завязку забит пивом и банками с лимонадом. Квинт дернул на себя морозилку. Там его ждало несколько бутылок покрытого льдом алкоголя. Джин, скотч, водка. Отлично, но, может, все-таки найдется чем закусить?
Эдриан пошел дальше. Варочная панель, только вряд ли ей вообще когда-либо пользовались, совсем покрылась пылью. Квинт нажал на кнопку старта, опасаясь, что она сейчас заискрит или взорвется. Раздался мягкий щелчок, конфорка начала медленно разогреваться. Пошел дымок, завоняло горелым. Черт, срочно выключить! Она работает, но требуется смыть всю эту грязь. Эдриан полазил по кухонным полкам. Немного посуды, но ничего съестного. Зато нашлась жестяная банка с надписью «Сахар». Внутри какой-то белый порошок. Сухое молоко? Мука? Эдриан подцепил немного пальцем, попробовал. Ух… Кокаин. Он быстро отставил банку, открещиваясь от соблазна. Перерыл все тумбочки, но так и не нашел ни еды, ни кофе, зато в упаковке из-под хлопьев обнаружилась пушка и коробка патронов к ней. Хорошо, пригодится. Еще порадовала едва початая упаковка сигдиса.
— Ох, слава тебе, Господи, — прошептал он, приложив ее ко лбу.
Эдриан обследовал потолочные перекладины и нашел еще одну довольно крупную коробку. Она была набита пиротехническим старьем. Где только владелец раздобыл столько? Просто удивительно, но тоже могло сгодится. Эдриан умел варганить из этого неплохие хлопушки.
Он спрыгнул с балки, еще раз огляделся. Мда, квартира больше походила на притон, а не на комфортное жилье, но он ютился в местах и похуже. Единственное, что выводило его из себя — валяющаяся по полу одежда, пластиковая посуда, коробки из-под гамбургеров, смятые банки из-под лимонада. Свинарник. Довольно неожиданно для девичьего жилья. Мда, куда только, черт побери, она спрятала его оружие?
Расположившись на диване, Квинт сосредоточился на импланте, управляющим тактическим дроном.
«Тактический дрон: активация».
Блинк! Незамедлительно последовал ответный сигнал, перед глазами поползли командные строчки.
«Тактический дрон. Режим: автопилот. Задача: возврат на базу».
Щелкнула дверь ванной. Чес выскочила из нее, недобро глядя на него сквозь занавесь челки. Прокралась вдоль стены и подобрала пачку с чипсами. Квинт проследил за ней взглядом, когда она наклонилась. Какие яркие полосы остались на заднице. Теперь она точно тигр.
Дрон меж тем так и не появился. Да где ж он? Квинт настороженно прислушался, но кроме хруста чипсов так ничего и не услышал. Пока, наконец, на имплант не поступил сигнал.
«Задача не выполнена. Препятствие».
— Да что за…
Посмотрев на ливень за окном, Квинт обомлел. Прямо под потоками воды в воздухе висел его дрон, безуспешно пытаясь просочиться в узкую щель приоткрытого окна.
— Твою мать!
Он подскочил к окну, распахнул ставни, и мокрый дрон залетел внутрь, разбрызгивая лопастями мелкие капли.
«Задача выполнена. Возврат на базу».
— Эта штука стоит бешеных бабок, и ты выкинула ее в окно⁈ — в сердцах крикнул Квинт. — А мою пушку ты… дай угадаю… Смыла в унитаз⁈
Чес спрятала нос в пакет с чипсами.
— А что с ней было делать⁈ Такую дуру хрен спрячешь…
Квинт метнулся к ней, заставив вжаться в диван.
— Еще раз тронешь — отлуплю, — прорычал он, — да не по-доброму.
Чес удивленно захлопала глазами, а затем возмущенно проверещала:
— Просто не нужно было его притаскивать!
Она осеклась, столкнувшись взглядом с Эдрианом.
— Ты меня поняла? — спросил он тоном, не терпящим возражений.
Девочка почти слилась с диванным покрытием. Боится? Что это за супероружие такое?
— Окей! Ладно… — пролепетала она. — Сдалась мне эта хрень, хоть в засос с ней целуйся…
Не сводя с нее тяжелого взгляда, Квинт распрямился:
— Хорошо. Кажется, мы друг друга поняли.
Она хмуро промолчала. Пускай боится. Может, будет меньше чудить.
Квинт потратил еще полчаса на диагностику дрона и настройку консольной программы. Батарея полная. Эдриан задал ему команду сторожить логово в режиме камуфляжа. Кто бы ни явился по его душу, железная птичка засечет издалека, среагировав на загруженные видеообразы. Отправив дрон в дозор, Квинт хотел было наведаться к холодильнику за банкой пива, но невольно затормозил, увидел на полу пачку из-под чипсов, которыми недавно хрустела Чес. Вот и мелкие картофельные крошки, рядом с комком одежды и недопитой банкой газировки. «Спокойно, Квинт, спокойно. Бардак — это временно», — уговаривал он себя. Чес старательно игнорировала его присутствие, лихорадочно переключая каналы телевизора.
— Малая, прибери бардак. Я хожу по толстому слою одежды и мусора… Так сложно не срать там, где ешь?
— Смотри под ноги, верзила, — презрительно буркнула Чес, щелкая каналами. — Ты в гостях всегда такой наглый? Скажи спасибо, что не выгнала на улицу.
Кажется, она уже более или менее справилась со своим страхом, включилась дерзость. Эдриан хмыкнул, скрестив руки на груди:
— Судя по количеству мужского шмотья, гелям, бритве и ботинкам, ты тут тоже в гостях. Так что завали.
«Однако, мне нужна сменная одежда», — подумал Квинт. Он поднял с пола застиранную футболку, украшенную живописными дырами.
— Эй! — спрыгнув с дивана, Чес со всей силы пихнула Эдриана. — Кто разрешал⁈
— Тише, девочка… Это же не твои вещи. — Он подцепил еще одну футболку, на ней были принт какой-то группы. — Это того парня, что умер, да?
Чес с яростью вырвала тряпку у него из рук:
— Это теперь мои вещи! Считай, что достались по наследству! Брысь!
— Мертвым они ни к чему и тебе без надобности…
Он наклонился подобрать штаны, и тут Чес накинулась на него с кулаками.
— Не смей. Их. Трогать! — и впилась зубами ему в кисть.
— Эй! — Квинт оттолкнул ее с такой силой, что она шлепнулась на диван. — Если тебе так дороги эти вещи, почему они валяются, как мусор? Я как будто в наркопритоне.
Он посмотрел на руку. Сильно тяпнула, остались следы резцов!
— Они лежат так, как он их оставил. Значит так и будет. Ясно тебе? Это мой дом и мои правила!
Чес пыхтела от ярости, готовая снова накинуться на него, если будет необходимость. Злость, одиночество, боль — вот что увидел Квинт. Он был дорог ей, этот мертвый парень.
— Ясно, — сказал он чуть мягче. — Я понял, — и кинул одежду туда, откуда взял. — Это тебе не поможет, только захлебнешься в шмотках, пыли, грязи и горечи.
— Если когда-нибудь мне понадобится совет чокнутой консервы, я обязательно к тебе обращусь…
— Убери бардак, — строго сказал Квинт, а затем задумчиво добавил. — А вещи все равно маловаты… Нужны новые… Где здесь ближайший магазин?
Девчонка задумчиво пожала плечиками:
— Есть барахолка в паре кварталов отсюда. Там торгуют люди, а не терминалы. Я могу их взломать, и не придется платить.
Эдриан печально посмотрел на нее. «Вот до чего ты докатился, — взъярился внутренний голос. — Агент Бюро и грабеж!». Он тут же задумался о своей команде. Соратники стали для него островком постоянства в изменчивой действительности. Они справляли вместе День Благодарения и Рождество в доме Хоурна. Почти как семья. Кольнуло, и Эдриан машинально потер грудь. Ужасно горько думать о них сейчас, по ту сторону охоты, но что он может сделать? Потянуть за собой? Ну уж нет, кровь Шпарте и Амау еще не успела впитаться в землю. Больше никто из них не должен умереть. А значит придется жить, как крыса, скрываясь от своих. Как в далекой юности, когда он был злым безбашенным подростком, громящим магазины и заправки. Все в этой жизни циклично и пронизано иронией.
— Тогда пошли… — сказал он. — Неплохо бы и еды добыть.
— Я обычно заказываю доставку. Ее привозят парнишки на электросамокатах. — Чес растянула губы в хищном оскале. — ЩИТ первого уровня, просто новорожденные кролики, ммм…
— Вижу, тебе нравится власть над другими. Успокаивает?
Она пожала плечами:
— Почти как наркота, только круче. Не завидуй.
Квинт ничего не ответил. А смысл? Он тоже когда-то был подростком. В те времена он бы посмеялся над словами сорокалетнего мужика, посчитав бредом побитой жизнью собаки. Каких-то двадцать лет, и ты уже совсем другой человек. Когда-нибудь это случится и с Чес. Или нет? Он украдкой понаблюдал за ее походкой, пока они спускались по старой лестнице, прямиком под дождь. Ломаные движения подростка. Что если она как муха в янтаре, вечный пленник Питера Пена? Никогда не покинет Неверленд, как те укуренные на танцполе?
Они спустились на улицу. Эдриан мгновенно промок под косыми потоками дождя, Чес поплотней закуталась в куртку. Она казалась в ней мокрым облезлым котенком. Они дошли до маленького палаточного городка, и Эдриан тут же ощутил дежавю. Вспышки бессвязных воспоминаний о прошлом. В его родном азиатском гетто было много рынков, где торговали дешевым барахлом, едой и пряностями, а на входе — засахаренными орехами и яблоками. Там можно было купить амулет от сглаза и настоящий табак, который раскуривали тут же, вперемешку с опиумом. Сладковато-горький дым и запах жженого сахара ассоциировался с детством. Здесь же воняло мокрой болонью и бетоном, серые безжизненные запахи безрадостного существования. Спрятавшись под навесами рынка, они принялись изучать товар.
Эдриан не переставал удивляться тому, как ловко Чес взламывала разум торговцев. Раз — и вот он уже весь в ее власти, готовый, если надо, прыгнуть под поезд. Это будоражило воображение и вызывало вопросы. Почему же такая мощная девочка не может и его заставить прыгнуть с крыши?
Квинт присмотрел себе плотную куртку с высоким воротом, как раз против промозглого ветра с дождем, несколько простых футболок, разные бытовые мелочи, как вдруг его внимание привлек ларек, торгующий необычной по здешним меркам одеждой. Джинсы и рубашки, а среди них несколько клетчатых. «Агент Квинт ни за что не надел бы такое, — подумал он, — но Квинт в бегах… Почему бы и нет?». Краем глаза он заметил, что девочка тоже разжилась одеждой. Короткая мини-юбочка, слегка прикрывающая задницу, облегающий топ на голую грудь. Отличный наряд для съемок в порно.
— Решила взять ночную подработку, девочка?
Она посмотрела на него, как на дурака:
— Нет, оставлю это тебе, ретро-жигало.
Квинт рассмеялся:
— Где ж ты таких видала?
— Ты первый, — пробормотала она, покосившись на его красную клетчатую рубашку. — Серьезно, мужик, я могу смириться с тем, что у тебя проблемы с башкой, но со стилем надо что-то делать.
— Нормальный стиль для провинции Союза. Зато она удобная, чего не скажешь о силиконовом безумии, что здесь в моде.
Чес вдруг разразилась искренним смехом:
— Ты напоминаешь мне главного героя какого-нибудь вестерна времен Старой Америки, — беззлобная улыбка сменилась ядовитой усмешкой. — Козочка, лабрадорчик, пара коровок, пышная жёнушка с грузным задом, а охота молоденькую Дженни, только ей всего тринадцать. Пиво с мужиками по пятницам, в понедельник снова седлать допотопный трактор…
Маленький дикобраз ощерился иголками. Квинт поднял ворот куртки:
— Фантазия у тебя, девочка… Еще бы употребить ее в дело, а не на истории о гениталиях.
Чес мгновенно залилась краской:
— Пошел ты… Ты вообще не имел права читать! Это… личное!
Застеснялась. Оно и понятно. Ее наивные истории были полны незрелого эротизма, томительного желания чего-то запретного, инициации через близость. Сейчас она, наверное, уже напробовалась всех местных искусов и стыдилась детских сексуальных фантазий, словно поэт — первых стихов. В этом было определенное очарование.
— Я обязан понимать, кого ловлю, — ответил Квинт, подхватив пакет с вещами, — и личное — как раз то, что нужно.
— Класс… — пробормотала она. — Теперь забудь все, что там… вычитал.
— Такое хрен забудешь, но там были и хорошие моменты.
Квинт зашагал в сторону дома, Чес засеменила рядом. Ну же. Три, два, один…
— И какие моменты? — спросила она, пытаясь придать себе как можно более безразличный вид.
Эдриан мысленно улыбнулся.
— В пятой истории была интересная сцена погони, в двадцатой — неплохой, пусть и наивный детективный сюжет, держало в напряжении. В двенадцатой… Знаешь, на голодный желудок мне плохо вспоминается. Закажем еды?
— Да, давай!.. — с охотой подхватила Чес, глаза у нее азартно заблестели. — А как тебе «Преданные Тьмой»? Это самая свежая! А еще мне интересно…
И она возбужденно затараторила о своих историях, став похожей на маленькую чирикающую птичку. Квинт с удивлением отметил, что это его совсем не раздражало. Напротив, теперь она полностью соответствовала облику старшеклассницы. Казалось, сейчас подхватит планшет и побежит на школьный автобус. Приятный, но обманчивый образ.
Они поднялись на чердак, слегка обсохли и заказали еды. Чес виртуозно взломала курьера, но Квинта это не обрадовало. «Интересно, как быстро заметят, что с этого адреса не поступает оплата?». Чес принесла на диван пакеты с горячей едой, Эдриан сел рядом, достал коробку и палочки. Судя по раскиданным по квартире упаковкам, она всегда заказывало один и тот же бургер.
— Ты вегетарианка?
— Конечно! Мне жалко животных.
От этого ответа Квинту захотелось рассмеяться.
— А людей?
— А их жачем? — ответила Чес, не удосужившись прожевать. — Люди и шами ш этим неплохо шправляются.
— Люди — те же животные, только в одежде.
— Тогда пускай радуются, что я и их не ем.
Она разулыбались собственной шутке, а Эдриан показал ей следы укуса на руке:
— А это тогда кто сделал? Только не говори, что я овощ или соевый.
Чес рассмеялась, вытерев рот тыльной стороной ладони:
— Подумаешь, укусила! Считай, что это я так заигрываю.
Убрав руку, Эдриан невозмутимо ответил:
— Тогда считай, что с ошейником тоже был легкий флирт. А что до мяса… Ты просто не ела хорошего. Этот вкус не забыть.
— Говоришь, как зверь. Попробовал крови и теперь не остановиться?
— Да. Думаю, ты понимаешь, каково это.
Чес отшвырнула пустую коробку, вальяжно потянулась на диване и кровожадно оскалилась:
— Да, черт возьми! Ох уж эти кровавые аллегории… Знаешь, старый черт, как сделать девушке приятно.
«Какой я тебе старый черт, мелкая?».
— Что-то ты разрезвилась… Надеюсь, по ночам ты не бегаешь по потолку?
Чес нахально улыбнулась:
— Если это твой самый страшный кошмар, то я научусь.
Вдоль позвоночного импланта пробежал холодок, а потом вспомнился жар и раскаленный металл. Квинт тут же прогнал эту мысль, но разговаривать сразу расхотелось. Теперь в голове крутились обрывки ночных кошмаров, мимолетные запахи крови и гари. Он положил еду в холодильник и пошел в душ. Наконец-то он мог смыть с себя грязь нескольких последних дней и сбрить шестидневную щетину новенькой бритвой. Запах ментола бодрил, пробираясь в нос, и прогонял липкие мысли. Эдриан раз за разом возвращался к событиям прошедшего дня, все еще удивляясь, что им с Чес удалось договориться.
«Не обольщайся, Квинт. Держи ухо востро. Она спокойно кинула Патрика, а ведь они сто лет знакомы. Тебя она и подавно кинет». Эта мысль тоже отрезвляла.
Выйдя из ванной, Квинт вытащил из холодильника запотевшую банку пива. Нектар богов.
— Мы не были знакомы, мужик, но спасибо за такой запас… — пробормотал он после первого затяжного глотка и мысленно чокнулся с мертвым панком.
Пенное холодило изнутри. За окном все еще шел дождь, барабаня по карнизам. Чес чем-то шуршала по комнате. Он пережил еще один день, но что ждет его завтра?