Наконец-то Фредерику пригодилась та самая паутина, тонкие узоры которой он помогал выплетать на протяжении последних месяцев. К счастью, среди его противников все еще были такие, которые недооценивали мощь и сложность агентурного аппарата Тайной Канцелярии Ахайоса. Удивительное дело — иголку в стоге сена можно найти, если заставить соломинки из стога помогать тебе. Само собой, эта грубая аллегория подразумевает необходимость наличия у соломинок разума, страстей и тех милых грешков, которые заманивают сотни информаторов в сети паутины дейцмастера де Маранзи.
Черный Рынок — горячее, влажное, наполненное шумом тысячи глоток, бурлящее подбрюшье Ахайоса. Место много более популярное, чем рынки Торгового Квартала, и более занимательное, чем тайные распродажи квартала Пиратского. Если вы желаете купить оптом сто бушелей зерна, вы идете в Торговый. Если ваш разум занимает серебро в слитках подозрительного происхождения, ваш выбор — Пиратский Квартал или порт. Но если вам хочется приобрести редкий наркотик, зачарованное и остуженное в человеческой крови лезвие, или, например, шлюху-суккубару с ошейником и поводком из черного, испещренного рунами железа — вы идете на Черный Рынок.
Говоря без преувеличения, среди толкотни пестрых палаток, полуразваленных колдовских башен и старых, пыльных складов, кишащих темными личностями, торгующими из-под полы, можно было найти все, в том числе и быструю смерть.
— Ты Абрах Мурадди? — голос Вангли звучал буднично, но рука лежала на эфесе сабли.
— Будь проклят ты, черный шакал, отродье шайтанов! — вскричал сухощавый, с птичьими чертами лица брюнет, и перевернув свой лоток с воронеными клинками, бросился бежать, расталкивая других торговцев, посылавших ему на голову самые витиеватые проклятья, наподобие: «Да превратятся твои чресла в снопы жалящих гадюк, несчастный».
Под ноги летели свежие дыни, чья мякоть уносила в страну наркотических грез, и фиалы с дорогими духами, фальшивые лампы джиннов и настоящие свитки призыва элементалей. По мере продолжения погони гомон базара возрастал до невероятных, невыносимых для уха пределов. Фредерик загнал хмааларца в тупик, образованный глухими фасадами домов местных зажиточных торговцев. Уже было подумав, что можно отдышаться, Стервец облокотился на желтый угол здания и пару раз тяжело вздохнул — все же возраст сказывался, да и вообще пираты не лучшие бегуны.
Однако его дичь оказалась резвее, чем сейцвер мог подумать. Торговец ножами с разбегу пробежал по центральной стене, оттолкнулся, всеми четырьмя конечностями налетел на камень левой стены, кувыркнулся в воздухе и довольно искусно приземлился на толстый шест для белья, торчащий из правой стены. Последовал выстрел, гимнаст-любитель грохнулся, словив пулю в ладонь, на сероватый песок проулка между мусорной кучей и горкой битых горшков.
— Довольно, — четырехствольный пистоль уставился на беглеца тремя заряженными дулами и одним дымящимся.
— Да отсохнет твоя рука, направленная иблисами светлых земель, — зло прорычал хмааларец, поднимаясь с земли и непроизвольно закрывая раненую руку второй.
— Видимо, ты меня не за того принял, — миролюбиво проговорил сейцвер, но пистоля не отвел.
— Тебя послал не Мушаррах? — удивленно, и, похоже, очень раздосадовано спросил торговец.
— Нет, — голова в черной треуголке отрицательно качнулась, мотнув хвостом парика. — Я от наших общих друзей, из Канцелярии.
На беглеца было жалко смотреть.
***
— Спроси хромого Ибрагима, — когда все разъяснилось, торговец быстро нашел верный ответ, — он торгует рубиновыми грушами в седьмом ряду. Я слышал, он купил недавно какую-то висюльку для крепости мужского достоинства…
— Меча?
— Нет, члена. И висюлька эта, вроде как, не колдовская и не магическая.
***
— Чем могу служить, о алмаз моего сердца? Да снизойдет на тебя горнее благоденствие! — хромой Ибрагим был тучным, но плотным, что выдавало в этом обрюзгшем торгаше бывшего лихого налетчика горячих пустынь, о чем еще говорили кривые ноги.
— Всего лишь пара твоих драгоценных слов, которые я по достоинству оценю, о любезный купец, да будет твоя выручка всегда троекратно превосходить расходы, — сейцвер поднял с лотка, ломившегося от разнообразных фруктов, плод, один из тех, которые призваны было маскировать прочее содержимое лотка. Рубиновая груша — афродизиак, наркотик и невероятно вкусная штука, был безусловно запрещен администрацией Ахайоса, впрочем, по законам Шваркараса в этом городе все запрещено.
— Премного рад буду оказать любую помощь, ибо кто же, если не мы с тобой, дорогой ночной страж, должны оберегать покой государства? — толстые губы расплылись в подобострастной улыбке.
— Ходят слухи, — рука в белой перчатке положила плод на место, — что ты начал якшаться с темными, совсем уж запретными силами. Неужели твои товары не помогают тебе?
— О мой славный эфенди, — грустно развел руками Ибрагим, — я много ел эти груши в молодости, теперь их огонь уже не горячит мою кровь.
— Печалюсь за тебя, да ниспошлет тебе Темный достойное воздаяние взамен утраты, — на жирного торговца Вангли, впрочем, смотрел без сочувствия. — Где ты приобрел вот это? — рука в перчатке указала на амулет в виде пятиконечной звезды, висящей двумя лучами вверх, на бычьей шее хромого.
— Это, мой дорогой ночной страж, лишь дар одной сладострастной девы в знак благодарности, — рука с пальцами, похожими на жилистые сосиски, достала из кармана пестрого, но грязного халата небольшой фиал с багровой переливающейся субстанцией внутри, — а вот это, возможно, то, что ты на самом деле ищешь.
— И где ты это приобрел? — Фредерик был раздосадован своей ошибкой.
— Не мог бы уважаемый эфенди сначала что-нибудь приобрести, меня соседи засмеют за то, что я потратил так много времени на клиента, оставившего меня без барыша, — в темных глазах под кустистыми черными бровями мелькнул хитрый блеск. — Скажем, три груши будет достаточно.
— Две, — с мрачной решимостью провести ближайшие полчаса торгуясь, проговорил Вангли.
— Вы разбиваете мне сердце, уважаемый! — громко возопил торговец. — Когда мои шестеро детей спросят вечером: «Папа, почему ты не принес ничего покушать?», что я отвечу им?! «Всему виной бессердечность незнакомца в черном!» — скажу я!
***
— Есть тут один южный плут из Ригельвандо, по имени Маттоли Ризичини, — довольно отвечал торговец, убирая в рукав кошель с пятьюдесятью золотыми. За одну грушу сейцвер заплатил четверть своего месячного жалования. — Я приобрел фиал у него, и он, мерзко улыбаясь своими сухими губенками, приглашал приходить еще, дескать, у него есть надежный поставщик этого добра. У него небольшой магазин на севере, вдоль по соседней улице.
Следуя за запахом серы
— Клянусь вам, сеньор сейцвер! Я ничего не знаю! Вы жестоко ошибаетесь! Это гнусный поклеп! — худой и длинный как жердь ригельвандец плакал как ребенок, болтаясь головой вниз над желтым тротуаром из песчаника, который виднелся в шести метрах ниже. Руки у Вангли уже начинали уставать.
— Хороший у тебя магазин, потолки высокие, для того, чтобы гетербагам было удобно проходить, строил? — держать ригельвандца на вытянутых руках было тяжеловато, потому Фредерик прижал локти к бокам, заодно стукнув барыгу о стену его же магазина. — Ты скорее всего, не умрешь. Но Канцелярия конфискует у тебя все имущество, так что вряд ли ты сумеешь вылечиться, будешь доживать свой век в Квартале Отбросов, валяясь в грязи и умоляя о милостыне.
— Прошу вас, сеньор! Я правда, действительно ничего не знаю! Клянусь могилой жены. Вы взяли не того! — страх и горе в голосе ригельвандца были столь глубоки, что Вангли почти ему поверил.
— Ну хорошо, — тощее тело шлепнулось на плоскую крышу. — Но если ты мне наврал, я вернусь. Учти. Я скоро так или иначе поймаю демонолога, и, если он назовет твое имя, — подкованный сапог наступил ригельвандцу в район промежности, — я вернусь! — сухие от зноя губы расползлись в зловещей улыбке.
***
Ночь. Густая тропическая ночь опускалась на город. Черный рынок освещали факелы и расположенные на перекрестках колдовские фонари, сиявшие мертвым, недобрым зеленым светом. Ночью на эти улицы, полные остовов уснувших палаток, аляповатых домов и храпящих под полосатыми одеялами торговцев чудесами, не имеющих собственного угла, выходили, плоть от плоти ночи, грабители, убийцы, воры, высматривавшие богатые дома, и нередкие в городе чудовища — нежить и нечисть. А также облаченные в черные халаты, золотые шишаки, обмотанные тканью и крепкие чешуйчатые доспехи, вооруженные старомодно — копьями и кривыми саблями — стражники, служившие Султану Черного Рынка. Много более опытные и смелые воины, чем колониальная пехота Шваркаса, и лучше оплачиваемые к тому же.
Один такой дозор из трех стражников как раз прогрохотал сапогами по мостовой из песчаника, неподалеку от магазина Маттоли Ризичини. В свете факелов, когда шаги умолкли, показалось бледное, изможденное лицо ригельвандца. Он крадучись выбрался из-за окованной двери своего заведения и осмотрелся.
Улица была пустынна, легкий ветерок нес облачка песка и разбивался в запутанных лабиринтах проулков Черного рынка. Несколько факелов, укрепленных на стенах соседних домов, в тщетной надежде отпугнуть грабителей, давали неясный, плодящий тысячи теней, свет. Почти пустынно — вниз по улице, в тени покинутого навеса, расположился, вытянув тощие, покрытые язвами ноги мальчишка-нищий. Маттоли узнал его — это был Фарах. В свои четырнадцать парень стал уже законченным наркоманом, он и сейчас не выпускал изо рта трубку с опиумом, бледно светящуюся во тьме навеса.
Поняв, что никого, кроме нищего, на улице нет, ригельвандец, то и дело оглядываясь, словно мелкий зверек, забредший в незнакомый лес, двинулся по темным, плохо освещенным улицам.
***
— Чем больше деталей, тем больше золота, — сладковатый и казавшийся едким дым из опиумной трубки раздражал Фредерика.
— Он добрался до серого дома на Улице Масленок, она так называется, потому что ее освещают маслеными лампами, — говорил нищий, усталым, тягучим голосом, у него во рту не хватало половины зубов, а вторая половина гнила и воняла. — Его пустили, долго было тихо, я успел даже вздремнуть, потом дверь отворилась, он вышел, пошел домой.
— Хорошо, ты это заработал, — в корявую, трясущуюся руку легла золотая монета. — Смотри, не выкури все сразу.
— О да, великий притворщик! — нищий бросился бежать по темной улице, оставив Стервеца в недоумении касательно странного прозвища.
***
Он успел почти вовремя. Хотя стоило бы прийти на пару минут раньше… Теперь пришлось то и дело нырять в вонючие, пахнущие мускусом подворотни, следуя за низкорослым человечком, вышедшим из серого дома на Улице Масленок. Долгое время тот, закутанный в трепещущий оборванными краями на ветру плащ, блуждал по темным улицам, похоже, ища дорогу или запутывая «хвост».
Наконец долгий путь увенчался финалом — низкий вышел к небольшой речушке. Одной из тех, что иногда выходят на поверхность, большей же частью оставаясь в глубинах канализаций Ахайоса. От воды несло тиной и грязью, отбросы и мусор текли там наравне с водой, у самой кромки которой притаился небольшой, шаткий домик на сваях, освещаемый парой красных колдовских фонарей необычной продолговатой формы.
Костяшки низкого человека отбарабанили в дверь несложную мелодию. Полтора метра пошарпанного дерева быстро отворились, в проеме мелькнул согбенный силуэт, крючковатая рука втащила человека в плаще в дом.
Фредерик незаметно прокрался между сохнущими на берегу небольшими лодками мусорщиков — людей, вылавливавших из речонки пригодные в быту остатки жизни большого горда.
Вангли готов был поклясться, что через стенки убогой лачуги на сваях должно было быть слышно разговор даже шепотом, но нет — слышался лишь отдаленный гул, похоже, стены как-то защитили от любопытных ушей.
Низкорослый пробыл в доме около десяти минут, затем дверь снова распахнулась и человек в плаще вылетел из нее, пропахав носом борозду в речном песке. Ругая «вздорного чернокнижника» и отряхиваясь, он побрел в сторону центральной части Черного Рынка.
***
Маттоли Ризичини тихо брел по темным, полным зловещей жизни улицам Черного рынка, нервно оглядываясь. Он пытался убедить сам себя, что никто его не видел, и тайну своего покровителя он унесет с собой в могилу. Нагоняй, который он получил в сером доме, приводил ригельвандца к печальным мыслям о том, что очередное его гениальное финансовое предприятие потерпело крах, а дочери тем временем надо платить еще за два курса обучения в школе навигаторов в Ригельвандо. Впрочем, оно и к лучшему — ничего хорошего из продажи демонических артефактов все равно бы не вышло. Хорошо хоть сейцвера он, кажется, сумел убедить в своей непричастности.
В очередной раз нервно оглянувшись на какой-то шорох позади, Маттоли неожиданно налетел на что-то мягкое, и, как он понял мгновением позже, очень вонючее.
Когда ригельвандец повернул голову взглянуть, что преградило ему путь, то сначала подумал — сам ад прислал гонца за его жалкой душонкой, в виде воздаяния за его прегрешения.
Но груда вонючего мяса, стоявшая перед ним, все же была человеком — уродливым, одетым в рванину, воняющими мускусом, мочой и дрянным алкоголем смуглокожим здоровяком, один глаз которого смотрел на ригельвандца с кровожадной решимостью, почти нежной, во втором же — пустой глазнице — копошились мухи и скапливался гной.
Имбецильно улыбнувшись, являя своей харей квинтэссенцию идиотского наслаждения, урод извлек из своей дранины выщербленный нож, блеснувший в свете факелов, и с наслаждением вогнал его в живот остолбеневшего Маттоли. Приобнял ригельвандца второй рукой и начал ритмично, будто подчиняясь какой-то особой, только ему слышимой мелодии, доставать и снова всаживать нож в брюхо бедного Ризичини.
Теряя последние капли ускользающей жизни, почти с любовью облокотившись о ночного убийцу, ригельвандец ритмично содрогаясь всем телом, подумал: «Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет».
Демонолог отпущения
Дверь рухнула с третьего удара, подняв облачко серой пыли, закружившейся в свете красной лампады, что сияла в глубине дома.
— Эй, кто там?! — раздался испуганный вопль надтреснутым, неприятным голосом.
Звучно прогрохотали подкованные сапоги по старым, рассохшимся доскам, затихнув только на новом, мягком ковре из хмааларской шерсти. Человек в красной мантии поднялся от стола, заваленного фолиантами из пергамента и хрусткой бумаги. Бросок, удар, звук соприкосновения прочного металла и мягкой плоти на сером, изможденном лице с впалыми щеками, узкой бородкой и большими выцветшими глазами.
Громкое падение, разлетающиеся фолианты, опрокинувшийся стол, сапог из черной кожи болезненно бьет два раза в худые ребра. Со свистом выходит воздух из легких.
Худой человек с несчастным видом сидит напротив оседлавшего резной стул бывшего пирата. Руки туго стянуты за спиной жесткой пеньковой веревкой, в глазах удивление и боль.
— Побеседуем немного, ты не против? — ненавязчиво интересуется сейцвер.
— Кто ты?! Черт тебя подери, — по тонким губам течет кровь, в голосе сквозит отчаяние.
— Черти очень скоро будут драть тебя, — Фредерик постарался сделать свой голос по возможности бесстрастным, хотя происходящее и доставляло ему удовольствие, — если ты не начнешь беседовать со мной вежливо.
— Простите.
— Уже лучше.
— Простите, господин, — надтреснутый голос был жалок.
— Совсем хорошо. Официально я здесь по государственной надобности, думаю, ты сам догадываешься, какой.
«По глазам вижу, падаль, догадываешься».
— Возможно, произошла ошибка? — надежды в голосе не было.
Вангли поднялся, обошел лежащий стол, осмотрел фолианты, переворачивая книги носком сапога и вчитываясь в названия, оттиснутые крупным шрифтом, в бледном свете чудом уцелевшей лампады.
— «Магна Малефициум», «Увещевания червя», «Оптима дьяболика», «Руководство по призыву бесов для младых адептов красного искусства» Леонарда Мальгензи — необычная библиотека, — губы бывшего пирата посетила мерзкая улыбочка. — Не думаю, что я ошибся клиентом.
— Отпираться глупо, — понуро согласился пленник, — все это маскарад для клиентов, я скорее продавец, чем истинный мастер искусства, да и книги эти — в основном для олухов.
— Но кое-что ты все же умеешь, — крепкая рука в белой перчатке подняла человека в красном с пола, блеснув серебром пуговиц на отворотах, и усадила на соседний стул. — Меня интересует случай двух смертей — серебряного клинка и ножа на Арене, произошедший совсем недавно.
— Вам кто-то выдал мое имя? — с мрачной злобой в голосе поинтересовался пленник.
— Да честно говоря, я до сих пор не знаю, как тебя зовут, но если ты мне скажешь, что Демоницы упустили больше чем одного демонолога в городе одновременно, по крайней мере из тех, что ведут себя столь откровенно, то я сначала буду бить тебя ногами, — Фредерик не улыбался, — а потом отдам этим милым девочкам.
«Истинное наслаждение видеть у тебя на лице эту гримасу ужаса, ублюдок».
— Прошу, не надо, я все расскажу, у меня есть деньги, я могу вас сделать богатым, не так уж я и важен — зачем убивать, я уже все рассказываю, — зачастил демонолог.
— О деньгах поговорим позже, сначала дело, — Фредерик начал медленно прохаживаться по дому, надеясь еще более разнервировать «пациента».
— Я знаю немного, вы же понимаете — заказчик пришел ко мне инкогнито, узнал про услуги от общих друзей, был закутан в плащ с головы до пят, — шумно дыша, продавец запретных артефактов боялся чего-то не рассказать, — но кое-что я запомнил — у него было кольцо, оно было мало, слишком толстые пальцы, на кольце была печать в виде перекрещенных шпаг, похоже, шпаги он любил, на боку у него болталась парадная — вся в золоте и цветах, с камнями и богатой чеканкой.
— Перстень с перекрещенными шпагами? Серебряный? Еще дубовые листья и девиз, который ты наверняка не разглядел, внизу? — сейцвер был озадачен, но, похоже, демонолог не врал. Так имитировать испуг, да к тому же еще и обмочиться, было не под силу даже хорошему актеру, каковым худышка не являлся.
— Именно! Именно так! — конусовидная голова активно закивала, удар крепкого пиратского кулака заставил ее мотнуться и застыть.
— Не части, урод, ты хоть понимаешь, что только что обвинил главу банды Серебряных Клинков в организации убийства собственного бойца, а также брата главаря одной из сильнейших банд города?
«Что-то где-то жестоко не сходится».
— Я лишь говорю, что видел, и это все! Я изготовил шпагу, он ее забрал и унес. Заплатил мне, неплохо заплатил, — выступающий на худой шее кадык дернулся, продавец сглотнул. — Отпустите меня, месье, и эти деньги, а также прочие, что я выручил за время практики, станут вашими.
— Ну ты и плут, — рассмеялся Вангли. — А они не станут сухими осенними листьями с рассветом? Ведь так бывает, когда якшаешься с демонами?
— Я не демон, лишь скромный ремесленник с толикой находчивости, — мрачно ответил чем-то уязвленный пленник.
— Хорошо. Где они? — спросил Вангли, доставая длинный нож.
— В сундуке, в правом углу, там пять тысяч, вам надолго хватит, — в надтреснутом голосе проскользнула надежда и что-то еще, что-то зловещее.
— Проверим, — ножом бывший пират вскрыл сундук и вытащил туго набитый мешок, где звенело золото. По весу было похоже, что демонолог не врет. Мешок перекочевал за пояс Вангли.
Медленно и аккуратно, покачивая ножом в руке, сейцвер подошел к стулу, где сидел связанный пленник. Демонолога захватила паника:
— Нет, не убивай, нет! НЕТ! — перерезанные путы упали с рук.
— Беги, малыш, — сладким голосом проговорил Фредерик, — на пять минут я сделаю вид, что одно из твоих заклинаний сработало как надо и ты стал невидимкой.
Демонолог бросился бежать, он выскочил из домика на сваях, добежал до лабиринта улиц Черного Рынка, метнулся в проулки…. И налетел на двух красоток. Первая — высокая, жилистая, мускулистая, вся покрытая татуировкой, носила лишь кожаный жилет и такую же набедренную повязку на голове тело и была полугетербагом, судя по красноватой коже на вторую половину — демоном. Вторая — легкая, грациозная, в черном платье с воздушными кружевами, нежностью бархата облегающем стройную, местами приятно округлую фигуру, с гривой черных как смоль волос, была, возможно, демонологом. Без лишних слов они должны были доставить добычу Дьяволице, их госпожа не любила ждать.
Фредерик же запалил дом вместе с веселенькими гримуарчиками и пошагал на съемную квартиру — у него было часа четыре на отдых.
Тщета, тщета и еще раз тщета
— Я узнал у него, что заказчик носил кольцо с печатью Серебряных Клинков на толстых пальцах, а также парадную шпагу с каменьями, после чего отпустил, — о деньгах демонолога Вангли тактично умолчал — и ему легче, и начальник не при делах. — Как и было условлено — Демоницы поймали его, очевидно, допросили. Потом отправили его голову Ножам, а руки — дуэлянтам. Мол, талантливый демонолог-одиночка хотел подорвать престиж демониц и подстроил бардак, они его нашли и покарали, мертвые отомщены, все счастливы. Ну, еще я устроил побег пленной демонице, подгадал все так, чтобы выглядело, будто она сама сбежала, Ножи не в обиде и Демоницы поостыли. Шеф? Шеф? Патрон! — Вангли крикнул, пытаясь привлечь внимание непривычно хмурого дейцмастера, задумчиво катавшего по столу шарик из плотной бумаги — бывшее письмо.
— А, — Гийом встрепенулся, потом снова погрустнел. — Да, молодец, Фредерик, неплохо сработано. Как ты думаешь, для чего мы этим всем занимаемся?
— Ну, блюдем интересы государства, — озадаченно ответил сейцвер.
— Мы занимаемся этим, — начальник Тайной Канцелярии выдохнул, — если по чесноку, только для того, чтобы не прекращался в метрополию поток товаров и богатств. Чтобы жирные, обрюзгшие, страдающие подагрой и геморроем герцоги вовремя получали свои барыши и не боялись темных ножей в тенистых аллеях. Чтобы ублюдки там, за океаном, могли планировать свои игрушечные войны и «великие» завоевания не вслепую, а хоть с какой-то долей вероятности на успех. Тогда, возможно, они возьмут меньше наших сыновей на фронт и меньше наших жен будут изнасилованы армией, победившей этих мудаков. Мы делаем это все для того, чтобы короли и министры, играя в свою высокую политику, хотя бы ненадолго забывали грабить и бесчестить свой народ, — выданные на одном дыхании, эти слова как-то непривычно больно отразились в окостеневшем сердце бывшего пирата, «человека мира».
— У вас проблемы, патрон? — очень серьезно спросил Вангли.
— Да, Фред, спасибо, что спросил. Похоже, я немного научил тебя читать в душах, — с горькой иронией произнес Гийом. — Моя дочь больна, неизвестная зараза, ничего не помогает, а эта гнида — начальник Канцелярии Вице-Королевства, не дает мне отпуск, мол, очень важные у нас тут дела в Ахайосе происходят.
Полная рука с размахом ударилась о стол, заставив попадать чернильницы и пепельницу с дымящимся окурком сигары.
— В ЭТОМ ГОРЯЩЕМ БОРДЕЛЕ ВСЕГДА ВАЖНЫЕ ДЕЛА! — голос сделался усталым и пустым. — А маленький человек, даже очень много делающий для своей страны, их не волнует. Политика-с! Безопасность! Да-с!
— Сочувствую, патрон! — серьезно сказал пораженный Стервец. — Если я могу чем-то…
— Нет… — голос был сух и официален. — Вы свободны, сейцвер, за распространение данных, услышанных сейчас, я вас с говном без ложки съем. Можете идти.
Рука Фредерика уже легла на дверную ручку в виде рычащего крокодила.
— Ах да, Фред, — похоже дейцмастер что-то вспомнил, — у Варна Отважного худые жилистые руки, а шпагу он носит с простым эфесом, ибо слишком часто пускает в ход, я ему сотню раз говорил сделать более сложную печать или, по крайней мере, не носить кольцо на пальце. А вот у главаря банды Корона, проправительственной, замечу, банды, руки правда жирные, и парадные шпаги он любит, правда, фехтует как булочник. Скажи об этом Елене, как бы конфуза не вышло. Не забудь…
Но он забыл — быстро встретиться с Демоницей не получилось, а затем дела и суета служебная затянули его, и истинный виновник чуть не случившейся войны банд так и остался безнаказан…
Библиотека Хранителей Знаний. Занимательные пояснения о тайных службах мира
Паноптикум орденов великих и малых, пользу приносящих священному Шваркарасу. Через призму пользу их секретной от мирян службы
В бытность мою еще приходским священником, не отстраненным от мира и страстей, по долгу службы сталкивался я со многими орденами и церквами благословенного Шваркараса. По обязанностям и по духу стремлений своих производил я, как и полагается смиренному брату Церкви Бога-Тайного, счисления и умозаключения. Кои позволили мне установить, с которыми из священных объединений в государстве стоит считаться на ниве секретного сбережения державы. Ордена и Церкви Шваркараса являются силой сколь могущественной, обученной и организованной, столь же и разрозненной. И если бы не их поистине феодальные стремления, отмежевавшись от прочих, стремиться в свою, только Единому ведомую, сторону, то и наш Храм Бога, знающего все секреты, пожалуй, и не был бы нужен. Засим начинаю я краткий обзор орденов и церквей державы Трех Пик об их полезности и зловредности.
Орден охотников на демонов
Знак: пылающий меч в круге.
Девиз и обет: «Мы — клинок, вонзенный в сердце ада», «Защита человечества от демонической скверны всегда и везде».
Молитва: «День Гнева».
Иерархия (от большего к меньшему): Магистр-охотник, Мастер-охотник, Охотник, Неофит-охотник, Отрок.
Священный дар: «Второй облик» или «Демоническая ипостась» — эта божественная способность дарует воинам ордена власть при столкновении с силами ада обретать вторую, «боевую» ипостась. В коей они обладают силами и средствами соперничать с демонами и прочими порождениями ада. Внешне же в этом облике братья и сестры ордена не слишком отличимы от тварей, с которыми призваны справляться.
Численность: невелика, это элитный орден.
Резюме: нет более амбициозного и злонамеренного, и столь же горделивого, чем орден охотников на демонов, образованного среди малых священных обществ Шваркараса. Обладая особым статусом, не позволяющим найти им замену, наработанными веками практиками и гонором не меньшим, чем у королевских гвардейцев, охотники часто выходят за рамки своих прямых обязанностей. Они обладают влиянием среди герцогов страны, малой и высокой аристократии, но брезгуют неблагородными мирянами и купечеством. Орден было бы вернее распустить, если бы нашлась замена. Тем более, что он так же обладает и скрытым пороком — самые могущественные из охотников всегда балансируют на грани между святостью и скверной, ежеминутно рискуя раскрыть свое сердце дыханию ада. Однако замены Ордену нет, остается лишь ограничивать его влияние и исподволь уводить с гибельных путей.
Оценка эффективности: 4 из 10.
Мужской монашеский орден охотников на нежить
Знак: череп со знаком Единого во лбу.
Девиз и обет: «Мертвое да будет недвижимо», «Защита человечества от участи, что хуже смерти, всегда и везде, без компромиссов, даже ценой жизни».
Иерархия (от большего к меньшему): Мастер-настоятель, Мортифер, Искатель костей, Послушник.
Священный дар: «Упокоение» — дарованная Единым сила повергнуть в прах любую восставшую нежить.
Численность: средняя среди малых орденов.
Резюме: Орден охотников на нежить до крайности традиционен. Они прямолинейно чтут свои обеты, не позволяя себе и всем прочим усомниться в высшей святости их миссии — ни за что не допустить возвышения некроскверны, как это было в Эпоху Черного Неба. Широкие познания в области своей работы и специальный боевой стиль «киптус», позволяющий им биться наравне с вампирами и прочими высшими неживыми тварями, делает орден в перспективе весьма могущественным и опасным, с учетом численности. Но сейчас смертоборцы, как их называют в народе, не думают ни о чем, кроме своего дела, равно не вмешиваясь в дела прочих орденов и церквей и не оказывая никому фавора.
Оценка эффективности: 5 из 10.
Женский монашеский орден охотниц на ведьм
Знак: книга с пылающим молотом, увенчанным знаком Единого.
Девиз и обет: «Да очистится кострами Небо», «Непримиримая борьба с ересью, чернокнижием и ведьмовством без уступок и компромиссов».
Иерархия (от большего к меньшему): Мать-охотница, Старшая-охотница, Охотница, Сестра-склепа, неофит.
Священный дар: «Молот ведьм» — дарованная Единым защита от воздействий чернокнижников, ведьм и прочих гибельных колдунов. Вторая часть «Молота ведьм» — наработанная годами практика борьбы с врагами, скрытыми среди рода человеческого, классифицированная в писаный кодекс наставлений.
Численность: средняя среди малых орденов.
Резюме: Орден охотниц на ведьм чрезвычайно эффективен. Он пользуется дарованным высшими Церквями страны и заверенным королем правом на Инквизицию, которую может начать каждая из сестер. Неоднократно сестры среди прочего умели разоблачать не только еретиков, ведьм, чернокнижников, но и шпионов иностранных держав, заговорщиков, пользующихся услугами гибельных сил, социализированных вампиров, оборотней, гибельные секты. В то же время, под грузом заслуг, сестры Ордена почитают себя равными иерархам Больших Церквей и нередко перечат отцам церкви, а также светским вельможам. В политике и общественной жизни они «замараны» не менее охотников на демонов. Но принципы охотниц все же более согласуются с пониманием блага для державы.
Оценка эффективности: 9 из 10.
Боевой мужской монашеский орден норманитов.
Знак: нож в круге.
Девиз и обет: «Десница кары Его стремительная и неотвратимая», «Бедность, верность, послушание — все по воле Его».
Иерархия (от большего к меньшему): Мастер-настоятель, Мастер, Монах, Неофит.
Священный дар: «Божественная сила» — дар, в моменты необходимого риска пробуждающий по воле Его скрытые способности души монахов, непреодолимо возвышающий их над прочими смертными.
Численность: ничтожная — норманитов редко набирается больше сотни.
Резюме: Орден норманитов — опора трона, защита иерархов церкви и самая могущественная боевая шпионская организация Шваркараса. Эту и другую полуправду легко можно услышать в любом трактире. На самом же деле, Орден служит только собственным интересам. И благословение Единого, что интересы ордена сообразуются с интересами государства. Нет такого герцогского рода, крупной торговой компании или Высокой Церкви, которые бы не были должны чего-то норманитам. Благо, норманиты в свою очередь имеют долги перед Богом-Тайным.
Оценка эффективности: 8 из 10.
Женский боевой монашеский орден Сестры Копья.
Знак: копье и знак Единого.
Девиз и обет: «Святые девы в борьбе за добро и справедливость», «Защита слабых, верность долгу, подвижничество в вере».
Иерархия (от большего к меньшему): Мать-магистр, Мать, Сестра-копья, Дочь-копья.
Священный дар: «Отречение» — известным лишь Единому образом, вера сестры создает вокруг нее круг, где она сражается с невероятной стойкостью, самые могучие сестры способны в этом кругу обернуть силу и число нападающих против них.
Численность: небольшая — это элитный боевой орден, подразумевающий строгий физический и моральный отбор.
Резюме: Орден сестер приведен тут как пример, на который должны ориентироваться прочие священные общества. Сестры действуют по велению долга, стойко исполняют священные обеты, оказывают помощь всем прочим орденам и всегда оказываются там, где нужны. Служение — их высший идеал. Они — истинная опора трона и Церквей. Нерушимое воинство света.
Оценка эффективности: 10 из 10.
Женский монашеский орден Бога Куртизанок
Знак: танцовщица в круге.
Девиз и обет: «Кающиеся грешницы», «Воля Матери Церкви во искупление грехов».
Иерархия (от большего к меньшему): засекречена.
Священный дар: «Двуличность» — божественным попущение эти кающиеся грешницы способны менять облик и даже воспринимать повадки и манеру речи другого человека.
Численность: средняя для малых орденов.
Резюме: Если Церковь Бога-Тайного — суть воплощенная господня Тайная канцелярия, то Орден Бога Куртизанок — это скорее военная разведка. Состоящий из раскаявшихся грешниц и их дочерей, этот орден строится на интриге и коварстве, коими к вящей славе господней владеет беспорочно. Норманиты могут победить кого угодно, а сестры-куртизанки могут узнать (и выгодно продать) все что угодно. Их влияние на аристократов, чернь и купечество бесспорна, как далеко распространяется их власть — определить сложно. Но покамест сестры держат себя в рамках приличий и не дают оснований для инквизиции ереси.
Оценка эффективности: 9 из 10.
Люзонская церковь Бога-Шевалье
Знак: перчатка в круге.
Девиз и обет: «По воле Господа под знаменем судьбы!», «Помощь страждущим, странствия, приключения».
Иерархия (от большего к меньшему): Командор, Ветеран, Рыцарь, Щенок (послушник).
Священный дар: «Абсолютный вызов» — рыцарь Бога-Шевалье может бросить вызов любому противнику, и их дуэль по Воле Господа будет проходить в абсолютно равных условиях.
Численность: большая для малых орденов.
Резюме: Церковь Бога-Шевалье привлекает в свои ряды искателей приключений, дуэлянтов, непосед и людей, просто склонных к скитаниям. Они почти всегда в странствии, а потому шевалье никогда почти нельзя найти в храме. Зато легко можно встретить в ближайшем трактире. Они, как велят обеты, защищают слабых, творят справедливость и ведут нескончаемый поиск истинного пути. Шевалье любят крестьяне и бедняки, к ним снисходительно относятся аристократы и с восторгом — их отпрыски, на них свысока смотрят купцы, но к бегут к ним, как только кто-то начинает грабить караваны. Шевалье были бы чрезвычайно влиятельны, если бы это влияние им за каким-то чертом сдалось.
Оценка эффективности: 3 из 10.
Итак, я подведу итог. Шваркарас погряз в тенетах орденских противоречий. Как и все прочее в стране, церковные объединения представляют у нас пестрое одеяло чужих амбиций, стремлений и понятий о том, что праведно, а что постыдно. Ни один из орденов, благо, не способен к мятежу, равно ни один не будет достаточно полезен для державы в целях тайных и секретных. Все они либо себе на уме, либо просто не подходят на необходимые роли. В пестрой суматохе перспективных боевых орденов и странных церковных обществ для целей Бога-Тайного я все равно выделяю Храм Бога-Пахаря. Которого почитают крестьяне и ремесленники, горожане и лесорубы. Каждый пастырь этого храма знает о своей епархии больше, чем сможет вызнать куртизанка или выбить норманит. А посему я вновь утверждаю — между возможностью и эффективностью всегда есть важная разница.
Записки о тайных свойствах малых орденов и храмов Шваркараса. Писано в 803 году от. о. А.И. Хранителем Тайного, отцом Фредриком Хлопотливым