Дьюк привык думать, что всё обойдется и беды проходят стороной с тех пор, как узнал о благословлении. Даже Камилла это сразу заметила и предупредила, что к играм со смертью стоит относиться с осторожностью. Только Дьюк с детства считал себя человеком, которому уготована особая судьба. Величие. Вот и доигрался: попал в плен, чуть было не погиб, а теперь ещё и благословение работает таким образом, что кто угодно может убить кого угодно. Правила игры меняются на ходу. Их меняют люди, что пишут историю. Вот почему вселенная благоволит таким, как дева Альферия. Слова Мариуса Грайли заставили всерьез задуматься, пересмотреть кое-какие взгляды и впредь вести себя осторожней.
Одно можно сказать наверняка — смерть в плену, если бы она случилась, не была бы напрасна. Дьюк променял себя на Амелию и сделал бы это снова. Его личный долг защищать тех, кто дорог, пусть даже ценой собственной жизни. Камилла и Амелия прекрасно жили бы дальше и без него. Захватили бы власть, нашли бы достойных и благородных мужей, купались бы в золоте и серебре. Но, если бы в Алкории, не дай Малеон, убили бы Амелию… Камилла могла бы добиться и объявления войны и Гальрад с Палеонессом рассорить и много чего ещё несуразного сделать.
Но, всё обошлось, как всегда. Какой-нибудь мудрец сказал бы, что это жизненный урок и в следующий раз не нужно лезть на рожон. Такие враги, как Мариус Грайли и культ вечных очень опасны.
— Даже не верится, что мы выбрались, — радовалась Кларисса. — Скоро будешь дома, Дьюк Альбер.
— Жду не дождусь.
Похоже, она над чем-то всерьез задумалась, но не знала, как об этом сказать. Долгая история, собранная по кусочкам почти что сложилась в голове у Дьюка. Он понимал, что люди, захватившие дворец устроили дворцовый переворот, потому что Кларисса убила принца Освальда и выпустили какого-то парня из темницы дворца. А принцессу Авилину, близкую подругу девушки, пытали ради прихоти и отдали прибывшим гостям. Остаётся самое главное, то, что движет всей этой историей — мотивы. Целью культа была не нажива и не смена власти. За принцессу Авилину можно было бы выручить гору золота, а принц Освальд вряд был так неугоден Палеонессу, что пришлось его убивать. Остаётся только Стылая земля… та самая единственная ниточка, которая никак не выходила из головы. Североземцы, вторгнувшиеся много лет назад в Северную провинцию и люди во дворце принца Освальда связаны друг с другом. Вот, что не даёт покоя.
— Слушай, я понимаю, что не имею право просить, но окажи одну услугу, — всё же решилась сказать Кларисса. — Прежде, чем сесть на корабль, прогуляйся со мной до дома, пожалуйста.
— Зачем? — спросил Дьюк.
— Хочу побывать там перед тем, как уплыву навсегда. И у мамы были небольшие накопления, надо бы их забрать. Хватит, хотя бы на первое время. Я же не смогу быстро устроиться на работу в Гальраде и сразу попросить заплатить за месяц вперёд. Придётся как-то выживать.
Дьюк, может, и не был против, но следовало поторопиться. Хотя Мариус Грайли был уверен, что торопиться уже некуда.
— Мне бы…
— Это здесь, недалеко, почти сразу за выходом из Алкории. А порт находится там, — перебила Кларисса, показывая рукой куда-то влево. — Моя мама каждый день ходила сюда из дома на работу. От торговой площади до порта рукой подать. Мы туда и обратно. И сразу на корабль, обещаю.
— Ну, хорошо, — согласился Дьюк. — Только туда и обратно.
Город масок и цветов был красив. Величественно возвышался, манил своими узенькими улочками, широкими площадями и красивыми аллеями со знаменитыми Палеонесскими розами разных сортов. Камилле бы тут очень понравилось. Город не обойти и за день. Хотя бы увидеть знаменитую торговую площадь, памятник семи последователям Святого Малеона, ратушу с колоколами и много чего ещё. Прогуляться бы с Камиллой вдвоём, без всякой суеты и спешки, а потом устроить романтический ужин прямо во дворце в шикарных огромных покоях. Но сейчас хотелось только домой, хорошенько вымыться, выпить, поесть и лечь спать.
— Ты, бывал до этого в Палеонессе? — спросила Кларисса, видя, как он любопытно озирается по сторонам.
— Нет, здесь я впервые.
— Значит, в гости к Освальду Альберти пригласили твою возлюбленную? Или ту девочку, что была с вами?
Дьюк усмехнулся. За всё это время она узнала о нём меньше, чем он о ней и всех этих захватчиках.
— Я догадываюсь, почему ты спрашиваешь, — признался Дьюк.
— И почему же я спрашиваю?
— Раз я знаком с теми, кого пригласили во дворец, значит расскажу им всё, что знаю. И рано или поздно обо всём узнает принцесса Авилина. Тебя будут искать. А это серьёзная проблема.
Кларисса лишь грустно вздохнула.
— Да уж, это проблема.
— Дай догадаюсь, ты хочешь вывести меня в лес и убить, чтобы я ничего не рассказал?
Кларисса устало посмотрела на него, пытаясь понять, насколько серьезно он говорил.
— Не шути так, — ответила она. — Ты спас меня, а мне даже нечего дать в знак признательности. Конечно, глупо просить тебя молчать обо всём. Да, рано или поздно меня буду искать, и я этого не хочу. Но, в конце концов, если найдут, значит такова судьба. И я заслуживаю той жуткой, мучительной смерти, что мне уготована.
— Может принц Освальд и не был хорошем правителем, но уверен, у тебя были благородные мотивы.
Они вышли за главные ворота и пересекли черту города, за которой протоптанная мощеная дорога вела в лес. Чем-то это место напоминало центральный вход в Саргос, но народу вокруг ходило гораздо больше. Городские ворота пересекали многочисленные тележки, путники с обозами, семьи с детьми, идущие с прогулки. Когда-то Дьюк думал, что на всём континенте лучше столицы Гальрада города не сыскать. И, конечно, есть места прекраснее. Оживлённая Алкория манила своей красотой и разнообразием, но этот город был чужим.
— Принц Освальд убил моих родителей, а женщину, которая воспитывала меня с младенчества, пленил и собирался пытать, — призналась Кларисса.
— Я не спрашивал, — напомнил Дьюк. — Но спасибо, что поделилась.
— Не хочется, чтобы ты думал, будто я инструмент культистов, который помог совершить дворцовый переворот.
— Не важно, что я думаю, — ответил он. — Отправляйся в Гальрад, примкни к какой-нибудь бродячей общине или осядь в коммуне в глухих лесах Западной провинции. И не вздумай примкнуть к одному из военных орденов. Там будут искать прежде всего, учитывая твои навыки. Сойдя в порту купи неприметную одежду, обязательно дорожный плащ, с капюшоном. Подстригись очень коротко, смени имя и никому не говори откуда ты и какими дарами владеешь. Большая часть леса в Гальраде принадлежит лордам и богачам, ступать на их земли без разрешения нельзя, ходи только по дорогам и трактам. Где-то, да приживёшься. Государство у нас большое. Если будешь осторожна и внимательна, тебя не найдут.
— Ого, — восторженно ухмыльнулась Кларисса. — Подожди, я всё запишу.
— Смотрю, ты не унываешь, — заметил Дьюк.
— Да. Беру пример с тебя.
Лес возле города был красив. Старые высокие сосны величественно возвышались над головами, закрывая от солнца широкую протоптанную дорогу, по которой свободно перемещались обозы и конные всадники. Пышная густая трава и цветы росли сразу за каменным мостом, примыкающим к городским воротам. Вперёд вела протоптанная широкая дорога. Когда-то Дьюк путешествовал с общиной, потому что не было иного выбора, но дух приключений звал до сих пор. Скитаться по незнакомым местам, ночевать под открытым небом, заходить в понравившиеся таверны и магазины, общаться с незнакомыми интересными людьми. В этом есть что-то особенное. Одному так путешествовать в Гальраде было бы трудно, лучше и правда где-то осесть.
По дороге встречалось множество людей, что говорило о больших поселениях где-то неподалёку. И пока Дьюк любовался видами и размышлял, какой зверь водился в этих лесах, откуда-то из кустов совершенно неожиданно выпрыгнул потрёпанного вид мальчик и подбежал к нему с небольшой корзинкой ягод.
— Дброе утро, купите ягод, великлепный господин?
Мальчик лет двенадцати говорил быстро и весьма скомкано, но сразу же дал понять, что нужно, держа ягоды перед собой. Он был одет довольно прилично, хоть одежда выглядела старой и слегка потрёпанной. При этом улыбался во весь рот и от того выглядел слегка глуповато. Дьюк улыбнулся в ответ, не зная, что и сказать на такое предложение. А Кларисса, уперев руки в бока, строго спросила:
— Ты чего это прохлаждаешься, вместо школы? Тебя родители опять не бросятся искать, как в прошлый раз?
— Нет, всё в порядке, — ответил мальчишка. — Я приношу им пользу, зарабатываю деньги. Хотите ягод? Всего тридцать серебряников.
— Нет, не хотим, — отрезала Кларисса. — Это грабёж.
Быстро сообразив, что Дьюк особо не хочет разговаривать, мальчик решил поговорить с Клариссой:
— А кто твой друг?
— Тебе какое дело? Лучше шуруй-ка домой.
— Ладно, я побежал.
Мальчик скрылся почти так же быстро, как и появился, а Кларисса ничего не стала говорить, только молча улыбнулась и покачала головой. Наверняка это был один из местных ребят, а в небольших селениях все соседи друг друга хорошо знали. Дьюк увидел, как впереди открылся прекрасный вид на каменную арку, за которой стояло множество аккуратных двухэтажных домиков. Перед входом, в земле, торчала деревянная большая табличка.
— Солнечные равнины, — подойдя ближе, прочитал Дьюк.
— Да, здесь несколько поселений. Видишь, совсем недалеко от Алкории. Мой дом уже рядом.
Они пересекли арку, и Дьюк увидел, пожалуй, самую красивую деревню на континенте. Через небольшую речушку пролегал каменный мост. Дальше виднелись плотные скопления двухэтажных домов, преимущественно из белого кирпича с деревянными крышами, резными окнами и лестницами. Почти у каждого дома была небольшая территория для хранения телег, земледельческих инструментов, и выращивания культур. За домами виднелась ратуша, за которой открывался вид на высокие заснеженные горы. Возле многих домов стояли цветы и красивые растения. Поселение благоухало и процветало.
Пока они шли по дороге, Дьюк так залюбовался, что не сразу заметил, как Кларисса остановилась возле одного из домов.
— Мы пришли. Заходи давай.
Дьюк зашёл внутрь и увидел аккуратный прибранный дом. Кларисса оглядела собственный дом и с грустью вздохнула. Такое место и Дьюк бы на захотел покидать. Неплохое жилище, возле столицы, да ещё и большинство местных знаешь в лицо. Внутри было темновато, без света и Дьюк, особо не расхаживая, положил дорожную сумку и оружие на сундук возле входа. А Кларисса, присев за большой обеденный стол, ещё раз огляделась и сказала:
— Сейчас зажгу свечи. Пить хочешь?
— Очень, — признался Дьюк.
— Хорошо, сейчас что-нибудь…
В тишине и полутьме неожиданно скрипнула лестница, ведущая на второй этаж. Дьюк пригляделся и сразу увидел, как к ним медленно и осторожно спускается какой-то худой парень в простоватой одежде, с большим осадным арбалетом в руках.
— Кто ты и что забыл в моём доме? — резко спросила Кларисса.
Спустившись на середину лестницы, незнакомец остановился и спросил:
— Не узнаешь меня?
Кларисса вооружилась кинжалами и пригляделась. Но, судя по всему, не смогла понять кто перед ней стоит. В темноте было плохо видно лицо. Но голос явно принадлежал молодому парню. Почуяв неладное, Дьюк потянулся за мечем, но незнакомец предупредил:
— Стой на месте, если не хочешь умереть. С такого расстояния этот арбалет способен пробить крепкие латы и тело насквозь. И поверь, я не промахнусь.
— Ты явно вошёл не в тот дом, — сказала Кларисса.
Незнакомец ответил, не сходя с места:
— Хочу, чтобы ты знала перед смертью. Это я сообщил, что твоя мать прислуживает культу вечных.
— Эдрик?
Дьюк не видел лица Клариссы, но понял, что она узнала непрошенного гостя. И не просто так он оказался в доме именно сейчас. Тот мальчишка, который собирал ягоды, увидел Клариссу и узнав, что она возвращается домой. И сразу же побежал докладывать. Все местные знают друг друга в лицо. Мальчик, может, злого умысла не держал, просто хотел подзаработать серебра. Дьюк в очередной раз начал корить себя за невнимательность. Он потерял бдительность и вовремя не догадался что к чему.
Имя непрошенного гостя, конечно же, было знакомым. Дьюк любил хорошие истории и память на имена у него была отличной. На деревянной лестнице стоял тот самый парень из детства Клариссы, который был в неё когда-то давно влюблён. Сын пекаря, кажется.
— Твой школьный друг? — уточнил Дьюк. — Ты ему что, списать не дала?
— Нет. Мы не только учились вместе, — ответил Эдрик. — Много лет назад, я признался в своих чувствах. Но мама Клариссы решила, что я недостоин, вот и всё.
— Поэтому ты о маме сообщил? — злобно спросила Кларисса. — Подлый ублюдок! Она же говорила с твоим отцом и всё решила.
Дьюк бы, конечно, не стал так разговаривать с человеком, который целился в него из арбалета. Надо бы как-то попросить её умерить пыл и разобраться во всём спокойно. Но, речь шла о матери, ради которой она убила принца Освальда. Что-то подсказывало, что разговорами всё дело не закончится.
— Да уж, поговорила, — ответил Эдрик. — Так поговорила, что её приспешники-культисты, с которыми она пришла в тот день, избили моего отца до полусмерти. Вечером того дня он умер.
Кларисса удивилась и это отчётливо было видно.
— Быть того не может, — ответила она.
Парень стоял на возвышении и не двигался, направив арбалет на свою цель. Глаза уже привыкли к темноте, и Дьюк получше разглядел незнакомца. На поясе небольшой кинжал, а в руках тяжелый осадный арбалет. Перезаряжать такой дело не быстрое. Поставить на пол, взвести тетиву двумя руками держась за ручки механизма, при этом придержать его ногой, наложить правильно стрелу на спусковой механизм. Такой использовали для дальнобойных сражений. Второго выстрела у парня не будет и важно, чтобы не было первого. Дом — закрытое пространство, в котором некуда бежать.
Этот Эдрик хотел, чтобы Кларисса знала правду. Может, он её ненавидел, но она не при чем. Месть была свершена и можно разойтись мирно. Попытавшись взять дело в свои руки, Дьюк сказал:
— Послушай, мама Клариссы умерла. Её убили после того, как узнали о культе. Кровь за кровь — так у вас заведено? Ты отомстил, опусти арбале…
— Замолчи, это не твоё дело, — грубо перебил Эдрик.
Кларисса напряжённо стояла на месте и пристально смотрела на парня, с ненавистью сжимая кинжал в руках и тяжело дыша.
— Почему ты никому ничего не сказал? — спросила она.
Этот обвинительный тон только усугублял ситуацию. Дьюк понял, что надо пытаться брать ситуацию в свои руки, иначе будет беда. Парень стоял на лестнице, возвышаясь и заняв хорошую позицию. Он явно всё это продумал, кроме одного. Руки его едва заметно тряслись и похоже, раньше он из арбалета никогда не стрелял. Может, тренировался на мишенях где-то в лесу, но в живых людей — никогда. Бывалых воинов и даже стрелков видно издалека. Арбалет он держал правильно, но оружие весило не мало и долго удерживать большой вес в руках со временем становилось проблематично. Прицел сбивался, а выстрел мог оказаться не смертельным.
— Кому? — с вызовом ответил Эдрик вопросом на вопрос. — Твоя мать работала при дворе Принца Освальда, кто бы стал её подозревать? За обвинения приближенных Его Величества можно самому угодить за решётку. А у меня никого не было, кроме отца и до конца дней провести в темнице я не хотел.
— Ты… ты не знаешь, что натворил Эдрик, — запинаясь, нервно сказала Кларисса. — Дьюк, если он выстрелит, обещай, что убьешь его.
Дьюк конечно же кивнул. Врят ли Кларисса могла сказать что-то, чтобы парень опустил арбалет. Девушка начала заметно нервничать. Дьюк решил всё же попытать удачу ещё раз:
— Всё уже кончено, опусти арбалет. Нас двоих ты не убьешь. Зачем умирать напрасно? Просто уходи. Мы уедем из Палеонесса и больше никогда не встретимся.
Эдрик кинул на Дьюка небрежный взгляд.
— Я не верю тебе, чужеземец.
— Всё кончено, Эдрик, — подтвердила Кларисса. — Ты добился своего.
Он остался стоять на месте, обдумывая услышанное. Дьюк понадеялся, что у парня хватит смелости отступить и не делать глупостей. Но, Кларисса, увидев, что Эдрик никак не реагирует, дала волю ненависти и сорвалась на крик:
— Моя мать мертва! Что ещё ты хочешь?
— Чтобы и ты сдохла.
Только Дьюк подумал, что кричать точно не стоит, как Эдрик выстрелил прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово. Клариссу мгновенно отбросило на пол. Дьюк до этого не видел, как мощно стреляет дальнобойный арбалет, но раз он мог издалека пробить латы, то уж кости с такого расстояния точно раскрошит. Не теряя времени, он взял Клариссу за руку и помог аккуратно подняться. Арбалетный болт застрял чуть выше живота, прямо меж левых рёбер. Кларисса застонала, но, главное, была жива.
Воспользовавшись моментом, Эдрик тихо спустился с лестницы и собрался кинуться на улицу, но Дьюк быстро схватился за меч и обнажил.
Уж точно не воин был этот Эдрик. Иначе бы ещё до выстрела велел сложить всё оружие и кинуть куда подальше. Невысокий рост, конечно, был недостатком в открытом бою, а ещё в детстве Дьюка помыкали и иногда шутили над этим, особенно сравнивая с высокорослой Камиллой. Но в закрытом помещении короткий меч и низкий рост играли на руку. Эдрик понял, что убежать не удастся и обнажил поясной кинжал. С ножом против короткого меча в данной ситуации это выглядело, как смертный приговор.
Эдрик не желал нападать первым, попутно ища другие пути для отступления. Дьюк не стал долго ждать и быстрым движением совершил колющий удар, вытянув руку. Против опытного воина такое могло сработать и в обратную сторону. Тот, кто был ранен в бою мог перетерпеть боль и перехватить меч или руку, а потом воткнуть кинжал прямо в глотку. Но Эдрик вскрикнул от сильной боли и шока, давая Дьюку ещё немного времени. Второй аккуратный удар пришёлся в горло, снизу вверх. Острый клинок прорубил плоть без особых усилий. Хорошо, что в Ордене Дьюк взял за привычку периодически ухаживать за оружием. Меч всегда был острый.
Рывком вынув лезвие, он увидел, как Эдрик осел на пол и схватился обеими руками за горло, не в силах даже кричать. Жизнь покидала тело.
Отшвырнув ногой упавший на пол кинжал, Дьюк поспешил к Клариссе, которая к этому моменту сумела добраться до кровати в углу комнаты. Зажав рану в боку, девушка тяжело дышала. Короткий арбалетный болт едва выглядывал и кровь текла без остановки. Дьюк видел в ордене стрелы с четырехугольными наконечниками, которые застревают в теле и не дают ране закрыться, видел и стрелы с ржавыми наконечниками, после попадания которых происходит заражение крови. Выбор стрелы имел для жизни большое значение.
— Плохо дело, — вздохнула Кларисса. — Он мёртв?
— Да я убил его. Зажми сильнее, кровь надо остановить. Где у вас лекарь?
Нужно спешить и найти того, кто мог бы помочь залатать рану и аккуратно вытащить арбалетный болт. Но Кларисса схватилась окровавленной рукой за плащ Дьюка и взмолилась:
— Не бросай меня.
— Что мне делать?
— Сундук под столом там…
Дьюк кинулся обратно, боковым зрением заметив, что горе-стрелок осел на пол и размяк, безмолвно смотря куда-то перед собой. Выдвинув тяжелый металлический сундук из-под стола Дьюк открыл крышку и присмотрелся. Внутри аккуратно лежали много колб и склянок с разными, жидкостями, какие-то высохшие травы и чистые тряпки. Не зная, за что взяться, Дьюк схватил ткань, перевязать рану. Достав из сумки кремень и лучину он зажег свечу и подошёл к Клариссе.
— Похоже, не увижу я Гальрад, — тяжело дыша, выговорила Кларисса. — А было бы здорово посмотреть его с тобой…
Она судорожно закашляла и прикрыла рот ладонью.
— Увидишь, — пообещал Дьюк.
Не нужно было присматриваться, чтобы заметить на её ладони кровь. В воздухе витал неприятный, едкий запах и Дьюк никак не мог понять, что это.
Кларисса осторожно легла на кровать, продолжая держаться за бок. Дьюк аккуратно приподнял рубаху и приложил чистую ткань, но кровь не останавливалась. Вытащить арбалетный болт было делом опасным. Это не тонкая стрела лука, которую можно аккуратно надломить без усилий и боли. Теперь он понял, что за едкий запах не давал покоя. Похоже, наконечник арбалетного болта был отравлен.
— В сундуке, там… желтый пузырек… от боли.
Кларисса еле говорила и речь давалась ей с трудом. Дьюк взял свечу и быстро, насколько мог, подошёл к сундуку. Он услышал, как она снова начала кашлять и сплюнула кровь. В полумраке он кое-как нашёл маленькую колбочку с жёлтой крышкой среди множества других и схватив свечу, поспешил обратно к кровати, по пути откупоривая пузырёк. Рука Клариссы, зажимавшая ткань на ране, ослабла. Повисла на краю кровати, касаясь пальцами деревянного пола.
Кларисса не шевелилась, и Дьюк понял, что среди этой тишины перестал слышать её тяжёлое дыхание. Остался только огонь свечи, темнота и безмолвная тишина.