— Оглянись ещё раз, Петер Мунк! — тихо сказал гном.
Петер вытер слёзы, оглянулся — и вдруг увидел мать и Лизбет, ласково глядевших на него…
— Ты здесь, Лизбет! — вскочил Петер, — И вы, матушка! Вы простили меня!
— Они простили тебя, потому что ты искренне раскаялся. Всё будет забыто, — сказал гном. — Отправляйся же в дом отца своего и будь угольщиком, каким был твой отец. Будь честен и трудолюбив, и соседи будут уважать тебя больше, чем если бы у тебя было десять мешков золота!
Так сказал Стеклянный человечек и простился с ними. Все трое пошли домой.
Великолепного дома, в котором Петер жил последнее время, больше не существовало: в него ударила молния и сожгла дотла вместе со всеми сокровищами. Но никакая потеря не могла уже их огорчить.
Как же они удивились, когда пришли к своей старой хижине! Она превратилась в богатый крестьянский дом! Всё в нём было хорошо и чисто.
— Это сделал добрый Стеклянный гном! — сказал Петер.
— Как уютно! — сказала фрау Лизбет. — Уютнее, чем в большом доме с многими слугами!
С тех самых пор стал Петер достойным и трудолюбивым человеком.
Он довольствовался тем, что имел, неутомимо занимался своим ремеслом и вскоре стал хорошо жить. Его любили и уважали. С фрау Лизбет он больше не ссорился, чтил свою мать и всегда подавал бедным. Когда у него родился мальчик, пошёл Петер в лес и прочёл заклинание. Но Стеклянный гном не показался.
— Господин гном, послушайте! — крикнул Петер. — Я ведь ничего не прошу! Я просто хотел позвать вас в крёстные отцы к моему сыну!
Но ответа не последовало.
Только резкий порыв ветра прошумел в елях и сбросил в траву несколько шишек.
— Возьму их на память, раз вы не показываетесь! — сказал Петер, положил шишки в карман и пошёл домой.
Дома, когда он снял праздничное платье и мать вытряхнула карманы, чтобы спрятать платье в сундук, на пол упало четыре тяжёлых свёртка. Петер развернул их — там оказались деньги! Новенькие баденские талеры, и среди них ни одного фальшивого! Это был подарок Стеклянного гнома своему крестнику — сыну Петера Мунка.
И стали они себе жить тихо и весело. И часто после этого, когда Петер Мунк уже стал седым стариком, любил он повторять, покачивая головой:
— Всё-таки лучше довольствоваться малым, чем иметь много денег и холодное сердце!