И вдруг неожиданное происшествие отвлекло их. Появилась бабушка Шагайка.
Завидев ребят, копающих канаву, она почему-то пришла в ярость:
— Стойте, озорники! Ишь что затеяли? Пошли прочь!
Вот я вас! — закричала она и набросилась на ребят, размахивая клюкой.
Седые космы ее развевались, крючковатый нос трясся, как клюв хищной птицы.
Девчонки с визгом убегали от нее прочь, мальчишки с хохотом увертывались от ударов клюки. Но не бросали работы. Старуха напрасно носилась по гребню канала — стоило ей отбежать в один конец, как в другом уже сверкали лопаты и взметывалась вверх глина.
— Остановитесь! Не ройте эту землю, а то она вас зароет! — грозила старуха, не унимаясь.
— Да что вы, бабушка, то убеждали меня, будто ребят на мыло сварили, теперь в могилу их хотите вогнать. Опомнитесь. Не мешайте нам, — попросил Петя.
Но старуха не унималась. Присев на насыпи, она, тяжело дыша, выкрикивала какие-то непонятные заклятия, потом сорвалась с места и пошла прочь, потрясая в воздухе клюкой.
Вслед ей раздался свист, улюлюкание, насмешки:
— Колдунья! Ведьма!
— Садись в ступу, улетай! Метлой помахивай!
— Мы колдовства не боимся!
Работа продолжалась. И так успешно, что осталась между рекой и болотами лишь небольшая перемычка.
Стоит прокопать ее, и вода побежит в речку потоком.
И вдруг, откуда ни возьмись, набежала грозовая тучка.
Шум ветра, блеск молний, веселый гром. И на головы ребят посыпались теплые капли. Вода в реке закипела.
— Шагайка наколдовала! — засмеялся Яша Волчков.
Все бросились под защиту огромной дуплистой ветлы.
Тучка так же внезапно исчезла, как появилась. Ребята даже не очень промокли. Но по дну канавы уже струился не крошечный ручеек, а мутно-синий поток и шумно впадал в реку.
Глина, выброшенная из канавы, размякла, раскисла, и ребятишки, забравшиеся на гребень, вязли в ней так, что едва вытаскивали ноги.
При первом взгляде Пете показалось, что канава стала несколько уже. Стенки ее словно припухли и наклонились друг к другу.
— Может, углубить?
— Еще подкопать немного?
— Хватит, — заявил Паша Кашин, — вода сама углубит, она камень долбит, землю роет. А ну, давай помогай отворять болота!
И он стал раскапывать перемычку. Ребята бросились ему на подмогу. А некоторые все же спрыгнули в канаву и стали ровнять дно, убирая недокопанные холмики и бугорки.
Но глина, как тесто, липла к лопатам, тянулась, не отрывалась.
Вот сняли ребята один слой земли с перемычки, сняли другой. Вот уже работают по колено в жидкой грязи.
Болотная вода словно сама, желая поскорей вырваться и стать проточной, так и напирает. Вот переплеснулась вместе с грязью и водорослями и потекла.
— Пошла! Пошла! — раздались восторженные крики, и многие мальчики, любящие "провожать" дождевые ручьи, бросились в канаву и стали помогать воде преодолевать бугры и холмики, оставшиеся на дне.
Среди белолицых и темнолицых мелькали красные галстуки, возбужденные лица Яши Волчкова, Вани Бабенчикова, Нюры Савохиной.
Но вдруг Петя увидел нечто колдовское, глазам своим не поверил: стены канавы начали сами собой сдвигаться!
Вначале медленно-медленно, коварно тихо, незаметно.
Потом все быстрей, быстрей… Казалось, земля вдруг ожила и хочет проглотить ребят.
Петя издал предостерегающий крик, его подхватили мальчишки, бывшие наверху.
Почуяв опасность, ребята стали выскакивать. Но вязкая почва не пускала, хватала за ноги. Товарищи сверху помогали, протягивали руки, старались вытащить, но сами сползали вниз в страшную яму.
Петя бросился на помощь Нюре. Но почва под ним заколебалась, и он упал, услышав какой-то странный, чавкающий звук.
Канава сомкнулась под крики и вопли ребят.
Петя хотел вскочить, но увяз в глине, словно кто-то живой ухватил и не пускает.
Стиснутая сомкнувшейся канавой, к нему тянула руки Нюра, а он не мог ее выручить.
— Помогите! — закричал Петя. И словно в ответ вдруг услышал звон колокольчиков, будто на помощь ему поспешала невесть откуда тройка с бубенцами.