Каждый знает, что Чьиф — цитадель всех магов — находится в самом сердце жаркой пустыни. Чтобы добраться туда нужно быть магом или безумцем, потому что, помимо бескрайних песков, убийственной жары и ядовитых тварей, путника ждут и другие препятствия. Случайные свидетели рассказывали о песчаных бурях, появлявшихся ниоткуда и исчезавших, словно никогда и не было. Сказки о песчаных змеях, не тех, хоть ядовитых, но обычных, а о тех, что под землёй ещё быстрее и смертоноснее, чем на её поверхности, и таких огромных, что проглотить лошадь для них проще простого, держат в страхе уже которое поколение караванщиков. Безобидные перекати-поле, которые, по слухам, начинали дрожать, подпрыгивать, словно почуяв живое существо, хоть никакого ветра и не было, и семена их летели по сторонам, впивались, проникали под кожу поглубже и начинали там расти так быстро, что в считанные минуты несчастный путник превращался в колючий куст. Гигантская птица Намук с огненными перьями-копьями охраняла подступы к цитадели днём, а по ночам пески выдыхали мерцающий бледно-голубой туман, вытягивающий живое тепло и более ни на что не посягающий. Кто-то говорил о воинах-скелетах, бряцающих оружием и костями, кто-то шептал о златокожих чаровницах, то ли высасывающих жизнь, то ли вливающих яд с поцелуем. Некоторые утверждали, что само намерение посетить Чьиф без приглашения навлекает беду. Много чего говорили, много чем пугали.
Вот только, если верить Бендо Дамуту, ничего подобного на своём пути в цитадель он не встречал. Также он утверждал, что дорога от Виникриса до Чьифа заняла у него всего дня три, не больше, а самой большой трудностью было сначала отсутствие маленьких заварных пирожных, а потом, когда он достиг ворот цитадели, несговорчивость и упрямство магов, никак не желавших впускать настырного путешественника в своё убежище.
Дневник был подробен до занудства. Бендо Дамут описывал едва ли не каждый камень, каждое дерево, что попадалось ему на пути. И что сказать? Удивительно, но путь до границы Виникриса совпадал с описанным в дневнике настолько точно, насколько это возможно по прошествии стольких лет, а если верить датам, путешествие случилось целых сто лет назад.
Даже заночевать удалось в той же самой придорожной гостинице, что описывал в своём дневнике путешественник. Давясь от смеха Янкель сравнивал описание хозяина гостиницы тех времён с нынешним. Совпадало все: и стать, и толщина, и мощные руки, и усы. Разве что ныне гостиницей владела то ли внучка, то ли правнучка того, о ком говорилось в дневнике. Ну и брала она подороже за ночлег и еду.
В Виникрисе не было принято прятаться на время прихода Сестёр за городскими стенами. Каждое селение, каждая деревня имела свои, вовсе не такие, как октльхейнские — чтобы только кабанов да лосей не пускать, — серьёзные, крепкие каменные стены. С таких хорошо поливать кипятком и забрасывать всякой дрянью непрошенных гостей, о чем милостиво поведал сельский стражник, закрывая ворота за путешественниками так резво, что чуть не прищемил хвост Янкелевой лошадке. Это был уже третий день пути и первое серьёзное расхождение с дневником. Село, в котором заночевали Сольге и Янкель, во времена Бендо Дамута было ещё городом, небольшим, но вполне приличным и гостеприимным, если верить записям. Время не пощадило ни сам городок, ни характер его жителей. Скупость их и подозрительность могли сравниться лишь со скупостью подозрительностью самого Винни XLIII. В какой-то момент Сольге показалось, что вот-вот где-то за поворотом раздастся знакомый скрип колес. Бр-р-р-р…
Если с дневником все было ясно и вопросов особых не возникало, то с погоней за старшим магом Виникриса дела складывались куда как странно. Изначально сомнений, что Хирагрота удастся догнать, не было. С таким умением держаться в седле далеко бы он не уехал. Однако же все оказалось не так просто.
Сначала на дороге не оказалось ни самого мага, ни его следов. В селениях, которые попадались по пути или в которых получалось остановиться на отдых, Хирагрота либо не видели вообще, либо… Ну вот, к примеру, в одно он въехал с запада, а уехал на восток, в другое — с северо-востока, а уехал, что характерно, на юго-запад. И это при том, что путь в Чьиф лежал точно на юг, а дорога не так уж чтобы и петляла.
— Следы запутывает, что ли? — задумчиво сказал Янкель, когда выяснилось, что Хирагрот опять свернул куда-то не туда.
— И заметь, времени между его отъездом и нашим приездом проходит все меньше. Похоже, что мы нагоняем господина Хирагрота. Но ты прав: что-то он темнит. — Сольге задумчиво посмотрела на пустую дорогу и добавила: Всё-таки хорошо, что в Октльхейне такой строгий запрет на магию. Мало нам своих затейников, ещё бы и с этими пришлось разбираться.
К полудню третьего дня пути граница Виникриса осталась позади. Интересно, что пустыня, по слухам окружавшая Чьиф, так и не началась. Впрочем, Бендо Дамут о ней тоже не упоминал. А если верить дневнику, то ближе к ночи должны были показаться стены цитадели. Пока же жизнь подсунула неожиданное препятствие и второе крупное расхождение с дневником: хорошая, выложенная огромными плоскими камнями дорога внезапно закончилась, а вместо неё осталась широкая и довольно утоптанная, но все же тропа. Которая, к тому же, вскоре начала сильно забирать вверх, да так, что Сольге и Янкелю вскоре пришлось спешиться и почти силой тащить за собой лошадей — те ни в какую не желали почувствовать себя горными козами.
— Похоже, — тяжело дыша, сказал Янкель, когда они, наконец, добрались до верха, — что-то случилось здесь после ухода Бендо Дамута.
Сольге устало опустилась на землю, привалившись к стволу старой кривой липы:
— Ты же читал его дневник. Он такой зануда, что маги, должно быть, устав с ним общаться, сами подняли землю, чтобы перекрыть границу — не дай Сестры, вернётся.
Смех спугнул ворону, облезлую и старую, наверное, даже старше липы. Визгливо каркнув, птица шумно снялась с дерева и улетела на юг. Янкель, все ещё смеясь, проводил её взглядом, и смех его смолк:
— Смотрите, Сольге!
С вершины дорога не неслась прямо вниз, а, извиваясь, ползла по склону. И в самом её конце, там, где изгибы становились плавнее и реже, а после и вовсе дорога вытягивалась в струну, все так же лениво, как и у ворот Виникриса, трусила серая лошадь с тощим, похожим на замотанную в тряпку палку, всадником. А им навстречу вырастали мрачные стены Чьифа. И были совсем не такими внушительными и величественными, как на изображениях в книгах или, к примеру, гобеленах. Скорее, остатки этого самого величия, сохраняющие. Как раз такие, как их описал в своём дневнике Бендо Дамут.
***
И все же догнать Хирагрота не удалось. То ли серая лошадь оказалась стремительнее, то ли расстояние обманчивее. Только скрип ворот цитадели, наверняка открывающихся навстречу магу, Сольге слышала в сумерках, а сами они достигли стен Чьифа уже в расцвеченной лиловым светом темноте. Бендо Дамут снова не обманул: никаких чудовищ из легенд и сказок путникам не встретилось, однако вторая главная проблема автора дневника — упрямство магов — встала перед ними почти непреодолимой стеной.
Молоденький мажек, почти мальчишка, не поддавался ни на какие уговоры, не проникался жалостью к несчастным заблудившимся путникам, не верил в потерянное письмо с приглашением от дальнего родственника. И даже слезы напуганной страшными легендами девицы оставили его равнодушным. Только одно имя заставило упёртого мага распахнуть ворота.
— Проклятый Хирагрот, — пробормотал Янкель, пока Сольге разыгрывала перепуганную деву, — не мог ехать помедленнее.
— Так вы гости старшего мага Виникриса? — удивился мажек.
Янкель открыл было рот, чтобы возразить, но Сольге незаметно, но вполне ощутимо ткнула его локтем в бок: «Молчи!» Сама она только загадочно улыбнулась, мол, вы правы, но давайте не будем об этом обстоятельстве распространяться, а вслух сказала:
— Мы ехали за господином старшим магом.
Мажек исчез, а спустя минуту-другую ворота распахнулись, выпустив пятёрку дюжих парней в непонятного цвета мантиях, и те аккуратно, но очень настойчиво сопроводили гостей внутрь цитадели.
Внутри Чьиф оказался ещё более мрачным, чем снаружи. Бесконечные тёмные коридоры, едва освещённые редкими факелами, гулкий камень под ногами и мантии сопровождающих — рассмотреть что-то ещё не представлялось возможным.
— Что мы будем говорить? — едва слышно прошептал Янкель.
— Правду. Во всяком случае, про себя. Мы же не знаем, что известно Хирагроту, и что он успел рассказать… — Так же тихо ответила Сольге. — Про Сестёр молчи… Вообще лучше молчи и соглашайся со мной, ладно?
— Зачем вы сказали, что мы гости Хирагрота?
— Я не говорила, они сами так решили. Не бойся, выкрутимся…
Впрочем, сама Сольге не была в этом так уверена. Успокаивала Янкеля, а сама клялась, что если сегодня им повезёт, и они смогут вернуться домой, то больше никогда, ни при каких условиях она не покинет границ Октльхейна, а может даже и стен королевского замка. Никогда!
Зал, в который их привели, на первый взгляд от коридоров отличался только размерами. Та же полутьма, пляшущая в неверном свете факелов, то же эхо шагов, только приглушённое. Странный зал: ни мебели — одни только ступени вдоль стен и ещё, повыше, напротив входа, — ни окон. Впрочем…
Янкель легко коснулся рукава Сольге и указал головой куда-то наверх. Потолок был слишком низким для такого зала и… Гобелен? Гобелен на потолке? Или вместо потолка?
Но что это? В дальнем углу, между краем гобелена и стеной пробивался тоненький, едва заметный луч света. Так вот оно что! Окна в этом зале есть. Но маги отгородились от них огромным гобеленом. Это так они встречают свою покровительницу? Прячась в тёмной норе, готовые слепнуть и задыхаться в душных залах, лишь бы не встретиться с той, кто пусть сначала и отнимет силы, но вернёт гораздо больше и одарит сверх того.
«Неужели маги её боятся! Боятся Викейру!» — они переглянулись, и Сольге прочла в глазах Янкеля то же, что и он в её. Вот это да! Вот это открытие!
— Кто вы и как попали сюда? — раздался скрипучий голос с самой верхней ступени. Бендо Дамут писал в своём дневнике, что по прибытии его принял Совет старших — пятеро магов, обладающих наибольшей силой. Здесь же, по ощущениям Сольге, народу было куда больше: то и дело с разных сторон слышались покашливания, вздохи, шорох одежд. Она уже собиралась ответить, как вздрогнула — ей показалось, будто чьи-то руки легко обшарили складки её платья и плащ. Судя по тому, как дёрнулся Янкель, с ним произошло то же самое.
И вот тут Сольге разозлилась. Сборище трусов, не осмеливающихся взглянуть навстречу своей покровительнице, прячущееся от мира за высокими стенами, пугающее гостей, тайно их обыскивая… Да как они смеют? С этого момента дневник Бендо Дамута становился бесполезным: самого путешественника встретили куда более приветливо, во всяком случае, не в темноте и с открытыми лицами.
Если бы Янкель не видел своими глазами, с кем въезжал в Чьиф, решил бы, что на вопросы мага ответила Байвин. Он, конечно, не знал принцессу так хорошо, скорее, вообще не знал, но голос, красивый, как переливы хрустальной арфы, холодный, надменный и колючий, как её осколки, слышал.
Именно такой голос разорвал в клочья сумрак мрачного зала.
— Мы так и будем разговаривать в темноте? Маги Чьфа страшатся показать свои лица или боятся увидеть наши? А может в цитадели таковы законы гостеприимства?
Воцарилась тишина. Янкель замер, ожидая, если не молний, то гневной отповеди или даже выдворения. Спустя минуту факелы полыхнули все разом, растроились и разлетелись вдоль стен. Стало так светло, словно Рийин заглянула сюда своим Дневным глазом.
При ярком свете зал оказался больше и многолюднее, а сопровождающие — меньше ростом и не такие пугающими. Маги стаей бледно-голубых голубей расселись на ступенях, все курлыкали-переговаривались. У одних мантии были попроще, у других подороже. По углам сбились в стайки юные мажеки в белых мантиях — похоже, ученики, или как называются у них младшие? Ближе к высоким ступеням в конце зала сидели маги в расшитых серебром мантиях — старшие. Их было меньше, чем остальных, а разговоры реже и тише. И молча, величавыми монументами возвышались над всеми ещё пятеро. Их ярко-лазоревые мантии, без шитья и украшений, были обманчиво просты. Только знающий человек мог определить, что каждая из пяти стоила больше, чем все вместе взятые расшитые, нерасшитые и белые. Такую ткань мог позволить себе даже не каждый правитель. К примеру, такому ценителю прекрасного как Винни XLIII денег бы хватило разве что на дюжину носовых платочков.
Ещё цепкий взгляд Янкеля выхватил из толпы несколько магов в тёмно-синих, почти чёрных мантиях. Эти держались особняком и от всех разом, и друг от друга.
Сольге придирчиво оглядела присутствующих, осталась довольна, и голос Байвин в её устах потеплел:
— Так-то лучше. Я Сольге — личный секретарь и архивариус Толфреда, короля Октльхейна.
«Октльхейн! Октльхейн!» — понеслись по рядам шепотки и курлыканье, и зал впрямь стал похож на голубятню. Даже среди пятерых появилось лёгкое смятение. Сольге уже было собралась рассказать заготовленную байку про то, как они с Янкелем путешествовали по окрестностям и заблудились, но все обернулось ещё лучше.
— Это правда, что вы прибыли по приглашению старшего мага Виникриса — Хирагрота?
— Мы следовали за ним, — ответила Сольге и, как ни крути, это было чистой правдой.
Снова поползли шепотки. Пятеро переглянулись, один из них подал знак, и пятый сопровождающий Сольге и Янкеля, тот, что стоял сзади, исчез за дверями.
— И что же… — начал тот же голос, но Сольге перебила:
— Вы узнали наши имена, но на назвали своих. Или это тоже часть традиций Чьифа?
«Курлы-курлы-курлы!»
Янкелю становилось все страшнее. Ему уже мерещилась участь корочки хлеба, брошенной в стаю прожорливых птиц.
— Свет Безжалостной пронзает небеса, отнимая дарованное нам при рождении. И только пять Щитов могут остановить жадность синей звезды, приняв удар на себя. Щиты не носят имён, как не носят их стены, рвы и другие преграды, что поставлены на пути врага.
Одобрительный гул едва не оглушил Янкеля. Да и Сольге тоже едва смогла сдержать изумление. В то время, как посвящённые Альез считают её источником силы, с радостью отдают и с благодарностью принимают её дар, маги… Как мало известно о них в Октльхейне! Как мало!..
— Так что же понадобилось в нашей цитадели подданным короля Толфреда? — ехидно проскрипел голос другого Щита. — Неужто он решил открыть ворота Октльхейна детям Чьифа?
— Для начала мы должны быть уверены, что никто из вас больше не нарушит священное Перемирие и не покусится на трон, казну и саму суть королевской власти! — А вот то, что у Толфреда даже мыслей таких не было, магам знать было вовсе не обязательно. И самому королю тоже. Главное — выбраться отсюда живыми. И не особенно врать.
— Мы должны обсудить ваше предложение, — сказал ещё один голос, мягкий, как кошачья шёрстка. Неужели среди магов есть женщины? — А пока отдохните после трудного пути. Мы не хотим, чтобы король Октльхейна упрекал Чьиф в негостеприимстве.
***
— Как вы думаете, кто кого обманывает, Сольге? — спросил Янкель, когда они остались одни.
Небольшая комнатушка, ещё меньше, чем в Виникрисе, едва вмещала в себе две узкие кровати, два сундука, больше похожих на ящички для мелочей, стол и два стула. Вряд ли это была гостевая комната. Скорее, ученическая келья. Здесь же были сложены седельные сумки. Их-то и осматривала Сольге, когда Янкель задал свой вопрос.
— Не знаю. Может быть нам повезёт, и маги закроют глаза на нашу хитрость ради возвращения в Октльхейн. Я видела старые письма — Чьиф долго слал предложения мира, даже после окончательного отказа были попытки…
— А король?
— Король?.. Знаешь, давай не будем заглядывать так далеко. Займёмся тем, за чем приехали. Пока я побуду посланником, ты попытайся попасть в их библиотеку. Может… — Она замолчала и, побледнев, повернулась к Янкелю:
— Наши вещи обыскивали! — И без сил опустилась на кровать. — Если они нашли дневник Бендо Дамута, вся наша удача…
Шансы вернуться целыми и невредимыми исчезали на глазах. Но Янкель оставался спокоен. Он рассеянно проверил свои сумки, убедился, что все на месте, хоть и перевёрнуто, и сказал:
— Не нашли. Я его в щель возле ворот спрятал. Не знаю почему.
— Янкель, ты… — Сольге рассмеялась и обняла его так крепко, словно Янкель только что вытащил её из пропасти. Хотя как знать, может, именно так оно и было.
***
Следующие четыре дня показались Сольге бесконечными. Никогда ранее в своей жизни ей не приходилось так тщательно подбирать слова. Манера речи Байвин выматывала, портила настроение и, казалось, даже характер. Каждый шаг, каждый взгляд тщательно продумывался. И глаза, глаза, глаза… Куда бы ни повернулась Сольге, она постоянно натыкалась на чей-нибудь взгляд, пытливый и подозрительный.
Янкелю приходилось не легче. Его всерьёз не воспринимали, но это не значит, что присмотра не было. Стоило ему остановиться, как рядом, как бы совершенно случайно, возникал кто-нибудь из учеников. На вопросы они не отвечали, старательно упражнялись в глухоте, но и препятствий сперва не чинили. Потому библиотеку Янкель нашёл довольно быстро — на второй день. Однако проникнуть в неё никак не удавалось. Он попытался раз — его оттёр в сторону кругленький, похожий на сдобный пирожок, мажек. При следующей попытке — ещё двое. Каждый раз число желающих помешать Янкелю росло, и он отступил.
Третий день Янкель посвятил наблюдению. Он осторожно, чтобы не вызвать новых подозрений, то и дело возвращался в коридор с нужной дверью. Ученики заглядывали в библиотеку чаще остальных магов. Просто открывали дверь и заходили. В какой-то момент Янкелю повезло: в приоткрытую дверь он увидел кусочек библиотеки — и самый вход, и чуть дальше. Смотритель библиотеки, горбатый маг в пыльной мантии, даже не повернул головы, когда очередной ученик прошёл мимо него, только грозно рыкнул на следующего, недостаточно быстро закрывшего дверь. Это было очень неплохо. Это было Янкелю на руку. Кто обратит внимание на очередного мажека, если тот зайдёт достаточно уверенно? Ему нужно только добраться до стеллажей, а там чутье архивной ищейки подскажет, куда идти.
Ещё полдня Янкель потратил на поиск мантии. Сначала он хотел воспользоваться простынями из комнаты, но они, как назло, были, скорее, светло-серыми, а не голубыми. Тогда он отправился на поиски комнат учеников. Везение не оставило его и здесь. Выделенная им с Сольге комната действительно оказалась ученической. К сожалению, ни одной забытой мантии в ней не нашлось. Зато обнаружился малюсенького роста ученик, который, кряхтя и пыхтя, тащил корзину с грязными мантиями других учеников. Он оставлял её у каждой из дверей, заходил в комнату, выносил одну-две мантии, добавлял их к своей ноше и тащил-кряхтел к новой двери.
Янкель дождался, когда мажек скроется за очередной дверью, и быстро-быстро сдёрнул с кучи самую верхнюю. Правда, неосторожно уронил ещё одну. Поправлять было некогда. Янкель тихонько прикрыл свою дверь и затаился. Шаги, мягкий шорох ткани, тихое ругательство и снова шаги и сопение. Кажется, маленький мажек не заметил пропажи. Янкель быстро переоделся и тихо выскользнул из комнаты.
Сначала ему снова повезло. Горбатый смотритель толком даже не взглянул на тихо вошедшего ученика, только поморщился и прокаркал:
— Смени мантию, ученик, от твоей вони книжные черви передохнут.
Янкель робко кивнул, ожидая, что его сейчас выгонят, но смотритель уже занялся своими делами.
Стеллажи уходили куда-то в глубину помещения, и конца им не было видно. Янкель даже растерялся сперва — такой огромной библиотеки он не то чтобы видеть, даже представить не мог. Ищейка внутри него сжалась и заскулила — страшно. Однако стоило сделать несколько шагов, как чутье стало потихоньку возвращаться. Что-то тоненько пело и звало Янкеля дальше. Ещё несколько шагов. Теперь он точно знал, куда ему надо идти. На два стеллажа левее и вперед через два перекрестка. На всякий случай, чтобы потом было проще найти дорогу назад, Янкель ставил чёрточки на пыльном полу под стеллажами.
Ему оставалось всего ничего, когда послышался звон колокола. Душа Янкеля нырнула куда-то под колени и оттуда свалилась в самые пятки: его обнаружили! Но вскоре раздался каркающий голос:
— Все вон! Ужин ждет. Пища для ума вряд ли принесёт вам пользу, идите и набейте хотя бы свои животы!
***
Ужин гостям подавали в их комнату, что было странно, но вполне на руку обоим: можно было наконец расслабиться без лишних глаз и ушей. Янкель чудом разминулся с теми, кто этот самый ужин принёс, ввалился в комнату и спрятал мантию под матрас. Вскоре появилась и Сольге.
Она устало опустилась на кровать:
— Я больше не могу, Янкель. Как Байвин живёт с таким характером? Я только три дня веду себя как она, а сил уже не осталось. И толку никакого. Одни слова, слова, слова. Пустые разговоры с утра и до вечера. Кроме того, что Чьиф яростно ненавидит Викейру, я пока больше ничего не узнала. Это удивительно, да? Ты бы видел их: как эти маги шипят и корчатся, стоит упомянуть имя Викейру. Как можно ненавидеть того, кто даёт тебе силу, пусть и ценой некоторой жертвы? Мне уже кажется, что мы зря сюда приехали — ничего эти маги не знают. А как твои успехи?
Янкель замялся. Хвастаться было нечем. Чутье чутьём, но не хотелось бы обнадёживать Сольге попусту.
— Я пока не уверен, но мне кажется, здесь что-то есть. У нас ведь есть ещё день или два?
Сольге вздохнула:
— Думаю, что есть. Знаешь, мне иногда кажется, что мы больше никогда не выберемся отсюда.
Чтобы не пугать помощника, она не стала делиться подозрениями. Вот только весь сегодняшний день её не отпускало ощущение, будто один из Щитов, тот, с мягким голосом, пытался (или пыталась?) уговорить их остаться в Чьифе до ухода Сестёр. То и дело возникал разговор об опасностях за стенами цитадели. Или о том, что Сольге необходимо узнать побольше о жизни в Чьифе, чтобы полнее и убедительнее донести до короля Толфреда мысль о необходимости примирения. Или… Нет, уже не слова. Взгляды. Хищные взгляды. Как у кошки, играющей с мышью. Как у ястреба, заметившего куропатку. К сожалению, мысль о том, что маги Чьифа могут оставить её в заложниках, чтобы потом выдвинуть выгодные для себя условия Октльхейну, посетила Сольге слишком поздно. Случись это хотя бы на пути из Виникриса, она в жизни бы не сунулась сюда, даже если бы им с Янкелем посулили открыть все секреты Сестёр, вырванных страниц и всего прочего. Проснувшийся страх был так велик, что Сольге готова была сорваться в дорогу прямо сейчас. Но они уже были в Чьифе. И ещё эти слова Янкеля…
***
Сольге уснула только под утро, извертевшись и окончательно запутавшись в коконе собственных мыслей и страхов, и не слышала, как Янкель осторожно достал из-под матраса мантию, переоделся и тихо выскользнул из комнаты.
Коридор был пуст. То ли ученики ещё спали, то ли уже разбежались по своим магическим делам. Янкель спокойно дошёл до библиотеки, так никого и не встретив. У дверей препятствий тоже не появилось. Горбатого смотрителя не было на месте, но Янкеля это только обрадовало. Он юркнул в проход между стеллажами и помчался туда, куда звало его чутье. А оно восторженно вопило: «Вперёд! Давай! Левее, ещё левее! Теперь прямо! Ещё! Вот, здесь! Стой!»
Тоненькая книжечка с красным корешком, что стояла на предпоследней сверху полке, словно обрадовалась: «А вот и ты, ищейка! Молодец».
Янкель огляделся — ни лесенки, ни скамейки какой-нибудь, ни приступки. Ах, да, это же маги! Наверняка у них есть какие-то заклинания, позволяющие доставать книги с самых верхних полок, но что делать Янкелю? Он попытался подтянуться на полке, чтобы залезть повыше, но ничего не получилось. Тогда он снял с одной из нижних полок несколько книг, ещё с одной, повыше, и ещё. Получились ступеньки. Дело пошло лучше, но все ещё медленно — руки скользили, книжная пыль набивалась в нос и по-хозяйски там устраивалась, наводила свои порядки — щекотала так, что не чихнуть было невозможно. И тут произошло сразу два события: на соседнем ряду послышались тихие, шаркающие шаги и ещё какие-то звуки, вот как если бы вороне пришло в голову бурчать себе под нос.
Грохот от падения Янкеля и вскарк (вскриком назвать это было нельзя) «Кто посмел?!» раздались тоже одновременно. Шаги ускорились. Янкелю повезло, что ряд был длинным: пока смотритель добрался до места, он уже успел нырнуть под стеллажи и укатиться подальше. Рёв разъярённого смотрителя отражался от стен и потолка, путался в книгах и свитках, цеплялся за крюки для ламп, запирающих в себе огонь, и метался среди полок. «Кто посмел?!» — повторялось снова и снова. Лёгкий шорох и по полу поползли серые, полупрозрачные щупальца. Это смотритель в гневе потратил остатки сил, чтобы найти нарушителя. Янкель юркой ящеркой скользил под стеллажами, едва уворачиваясь от колдовских штуковин, пока не упёрся в стену. Это было, наверное, на другом конце библиотеки, далеко от того места, где сейчас был смотритель. Щупальца ослабли, обмякли, ползли еле-еле. Одно едва не коснулось Янкеля, но он успел забиться за какой-то сундук. Крики смотрителя стихли, видимо, он решил, что нарушитель сбежал и щупальца исчезли.
Янкель отдышался и снова пополз. Идти в полный рост между рядами стеллажей он все же не осмелился. Впрочем, это мало ему помогло бы, потому что Янкель заблудился. Он кружил в поисках выхода, все больше отчаиваясь с каждой минутой. Библиотека Чьифа была столь велика, что даже представить страшно.
Мантия мешала ползти, и Янкель скинул её. Дорогу это найти не помогло, но ползти было легче. Чутье постепенно оправлялось от страха и начинало помогать. Ряд. Ещё один правее. На два вперед и левее. Янкель едва не вскрикнул от радости — на пыльном полу он обнаружил собственноручно начерченный им знак. До выхода оставалось немного. Под рукой что-то зашуршало — страница. Вся исчёрканная, залитая чернилами. Янкель хотел её оставить, но в этот самый момент оказалось, что смотритель и не думал прекращать свои поиски. Сразу три полупрозрачных щупальца метнулись к Янкелю, он стукнулся головой о полку, выкатился из-под стеллажа и рванул к дверям. Ему снова повезло: на пути не попалось ни одного ученика, а сам смотритель был ещё где-то за стеллажами…
Янкель едва успел почиститься от пыли, умыться и одеться в свою одежду, как дверь распахнулась, и на пороге возникла Сольге.
— Всё, Янкель, хватит здесь сидеть! Мы сейчас же уезжаем.
Он схватил свою сумку, сунул в неё непонятно как оставшуюся в руках страницу из библиотеки и через секунду стоял у дверей:
— Я готов, архивариус Сольге!
***
Левая створка ворот Чьифа со скрипом распахнулась, и на дорогу, похожую на вытоптанную среди огромного пустыря тропу, выехали два всадника. Их никто не провожал. Младший на мгновение задержался у стены, кажется, поправлял стремя, догнал старшего, и вскоре оба они превратились в две маленькие точки на горизонте.
Снова скрипнули ворота…