Ну почему она явилась в монастырь? Почему он не прогнал ее, а потащил в келью? Почему она не сбежала, пока была возможность? Оба они дураки. А теперь слишком поздно. Леу погибнет через пару мгновений, а сам он, считай, уже мертв.
Мартин с трудом перекатился на спину. Рукав рясы был мокрым от крови, рука при каждом движении отзывалась болью; он не мог даже поднять ее, чтобы защититься от нового удара. Сломана, наверное.
И как же хочется вздохнуть по-человечески, хотя бы в последний раз. Мартину отчаянно не хватало воздуха, но стоило ему попробовать сделать вдох, как изнутри в него будто вонзались раскаленные ножи. И снова кровь. Он чувствовал, как что-то горячее бежит по его груди и левому боку.
Крики, женский плач, звуки ударов, звон металла и треск огня.
Как же глупо все закончилось. И даже не смог отомстить напоследок, убить хотя бы одного из этих ублюдков. И возможность была, но он струсил. Мартин завыл бы от отчаяния, если бы мог выдавить из себя что-то громче слабого хрипа.
На фоне черного неба возник солдат-венардиец, по милости которого он и умирал сейчас, распростертый посреди зала Тысячи Звезд. Здоровый громила, сейчас казавшийся и вовсе великаном, оскалил зубы и снова поднял руку с булавой.
Нужно было прогнать ее, как только увидел.
Нужно было броситься на Мерфи, оттолкнуть его и дать Леу возможность сбежать, но тогда Мартин просто растерялся, а на вопли помощника библиотекаря быстро сбежались остальные братья.
Какой же поднялся шум.
— Там у Конолла люди умирают, а он, вместо того, чтобы помогать идти, с какой-то девкой тут обжимается!
— Бесстыдники! Вот в мое время…
— Мартин, стыдись! Вот от кого, а от тебя не ожидал…
— Эльфа! — надрывался Мерфи. — Братья, да посмотрите! Глаза! У нее глаза светятся! Уши острые! Эльфа, совсем как в книгах описано!..
И тут начался настоящий гвалт, такой, что у Мартина зазвенело в ушах. Он помнил, как монахи принялись в ужасе взывать к небу, как в коридоре кто-то отчаянно вопил, что на монастырь напали эльфы и что наступил конец света; как какой-то храбрец, собравшись с духом, шагнул в келью, Леу отскочила к стене, подобралась и выхватила свой кинжал; как сам он встал между ними, готовый драться, а потом монах куда-то пропал и на пороге стояли уже настоятель вместе с Бирном и что-то громко говорили — пытались всех успокоить, что ли? — и наконец им удалось оттеснить толпу от двери и закрыть ее.
Некоторое время все четверо молчали, глядя друг на друга. Наконец настоятель устало потер переносицу и откашлялся.
— Слишком много происходит в последние дни. — произнес он, — Через чур много. Бирн, ты тоже ее видишь? Фаэйри?
— Да, отец. — библиотекарь был бледен, казался потрясенным и испуганным. Настоятель тяжело вздохнул.
— Ох, Мартин, лучше бы это была обычная девушка, из деревенских. Было бы проще…
— Дайте ей уйти, — сказал он. — Пожалуйста. Она никому не вредила, вообще ничего не сделала. Я все расскажу, только сначала позвольте ей уйти.
— Что происходит? — будто не слыша его, спросил старик. — Тысячу лет тех, кто не смотрит в небо никто не видел, и вдруг одна из них обнаруживается в твоей келье. Мир сошел с ума.
— Отец, если помните, — вновь подал голос Бирн. — Тогда, в лазарете, Мартин говорил о том, что встретился с эльфами. Тогда мы ему не поверили…
За спиной Мартина Леу настороженно переводила взгляд от одного монаха к другому. Что-то сказала вполголоса. Кажется, спросила, что нужно этим двоим. Он не глядя протянул руку, и когда в нее лег камень, одними губами шепнул:
— Не бойся. Я попытаюсь убедить их отпустить тебя. Все будет хорошо,
Настоятель покивал.
— Да, так и было. И его словам про браслеты мы не поверили, и ты сам видел, чем это обернулось. Мартин, раз уж она… эта девочка понимает тебя, скажи, что ей не причинят вреда.
— Тогда отпустите ее. Леу ни в чем не виновата. Я расскажу все, что вы захотите узнать, отец, но пожалуйста…
— Сейчас, — ответил тот. — Это все равно невозможно. Ты же видел, что творится снаружи. Все взбудоражены. Чтобы убедить братьев разойтись, мне нужно знать, что происходит. Как эльфийка попала в монастырь, что она делала в твоей келье. Расскажите мне хотя бы что-то.
— Она не сделала ничего плохого, — вновь попытался Мартин.
— Верю. Когда к тебе вернулась память, ты, кажется, рассказывал, как эльфы спасли тебя, сняли с руки браслет и указали дорогу из леса, так ведь? Бирн, как ты думаешь, мог один из их дворов не участвовать в войне против людей? Это бы многое объясняло.
— Мартин говорил, что браслет с него снял сам король Диан, — возразил библиотекарь. — А именно его победил в поединке Ройс Золотой, отец. Разве что за время, которое прошло с окончания войны, он раскаялся…
Настоятель улыбнулся, хотел было ответить, но снаружи снова раздался шум, топот ног, крики.
— Солдаты! Солдаты пришли! Окружают монастырь! Небо, обереги!
Снова суматоха, паника и испуганные голоса. Мартин помнил, как Бирн и настоятель выбежали прочь, как сам он бежал, таща Леу за руку, как оказался под деревом у смотрящей на лес стены и сбивчиво пытался объяснить ничего не понимающей эльфийке, что та должна спасаться, пока еще есть время, пока венардийцы не взяли монастырь в кольцо. Лес был совсем рядом, темный и безмолвный, но где-то недалеко гудели трубы и слышались голоса, выкрикивающие команды. Вокруг них метались и кричали люди.
— Ты успеешь. Беги! Возвращайся в лес!
— Да что у вас тут творится?! — воскликнула Леу. — Чего вы все носитесь?! Что происходит?
— Солдаты! — закричал он в ответ. — Венардийские солдаты! Спасайся! Быстро!
Глаза эльфийки вспыхнули.
— А ты? Пойдем со мной. Госпожа укроет тебя, и…
— Да беги ты! — закричал Мартин, и тут на него налетела группа торопящихся к воротам людей, монахов и беженцев из Веречья. Мартина потащило, сбило с ног, а когда он поднялся, то уже не увидел Леу.
— Давай с нами! Быстро! — заорал кто-то ему на ухо, схватил за капюшон и увлек за собой.
Снова бег. Перед глазами у Мартина кувыркались и мелькали чьи-то тени, рыжие отблески пламени, снова выли трубы и откуда-то раздавались размеренные глухие удары.
Наконец ему удалось остановиться; Мартин обнаружил себя на другом конце монастыря — во внешнем дворе, у самых ворот. За стеной в ночном небе развевались знамена с орлом, а мгновение спустя рядом взвилось еще одно, с золотым восходящим солнцем, раскинувшем лучи по красному полю. И почти одновременно с новым ударом, от которого ворота затрещали и затряслись, раздался хор голосов, выводящий гимн. «Праведная ярость свыше», некстати вспомнил Мартин.
С десяток человек навалились на ворота, но новый удар расшвырял их в стороны, а потом из темноты вывалился Киллиан, растрепанный и с круглыми от страха глазами. Он тараторил что-то, жестикулировал, потом схватил Мартина за рукав и потащил за собой; он лишь успел заметить краем глаза, как от очередного удара створки ворот разлетаются в стороны, а в проеме качается обитое железом рыло тарана. Снова вой труб, во двор, подбадривая себя ревом, устремились десятки воинов в пурпурных сюрко.
— Пригнали… пригнали рассветных братьев, чтоб им пусто было, — на бегу сипел Киллиан. — Вишь, умные какие… сами-то солдаты нас бы не тронули… боятся… а вот если другие святые люди скажут, что можно… что мы вроде как отступники, тогда…
Он хрюкнул, сбился с шага и тяжело повалился на землю лицом вниз.
— Киллиан, ты что…
Тот, растерянно моргая, попытался было приподняться, открыл было рот, чтобы сказать что-то, а потом глаза Киллиана вдруг стали пустыми, руки разъехались, он снова упал и уже не двигался. Только тогда Мартин заметил, что между лопаток у него торчит арбалетный болт.
— Киллиан!
Он застыл, на мгновение совсем потеряв голову от страха, не соображая, куда бежать и что делать, только беспомощно обводил взглядом двор.
В ворота, торжественно распевая гимн о гневе неба, обрушивающемся на отступников, входила колонна монахов ордена Рассвета; в руках факелы, и танцующие языки пламени выхватывают из темноты мечущиеся в панике фигуры. Некоторые, и беженцы, и братья Чистого Неба, пытались дать солдатам отпор, но большинство спасались бегством, а многие уже лежали в пыли убитыми или раненными.
Вопли, визг, отчаянный плач женщин и детей; солдаты ломились в двери странноприимного дома, другие преследовали не успевших убежать. Мартин беспомощно смотрел, как один из них ткнул копейным древком какую-то старуху из деревенских. Та упала, попыталась было отползти в сторону, но проходящий мимо рассветный брат в красной рясе небрежно коснулся ее факелом, и платье на женщине вспыхнуло. Копейщик заржал, огляделся и поймал взгляд Мартина.
Тут он наконец пришел в себя, развернулся и бросился бежать, затылком чувствуя, что венардиец гонится за ним. Мартин промчался мимо здания церкви, у входа которой возились монахи ордена Рассвета, споткнулся о чье-то тело, едва не упал; оглянулся через плечо и увидел, что был прав — копейщик бежал следом, скалился и орал что-то.
Он бросился дальше, увернулся от чьей-то руки, которая чуть не схватила его, метнулся в одну сторону, в другую, нырнул в первую попавшуюся дверь.
Трапезная. Здесь было тихо, безлюдно и почти совсем темно — большинство светильников были сброшены на пол, пара факелов, что остались на стенах, догорали. Разбросанная везде снедь и кухонная утварь, перевернутые столы…
Нужно спрятаться. Забиться в какой-нибудь угол, и…
Топая и тяжело дыша в полутемный зал вбежал венардиец. Мартин снова замер на месте — он понимал, что нужно спасаться, бежать — вон, в другом конце трапезной еще одна дверь — но тело отказывалось слушаться. Он мог только медленно пятиться, не сводя глаз с приближающегося солдата. Копейщик неторопливо подходил ближе и ближе, утирал пот со лба и ухмылялся.
— Добегался, крысеныш, — просипел он. — Ну и где твои дружки-гоблины, а? Не помогут тебе? Изменник, паскуда такая…
Шаг назад. Еще шаг, а потом плиты пола стали скользкими, в мгновение ушли из-под ног, и Мартин, не успев даже вскрикнуть, опрокинулся на спину, да еще приложился о пол затылком. От боли из глаз посыпались искры. Венардиец снова расхохотался и медленно, не торопясь, зашагал к Мартину, пинками отбрасывая в стороны валяющиеся на полу миски, кувшины, куски хлеба и овощей.
— Сейчас, — весело пообещал он. — Сейчас я тебе кишки выпущу и на копье намотаю.
Тяжело дыша, Мартин отползал назад. Страх куда-то ушел, просто не хотелось умирать так глупо и жалко, даже не сопротивляясь. Его рука наткнулась на что-то. Что-то продолговатое, деревянное. Он провел пальцами дальше и ощутил, как вспыхнула и погасла боль, а по коже побежали горячие ручейки.
Спасибо, небо.
— Добегался, — опять злорадно проговорил венардиец. Он был уже совсем рядом, замахнулся, и тогда Мартин, приподнявшись на локте, выбросил вперед руку с ножом. Обычный нож, щербатый, с отколотым кончиком острия, которым он сотни раз нарезал хлеб, вонзился в незащищенную кольчугой внутреннюю часть бедра. Солдат заверещал неожиданно тонким голосом, выронил свое оружие и схватился за ногу. Он заковылял прочь, зажимая рану обеими руками, поскользнулся сам и грохнулся на пол.
— Сучонок, чтоб тебя молнией поразило! Ты что наделал! А, небо, больно-то как… На куски тебя порежу, ублюдок мелкий, сын ста козлов и шлюхи!
Мартин встал и двинулся к нему, все еще сжимая в кулаке нож. Венардиец лежал на боку, корчился, зажмурившись, на рыжей бороде блестела слюна. Все просто. Вонзить нож в шею, благо у него обычный шлем, не кольчужный капюшон. И посмотрим, как он запоет тогда.
— … отсох и отвалился! Чтоб у тебя… — тут солдат наконец открыл глаза и осекся на полуслове, будто подавившись. Уставился круглыми глазами на поблескивающее в дрожащем свете факела лезвие. — Э, парень, я ж это… я ж не всерьез. Я не хотел, честно… Небом клянусь!
Он бормотал все быстрее и быстрее, сбивался и глотал слова.
— Я тебя только пугнуть хотел! Что ж я, зверь? У самого дома дети, сдохнуть мне тут на месте, если вру… Парень, ну честно… мало тебе, что ты меня калекой оставил? А у меня детки дома, один другого меньше… Не убивай, сделай милость, а? Всю жизнь буду небо за тебя молить…
Может, и стоило тогда ударить его ножом. Вспороть шею, чтобы он сдох, захлебнувшись своей же кровью. Но Мартин не смог. Несколько мгновений он стоял, глядя на венардийца, который уже начал подвывать от страха, и опустил руку с ножом.
Он бегом пересек трапезную, выскочил в коридор, и мгновение спустя оказался в зале Тысячи Звезд. На Мартина снова обрушился плач и жалобные причитания — здесь собрались в основном женщины, дети и старики из Веречья и несколько братьев совсем преклонного возраста. Они жались друг к другу, громко молились, взывали к небу о помощи. Их охраняли с полдюжины монахов, хотя и охраной это можно было назвать с трудом — у кого в руке была палка, у кого ножка от скамьи или ножик для заточки перьев. Ворвись сюда венардийцы, от них вряд ли был бы толк.
Он завертел головой. Отца настоятеля не видно… вроде бы он заметил Бирна — вон он, успокаивает рыдающую от страха женщину, а…
В его ладонь ткнулось что-то твердое, холодное и гладкое. Мартин опустил глаза. Это же камень. Говорящий камень! Значит…
— Наконец! Куда ты убежал? — сердито прошипела Леу. Внезапно она оказалась совсем рядом, так, что он сумел разглядеть свое отражение в ее глазах. На эльфийке был плащ, капюшон снова надвинут на лицо — хотя, пронеслось в голове у Мартина, сейчас на нее бы и без капюшона н кто не обратил внимание. Не до того.
— Я? Почему ты здесь? Я же сказал тебе, возвращайся в лес! Видишь же, что тут творится!
— Без тебя…
— Быстро уходи, пока можешь!
— Без тебя не уйду, я же сказала. Если бы ты не убежал куда-то, мы давно бы уже были в лесу. А так пришлось задержаться и искать тебя. Сам виноват!
Мартин застонал от отчаяния.
— Леу, пожалуйста…
— Без тебя я никуда не уйду. — ему показалось, что голос эльфийки чуть дрогнул — Я же обещала научить тебя нашему языку, а как ты будешь учиться, если эти… эти чудовища покромсают тебя на куски?! И вообще, я… ты… ты пойдешь со мной, и точка!
А потом чудовища появились.
Солдаты ворвались в опоясывающую зал галерею со всех сторон. Зал Тысячи Звезд взорвался новыми криками ужаса. Один из монахов бросился на венардийцев, замахнулся палкой и тут же упал, получив болт из арбалета прямо в грудь.
— Убивайте всех! — шум перекрыл высокий голос рассветного брата, который сопровождал солдат. Факел в его поднятой руке чадил, и в небо поднимался шлейф черного дыма. — Не оставляйте в живых никого! Все они — вероотступники и предатели! Не щадите…
Леу шагнула вперед, и Мартин потянулся слишком поздно, чтобы остановить ее. Он успел схватить полу ее плаща, но эльфийка дернула плечами плащ остался висеть в его руке.
— Что ты делаешь? — отчаянно закричал он. Что она сможет со своим кинжальчиком против мечей, арбалетов и копий?! — Куда?! Стой!
Венардийцы замешкались, некоторые даже отступили на несколько шагов.
— Глянь, глаза…
— Глаза горят, как…
— Она что, колдунья, что ли?..
А потом снова пронзительно заверещал брат ордена Рассвета:
— Небо, охрани! Это эльфика! Они спутались с эльфами! Убейте ее! Убейте…
Леу вскинула руку к ночному небу, прокричала что-то — Мартин вроде бы узнал слово «луна»-, и с высоты, с сияющего в россыпи звезд серебристого диска упал столб света. Синий свет окутал Леу, а потом она протянула другую руку в сторону венардийцев, и мерцающие лучи вырвались из кончиков ее пальцев, опрокинули и смели солдат, расшвыряли их по галерее.
Оставшиеся на ногах заорали от страха, попятились, многие повернулись было, чтобы бежать; Леу пошатнулась и упала бы, не подхвати ее Мартин.
— Леу!
— Все… все хорошо. Не бойся, я… — прошептала она и обмякла, как будто уснув.
— Леу!..
Мартин аккуратно опустил ее на землю, хотел было позвать ее раз, растормошить, но не успел. Монах в красной рясе бесновался за его спиной, кричал, что чтящим небо эльфийское колдовство не страшно, что бояться не нужно, приказывал немедленно убить ведьму и остальных отступников и предателей…
Венардийцы сначала с опаской, потом смелее и смелее стали подступать ближе, а потом один из них, здоровый, как бык, заревел и бросился к Леу. Мартин рванулся навстречу ему, закрыл эльфийку собой, и мгновение спустя удар булавы обрушился на поднятую для защиты руку, скользнул по ребрам и бросил его на плиты зала.
Ну почему она явилась в монастырь? Почему он не прогнал ее, а потащил в келью? Почему она не сбежала, пока была возможность? Оба они дураки. А теперь слишком поздно. Леу погибнет через пару мгновений, а сам он, считай, уже мертв.
Мартин с трудом перекатился на спину. Рукав рясы был мокрым от крови, рука при каждом движении отзывалась болью; он не мог даже поднять ее, чтобы защититься от нового удара. Сломана, наверное.
И как же хочется вздохнуть по-человечески, хотя бы в последний раз. Мартину отчаянно не хватало воздуха, но стоило ему попробовать сделать вдох, как изнутри в него будто вонзались раскаленные ножи. И снова кровь. Он чувствовал, как что-то горячее бежит по его груди и левому боку.
Крики, женский плач, звуки ударов, звон металла и треск огня.
Как же глупо все закончилось. И даже не смог отомстить напоследок, убить хотя бы одного из этих ублюдков. И возможность была, но он струсил. Мартин завыл бы от отчаяния, если бы мог выдавить из себя что-то громче слабого хрипа.
На фоне черного неба возник солдат-венардиец, по милости которого он и умирал сейчас, распростертый посреди зала Тысячи Звезд. Здоровый громила, сейчас казавшийся и вовсе великаном, оскалил зубы и снова поднял руку с булавой.
В глаз ему вонзилась стрела. Венардиец издал странный звук, будто всхлипнул, и повалился назад.
Воздух наполнился пением. Стрелы и дротики, как смертоносный дождь, сыпались на солдат откуда-то сверху, поражая их в лицо, в горло, пронзая кольчуги. Венардийцы растерялись, потом растерянность сменилась страхом; Мартин успел увидеть, как сначала один, потом еще один, потом сразу дюжина их побежала, бросая оружие и стараясь укрыться под сводами галереи. И, когда в глазах стало темнеть, он из последних сил приподнялся и заметил на крышах зданий, окружающих зал, силуэты лучников в горящими синим глазами.
Золото и зелень.
Мягкий солнечный свет, пробивающийся сквозь листву.
Запах трав, тепло, тихая умиротворенность.
После смерти люди должны превращаться в звезды, но это… это тоже ничего.
Мартин попытался вздохнуть, нутро отозвалось болью и он застонал сквозь стиснутые зубы.
— Тише! Тише, не шевелись.
— Леу? — прошептал он
— Все хорошо. Постарайся не разговаривать, а то тебе хуже станет.
— Что..?
— Да тише ты! — ее ладонь сжала руку Мартина. — Все хорошо, я же говорю. Мы прогнали их. Госпожа узнала, что я взяла камень, что я ушла и долго не возвращаюсь. Она беспокоилась, что со мной что-то может случиться и уговорила Диана отправиться на поиски. По дороге она рассказала ему о тебе, и вообще, обо всем, что произошло у людей за это время. Что державы вашего… того злого короля уже нет, и что его потомок снова хотят поработить другие страны. Они шли по моим следам, вышли из-под завесы и были уже совсем рядом с монастырем, когда увидели, что я воззвала к луне.
— Лучи, — прошептал он.
— Да, да, лучи. Помнишь, я рассказывала, что когда тот злой король пытался схватить наших правителей, луна помогла им спастись. Это такая магия. Я не была уверена, что у меня выйдет, я ведь не сильная, как они. Но видишь, повезло, да и выбора особого у меня не было, ведь так?
Мартин с трудом повернул голову и улыбнулся Леу. Та нахмурилась.
— Не двигайся! Честное слово, еще раз шевельнешься, я перестану рассказывать… Остальное не помню, я ведь была без сознания, но госпожа сказала, что Диан и остальные заставили солдат бежать. Их было совсем немного, но эти… как ты говорил… венардийцы? Венардийцы решили, что из леса вышла целая армия эльфов, и разбежались. Так что теперь все будет хорошо. В Чертогах ты быстро поправишься. Наши лекари и не такие раны заживляли.
— В Чертогах..? — прошептал он.
— Ну а куда ты думаешь мы едем? — пожала плечами Леу, и Мартин только сейчас понял, что лежит в повозке, которая, мягко покачиваясь, неспешно движется через лес. Он попытался приподнять голову и оглядеться.
— Лежи смирно!
— Здесь… здесь все! Монастырские братья, и люди, которых мы спасли в Веречье, и…
— Лежи смирно, говорю! — Леу шлепнула Мартина по здоровой руке. — Ну а что было госпоже Дайну делать? Ясно же, что король не оставит вас в покое. Этот отряд разбежался, он пришлет новый. Поэтому госпожа решила укрыть вас в Чертогах Под Изумрудной Крышей.
— ИДиан согласился?
— Согласился, — подтвердил нагнавший их золотоволосый всадник. Его голос был сдержанным, даже холодным, но в нем не было брезгливого презрения, как тогда, во время их встречи в лесу. — Как я понял, в мире многое изменилось, и потомок Ройса теперь такой же враг вам, как Золотой король был раньше мне. Нужно будет поговорить с вашим старейшиной, чтобы понять до конца, что произошло.
— Спасибо, господин, — с трудом проговорил Мартин. — Благодарю вас и госпожу Дайну.
— Тебе, — ответил Диан. — После того, как ты закрыл собой стоящую и у трона моей подруги и спас ей жизнь, дорога в Чертоги была бы открыта в любом случае. Отдыхай пока. Мы еще поговорим.
Он тронул коня и ускакал вперед.
Мартин улыбнулся и устало закрыл глаза. Золотые и зеленые узоры неспешно кружились перед его закрытыми веками, и, уже уплывая в спокойную теплую дрему он ощутил в своей руке ладонь Леу.
Больше книг на сайте - Knigoed.net