У ворот, ведущих в гостиницу остановился экипаж, той своеобразной ценовой категории, про которую честно можно сказать только одно — дешёвле некуда. Можно сказать — неподобающе дешевый экипаж. Разумеется, дешевый в том смысле, который понимали в Александровской Слободе. Здесь всё было невероятно, умопомрачительно дорого, а как ещё может быть в относительно небольшом городке, сплошь состоящем из особняков наиболее знатных и могущественных семейств Империи? Хотя, следует признать, запредельная цена номера в этом заведении никак не означала высокого качества обслуживания. Этой захудалой гостинице до блеска роскошнейших отелей вроде «Прудов» или вечно соперничавшего с последним «Сераля» было так же далеко, как и, скажем, одеянию провинциальной горожанки до парадного платья Императрицы.
К экипажу тут же подскочил служка и принялся было выгружать багаж.
— Прошу вас не беспокоиться, я вполне способен управиться самостоятельно, — остановил его тихий, какой-то неуверенный баритон, явно в недавнем прошлом срывавшийся в юношеский фальцет.
Слуга от удивления едва не выронил сумки, но сумел совладать с собой и аккуратно опустил их на мостовую. Он давно работал в Слободе и успел уяснить, что аристократы всегда ведут себя непредсказуемо. Наверняка делают это для того чтобы пускать простолюдинам пыль в глаза. Он встретился взглядом с говорившим. Светлые глаза, но точнее определить из цвет слуга бы не взялся — если бы вообще ему пришла в голову подобная мысль. Он отвернулся, и навсегда исчез из жизни Вадима Тушкова, а именно так звали только что прибывшего в Слободу молодого человека. Несколько недель назад после очередного побега, окончившегося гораздо провальнее обычного — что признавал даже папа — он получил, наконец, благословение родителей на отъезд к императорскому двору. Благословение его обрадовало, а вот сумма, полученная вместе с ним, напротив, огорчила. Денег едва хватило на то чтобы добраться до Слободы и сейчас Вадим дрожал при мысли о том, что случится, если ему не хватит средств оплатить хотя бы один день. В Слободу постоянно пребывали дети провинциальных аристократов, что негласно поощрялось, ведь управление огромной Империей требовало великого множества талантливых молодых людей. Разумеется, большинство вновь прибывших никакими талантами кроме магических не обладало, но среди огромного количества пустой породы попадались алмазы. Коими и прирастало величие Империи. Вадим искренне надеялся, что он не пустая порода. Не алмаз, конечно, на столько его самомнения не хватало. Хотя бы полудрагоценным камнем оказаться, всё лучше, чем тихо загнивать и спиваться в родном имении.
Он подхватил сумки, довольно тяжелые, хоть и не столь неподъёмные, каковыми они и были в начале пути. Матушка расстаралась и выдала ему с собой столько провизии, что большую часть пришлось выкинуть. Войдя в холл отеля Вадим осмотрелся. Оказалось, это был вовсе не благородный холл, а самый что ни на есть кабак. Большой зал, вдоль стен множество столов, занятых едящими, пьющими, галдящими, спорящими до хрипоты и распевающими песни людьми. Многие из них, похоже, были заняты весёлым времяпрепровождением уже не первый день. Никто не обратил на вошедшего ровным счётом никакого внимания, и он проследовал к видневшейся в дальнем углу стойке.
— Прошу номер, — обратился Вадим к опершемуся на стойку мужчине.
Тот смерил его профессионально цепким взглядом и ответил с легким поклоном:
— Номер сорок два. Четвертый этаж. Две монеты в день.
Вадим вытащил из кармана две монеты, выложил их на стойку, забрал ключи от номера и пошёл вверх по лестнице. Он очень надеялся что ему удалось изобразить что он просто выгреб из кармана завалявшуюся там мелочь, а не отдал только что все оставшиеся у него деньги.
Он мог бы поклясться семейным погостом, что с улицы насчитал в здании только три этажа. Получается, ему отвели место на чердаке. Надо признать, мужчина у стойки действительно умел безошибочно определять платежеспособность клиента.
Догадка оказалась верной. Не без труда преодолев шесть пролётов Вадим оказался на чердаке. Именно на чердаке, поскольку сколько не называй помещение между верхним этажом и скатом крыши мансардой, оно от этого чердаком быть не перестанет. Узкий коридор, по бокам дверцы. Вадима неприятно удивило малое расстояние между дверями. Он не без труда рассматривал в полумраке цифры, накорябаные на дверях. Вот и дверь с надписью «42». он отпер её полученным ключом и вошёл. Поставил сумки на пол и с трудом преодолел желание завалиться на кровать. Он заставил себя аккуратно снять одежду, повесить её на плечики и развесить на вбитых в стены крючках. Только после этого позволил себе растянуться на кровати и расслабиться.
Никогда раньше он не забирался так далеко от дома. Собственно, он кроме ближайшего городка не бывал после окончания лицея. Родители не отпускали его в самостоятельные путешествия, а сами по большей части сидели дома, лишь несколько раз в год выбирались к кому-либо из соседей. Вадим вымотался. И вот сейчас, достигнув цели, он наконец мог расслабиться.
Повернувшись набок он уснул.
Разбудил его деликатный стук в дверь:
— Господин, вы ужинать будете?
Желудок среагировал быстрее разума, радостно заурчав в ответ на предложение. Вадим испуганно покосился на дверь. Не услышал ли его слуга? Стоит сейчас, наверное, прикрыл рот рукой и давится от смеха. Он сел на кровати, та отчаянно заскрипела. Слуга за дверью, видимо, по звукам скрипящих досок понял, что был услышан, и удалился, негромко топая по полу.
Может быть, не стоит позориться и спускаться в общий зал? У него ведь нет ни копейки. Однако, есть хочется отчаянно. Вадим решил, что стоит спуститься вниз и попытаться завязать знакомство с кем-нибудь, узнать новости, да и вообще, не затем же он прибыл в Слободу, чтобы сидеть сычом в маленькой комнатушке под крышей!?
Он неумело вычистил щёткой свой единственный приличный костюм. Облачился в него и спустился в общий зал. Там царила та же атмосфера, которую он застал вчера по прибытии в отель. За столами сидели многочисленные аристократы, старающиеся казаться значительнее и богаче чем они есть, а оттого заказывающие блюда и напитки чья цена в обычное время была им не по карману. Их жены и дочери блистали нарядами, за которые отцам семейств наверняка пришлось выложить немалую часть своего дохода.
Вадим решил, что не стоит здесь задерживаться, и вышел на улицу. Он пересек двор, и оказался на улице, идущей к центру Слободы. Тротуары отделены от проезжей части газоном, засеянным низкорослой зеленой травой, по моде, введенной островитянами. Хоть Остров и был заклятым врагом Империи, но мода на всё островное царила в среде высшей аристократии Империи, и, по слухам, на острове ситуация была зеркальной. Там ценилось всё связанное с Империей, в особенности, с тёмной магией.
По тротуару неспешно прогуливались пары, иногда Вадиму встречались имперские гвардейцы, зорко поглядывающие по сторонам. Всё-таки совсем рядом с благородной и чинной Слободой располагался Посад, более известный как Гнилушка — темный антипод императорского двора, без которого двор не мог бы существовать. Слугам требовалось где-то жить, и если личная обслуга аристократов жила в их особняках, то разнообразные извозчики, грузчики, мусорщики и прочие имели право работать в Слободе, но не имели права в ней жить. И, хоть внешняя граница Слободы была защищена сильной магией, но и в барьере находились лазейки. Злоумышленники ухитрялись проникать в Слободу и учинять здесь свои козни. К примеру, Вадим читал не так давно в купленной на постоялом дворе газете, что не далее как в прошлом месяце в особняк князя Милованского ворвалась банда в масках, обездвижила барона и его супругу и разграбила особняк. Оставалось непонятным, каким же образом им удалось одолеть столь мощного мага Льда, каковым слыл князь. Он умело применял свой дар в битвах на востоке, нанося противнику немалый урон, но не смог защитить свой дом. Поговаривали, что барон был попросту пьян во время нападения, что для старого воина было вполне допустимо. Некоторые же считали, что к барону ворвалась не просто шайка, один из нападавших сам имел магический дар. Вадим не мог взять в толк, что могло толкнуть родовитого человека на столь низкое занятие.
Тем временем окончательно стемнело и на улицах начали зажигаться фонари. Большая часть их были либо масляными, по старинному обычаю, либо с магическим огнем. У одного из фонарей, сияющего непривычным взгляду Вадима слепяще-белым светом, он даже остановился. Про такие он только слышал, видеть не доводилось. Тоже островная штука.
Он побродил по улицам ещё немного, и аппетит превратился в голод. От особняков и ресторанов потянуло запахами тонких вин и изысканных блюд, и он поспешил назад. Ему хотелось забиться в свою комнатушку и свернуться клубочком. Он не думал о том, что станет делать после того как доберется до Слободы. Ему казалось, что главное — преодолеть путь, а в конце все решится само собой. И вот он здесь. Входит в гостиницу, где в его распоряжении самый дешевый номер, и тот завтра придётся покинуть. Вадиму становилось мучительно стыдно от понимания, что завтра он окажется с багажом на улице без копейки денег. Ему рано или поздно придётся обратиться к кому-нибудь за помощью, с тем чтобы ему заняли денег под гарантии фамилии. Родители примут его назад и он вновь окажется в своей затерянной в дремучих лесах деревушке, теперь уже — навсегда.
Послышался громкий хлопок разорвавшегося воздуха, Вадим вздрогнул и отскочил. Его испуг был встречен взрывом смеха. Он выпрямился. Что ж, он с детства привык к насмешкам стихийных магов. К сожалению, присущий его семье тёмный дар не помогал в схватках, но он знал, как будет действовать потом.
Из-за стола, за которым собралась компания подшутивших над ним молодых людей, поднялся человек. Он обратился к Вадиму:
— Дорогой друг, с прибытием в Слободу! Вы, я вижу по реакции на невинную шутку, человек здесь новый. Прошу, присоединяйтесь к нашему столу!
— Благодарю, но не воспользуюсь.
— Не обижайте отказом! В конце концов, что может помешать одному благородному человеку угостить другого благородного!?
Вадим не нашелся чем возразить на столь веский довод, пришлось принять приглашение.
— Прошу простить за нашу шутку, мы устроили небольшое состязание.
— Если вы состязались, чей хлопок будет громче, полагаю это был победитель.
Замечание Вадима было приятно всеми за тонкую шутку и встречено очередным взрывом хохота. По приказу восседавшего во главе стола седоусого мужчины служанка принесла ему блюдо, бокал и он приступил к застолью. Из разговора он уяснил что оказался за одним столом с семьёй Бреговичевых. Они проживали в центральных землях и сейчас прибыли в Слободу дабы пристроить своего сына Григория на службу. У отца семейства имелся давний друг, с которым они вместе служили, прошли множество битв, но впоследствии их пути разошлись.
— Вы не представляете себе, молодой человек, насколько выбор невесты влияет на судьбу, — заговорщическим шепотом сказал седоусый старик, когда его супруга с дочерью отлучилась в дамскую комнату, — Я женился на красавице, да-да, не смейтесь!
— Я и не думал, — сдержано ответил Вадим. Он уже немного осоловел от съеденного, и готовился к следующему подходу, попивая вино.
— Да, моя жена была красива, как адов пламень. Весь полк по ней с ума сходил. И если бы кто мне тогда сказал, что надо смотреть не только на грудь невесты, но и на грудь её отца, я бы тому в морду дал — и зря.
— Грудь отца? — не понял глубокой метафоры вадим.
— Ордена, друг мой, ордена. Не те, которые дают простолюдинам для придания им способностей, а те, что свидетельствуют о заслугах перед Императором. Грудь моей невесты была прекрасна, но грудь её отца — пуста. Тогда как грудь отца невесты моего приятеля была увешана орденами. И вот результат: я — провинциальный отец семейства, тогда как он — обитает в особняке в хорошем районе Слободы. Теперь я вынужден идти к нему на поклон, дабы просить пристроить своего непутевого отпрыска.
Вадим посмотрел на Григория, развлекавшегося тем что катал шарики из хлебного мякиша и швырял их в гостей отеля. Ему даже не хватало сообразительности воспользоваться своим умением направлять воздушные потоки, чтобы отвести от себя возможные подозрения.
Старик горестно вздохнул.
— А вы, Вадим, достойный молодой человек. Я вывел это умозаключение из нашего разговора о политике Империи относительно южных варваров. Должен отметить, миссия молодого князя Плечеева, о которой писали в газетах, вызвала двоякое отношение в высших кругах, и вы придерживаетесь разумной точки зрения.
Валим благодарно поклонился.
— Вы ведь, — продолжил старик, — прибыли в Слободу с той же целью, что и все молодые люди, желаете сделать карьеру, покорить мир и так далее?
— Я не столь честолюбив, — Вадим немного растерялся.
— Не стоит стесняться честолюбия, молодой человек. Это нормальное качество для благородного. Я хочу предложить вам сопроводить завтра меня и моего сына, когда мы поедем к моему другу — барону Эйзенхаузену. Если я смогу уговорить его взять вас, вы присмотрите за Гришей?
Вадим поднёс к губам бокал, пригубил немного. Внутри он был полон ликования. Он чувствовал себя словно персонаж приключенческого романа. Юный провинциал, без средств, уже завтра должен был оказаться на улице, и тут ему предлагают протекцию! Он отставил бокал и произнес внушительным тоном:
— Я согласен на ваше предложение.
— Ну и отлично! Официант, шампанского сюда!
На лице супруги обрадовавшегося старика Вадим заметил гримасу неудовольствия.
Утром он проснулся со слегка гудящей головой и некоторой сухостью во рту, но в прекрасном расположении духа. Он умылся, причесался, и вышел во двор. В общем зале аристократы пили кофе, но он не мог себе этого позволить, а потому принялся прогуливаться по двору, якобы заинтересовавшись лошадьми. Вскоре его окликнул седоусый господин Бреговичев. Он расположился на веранде с чашечкой кофе. Они немного побеседовали о ценах на лошадей, политике, погоде и прочих приличных для пустопорожнего светского разговора вещах, после чего старик предложил проехать к его другу. Григорий выглядел помятым, он вчера явно неплохо отдохнул. Когда карета раскачивалась в поворотах, он заметно бледнел.
Вскоре они въехали в ворота особняка. У Вадима дух захватило от роскоши здания и разбитого вокруг него парка. Особняк в два этажа, с колоннадой и широкой мраморной лестницей, он был именно таким, каким рисовал себе в мечтах свой будущий дом Вадим, когда смотрел на звездное небо, лежа на сеновале.
Их встречали, стоя на крыльце, хозяева: рослый и крепкий блондин, ровесник старика Бреговичева и его жена — невысокая женщина, тоже блондинка, но если муж был роскошен и внушителен, то она была просто бледной немочью. Вся какая-то тусклая. Вадим понял, о чём говорил старик относительно того что жениться надо имея в виду не грудь невесты, а грудь её отца.
Старики обнялись, Брегович представил своего сына и Вадима, последнего назвал своим знакомым.
— Так вы тоже их центральных губерний, молодой человек? Опора и надёжа Империи, не то что эти выскочки с запада или восточные варвары!
Хозяин дома выглядел действительно как истинный уроженец коренных земель Империи. Косая сажень в плечах, голубые глаза и курносый нос.
— Чем управляете, молодой человек? Вода или Ветер?
Вадим. Посмотрел ему в глаза и тихо, но отчетливо произнес:
— Я оборотень.
Воцарилась тишина. Все смотрели на Вадима с ужасом, и только жена хозяина — с интересом. Хозяин дома окаменел лицом, выпятил подбородок, расставил ноги пошире и, похоже, собрался разразиться речью, после чего приказать спустить собак на выродка, посмевшего явиться ко двору приличного человека, ну или самолично отхлестать Вадима кнутом, после чего заковать в кандалы, вывалять в смоле и перьях, а то и четвертовать. Вадим смутно представлял себе, на что имеет право столбовой дворянин в пределах своих владений. А уж если совсем точно, он не имел понятия, на что упомянутый дворянин на своей территории права не имеет. Хоть Вадим и сам дворянин, это не сильно меняет дело. Его могут попросту вызвать на поединок и убить. Или опозорить. Неизвестно ещё, что хуже, хотя Вадим умирать не очень хотел.
— Сашенька, — подала голос жена хозяина дома, тихонько тронув его за локоть, — а можно этого парнишку мне отдать, в услужение? Он вроде смирный.
— Дворянина в услужение? — удивлению присутствующих не было предела. Вадим тоже был поражён до глубины души. От удивления он даже не понял, кто именно это сказал. Возможно даже, он сам и сказал.
— Да, отчего нет? Я дворянка. Будете мне служить. Не полы мыть в покоях, само собой.
— А что, душенька моя, он будет делать-то? К тому же он тёмный… — хозяин дома всё ещё не мог уяснить себе, что, собственно, вообще происходит!? И он был в этом не одинок.
— Оставь это мне, дорогой. Вы идите в зал, там кушать подадут. Дела свои обсудите мужские, которые моему женскому умы недоступны. А я парнишку себе заберу.
— Может быть, всё же плетьми его со двора прогнать? Тёмный же, — продолжал сомневаться хозяин. У Вадима вдоль позвоночника пробежал холодок. Похоже, барон не шутил.
— Ну что ты, у тебя же сердце. Идите уже, выпейте хересу и примитесь проигрывать друг другу в карты несусветные суммы денег.
— Ха, — предложение баронессы очевидно упало на благодатную почву, — Что же, Николай, вспомним молодость, а? Помнишь, как ты меня тогда по крепостью обмишурил, эта, как её…
— Эргенч, по-моему. Или Иргенч.
— Да и ладно. Пошли. Это сын твой, значит? Хорош, весь в мать. Красивая женщина была, да. Впрочем, я на тебя зла не держу, Николай.
Он продолжал говорить что-то, увлекая за собой отца и сына Бреговичевых. Вадим остался стоять на крыльце с багажом в компании баронессы, разглядывающей его с откровенным любопытством. Они были наедине, если не считать служанок баронессы.
— Как тебя зовут? — в отсутствие мужа голос у баронессы сильно изменился. Да и сама она изменилась. Преобразилась из блеклой серой домохозяйки в женщину небольшого роста, но тем не менее привлекательную, да к тому же смотрящую на него сверху вниз. Он собрался было исправить это недоразумение, поднявшись на пару ступенек, но был остановлен бритвенно-острым взглядом баронессы.
— Вадим Егорович Тушков.
— Говоришь, ты оборотень? Стало быть, волком обращаешься в полнолуние и рыщешь по окрестностям?
— Описанное вами существо называется «волколак», и его не существует.
— Я запуталась. Так ты оборотень или нет?
— Разумеется, оборотень. Я могу обретать вид другого человека. Это слабый дар, он сродни способности к отведению глаз. При отведении человека перестают замечать, а в моём случае люди, смотря на меня, видят того, кого я пожелаю.
— Кого угодно?
— Только того, кого я раньше видел. И очень ненадолго.
— Это должно быть очень интересно. Следуй же за мной, оборотень.
Баронесса пошла внутрь здания. Сразу за парадным входом был вестибюль, и, в отличие от виденного Вадимом в отеле, это действительно был вестибюль, а не общий кабацкий зал. Отделанные малахитом панели покрывали стены, мраморные колонны поддерживали высокий сводчатый потолок, повсюду можно было видеть статуи и картины. Что-то подсказывало вадиму, что это не копии. Из примыкающего справа к вестибюлю помещения раздавались громкие голоса, хохот и звон бокалов. Встреча старых друзей, похоже, шла полным ходом. Баронесса же свернула в противоположную сторону. Пройдя через дубовые двери, инкрустированные благородным орнаментом, они оказались у подножья винтовой лестницы, далее Вадим увидел коридор со множеством дверей.
— Там, наверху, расположены мои покои. Мы с моим супругом живем порознь, так гораздо удобнее. Ты будешь жить вот там, — баронесса указала на одну из дверей, — и отдай, наконец, свой багаж кому-нибудь. Мне, конечно, без разницы, но если ты потащишь свои чемоданы с собой по лестнице, ты наверняка упадешь с сердечным приступом, а я не для того тебя спасала от моего мужа.
— А зачем же вы тогда меня спасали?