«После наполненного подлинной радостью трудового дня невыразимо приятно присесть, вытянуть ноющие ноги и отдохнуть. Подобного удовольствия лишены те, кто не знает благородного земледельческого труда, простой жизни на лоне природы…»
— Тьфу ты, дурость какая! — заросший бородой до бровей мужик собрался было отшвырнуть рукопись, но в последний момент удержался и аккуратно положил её на лавку. Сидящий рядом с ним похожий на него почти как две капли воды, но отличающийся гораздо менее буйной растительностью на лице мужик хохотнул:
— И вот во всём они так, — он взлохматил пятернёй густую бороду, — вот это вот барыня называет «истинно народной, почти варварской бородищей». Подравнивает каждый день почти меня Никола-брадобрей, а барыня говорит что это борода. Смех один.
Сосед по лавке его явно не слушал, он продолжал бурчать по поводу только что прочитанного в рукописи:
— Попробовал бы барин не каракули свои выводить, в креслице сидучи, а отпахать от зари до зари в поле, как я сегодня! Я вот зимой, бывает, неделями с печи слазию только чтобы пожрать, так мне отдыхается не хуже, чем сейчас. Даже лучшее.
— Известное дело, — поддержал его второй мужик, похлопав по плечу. Вслед за этим он извлек из-за голенища сапога небольшую бутыль и протянул её другу. Тот молча принял дар. Бутылочка казалась в его огромной ладони такой хрупкой, что дух захватывало. Казалось, вот-вот она хрустнет от неловкого движения, и вино вперемешку с кровью брызнет между пальцев…Но нет. Он спокойно поднёс горлышко ко рту, хлебнул, поморщился.
— Баловство одно. Квас вкуснее, а самогон бодрее. Давай-ка лучше его и отведаем.
Разбавить благородный напиток простонародным у них не получилось. Двое мужиков сидели на скамье, расположенной за забором самого крайнего дома, по местному обычаю смотрящего окнами во двор. Таким образом, их укрытие было спрятано от лишних взглядов. Помимо того, отсюда открывался замечательный вид на равнину, полого спускающуюся от расположенной на вершине холма, к реке, протекавшей неподалеку. Равнина была единственным пригодным для земледелия местом посреди дремучего леса. Вообще-то, лес можно было б и свести, купцы не раз предлагали барину неплохие деньги за право вырубки, да и места для разведения полей-огородов стало бы поболее, можно было б и деревеньку расширить… Однако, барин упорствовал.
На той стороне речки начинался лес, от опушки вела дорога, она ныряла в брод, выныривала с другой стороны и понемногу, неспеша, добиралась до деревни. Сейчас брод скрепя колесами преодолевала телега. Сидящие на скамейке мужики навострили уши.
— Похоже, добрался-таки купчишка, — предположил один.
— Похоже да, — ответил другой, — не взяли его разбойнички.
— Податься бы к ним, там воля, — мечтательно протянул тот, что был получше подстрижен. Второй повернул к нему голову, посмотрел пристально.
— Ты, Игнат, похоже, подхватил барскую заразу. Слишком долго в их усадьбе живёшь. Забыл, каково в лесу? Летом гнус, зимой мороз. Зверьё рыщет, голодное и злое. Ты и сам в лесу от голода и неуюта быстро в зверя обратишься, как те разбойники. Помнишь косматого, которого мы изловили в том годе? Зверь зверем.
Запищал комар, Игнат хлопнул себя по щеке, взглянул на раздавленного кровопивца.
— М-да. Ты прав, брат. Пошли, что ли, поболтаем с купчиной. Он медленно едет, лошаденка устала совсем, похоже. Если быстрым шагом пойдём, догоним его у развилки, до того как он успеет к барской усадьбе свернуть.
— Давай на посошок, и в путь.
На ходе допив и уворованное одним у барина вино, и собственноручно изготовленный вторым самогон, они догнали купца. Тот, завидев направляющихся к нему людей, натянул поводья. Лошадь тут же остановилась.
— Поздорову, мужики! — поприветствовал он их. Мужики в ответ слегка поклонились. Не так, как обычно в Империи крестьяне кланяются аристократам — до пояса, а скорее просто обозначив жест почтения к представителю купеческого сословия. В конце концов, купцом мог стать оборотистый и предприимчивый крестьянин, а вот аристократом можно было только родиться.
— Чего везёшь? Только для барской усадьбы товар, или и нам чего перепадёт? — заинтересованно спросил бородач. Было видно что его так и подмывает подойти поближе, приподнять плотную ткань, которой накрыта телега и рассмотреть, что там. Однако, делать он этого не стал. Держит себя в руках, как и принято среди лесовиков.
Купец повернулся, отдернул ткань.
— Вот поглядите. Это не вашего барина сын, часом?
Мужики подошли и внимательно оглядели юношу, который спал в телеге. Чёрные прямые волосы, острый выступающий нос, небольшого роста, хотя крепкий.
— Так это ж Вадим Олегович, сын барский! — сказали они в один голос.
Купец вернул ткань обратно, цокнул языком и лошадь, несмотря на видимую усталость, побрела по направлению к усадьбе, стоящей на второй вершине холма, более крутой, чем та, вокруг которой расположились дома селян. Мужики побрели рядом, словно бы просто потому что им по пути, но на самом деле их разбирало любопытство. Вадим, хоть и младший сын барина, одет был просто, как они сами. Купец выдержал паузу, после чего начал говорить словно бы нехотя, с ленцой:
— Еду я, значит, к вам. Самострел с топором держу под рукой, поскольку неспокойно у вас тут. Как к Еловой балке подъезжать, там поворот крутой, и если к вам ехать, под горку резко принимает. Знаете где это?
Мужики синхронно кивнули.
— Ну так вот, я как подъезжать к повороту начал, остановился. Показалось мне, что колесо как-то странно скрипеть начало. Оно и так скрипит постоянно, колесо-то. На то оно, колесо, и есть, скрипеть, но везти.
— Прям как мы, — вставил бородатый. Купец пропустил комментарий мимо ушей и продолжил рассказ:
— Ну натянул я повод, лошадка встала, я спрыгнул на землю, начал колесо рассматривать. И тут слышу — крики да ор. Ругается кто-то, да явно не один человек. Я самострел взял, топор за пояс сунул и тихонько пошёл поглядеть, чего там происходит. Смотрю, стоят в кружок пяток разбойничьих рыл и орут друг на друга. В-основном, конечно, только двое орали. Зрение у меня острое, я пригляделся, спорщики один в один похожи. Да не так, как вы. Вы хоть, сразу видать, близнецы, но разнитесь. Одежда разная, бороды, опять же. У тебя вот нормальная борода, а вторая, уж, не взыщи, братец, но тебя медведи в лесу при встрече пугаются наверное.
При этих словах Игнат довольно улыбнулся, провел по своей аккуратно постриженной бородке ладонью и посмотрел на брата с превосходством. Тот сплюнул и выругался. Купец помолчал, дожидаясь, когда всплеск братской любви минует и продолжил:
— Так вот. Те двое были один в один. И одежда, и лохматые головы — всё одинаковое. Я аж не поверил глазам, поближе решил подкрасться. Я в свободное от разъездов время охотничаю понемногу, так что тихо ползать умею. Подобрался к горлопанящим лиходеям так близко, что можно стало слова разобрать. Уяснил я из их разговора для себя следующее: сидели разбойничьи людишки в засаде. Кто-то из городка у излучины, откуда к вам со столбовой дороги ответвленьице начинается, докладывает о путниках. Обо мне, значит, тоже доложили. Ну они в секрет и сели. И тут, на моё счастье, момо них от вашей деревни человек шел. Они решили его по-быстрому обчистить. Для них, злодеев, и простая одежда уже добыча, а на парне, сами видите, костюм простой, но добротный. Выскочили они, значит, всем скопом, навалились, а потом смотрят: нету парня. Зато их главаря аж два стало. Вот эти два космача и спорили кто из них настоящий главарь, а кто подменыш. Надо сказать, в разбойники от большого ума не идут, они, по опыту знаю, дурни редкостные. Но этот их главарь оказался не промах. Сумел в разговоре доказать что он это он, а кто напротив стоит — тот ненастоящий. Припомнил что-то что только он да его подельники знают. Ну, как выплыла наружу правда, так они всем скопом на подменыша и накинулись, бить его начали. Мне парнишку жалко стало, да и смекнул я, что раз подменыш, стал быть, барин. Спасу его, мне награда и выйдет.
— Так и как же ты его спас, один против целой банды вышел? Силён, нечего сказать.
— Не так уж и силён, — купец усмехнулся в бороду, — У меня стрела есть, наговоренная. Купил на ярмарке. Товарец сами понимаете, не вполне законный, но по вашей глуши без такого не поразъезжаешь. Так что урядники на это смотрят сквозь пальцы. Ну, пальнул я, значит, громовой стрелой, они все и попадали, как говаривают городские барышни: без чуйств. Я подскочил, парнишку этого на плечо забросил и ходу.
— Так как же ты его узнал среди разбойников? — не поверил бородатый крестьянин.
— Ну ты даёшь, братец! — хлопнул его по плечу Игнат, — Он же оборотень. Наследственный дар у наших барьев. Если из них дух вышибаешь, они сразу прежний вид принимают.
Телега подъехала к развилке.
— Ну что, Игнат, и ты, торговый человек, пойду я. Мне налево в деревню, вам направо, в господский особняк. Так что пойду я.
— Бывай, — ответил ему купец, — скажи своим, что сегодня я переночую на господском дворе, а завтра, как покажу товар барину, да стрясу с них награду за вырученного сынка, к вам поеду. Есть у меня что показать. Да и у вас, думаю, найдётся для меня товарец какой.
Они солидно, по-мужски пожали руки, и крестьянин пошёл в сторону деревни.
— Ты полезай ко мне, на козлы, — сказал купец, пододвигаясь, — тут места на двоих хватит.
— Благодарствую, — Игнат сноровисто вскарабкался на телегу и уселся рядом с купцом.
— Хочу предупредить тебя, торговый человек.
— О чём же? У барина денег нету, товар в долг просить будет?
— Нет, барин хоть и прижимист, но средства имеет.
— Потому и имеет, что прижимист, — отметил купец.
— И то верно.
— Так о чём же предупредить хотел?
— Как бы тебе сказать… — Игнат прислушался к сопению лежащего в телеге парня, удостоверился, что тот по-прежнему спит, — Вадим-то не сказать чтобы любимый сын у барина. Много он за него не даст.
— А я-то всё думаю, с чего молодой барчук пешком по лесу от вас уйти собрался. Думал, что он из этих, как их…Романтичный. Приключеньев захотел.
— Это тоже. Словом, на большую награду я бы на твоём месте не рассчитывал.
— Ну что ж. Чего-нибудь всё равно даст. Да и за потраченную мной на разбойников громовую стрелу он мне заплатить обязан. Да и барчук наверняка кое-какими средствами располагает. Надавлю на жалось, на благородство — раскошелится как миленький.
Игнат одобрительно хохотнул.
В это время его брат подходя к деревне остановился, повернулся и посмотрел на светящиеся в темноте окна барской усадьбы.
— Ишь ты, освещение у них. Простые люди спят, умаявшись в работе, а эти не спят. Ну ничего, мы свою меру ещё возьмём.