- Как это? - не понял Митя.
- Точно так же, как и уйти отсюда поближе, - пояснил Авося.
- Уходим поближе - подальше придем, - философски заметил Мефодий.
- Сейчас проверим, - сказал Митя и шагнул за кусты. Оглянувшись, он увидел, что Авося и Мефодий, смотревшие ему вслед из-за кустов, были так далеко, что их почти не было видно. Стоило Авосе сделать один шаг, как он оказался рядом с Митей. Мефодий тоже поспешил за друзьями, но зацепился за очень дерзкую ветку. Львенок дернул за нее, но она, наверное, не поняла, что имеет дело с настоящим львом, и дала сдачи. Мефодий два раза перекувырнулся в воздухе и со всего размаху шлепнулся на землю прямо перед Митей.
- Ты ударился? - спросил его Митя.
- А пусть не цепляется, - гордо сказал львенок, отряхивая лапки.
Больное Воображение с интересом уставилось на пришедших.
- Здравствуйте, - поздоровался Митя.
- Опять? - почему-то возмутилось Больное Воображение. - Терпеть не могу разговоров про здоровье. Куда интереснее говорить про болезни.
- Почему? - спросил Митя.
- Потому что здоровье одно, а болезней много, и поэтому разговор получится разносторонний. А-а-апчхи! - снова чихнуло Оно.
Митя хотел было сказать "будьте здоровы", но вовремя одумался и сказал:
- У вас, наверное, очень сильная простуда.
- Да, не могу пожаловаться на хорошее самочувствие, - кивнуло Больное Воображение. - Думаешь, легко целый день в облаках витать? Холод и сырость. Бррр.
- А зачем вы витаете в облаках?
- Работа такая, - вздохнуло Больное Воображение. - Все бы ничего. Витаешь себе, вокруг Кипарисы парят... Только каждый раз, когда я возвращаюсь с неба на землю, у меня начинается страшный приступ кори.
- Почему?
- Потому что я корю всех подряд.
- У моей мамы тоже начинается приступ кори, когда я возвращаюсь.
- С неба на землю?
- Да нет, с прогулки. Каждый раз я совершенно случайно прихожу домой грязный. Иногда у мамы лопается терпение, и тогда у нее начинается этот самый приступ.
- Значит, вы пришли поговорить про корь? - спросило Больное Воображение.
- Нет, вообще-то мы по делу, - сказал Митя.
- Тес, тише, - Больное Воображение приложило к губам палец. - Разве ты не видишь, что кругом Пионы?
- Ну и что? - спросил Митя так же тихо.
- А то, что Пионы только и делают, что шпионят.
- А зачем? - спросил Митя, с опаской поглядывая на бело-розовые цветы.
- Просто так, - сказало Больное Воображение.
- Тогда это не страшно, - сказал Митя.
- Нет, страшно. И вообще вокруг очень много страшного! - возразило Больное Воображение.
- Это Оно на меня, что ли, намекает? - тихонько спросил Мефодий у Авоси.
- Наверняка, - кивнул Авося.
- Вообще-то я не всегда страшный. - Мефодий застенчиво поковырял плюшевой лапкой землю. - Хотя этого у меня, конечно, не отнять - настоящий лев и есть настоящий лев.
- Вот я и говорю, что все ужасно страшно. Хорошо еще, что у меня такой прочный замок.
- Я никогда не был в замке, - сказал Митя.
- Можешь радоваться. Теперь ты в нем побывал, - сказало Больное Воображение.
- Когда?
- Сейчас.
- Но я не был ни в каком замке, - возразил Митя (ведь нельзя же побывать в замке и даже не заметить этого).
- А где же ты, по-твоему, сейчас находишься? - спросило Больное Воображение.
- На поляне, в лесу, - сказал Митя.
- Невежа! Какая же это поляна, когда это самый настоящий замок.
- Что-то и я никакого замка не вижу, - сказал Мефодий.
- Наверное, это понарошечный замок, - догадался Авося.
- Ничего не понарошечный, - обиделось Больное Воображение. - Это самый настоящий воздушный замок.
- А-а-а, так он воздушный, - разочарованно протянул Митя.
- Конечно, воздушный, а какой же еще? Самое подходящее жилье для Больного Воображения. Главное, что он очень прочный.
- Ничего себе прочный, - презрительно фыркнул Мефодий.
- А вот попробуй его разрушить, тогда увидишь, - сказало Больное Воображение.