Казик не ответил.
Ребята свернули на улицу, ведущую к реке. Мимо них с тихим шуршанием проносились легковые автомашины, мчались одна за другой почти вплотную. В общем потоке чадили мотоциклы, приглушенно тарахтели форсистые мотороллеры. Ближе к тротуару жались деликатные мопеды, обгоняли велосипедистов, ехавших с пучками удочек, заброшенными за плечи, словно ружья, с рыбацкими ведерками, прикрепленными к багажникам. Все стремились вперед - скорей на лоно природы, к реке, к озеру, в лес!
"Эх, был бы у меня хоть какой-нибудь завалящий мопедик, - думал Казик, - махнули бы с Шуркой далеко-далеко, в Березинский заповедник или еще дальше, к чарующе-синеокому Палику, где в нынешнем году бродили с отцом".
Никогда не забыть ему тех молчаливо-величавых мест, смолистого аромата боров, душистой, как мед, земляники, глухих, таинственных стежек! Все показал бы Шурке: и как в грозу ловят рыбу, и где начали строительство нового пионерского лагеря, и памятник партизанам, погибшим в войну.
Напрасно не взяли они летом Шурку с собой. Ничего этого он не испытал, ничего не увидел. Теперь только на пленке посмотрит, да и то, если получилось.
- Ты уже проявил что-нибудь? - спросил Казик.
- Не все.
- Ну и как?
- Пока еще не прокручивал, но есть удачные кадры.
- Правда?
- Конечно, хоть и не все одинаковые.
Об уроке математики, на котором Агей Михайлович должен был показать счетную машину, Казик не расспрашивал. Жалел, что Шурка снова влип. Учителя подвел, Машу обидел, с друзьями поссорился... Нужно его и Веньку как-то помирить с классом. Вот только как?..
Берег там, где они вышли к реке, был высокий, обрывистый. К почти неподвижной воде свисала порыжевшая зелень плакучих ив. В тени деревьев стояла прохлада, тянуло влагой и сыростью. У самого берега плавала стайка белых уток. Они раз за разом ныряли, показывая над водой свои куцые хвостики, смешно шарили плоскими клювами в траве, ища какую-нибудь поживу.
- И что они там находят? - удивился Шурка, с любопытством глядя на уток. - Разве в такой топи может что-нибудь водиться?
Казик не отвечал. Время от времени он останавливался и, привстав на цыпочки, вытягивал шею, стараясь разглядеть пристань. Но ему это не удавалось, пока они не вошли на пригорок. Отсюда, с высоты, все озеро, начинавшееся за плотиной, было как на ладони. На тонком шпиле над пристанью весело трепетал на ветру красный флажок. Одноклассников нигде не было видно.
- Опоздали, - сказал Шурка.
- Конечно. Пошли быстрей, а то и на острове никого не застанем.
- А как мы туда доберемся?
- Как-нибудь! Попросим кого-либо из рыбаков, чтобы перевезли.
Они вышли к плотине. Серебристый каскад упруго переливался через щит, грозно шумел, падая вниз, пенился, кружил опасные водовороты. Ниже стремительное течение стихало и, угомонившись, бежало дальше по своему древнему руслу.
Муть и пена не давали рассмотреть дно реки. Видно, тут были рыбные места, потому что много народу сидело с удочками. Какой-то высокий дядя в широкополой шляпе и резиновых сапогах-ботфортах даже спиннингом размахивал. Заядло забрасывал то на середину реки, то вниз по течению, то вверх.
Шурка хотел остановиться, понаблюдать за рыбаком, но Казик потащил его дальше, в сторону лодочной станции, где находился морской клуб с моторками, скутерами и байдарками. Он все приглядывался, к кому бы обратиться, попросить перевезти их на остров. Но возле берега лодок не было.
- Видно, ничего не получится, - с сожалением отметил Казик. - Придется идти на пристань. Там быстрей что-нибудь попадется в нашу сторону.
- Так будет лучше всего, - согласился Шурка.
Да и что им оставалось делать? Бродить по пляжу и любоваться разноцветными зонтами-грибками?! А в это время друзья, наверное, где-то готовят уху, слушают Агея Михайловича. Ведь учитель собирался весь выходной день провести с ними на озере...
Шурка потянулся, затем уселся на песок возле самой воды и начал разуваться.
- Помою ноги, - сказал он.
- И я сполоснусь, - присел Казик и вдруг насторожился.
Из-за мыска показалась моторка. Плыла она как-то непонятно: виляла, словно шла без руля, неуверенно направляясь в их сторону.
Шурка тоже увидел лодку и с интересом следил за ней. - Что за черт, удивился Казик. - Балуется кто или, может, утонул?
- Почему?
- Разве не видишь? В моторке же никого нет.
Шурка подхватился с земли, переглянулся с Казиком и пожал плечами:
- Действительно, никого...
- Может, кто-нибудь укрылся от ветра, лежит на дне да и загорает себе в затишье?
Неожиданно моторка заглохла. По инерции проплыла еще немного и ткнулась широким дюралевым носом в берег. Волны сразу же тихо заплескались о борт, закачали ее.
Шурка подался вперед и, высоко, как аист, поднимая ноги, двинулся по воде к лодке. Штаны, чтобы не замочить, он подтянул и придерживал руками. Хорошо, что здесь было мелко, не выше колен.
Вот он приблизился к моторке, заглянул в нее. Пустая! Шурка растерялся: и вправду, не утонул ли хозяин?
Казик почувствовал тревогу друга и тоже заспешил к лодке.
- Надо быстрее сообщить водолазам! - командовал Шурка. - Давай залезай, попробуем завести. - И он перевалился в лодку.
За ним начал карабкаться на борт и Казик. В этот момент дрогнул мотор. Захлебнулся и снова застучал. Казик закричал:
- Что ты делаешь? Подожди!
Его ноги были еще в воде. Он почувствовал, как задрожал металлический корпус моторки и та начала медленно двигаться. Казик напрягся и опрокинулся на дно. Подхватился и сел. И только теперь увидел изумленное, застывшее лицо друга. Широко раскрытыми глазами Шурка уставился на корму, будто увидел там не мотор, а самого утопленника, которого они собрались искать.
Наконец он растерянно пробормотал:
- Я... Я ничего не делал! Ничего не трогал!.. Мотор без меня начал работать...
- Как?
- Не знаю.
Шурка не врал, как вначале показалось Казику. Вот лодка сама сделала крутой поворот, нацеливая свои нос на середину озера. Ее немного покачивало из стороны в сторону, это заставило ребят крепче ухватиться руками за борта.
- Что за чертовщина! - испуганно проговорил Казик.