Я отступил, отошёл назад и развернулся, как будто бы ничего и не случилось, как будто бы так и должно было быть.
Теперь ко мне пришло осознание, что я наконец один. Один одинёшенек в этом огромном и недружелюбном мире. Теперь никто не придёт ко мне на помощь, ведь я теперь никому не нужен, только разве что матери, но она далеко, да и взрослый я слишком, чтобы при каждом удобном случае бежать к ней.
Действительно, что это я? Да, у меня умерли оба приятеля, на которых худо-бедно можно было положиться, да за последние сутки я увидел такое количество смертей, что мне теперь каждую ночь будут сниться кошмары, да я сейчас стою, мягко говоря, среди убийц, которые эти самые смерти и обеспечили, да я… Думаю на этом пора остановиться.
Что я хочу сказать? Мне уже восемнадцать лет, я взрослый человек, который к тому же смог выжить во всём этом хаосе, при этом не ожидая помощи от других и даже не имея каких-то особых способностей, тогда как куда более сильные и зрелые люди сейчас просто гниют в земле и кормят своими останками червей.
Так неужели смерть двух мальчишек, которых я знал всего каких-то жалких три дня, может меня сломить? Чтож, вполне возможно, ведь это были, можно сказать, единственные мои друзья за очень долгое время, а теперь, когда нужно что есть сил держаться за товарищей, я остался один. Но, тем не менее, сдаваться я не намерен! Как трудно мне бы не было.
Надо будет позже попросить у кого-нибудь лопату и нормально похоронить Марка и Луго (если, конечно, от него ещё хоть что-то осталось), в память о бывших товарищах, время с которыми я провёл. Пусть их и не так много, но все воспоминания с ними будут ещё долго греть мою душу.
Во всём надо искать плюсы. Например, мне теперь не надо будет краснеть перед Марком и объяснять почему я вдруг не смог уберечь его лучшего друга… Мда.
За этими размышлениями о смерти и поиском оправданий, что ещё не всё потеряно, я как-то пропусти мимо ушей всё о чём нам говорил блондин, хотя, видимо, ничего важного он так и не произнёс, не один я "плевал в потолок".
Пафосные речи о чести и долге перед империей сейчас мало кто хотел слушать. Всех сейчас беспокоили вещи несколько более важные. А имперскую пропаганду в нас и так закладывают почти с самого рождения, так что блондин со своей, приевшейся всем, песней, если он хотел поднять наш боевой дух, был в пролёте, разве что некоторые отпрыски знати развесили уши и гордо вскинули головы.
Намного интересней стало, когда он наконец решил сменить тему и поведать нам то, чего мы все так ждали.
— Чтож, теперь, когда все формальности улажены, перейдём к некоторым организационным моментам. Знаю, знаю… — Замахал он в нашу сторону рукой. — … все вы очень устали и сейчас скорее бы отдохнули, нежели слушали всякие занудные правила и порядки, но начальство требует, чтобы мы поскорее ввели вас в курс дела.
Так вот. Сейчас вы все дружно пройдёте в академию, где вас проводят в душевой зал, а сразу после помывки будет полное медицинское обследование, затем вам представят преподавателей и распределят по классам. В конце же будет ожидать банкет, но до него ещё надо дожить. Думаю, за день мы со всем управимся.
Мужчина подал знак и солдаты, которых вдруг стало значительно больше, обступили нас со всех сторон, в то время как несколько из них начали открывать ворота.
Те выглядели довольно массивно и надёжно, сделанные из дерева, но во многих местах обитые железом с парой рёбер жёсткости. Потребовалось человека четыре, чтобы они сдвинулись с места.
Наконец перед нами предстал длинный и при этом тёмный коридор. Стража выстроилась в две шеренги по бокам от ворот, образовав, таким образом, для нас живой проход.
Честное слово, нас как будто бы не в учебное заведение вели, а в тюрьму, в ином случае я не вижу причин для таких предосторожностей.
Как и ожидалось никто не захотел идти прямиком в зловещую темноту, но откуда-то раздался щелчок и коридор осветило множеством настенных ламп, представляющих собой небольшие вытянутые кристаллы белого цвета, вставленные в фигурные металлические пазы в стенах.
Солдаты, стоящие позади толпы, стали поджимать, и народ наконец двинулся с места, направившись вглубь замка.
Шли мы довольно кучно, того и гляди наступая идущим впереди на ноги. Каким-то неведомым для меня образом, я, находясь позади всех, попал прямо в эпицентр людского потока без возможности что-либо сделать.
Пройдя ворота, мне открылся довольно просторный предбанник, в котором единственным, что я мог увидеть был некий сложно построенный механизм, назначение, которого я так понять и не смог. Остальное же было погружено во мрак. Странные кристаллы хоть и были хорошим источником, источающим холодный свет, всё же были недостаточно сильны, чтобы разогнать поселившуюся в этих коридорах тьму.
После того помещения настал черёд длинного, но немного узкого, для такого количества человек, прохода. Изредка нам попадались двери или другие коридоры, ведущие в другие части замка, но во всех случаях их преграждала пара солдат, что неусыпно следила за тем, чтобы мы не сворачивали с, заранее намеченного, пути.
Пройдя вперёд, у большой лестницы, ведущей на второй этаж, нас разделили на мальчиков и девочек, что заняло какое-то время, после чего первых направили направо, а вторых налево.
Дойдя до упора, пред нами предстала обычная с виду дверь из какого-то чёрного дерева со знаком мужского начала на ней и металлической табличкой с надписью "Душевая" сбоку.
Отворив дверь, стражники чуть ли не силой втолкнули нас внутрь, а перед тем, как удалиться, один из них грубо прокричал.
— У вас тридцать минут, после чего вы пойдёте в чём мать родила, если не успеете. В конце комнаты есть дверь, как закончите — вам туда. Одежду свою, оставьте в шкафчиках, она вам в ближайшее время точно не понадобится.
Всё, нас, как есть закрыли одних в странном помещении, предоставив самих себе.
Открывшийся вид, заставил меня изумлённо распахнуть глаза. Эта комната, именуемая душевой, на фоне старого готического замка выглядела очень уж чуждо. Находясь снаружи, я даже и не мог представить себе, что внутри находится такая странная красота.
Стены и пол были полностью покрыты нежно-белой плиткой, сделанной из чего-то вроде камня, но очень гладкого.
В отличии от коридоров, здесь было намного светлее. Кристаллы были встроены в потолок и освещали под собой всё, что только было. Света было столько, что даже глаза немного резало, но особой неприязни, как было при избытках свободного уличного света, на удивление, не было.
Прямо перед дверью были две длинные лавки по бокам, а за ними стояли серые металлические шкафы. Дальше шла небольшая стена, визуально делящая комнату пополам. Из стен же выходили какие-то металлические трубки на равном друг от друга расстоянии, оканчиваясь утолщением со множеством маленьких дырочек. Под ними были расположены полки с какими-то баночками и чаши с куском мыла в них.
Большинство ребят видимо знали, что тут нужно делать, поэтому не стали рассусоливать и направились к шкафчикам снимать с себя одежду.
Я же немного затупил, не зная куда себя деть. Насколько успел понять, тут мы должны помыться и привести себя в надлежащий вид. Вот только бочек с водой или чего-то подобного я здесь не видел, а спрашивать у кого-либо посчитал нерезонным, так как прекрасно помнил, как вчера отнеслись к моей группе.
Когда же я понял, что как-то слишком долго стою на одном месте, привлекая тем самым к себе внимание, и на меня уже начинают с усмешкой поглядывать, пришёл к выводу, что будет лучше, если я сейчас буду просто следовать за остальными, а там видно будет.
Подойдя к свободному месту, открыл шкафчик. Он был немного выше меня, имел две верхние полки, а оставшееся место оставлял пустым.
Я начал неспеша снимать с себя одежду, мне очень не хотелось оказаться первым в очереди на помывку, а так как одет я был не то, чтобы очень, приходилось нарочно замедляться.
Другие мальчишки имели и куртки, и кофты, а кое-кто даже какие-то супер ботинки на ремнях, так что я со своими рубашкой, ботинками, штанами, подвязанными верёвкой да трусами ощущал себя белой вороной. По крайней мере мне так казалось, хотя я и не был здесь единственным скудно одетым парнем.
Вон один и вовсе сверху ничего не носил, щеголяя своим подкаченным рельефным торсом, хотя, думаю, это не от недостатка денежных средств.
Сняв с себя всю одежду, оказавшись в чём мать родила, я взглянул на свои рванные перерванные лохмотья, которым уже явно пришёл полный и безоговорочный кабздец. Вот только другой одежды, кроме последней, оставшейся в мешке, рубахи, у меня с собой не было, а потому требовалось срочно отыскать где-нибудь в этом замке иголку с ниткой и желательно ещё кусок какой-нибудь материи. Выглядеть, конечно, после такой починки буду не слишком презентабельно, но другого выхода нет, либо так, либо с огромной дырой пониже спины.
Стоило мне уместить всё на полке как я сразу же стыдливо прикрылся. Тут уж поделать ничего не мог, не привык я как-то находиться в одном помещении с таким количеством голых людей.
И тут я понял, что мне совершенно некуда деть топор. В самом деле, не брать же его с собой, а то буду я аля античный воин. Оглядевшись на других, увидел, что кто-то совершенно безбоязненно оставляет все свои вещи, в том числе оружие, вместе с одеждой, потому решил поступить также. К счастью, места ещё было много, и Морлак аккуратно разместился за железной дверцей.
Закончив с приготовлениями, мой дальнейший путь лежал к одной из тех труб, куда и направились раздевшиеся парни.
Таких труб было не много. Штук двадцать — максимум. В этот момент я даже обрадовался, что был практически налегке и пошёл одним из первых, а то меня не радовала альтернатива ожидать голышом в очереди таки же голых людей.
Встав перед стеной, я увидел два небольших рычага, а подглядев за соседями, понял, что они как раз-таки и открывали воду.
Повернул левый и вода потекла на меня сверху из трубы небольшим дождиком, окатив с ног до головы холодными струями. Повернул правый и она тут же стала теплее. Наверное, хорошо, что я сначала включил холодную.
Таким нехитрым образом мне получилось настроить температуру воды до комфортной, а после я на несколько минут выпал из реальности. Такого удовольствия я ещё никогда не испытывал, это было просто потрясающе. Никогда не думал, что просто мыться может быть так приятно.
Дома нам редко, когда удавалось согреть достаточно воды, так что я уже давно привык мыться в холоде и для меня это не было чем-то мучительным, но всё же куда приятнее стоять под тёплым, стекающим на тебя, водопадом.
Пришёл в себя я только тогда, когда все места оказались заняты и стали раздаваться первые возмущённые высказывания с требованиями поторопиться. А ведь точно, нам ведь всем дали всего лишь пол часа. Эх, очень жаль, надеюсь у меня ещё будет возможность заскочить сюда.
Не став больше тормозить, я принялся перебирать разные бутылки и баночки, стоящие на полке. Мыло нашёл быстро и сразу же пустил его в дело, а вот с остальным пришлось повозиться, так как раньше ни с чем подобным дело не имел. К счастью, на всех этих средствах, помимо характерных картинок, были ещё и надписи на общеимперском, причём много и довольно мелким шрифтом.
Привередничать не стал и схватил первый попавшийся тюбик с надписью "шампунь", предназначавшийся для волос и небольшую баночку с гелем для душа. Пахли они оба приятно, я таких запахов ни разу в жизни не нюхал.
С остальной помывкой я справился меньше чем за семь минут, после чего чувствовал себя, как заново родившемся, лишь свежие раны иногда давали о себе знать, когда на них попадало мыло или я задевал их рукой, вынуждая себя болезненно морщиться. Но всё же, я, наверное, ещё никогда не чувствовал себя настолько чистым.
Дальше мой путь лежал к неприметной двери в противоположном конце комнаты. Я уже хотел было вернуться за вещами, как вспомнил слова того солдата.
"Блин, может он так пошутил?"
Чтож, делать нечего, пришлось мне голышом пересечь всю душевую мимо пары десятков таких же голых людей. Как хорошо, что всё их внимание было занято собой, а то я и так чувствую себя не очень.
К моей удаче, идти в таком виде не знамо куда, мне не пришлось. У выхода оказалась тележка с тёплыми белыми полотенцами. Я по-быстрому вытерся, после чего смог обернуть ткань вокруг талии.
Отворив дверь, передо мной оказалась узкая винтовая лестница, через пару пролётов которой я вышел в светлый тесно обставленный кабинет, в котором преобладал преимущественно белый цвет.
Помещение было очень большим, но весь вид закрывали многочисленные ширмы с белым брезентом. Мне же было видно только стол, заваленный кипой бумаг, за которым сидела милая девушка с чёрными волосами цвета вороного крыла.
На ней был узкий белый костюм с красными полосами по краям. На мой взгляд излишне короткий, где-то до середины бёдер, оканчивающийся небольшой юбкой. Она что-то усердно писала в одном из листков, но потом видно услышала, как я шлёпаю мокрыми ногами по полу, и посмотрела на меня.
Небесно-голубые глаза окинули меня весёлым взглядом, в то время как я сам почувствовал, что начинаю краснеть из-за того, что на меня, почти что полуголого, смотрит весьма милая представительница противоположного пола, а мне в этот момент открывается потрясающий вид на её, небрежно прикрытую красным бюстгалтером, выглядывающим из-за краёв одежды, грудь
Я смог прийти в себя только, когда понял, что меня о чём-то спрашивают.
— Что простите? — Неловко переспросил я.
— Я спросила твоё имя. — Так же невинно повторила она. Похоже девушка прекрасно понимала, какое впечатление производит на мужчин.
— А, эм, Кирилл. — Не сразу ответил я.
Она сверилась с каким-то своим списком, а после вновь обратила на меня внимание.
— Посиди подожди пока. — Она указала на стоящую позади себя скамейку. — Там сейчас занято.
Только сейчас я смог заметить ещё одну дверь ведущую в одну единственную комнату.
Желая избежать ещё каких-нибудь неловких ситуаций, я присел на указанное место и постарался подумать о чём-нибудь отвлечённом.
Таким нехитрым образом незаметно пролетело несколько минут, за которые сюда успело подняться ещё несколько парней. Кому не хватило место — просто встали рядом.
Девушка, так же, как и у меня, спрашивала у всех новоприбывших имена, после чего вновь возвращалась к своей бумажной работе. Надо сказать, что привлекала она не только меня, многие сначала почти бесстыдно её рассматривали, но всё же вели себя более-менее сдержанно.
Наконец над дверью загорелся огонёк, оповестивший всех, что кабинет свободен, хоть из него так никто и не вышел.
Я поднялся со своего места и с неимоверным облегчением зашёл внутрь небольшой комнатки. Вот только радовался я не долго, к моему неописуемому удивлению, за дверью меня ждала точно такая же женщина, ну прямо один в один.
Вот только она совсем мне не улыбалась, её лицо украшала недовольная гримаса, что, впрочем, нисколько его не портила.
— Проходи быстрее, не задерживай очередь. — Хоть она и была немного ниже меня ростом, но всё же без проблем схватила меня за руку и толкнула в сторону другого персонажа, находящегося в комнате.
При виде его, я застыл, как вкопанный, не в силах пошевелиться, от охватившего меня ужаса.
Данное существо имело коричневую очень морщинистую кожу, голову с одним лишь широким ртом, полным множества острых зубов, копной седых волос на затылке и совершенно ненормальное телосложение.
От него отходило четыре длинных, но тонких руки, а пальцы представляли собой острые иглы. Ноги же были почти такими же, за исключением того, что имели стопы с такими же толстыми иглами вместо пальцев.
Ростом оно сильно превосходило меня, при том, что стояло согнувшись. Думаю, что, если отрубить этому существу голову и заставить перемещаться ползком, то оно будет очень похоже на какого-нибудь паука сенокосца, настолько его туловище было плоским и тонким. К счастью, мне не довелось увидеть большего, так как на нём был надет белый халат, закрывающий большую часть нелицеприятной физиологии.
— Ооо, ещё один пациент? — Протянуло существо мерзким старушечьим голосом. — Не бойся меня, малыш, я тебя не съем. — Улыбнулось оно.
Я от такого заявления, чуть сознание не потерял, но вовремя взял себя в руки.
— З-здравствуйте. — Робко поздоровался я, не хотя показаться невежливым в присутствии, по всей видимости, пожилой женщины.
— Надо же, какой вежливый мальчик. Те, кто заходил до тебя, даже слова сказать не удосужились. — Негодующе всплеснула она руками.
"Что-то мне кажется, это вовсе не от плохого воспитания."
— Ну чтож, давай не будем ребят задерживать и поскорее начнём осмотр. — Вновь улыбнулась она. — Так что быстрее отложи это полотенце в сторону.
— Что?! Н-но я… — У меня даже дар речи пропал. Сама мысль о том, чтобы раздеться перед кем-то мне не нравилось, а тут ещё и, в каком-то смысле, женщины, и всё ровно, что они медработники.
— Никаких возражений! Я же вижу, что тебе требуется медицинская помощь, но мы не сможем помочь, если не увидим, что нужно сделать! — Возмущённо уперла руки в бока врачиха. — Аллачка, будь так добра, помоги мальчику, а я пока что подготовлю инструменты.
Женщина ушла в сторону настенных ящиков, принявшись что-то оттуда доставать и переставлять на передвижной металлический столик, оставив меня одного в неловком положении с чудесной девушкой.
— Быстро снял полотенце. — Грубо сказала-приказала она. Было видно, что нянчиться тут со мной ей удовольствия не доставляет.
— Может хотя бы отвернётесь? — Тихо предложил я.
— Ррр, как же ты бесишь! — Она потянулась было своими руками к, защищающей меня, тряпке, заставив меня резко отшатнуться назад, из-за чего я чуть не упал.
— Постойте-постойте, я сам всё сделаю! — Быстро залепетал я.
"Чёрт, эта ситуация выглядит не столь глупо, сколь комично, хотя мне сейчас точно не до смеха."
Я стоял, не шелохнувшись, и всё никак не решался снять эту треклятую тряпку. В итоге моё промедление лишило меня изрядной части самоуважения.
Видя, что я не собираюсь действовать, Алла вдруг пристально посмотрела мне в глаза, после чего на ней появились трещины, что быстро пересекли крестом всё её лицо. Не успел я удивиться столь странному преображению, как неожиданно её голова разошлась по их краям, словно расцветший цветок, обнажив вместо мозга полость полностью покрытую несколькими рядами острых зубов, уходящих вглубь её нутра по стенкам горла.
От вида таких кардинальных изменений, я на секунду потерял бдительность, чем и воспользовалась девушка. Она стремительно схватила единственную вещь, что сейчас была на мне и сорвала её. Мне, конечно, могло показаться, но возможно я в этот момент углядел торжествующую ухмылку на одном из "лепестков" её головы.
— Виктория Йозефовна, он готов! — Невозмутимо сообщила ей Алла, каким-то образом исторгнув свои слова изнутри своего тела.
— Отлично, пусть подойдёт, я почти всё приготовила!
В этот момент я понял, что так-то мне не помешало бы прикрыться.
Ну а дальше начался совершенно банальный медицинский осмотр.
***
— Знаешь, ты, наверное, пришёл самый израненный. — Вдруг сообщила мне врач. — Те, кто был до тебя, пострадали значительно меньше. На тебе же живого места нет, хотя большинство ран и пустяковые, не считая дыры в спине, конечно же.
— Ну, у меня ведь нет каких-либо мутаций. — Угрюмо промолвил я.
— Что ещё более необычно! — Всплеснула она руками. — Последний раз я видела чистого человека лет сто назад, да и то он почти сразу скончался от полученных ранений. Хотя говорят, что до войны таких было значительно больше.
— Я закончила, Виктория Йозефовна. — Поведала Алла, потуже затягивая бинт.
За последние минут пятнадцать, помимо простых анализов, измерения веса, роста и силы лёгких, мне перебинтовали все, наиболее опасные, раны, предварительно их продезинфицировав, простые царапины заклеили пластырями, а ссадины помазали мазью.
Врач-сенокосец ловко справлялась своими иглообразными пальцами с самой мелкой и кропотливой работой. Выглядело это очень завораживающе, было сразу понятно, что она уже не одно десятилетие лечит людей. Видимо, академия и правда наняла много профессионалов.
После лечения, как мне сказали, я стал выглядеть куда лучше, чем до этого, хоть и всё ровно несколько побитым.
Последней процедурой вновь оказался неприятный забор крови. Получив нужные результаты, женщина вновь подивилась её чистоте.
— Послушайте, если уже всё, то могу я поскорее одеться, а то скоро девчонки могут прийти, а я тут как бы это…
— Ооо, не стоит волноваться, у них ещё есть около получаса на водные процедуры. — Сказала Виктория Йозефовна, посмотрев на настенные часы.
— Что? А почему нам дали так мало?! — Возмутился я такой несправедливости.
— Нуу, девочкам ведь нужно куда больше времени, чтобы привести себя в порядок. Хотя ты прав, что-то ты тут задержался, а нам ещё кучу человек осмотреть надо. Аллочка выдай ему поскорее учебную форму.
— Да, мадам.
Девушка достала откуда-то стопку одежды, всучила мне в руки и грубо потащила к ещё одной двери.
— Эээ? Постойте, а как же… Скажите хоть, куда мне идти?!
— Прямо по коридору большая дверь сле… — Донёсся до меня в последний момент голос, завершившийся громким хлопком двери, разнёсшимся по коридору, в котором я остался совершенно один… голый.
Что есть сил молясь скверне, чтобы меня кто-нибудь, не дай бог, не увидел я быстро развернул, выданную мне одежду.
"Ну ничего себе! И это все во лишь учебная форма? Да она, наверное, стоит, как весь мой дом!"
Полученный наряд, иначе, как очень дорогим, назвать было нельзя. Рубашка, пиджак, брюки, галстук, пара туфель и даже нижнее бельё. На одежде не было каких-либо драгоценностей или сложной вышивки, но материал, из которого она была сделана, несомненно, был очень дорогим.
Чёрный фон с красными краями едва заметно блестел на свету, а также хорошо тянулся и был, даже на вид, очень прочным. Выглядел костюм очень красиво и претенциозно, хотя я, скорее всего, предпочёл бы что-нибудь поскромнее.
Никогда ещё не держал в своих руках таких вещей. По сравнению с это формой, моя прошла одежда выглядела слишком уж ущербно, а в этой и на торжественном приёме появиться не стыдно.
Я так ею залюбовался, что совсем забыл, в каком виде и где, сейчас нахожусь. Лишь, когда поёжился от подувшего ветерка, то понял, что мне не помешало бы одеться.
Расправив форму, я сначала было подумал, что произошла какая-то ошибка, ведь с виду, она была на пару размеров меньше, чем надо бы, но, прикреплённая к пиджаку, бирка с моим именем и, неизвестно откуда взявшимися, размерами развеяла некоторые сомнения, и я решил сначала попробовать напялить на себя обновки.
И как оказалось, не зря. Костюм сел, как влитой. Он сильно обтягивал в некоторых местах, но, на удивление, нигде не стягивал и не сковывал движения. Вес его тоже почти не чувствовался, а кожа свободно дышала. Ткань быстро нагрелась до комфортной температуры, при которой было и не жарко, и не холодно.
"Потрясающе! Интересно, из какого материала она была сделана?"
Немного пройдясь туда-сюда, я полностью убедился, в удивительных свойствах этой одежды. Хотя у меня и появились некоторые вопросы.
Неужели им и вправду не жалко так на нас тратиться? Я, конечно, понимаю, что в академии будут учиться и дети знатных особо, так что необходимо соблюдать некоторый уровень престижа, но остальным-то за что такие почести. Что-то мне всё больше кажется, что за всё это от нас потребуют очень многое.
В ничьи бескорыстные намерения я не верил. У всего есть своя цена.
Немного размявшись, чтобы поскорее привыкнуть к новой одежде, я неспеша пошёл по коридору, силясь разглядеть в этом полумраке дверь.
Я понимаю, что освещать такое большое помещение выходит очень затратно, но раз уж им не жалко вкладывать кучу денег в нашу форму, то и о свете могли позаботиться должным образом.
Передвигаться в новой обуви было непривычно, подошва у туфель была на порядок толще и качественнее, чем у моих худых сапог, но всё же это было не такой уж и сильной проблемой на фоне всего прочего, что со мной уже приключилось.
Дверь долго искать не пришлось, она сильно выделялась на фоне прочих. Во всю стену, двухстворчатая, мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы войти.
За ней оказалось огромной пустое помещение с большой деревянной сценой у противоположной стены. Свет здесь давали большие люстры с такими же, как и в коридоре, белыми кристаллами, хотя тёмных углов всё ровно было многовато.
— Эй, ты! — Не успел я осмотреться, как меня неожиданно окликнули.
Развернувшись в сторону голоса, я увидел группу ребят из двух человек. Один высокий и тощий с длинными тёмными волосами, а другой — шатен немного ниже меня. В общем-то ничем особым они не отличались, но всё же была у них какая-то особая аура, которая выделяла их на фоне обычных людей.
Думаю, это можно назвать аристократической статью. Смотришь ты на такого человека и понимаешь, что он привык, чтобы ему подчинялись, командовать и управлять, а ещё считать себя всегда лучше других.
— Как тебя зовут? — Резко спросил он.
— Эм, Кирилл. — Неуверенно ответил я. У меня ещё были сомнения — стоит ли вообще начинать этот разговор, так как было чувство, что ни к чему хорошему он всё ровно не приведёт. Но раз уже они подошли первыми, то, наверное, у меня нет выбора. Хотя, мне всегда казалось, что вежливо будет сначала сказать своё имя, прежде чем требовать назвать чужое, но, видимо, вежливостью на меня решили не размениваться.
— Кирилл и всё? — Уточнил парень.
— Ну да.
— Смотри, Рога, они и отребье решили в форму одеть. — Басовито прогудел здоровяк. — Совсем нас не уважают. Мало того, что учиться вместе заставили, так ещё мы обязаны носить тоже, что и они.
На них были такие же чёрно-красные костюмы, и надо сказать, что двигались они в них куда лучше меня, явно привычные к, подобного рода, стилю.
Наверное, именно так они поняли, что я безродный. По факту, такие, как я привычны к более просторной и лёгкой одежде, так как она совсем не сковывает движений при тяжёлой работе, но, думаю, что и к этому строгому костюму можно быстро привыкнуть.
Шатен смерил меня уничижительным взглядом. — Послушай… Кирилл, ты, наверное, сейчас думаешь, что вот, типа, приодели тебя, поселили в большом замке и ты вдруг стал ровней нам — высшему свету империи, крови нации, потомкам королей раскола, ну так вот, спешу тебя огорчить. — Он как бы извиняясь развёл руками. — Ты никто. Родился никем, живёшь никем и умрёшь, соответственно тоже, никем.
— Знаешь, это звучало довольно-таки грубо, как для одного из "крови нации". — Сказал я раньше, чем успел подумать.
— Ах ты мразь! — Двинулся на меня его напарник, скорчив рожу от охватившей его ярости. Но Рога поспешил остановить своего вспыльчивого друга.
— Постой, не горячись так, Эрик. Крыса, даже, если её нарядить, как человека, научить читать и писать, обучить всем премудростям этикета — всё ровно останется лишь грязной крысой, уж точно не стоящей того, чтобы ты марал об неё свои руки.
— Ха-ха, точно сказано! — Рассмеялся он мне в лицо.
Настроение было так себе, продолжать этот разговор не было никакого желания. Хотя бы до мордобоя дело не дошло, очень сомневаюсь, что я смог бы победить.
— Обобщая всё вышесказанное, я хочу быть уверенным, что ты не строишь никаких иллюзий на свой счёт и не забываешь, кто из нас главный. Прошу, пойми — одно моё слово и от тебя мокрого места не останется, и никакие учителя здесь тебя не защитят. Я сказал, ты сделал — всё ясно?
Он говорил нарочито учтиво, стараясь подать всё так, будто всё выше сказанное нужно больше мне, чем ему. Кажется, я понял, куда всё идёт.
— А ему ты тоже самое сказал? — Вопросом на вопрос ответил я, ткнув пальцем в одиноко стоящего, неподалёку от нас, юношу.
— Что? — Моя резкая смена темы, похоже, всё-таки выбила их из колеи.
Посмотрев, куда я показываю, его глаза сделались, как два блюдца.
— Н-нет, зачем нам…? Это другое! — Как-то неуверенно начал оправдываться шатен.
На сколько мне стало ясно, они в данный момент намереваются подмять меня под себя, иными словами — заставить себе служить. В данном желании я не вижу ничего противоестественного. Крестьяне служат, знать командует. Так было с незапамятных времён, и это совершенно нормально, что, оказавшись вдалеке от своего дома, где им все подчинялись, они решили набрать себе слуг (пусть и формальных) из простолюдинов.
Вот только имеют ли они на это право? Однозначно нет! В их головах, наверное, всякий человек без рода должен подчиняться тому, кто выше его по иерархии. Но они возможно забыли, что мы не на территории их рода, где каждый проживающий на ней автоматически становится бесспорным слугой тамошней аристократии, и вольный крестьянин не становится свободным, а принадлежит империи. Насильно стараясь забрать его себе они идут против неё.
"Да уж, хоть что-то мать успела вбить мне в голову. Очередное спасибо ей за это."
Я понимаю, что сейчас втолковывать что-то им бессмысленно, не добьются уговорами, так применят силу, взрослые за ними не смотрят, так что можно позволить себе некоторые вольности.
Как раз поэтому я решил привлечь их внимание к тому парню. Он не выглядит испуганным или затравленным. По правде говоря, не похоже, что он вообще хоть раз обратил на нас внимание. Сразу понятно, что он тоже "человек не второго сорта".
Так что, если эти двое будут запугивать кого-нибудь из простых людей, то, думаю, пока дело не дойдёт до кровопускания, им даже слово не скажут, а вот если они попытаются прогнуть под себя такого же аристократа, как они, то из простого детского затравливания, это быстро станет делом глубоко личным.
— Тогда с чего ты взял, что имеешь право тут командовать? — Вновь задал я ему вопрос.
От моих слов его самодовольная маска треснула, сразу стало понятно, что он зол, но похоже, что желание Роги сохранить лицо оказалось сильнее, нежели поставить на место зарвавшегося "смерда".
— Кирилл, я надеюсь, что ты меня услышал и сделаешь правильный выбор, а так, конечно, можешь делать всё, что хочешь! — Всплеснул он руками. — Но учти, что у всего есть последствия и твои слова вполне могут в будущем сослужить тебе медвежью услугу. Бывай.
Иии… они ушли. Только переросток Эрик напоследок недобро на меня зыркнул, прежде чем последовать за Рогой. В зал как раз вошёл новый парень и эта парочка, по-видимому, пошла его обрабатывать.
Отойдя подальше от входа, я прислонился к стене и стал ждать, когда все соберутся.
***
Потребовалось целых два с лишним часа, чтобы зал наполнился шумными разговорами нескольких десятков человек.
Времени прошло столько, что многие уже устали чего-то ждать и бояться, и стали тихонько переговариваться с соседями. Конечно, уже через несколько минут уровень шума значительно вырос, что немного снизило напряжение между подростками.
Когда последний человек переступил порог зала, то в ту же секунду на всё помещение прозвенел колокол, призывая всех к молчанию.
В зале уже было несколько взрослых, пришедших чтобы проконтролировать поведение собравшихся, гормонально неустойчивых, людей.
После звона на сцену вновь поднялся, уже знакомый всем, блондин. Он был, как и всегда, улыбчив и приветлив. Дождавшись, когда в зале воцариться тишина, он заговорил в свой микрофон.
— Дорогие абитуриенты, теперь, когда вы привели себя в порядок и немного познакомились с планировкой академии, мы готовы рассказать вам о нашем плане вашего обучения, преподавательском составе и расселения по жилым зонам.
Он поправил, съехавшие на кончик носа, очки. Притом некоторые особо глазастые ребята углядели, что за всё время он так ни разу и не моргнул. Не моргал тогда, на площади, и не моргает сейчас, продолжая свою речь.
— Но просвещать вас на счёт всего этого буду не я. На эту роль вызвалась сама владелица и покровительница нашей академии — директриса сэниор Миокарда Эсор, дочь сэниоров Людвига и Розетты Эсоров, предводителей рода Эсор.
После этих слов, дверь стоящая у сцены отворилась, и зал мимолётно ослепили белые волосы, отразившие упавший на них свет.
В зал впорхнуло чудное видение в виде юной красавицы. На её лице была яркая, но сдержанная улыбка, а в фиолетовых глазах отражался холод, который она чувствует по отношению к собравшимся.
На краткий момент её появления, зал погрузился в гробовую тишину, наблюдая, как столь прелестно создание элегантно поднимается на сцену, а после шествует по направлению к кафедре, где специально для неё был установлен микрофон.
Встав перед ним, она окинула взглядом, синхронно уставившихся на неё, подростков и её улыбка стала куда более плотоядной.
Народ, всем привет! Вот я и вернулся из незапланированного "отпуска". Мне очень стыдно, что я настолько выбился из графика, но все эти, почти, 2,5 месяца я был по уши в делах, сейчас, конечно, тоже, но немного свободного времени всё же появилось, и я снова готов писать. Хотя за это время у меня скопилось немного, уже готовых, глав, которые осталось только выложить. Так что, пока пишу новые, буду выкладывать эти раз в неделю. Пусть активность у этой книги пока минимальная, я постараюсь больше не выбиваться из графика. Сейчас же не прощаюсь. Очень жду ваших комментариев, интересно узнать ваши мысли на счёт вот этого вот всего.