— Умолкни.
— Я серьезно, — сказал Боб и звучал так. — Мне не нравилось тебя ранить, Челси.
— Это могло бы меня обмануть.
— Я не врал, — сказал он. — Я ненавидел то, что приходилось делать, но только так я мог тебя спасти.
— Сначала, возможно, — горько сказала Челси. — А позже? Я могу понять, как то, что я попала под каблук Бетезды, спасло меня, но не обязательно было оставлять меня там на шестьсот лет.
— Только так я мог спасти остальных, — ответил Боб, мрачнея. — Знаю, ты думаешь, что я — злодей, и с твоей точки зрения я кажусь таким. Но все, что я делал, было ради общего блага. И я всегда хотел, чтобы все было правильно. В будущем, которое я делал для нас, ты провела десять тысяч лет в любви с Цилинем. Это стоило нескольких веков неприятностей?
Челси поймала дочь, молча хмурясь, опустила смеющуюся малышку на землю, чтобы перевести дыхание, а потом повернулась к брату.
— Не говори, что страдания того стоили, — прорычала она. — Ты не был на цепи Бетезды с нами. Ты не был там. Ты всегда был в будущем, оставляя тех, кто был в настоящем, убирать за тобой. Десять тысяч лет счастья — меньшее, что ты можешь предложить за то, через что заставил нас пройти, особенно, когда не ясно, переживем ли мы эту ночь.
— Будущее всегда неясное, — согласился Боб. — Я собирался сделать так, но теперь мы на полчаса дальше моей смерти, и я боюсь, что будущее изменилось так сильно, что я уже не могу гарантировать всем хороший конец.
Челси моргнула.
— Что это означает?
— Это означает, что одно из миллиардов будущих, которое я хотел получить за все остальные, пропало в потоках времени со всеми линиями, что были до того, как я уговорил Чёрного Размаха не убивать меня. Мы теперь в новом мире, с новым будущим. Я не знаю это будущее. Но, пока многое темно, я знаю, что мы это пройдем.
— Как? — Челси приподняла бровь. — У тебя есть еще козырь в рукаве?
— Нет, — Боб печально рассмеялся. — Боюсь, мои козыри закончились полчаса назад. Честно говоря, я все еще праздную то, что заметил звонок Лао вовремя и успел сделать загадочный комментарий и сохранить свою репутацию.
Челси закатила глаза.
— Тогда как ты можешь говорить, что что-то знаешь?
— Потому что не только Джулиусу нужно быть собой, — сказал Боб, улыбаясь ей. — Каждый дракон, дух и человек в этом дворе, потому что я этого хотел. Не из-за того, что я предвидел, что они будут полезными в конкретное время, а потому что я знал их. Я знаю и тебя, Челси. Пророк слабее, с более ограниченным видением, шантажировал бы тебя, чтобы привести тебя к этому моменту, но мне не нужны такие тупые орудия. Мне нужно было выбрать цели, которые совпадали с вашими, и все вы следовали за ними сами. Это отличает хорошего пророка от великого, и потому я теперь не переживаю. Мне не нужно видеть будущее, чтобы знать, что мы прорвемся. Потому что я вижу тебя, и если ты не можешь это сделать, это нельзя делать.
Это было самым искренним комплиментом Боба в ее сторону. Может, единственным искренним комплиментом. Но, хоть Челси не сомневалась, что ее брат говорил правду, что-то в том, как он это сказал, ей не нравилось.
— Если ты так думаешь, почему она все еще с тобой?
Она кивнула на голубку на плече Боба, и он поднял руку, защищая, коснулся пальцами нежно пернатой головы птицы.
— Она для меня, — тихо сказал он. — Мой козырь, особенно, когда я уже не знаю, что нас ждет. Цена ее помощи будет до боли высокой, ведь мы прошли мимо будущего, которое я выбрал, но может настать время, когда цена не важна. И, — он задрал нос, — супруг никогда не бросает свою леди. Каким драконом ты меня считаешь?
У Челси было много ответов. Она хотела отругать его, но Сян вдруг вернулся, золотые глаза сияли. Он сказал им освободить место. Драконы Золотой Империи прибывали.
* * *
Джулиус наблюдал за разговором Боба и Челси с растущим страхом. Ему нравилось, что они говорили — он был в восторге — но у него не было уверенности, что так все останется. Он лично знал, как мог раздражать Боб, и пророк только манипулировал его жизнью. Он растоптал жизнь Челси. Судя по ее лицу, она не была готова отпустить это.
Но, к счастью и удивлению, Боб не злил ее. Он выглядел искренне, почти виновато. Он не извинялся — он все же был драконом — но вел себя не так, как обычно. Джулиус не знал, было дело в том, что пророк лишился сценария, или Боб жалел, что заставил Челси и ее детей пережить такое. Какой бы ни была причина, он был рад. Одной из главных причин, по которой он согласился возглавить клан, был шанс покончить с культурой жестокости Бетезды, что было бы проще, если бы члены его семьи перестали пытаться убить друг друга. Он не думал, что они это прошли, но разговор вместо боя уже был шагом в нужном направлении. Он хотел, чтобы все было хорошо.
Джулиус переключился на другой источник его тревоги: Марси. Она стояла рядом с Призраком в развалинах их дома. Они были слишком далеко, чтобы он слышал, о чем они говорили, но Марси выглядела расстроено, а это расстраивало его. Он хотел спросить, что было не так, но не хотел нависать, вызывать у нее мысли, что он не верил, что она справится со своей работой. Она была Мерлином. Он видел, как она творит невозможное, больше всех тут, но это не мешало ему переживать. Ставки были очень высоки, и многое могло пойти не так.
Например, Фредрик еще не вернулся. Джулиус думал, что он был еще в Вашингтоне, говорил с Конрадом, Джастином и другими, но он мог столкнуться с Бетездой. Джулиус не мог ничего поделать, если так было, но общий стресс мог свести дракона с ума. Особенно, когда одна часть плана по установлению Левиафана, в которой Джулиус участвовал, еще не работала.
Он не мог помочь Марси с духами, так что Джулиус вызвался помочь Амелии и Свене привести других драконов. Они уже согласились работать вместе, и он решил, что они сразу начнут делать порталы или магические круги. Но они лишь отошли на относительно ровную часть двора, а дальше Амелия и Свена не делали ничего, кроме как сверлили друг друга взглядами, как враги на поле боя. Никто еще не атаковал, но они делали так уже десять минут, а Левиафан с каждой секундой становился более плотным, и Джулиус не знал, сколько еще они — или он — могли тянуть.
— Нам что-то нужно сделать? — прошептал он Кате, которая стояла рядом с ним с пушистыми малышами Свены на всех конечностях.
— Мы ничего не можем, — шепнула драконша. — Они всегда так делают. Не переживай. С такими большими ртами и эго, как у них, молчание не будет длиться долго. Дай им попозировать. Одна из них вскоре сдастся. Вот увидишь.
Драконши не выглядели для него как готовые сдаться, но у Кати было больше опыта с уникальными отношениями Свены и Амелии, чем у Джулиуса, так что он ждал, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока он сам уже не был готов треснуть от стресса. Вдруг Амелия заговорила:
— Давай послушаем, — медленно сказала она, склонив голову, глядя на Свену. — Как твое заклинание супертелепорта работает?
— Это секретная информация, — сказала Свена. — Это заклинание — сокровище нашего клана, работа веков. То, что я согласилась его использовать для тебя — уже жертва. Я не буду направлять твою руку во время колдовства.
Амелия нахмурилась.
— Ты знаешь, что я могу просто посмотреть на твой огонь и узнать, да?
— Попробуй, — сказала Свена. — Но ты никогда не понимала и половины моих заклинаний. С чего ты взяла, что поймешь мой величайший шедевр? — его ухмылка стала жестокой. — И, пока ты не стала рыться в моих мыслях, как свинья, вспомни, что это идет в обе стороны. Ты лезешь, куда не звали, и я буду толкать в тебя воспоминания, которые ты не сможешь забыть. У меня есть интересные воспоминания событий твоей юности, когда ты была так пьяна, что не помнишь, не говоря о картинках Иена, какие сестра не хотела бы…
— Ладно-ладно, — Амелия подняла руки. — Не нужно тянуть. Я просто интересовалась.
— Думаю, ты искала слово «жадная», — фыркнула Свена. — То, что ты — Дух Драконов, не означает, что все наши сокровища твои. Если ты придешь за мной, я буду биться, и когда мой противник — самопровозглашённое божество, я не вижу смысла биться честно.
— Ты никогда не билась честно, — буркнула Амелия. — Но ладно, делай, как хочешь. Если телепорт сработает, мне плевать, даже если ты сделаешь круг из сердец сирот.
Свена выглядела растерянно.
— О чем ты говоришь? Сердца детей без родителей не волшебнее, чем сердца других детей, которые тоже не очень волшебные. Ты отлично знаешь, что люди — ужасно мелкий источник для…
— Это была шутка, — Амелия застонала. — Колдуй, пока у Джулиуса не случилось истерика.
Драконши посмотрели на Джулиуса, который покраснел. Он не понимал, что его волнение было так заметно, но раз он получил их внимание…
— Мы спешим. Прошу, если вы не против…
— Я не против, — сказала Свена, прошла на большой чистый участок земли рядом с кратером, который оставил Боб, когда прибыл. — Амелия тратит время, роясь в сокровищах других драконов. Жадная змея.
Амелия смогла лишь пожать плечами, но Свена уже не смотрела на нее. Ее ледяные голубые глаза были прикованы к земле, пока она расхаживала по участку земли между стеной треснувших колонн дороги и разбитым домом. Когда она вышла из круга, он был примерно в сорок футов в диаметре. Она протянула руку.
— Катя.
Катя вздохнула и стала снимать со своего тела пушистых белых дракончиков.
— Ты можешь подержать их минутку?