- Мир так мир. Только - чур! - на сто лет.
- Навеки! - подхватил Венька и заглянул ей в глаза.
Маша не откусывает, а понемножку слизывает эскимо с палочки, причмокивает влажными губами, остерегается, чтобы не капнуть на чистенькое платьице с белым воротничком. А сама внимательно следит за приготовлениями Вадима Ивановича и все удивляется: никогда раньше не приходилось ей видеть, как работает походная радиостанция.
Венька тоже старается не пропустить самого интересного. Ребята, столпившиеся впереди, мешают ему, но он молчит, не подает голоса. Слышно, как под ногами слегка подрагивает палуба. Пенится, шумит за кормой вода. Трамвай плавно набирает скорость. Постепенно отдаляется берег, исчезает с глаз пристань. И совсем не требуется большой фантазии, чтобы представить то, о чем говорит Агей Михайлович. Он стоит посреди палубы. Ветер ерошит его седую бородку, развевает полы черного в полоску пиджака.
- Вот так когда-то, - рассказывает учитель, - спешили к родным берегам древние греки. Везли на своем паруснике финики, дорогие ткани, разные ценности. Проходили день, неделя, месяц... Всходило и заходило солнце. День сменялся ночью. Над морем высыпали большие яркие звезды. Матросы отправлялись отдыхать. И только один человек не имел права сомкнуть глаз. Это был рулевой - по-гречески "кибернос". Он обязан был все время следить за курсом корабля.
Забыв о мороженом, Маша не замечает, что оно растаяло, стекает по палочке. Не сводит с учителя глаз и Венька. И мнится ему, что не на палубе речного трамвая он, а на древнем греческом паруснике. Направляется к родным берегам.
- Нелегкое это дело, особенно во время бури, - слышится глуховатый голос Агея Михайловича. - Поднимется шторм, собьет парусник с дороги. Тогда рулевой по солнцу, по звездам вновь определяет направление и заставляет парусник лечь на правильный курс. От мастерства киберноса, от его опыта, навыков и знаний зависела судьба корабля, судьба товарищей. Так было когда-то... А вот современный океанский пароход. На смену парусам пришли могучие машины. Сначала паровые, потом дизельные, электрические. У рулевого появились умные и надежные помощники - точные приборы-автоматы. Они теперь следят за курсом, определяют направление, управляют кораблем. Механизмы безупречно выполняют функцию древнего киберноса.
На какой-то момент Агей Михайлович умолк. Передохнул немного, поглядывая на учеников. Потом заговорил снова:
- Видите, откуда пришло к нам это слово. А науку, которая занимается созданием таких автоматов в самых различных областях техники, назвали кибернетикой. Она очень тесно связана с физикой и радиотехникой. В ее создании принимают участие также и физиологи, и медики, и лингвисты... Но самое непосредственное отношение к кибернетике имеет математика...
Это было продолжением той беседы, которую Агей Михайлович совсем недавно начал с рассказа о самой первой счетной машине человека. Десять пальцев руки - и электронно-вычислительная машина! Парусник с рулевым на корме - и космический корабль, управляемый человеком на расстоянии в сотни тысяч километров...
Теперь семиклассники наблюдали за Вадимом Ивановичем. Следили за его приготовлениями и все расспрашивали: где сейчас моторка, откуда она должна появиться, можно ли сделать такую в школьной мастерской. Даже Венькина бабушка подошла ближе к краю палубы и, щуря старческие глаза от солнечных зайчиков, сверкавших на воде, пожалела:
- Ай-яй! Как же это мы не догадались взять бинокль. Почему ты мне ничего не сказал?
- Да я и сам не знал! - протиснулся вперед Венька.
Позже, когда вдалеке действительно показалась моторка и семиклассники восторженно зашумели, он и без бинокля первым разглядел, что в ней кто-то есть. Сперва Венька подумал, что это так и надо. Подбросил вверх свою панамку и поймал на лету. А когда присмотрелся внимательней - не поверил глазам: в лодке были Казик и Шурка.
"Откуда?" - оглянулся он на товарищей. Те также узнали своих. Еще громче загудела голосами палуба.
Но учителя и вожатую, особенно Вадима Ивановича это неожиданно насторожило. Юрка Федоринчик, сняв пиджак и оставшись в матросской тельняшке, нервно перебирал рычажки радиостанции, волновался, что-то говорил Алисе Николаевне. Та вдруг побледнела, поняв, что с моторкой что-то не ладится. Над радиостанцией озабоченно наклонился Вадим Иванович.
Тревога нарастала. Юрка и Вадим Иванович не отходили от радиостанции, настойчиво искали причину неполадок. Они не знали, что уже ничего не смогут сделать. Лодка без антенны не могла принимать сигналы, не слышала и не выполняла их команд. Она мчалась наперерез трамваю. Оставалась только надежда - рулевой успеет повернуть судно и уклониться от столкновения с моторкой.
Алиса Николаевна стремглав бросилась к носовой части палубы... И в этот момент послышался Шуркин пронзительный вопль: "Спасайся-а-а!" Еще мгновение - и Казик не успел бы вставить антенну в гнездо. Тогда, возможно, не обошлось бы без аварии. И кто знает, стояли ли бы минутой позже Марченя и Протасевич на палубе речного трамвая.
Ребята выкручивали Шуркины штаны и рубашку. Венькина бабушка укутывала его своим плащом и приговаривала:
- Разве ж так можно? Не зная брода - сунуться в воду?.. Хоть бы мать пожалел...
Рядом стоял Казик. Виноватая улыбка кривила его губы. Он старался не смотреть на Агея Михайловича, прятался за спины товарищей. На все расспросы Вадима Ивановича нес какую-то околесицу. И никак нельзя было понять, каким образом они оказались в лодке, что у них там приключилось.
Венька тихо шепнул Казику, что напрасно он связался с Протасевичем. Шурка может еще и не так подвести. Как его с тем воробьем. Он потащил Казика в сторону.
- Ты ведь, наверное, ничего не знаешь. Пошли, расскажу...
- Отстань! - вдруг обозлился Марченя. - Сам ты ничего не знаешь! Привык только во всем себя видеть.
Это "отстань" здорово обидело Веньку. "Ну и ладно, - думал он, - пусть сам выкручивается. Ко мне лодка никакого отношения не имеет. А с Машей я помирился. Теперь все на них навалятся. Тоже мне, моряки нашлись!.."
И Венька больше не подходил ни к Казику, ни к Шурке.
Не заговорил он с ними и на другой день, когда прибежал в школу и встретил их вместе. Даже не поздоровался. Прислушивался к тому, о чем говорили в классе, и радовался: про драку и воробья никто не вспоминал. Говорили только о моторке да про Шуркино купание.
Перед звонком в класс забежала старшая пионервожатая.
- Здравствуйте, Алиса Николаевна! - сразу же заспешили ей навстречу девочки. - Мы вас ждем.
Семиклассники обступили вожатую. Маша обняла Алису Николаевну за талию, прижалась к ней и восхищенно смотрела на нее снизу вверх. На груди у вожатой алый галстук, белая блузка безупречно выглажена, черные блестящие волосы аккуратно причесаны. И следа не осталось от вчерашнего волнения! Теперь даже трудно представить, что во всем этом наряде Алиса Николаевна прыгнула с верхней палубы спасать Шурку. Лишь лодочки на высоких шпильках успела сбросить. Никто не ждал от нее такой смелой решительности. С виду вожатая совсем не сильная, а вот же смогла помочь Шурке выбраться из воды.
И вот она вновь стоит перед ними. Глаза ее улыбаются, но она старается спрятать улыбку под пушистыми ресницами. Венька тоже протискивается ближе к вожатой, не обращая внимания на толкотню.
- Никто не заболел? - спросила Алиса Николаевна и посмотрела на Протасевича.
- Не-ет!
- Тогда и вовсе хорошо. - Вожатая положила руку на Венькино плечо. - А твоя бабушка как?
- Нормально. Сказала, что снова поедет с нами, когда выберемся...
- А в школу ее пригласили?
- Пока еще нет.
- Смотрите, а то седьмой "Б" опередит. Снова останетесь с носом.
- Не опередит, - с важностью сказал Венька. - Ведь бабушка-то моя! - И он посмотрел в сторону Марчени.
Ни Казика, ни Шурки не было, когда там, на пристани, в ожидании речного трамвая бабушка рассказывала, как копали озеро, которое поздней назвали Комсомольским. Все удивлялись, что тогда не было бульдозеров, самосвалов, что там, где теперь зеленеет парк, была сплошная пустошь...
Прозвенел звонок, и вожатая заторопилась.
- Давайте, друзья, соберемся после уроков, - сказала она. - Нам есть о чем поговорить.
На переменках Венька расхаживал по классу гоголем. Для него как будто все складывалось распрекрасно. Никто из одноклассников на него не косился. Про воробья и драку не вспоминали. Алиса Николаевна и вчера и сегодня разговаривала с ним хорошо... Вот только с Казиком надо бы переговорить. И чего он прилип к Шурке? Ни на шаг не отходит.
И когда семиклассники остались после уроков, чтобы поговорить о своих делах, Венька первым взял слово и стал называть фамилии тех, кто уже успел нахватать двоек. Сказал, что такое положение дальше нетерпимо. Надо что-то предпринимать.
- А что именно? - спросила Маша. - Вот ты и скажи.
- Подтянуть их надо. Прикрепить сильнейших, чтобы помогли. И за дисциплиной следить...
Сказав о дисциплине, Венька покраснел и попытался перевести разговор на другие пионерские дела отряда. Напомнил, что у них еще и план работы на первое полугодие не составлен, и редколлегия не избрана, и вообще они только начали раскачиваться.
- Ты лучше расскажи про воробья!
- Про драку в классе!