Банно-прачечные процедуры заняли около двух часов, и к вечеру я, в кои-то веки чистый и отдохнувший, вошел в большой общий зал. Тут было не протолкнуться от людей. Наверное, несколько сотен мужчин, женщин и детей набились в помещение, и все они гомонили, смеялись, кричали и перешептывались, разместившись на лавках вокруг здоровенного стола, уставленного простой, но обильной пищей.
Хлеб, жареное, вяленое и варёное мясо, овощи, сыры, яйца… Никаких особых разносолов, но, думаю, для этого мирка подобное вполне можно было считать настоящим счастьем. Особенно если учесть, что в этом городе, посреди жопеней, обитали изгои и бродяги.
— Эй, Аластар, давай сюда! — на весь зал заорала Ананда, вместе с Сюин примостившаяся во главе стола. — И зверинец свой, значит, прихвати, угу.
Я пожал плечами и направился к девушкам. Китаянка подвинулась, уступая местечко рядом, и подставила мне тарелку, доверху наполненную кашей.
— Я смотрю, дела ваши идут неплохо, раз можете покупать столько еды. Вы же не выращиваете всё сами?
— Нет, конечно, — она достала палочки, изготовленные из черного лакированного дерева, и сноровисто принялась поглощать кашу, сильно напоминавшую гречневую.
Я зачерпнул полную ложку и отправил ее в рот.
И правда, гречка.
— Стало быть, мародёрите помаленьку?
— Ну почему же помаленьку. Добычу, что мы получили, раздербанив караван, сможем загнать за очень немалые деньги.
— А мести не боитесь, кстати?
— Пусть сперва найдут нас, ну, чтобы отомстить. Поверь, добраться до этого города не так просто, как кажется… Да и кому мы нужны, если так подумать? И это, ты ешь давай.
Она притянула тарелку с мясной нарезкой.
Я попробовал пару кусков и довольно кивнул — свинина оказалась на удивление годной. Без специй, слегка пересоленная, но после нескольких недель на подножном корме — пища богов.
— Слушай, а кто все эти люди? — спросил я, тщательно пережевав кусок мяса.
— Боевое крыло нашего города, вот, — подключилась к беседе южанка. — Все они охотятся на монстров и исследуют руины. Все умеют драться.
— И все живут обособленно? — догадался я.
— Именно, — подтвердила Сюин. — Прямо рыцарский орден.
— И вы главные в нем?
Азиатка ухмыльнулась, демонстрируя акульи клыки.
— А ты как думаешь?
— Стало быть, заправляешь этим городом?
— Не совсем, тут есть один парень, которому все подчиняются, но он часто в разъездах — зарабатывает нам на всё это раздолье, — она пододвинула еще одну тарелку с едой, — но без него мы с Анандой — за главных.
Она поставила передо мной большую кружку.
— Попробуй, мы его гоним сами.
— Слушай, давай без меня, — скривился я. — Последние недели стараюсь не пить.
— А ты точно русский?
— Ну извини, медведя с балалайкой дома забыл, он реактор топит ураном.
— Ладно, ладно, — азиатка примирительно помахала рукой. — Не хочешь пить — не надо, но попробовать стоит, штука забористая.
Я вздохнул.
— Ладно, но только чуть-чуть…
***
Солнечный луч коснулся глаз, и я со стоном открыл глаза. Башка раскалывалась так, что хотелось взять револьвер и вышибить себе мозги, чтобы не мучаться.
Так…Я в кровати… С перепоя… Не помню, что было… Нет, нет, сука, нет!
Я дернулся в сторону, проверяя соседку по койке…
Пусто!
— Фу-у-уф, слава Богу.
Я с трудом сел и осмотрелся, превозмогая подступающие к горлу волны тошноты и чудовищную головную боль. Уж не знаю кто перенес меня в комнату, но пользоваться беззащитным положением не стал. И то хлеб.
— Смотрю, проснулся, горький ты пропойца? — послышался знакомый голос со стороны окна.
— И тебе не хворать, — простонал я, пытаясь подняться, что выходило крайне плохо — тело отказывало слушаться, а голова намекала на то, что устраивает организму бойкот. — Что вчера было?
— Вы возлиянью предались мерзейшему, как свиньи, — недовольно проворчал архидемон.
— Вот только не втирай мне тут за ЗОЖ, — я наконец-то сумел сфокусировать взгляд и темное пятно в светлом проеме превратилось в черную птицу с алыми глазами. — Иди, давай, на турниках покрутись, если так хочешь.
— Никак вас смертных не понять. Живете — миг, и тот готовы сократить. Влить в тело яд, а после хохотать… Зачем, скажи мне, человече, пить?
— Отстань, мамочка, я уже большой мальчик.
С трудом нацепив штаны, я кое-как поднялся и проковылял к единственной в комнате тумбочке, на которой стоял большой кувшин. Принюхался. Вода, отлично.
Жадно выпил его, разливая по груди и лицу. Отпустило.
— М-ма-ать, ну я вчера и нажрался, — я поставил кувшин на место и пошатнулся. — Айш-нор, объясни лучше, почему моя регенерация не борется с интоксикацией? В прошлый раз ты так толком ничего и не сказал.
— Она слаба, яд побороть не может, лишь плоть срастить, и то не всякий раз.
— Я помню, ты говорил, что один выстрел в голову — и для меня все закончится, — я вернулся на кровать и улегся, откинувшись на подушку.
Целительная влага творила чудеса, и мысли начали помаленьку собираться в одну кучу, а в памяти стали всплывать обрывки событий вчерашнего вечера. Вроде, ничего, за что могло стать болезненно стыдно: пьянка как пьянка.
— Я вчера ни к кому не приставал? Никого не бил?
— Нет, смирен был ты аки агнец, ведомый на закланье твёрдую рукой.
— Ну не превращаюсь в героя, перепив, уж простите, — простонал я, давя очередной приступ тошноты. — Всё стремлюсь забиться в уголок и не отсвечивать. Но мало ли.
Ну и то хлеб. Елы-палы, когда я последний раз так напивался?
Память услужливо напомнила.
Ах да, когда дочка родилась.
Все хорошее настроение точно корова языком слизала. Осталась лишь тошнота, головная боль да тяжесть на сердце, причем вызванная отнюдь не ночным возлиянием.
Два месяца без одной недели. Уже пошел пятьдесят четвертый день как брожу по этим проклятым всеми богами землям…
Я вздохнул и обратился к Айш-нору:
— Скажи честно, у нас есть шанс вернуться домой? Ты не врал?
Повисло тягостное молчание, затем послышалось хлопанье крыльев, и демон оказался у меня на груди, внимательно посмотрел снизу вверх.
— Вопрос внезапный.
— Считай утренней меланхолией после пьянки. Так что? Можешь ответить честно?
Архидемон склонил голову и в алых глазах промелькнуло нечто, напоминающее… жалость?
— Дороги есть, их несколько я знаю, но путь извилистый и непростой. Ступить же на одну сумеем, полагаю, но мне не ведомо, пойдём мы по какой.
Сказав это, архидемон слетел с моей груди и перебрался обратно на окно, после чего добавил:
— Но слаб ты, слаб и бесполезен. Коль жаждешь дом увидеть свой, борись с судьбой, сражайся без сомнений. Ведь время — жадный, строгий часовой.
— Мог бы тогда и новому заклинанию какому научить. Или скажешь, что я опять не готов?
— Посмотрим, — неопределенно буркнул архидемон.
— Это не ответ. Или что, мне нужно поднять еще один левел силы? Ну так давай будем фармить этих твоих монстров и жрать их сердца. Давай найдем еще разбойников каких, педофилов там или уродов, пинающих маленьких милых котят, и отправим на тот свет. — Я сел на кровати, поставив ноги на пол, и недовольно смотрел на крылатого. — Давай сделаем хоть что-то. Я готов!
— Я понял, ладно, хорошо. Еще заклятье ты освоишь.
— Но?
— Не раньше, чем научишься формировать Стрелу Древних хотя бы за полторы секунды.
Эти слова совпали с очередным приступом головной боли, и я скривился. Но возразить было нечего.
— Ладно, как скажешь, пойдем поищем где тут можно башку под холодную воду подставить. А после — отправимся тренироваться.
***
С холодной водой все получилось весьма прозаично — на заднем дворе располагался большой колодец.
Вдоволь напившись и ополоснув лицо и голову, я, наконец, начал соображать чуть лучше. Вода удивительным образом смысла не только похмелье, но и хандру, вернув энергичность и готовность действовать.
И я решил для начала прогуляться по городу: посмотрю на него, а после решу что делать с близнецами. А то как-то не хочется тащить их за собой.
Двинувшись прочь от большого дома, я принялся мысленно формировать контур стрелы.
Полторы секунды, значит, ворона драная. Ну, будет тебе полторы секунды!
Я с интересом изучал окрестности, непрерывно истощая свой скромный мана-пул бесконечными попытками формировать два единственных изученных заклинания. Получалось так себе: плетения постоянно рассыпались из-за того, что постоянно отвлекался на самые разные штуковины.
Как ни странно, но посмотреть в этом убогом городе было на что. Конечно, речь не шла ни о каких достопримечательностях, однако вот люди… люди оказались колоритными.
Каких типажей только я ни встретил! И суровые, затянутые в кожу охотники, и напялившие пестрое тряпье уличные артисты, и оборванные ребятишки, и пропылённые селяне, пытающиеся вырастить хоть что-то на этих негостеприимных землях, и торговцы, продающие всякую всячину на главной площади…
Да, безусловно, столицы Эйри и Дохаса, да и местный Лас-Вегас, тоже имели индивидуальность, некий шарм, но то, что встретилось мне в Вольном Городе, отличалось такой живостью и непосредственностью, что оставалось только диву даваться.
Уж не знаю что превращало этих оборванцев из толпы опасных бомжей в свободных весельчаков, вот только пока я ходил — не испытывал даже тени страха. Казалось, что в этом городе все идёт так, как и должно, и что тут смело можно остаться не на пару дней, а на месяц-другой, набраться сил, умений, и вот уж после этого…
А ну-ка хватит!
Я остановился и мрачно уставился в стену, борясь с глупыми мыслями.
Хватит! У меня нет этих месяцев. Каждый день, что я провел в Дамхейне, уже никак не получится вернуть!
Эта мысль несколько отрезвила, но, тем не менее, город всё так же привлекал и радовал взгляд. Сегодня он выглядел, определенно, куда лучше, нежели вчера. Если бы ещё что-нибудь сделали с грязью под ногами да запахом, этой её неизбежной производной… Но будем реалистами: есть вещи возможные и есть фантастические.
Скорее уж посреди улицы откроется портал на Землю, нежели местные просто возьмут и разгребут завалы говен у себя в городе.
Неожиданно знакомый голос привлек мое внимание.
— Налетай, подходи, шарик угадаешь — бабло в шапку собираешь, честь по чести, без обмана, тащи деньгу из кармана!
— Да вашу ж мать! — выругался я, и, покрывшись холодным потом и ловя натуральные вьетнамские флешбэки, припустил вперёд, завернул за угол и столкнулся со знакомой до зубовного скрежета картиной.
Илэр, плюхнувшись прямо на пыльную землю, пристроил перед собой ящик с тремя стаканчиками, перед которыми лежал шарик. Вот подошёл первый желающий, кинувший пареньку монету. Тот поймал её на лету и, даже не глядя, положил на край ящика, накрыл шарик центральным стаканом, а дальше…
Когда мы в прошлый раз стараниями паренька попали как кур в ощип, я прибежал уже к самому началу заварушки, а потому не успел насладиться его мастерством. А восторгаться, и правда, было чему. Руки Илэра мелькали, а стаканчики летали по ровной поверхности ящика с такой скоростью, что не то что уследить, а даже понять что происходит было сложно. На лице паренька расплылась глупая восторженная улыбка, которую я не видел до этого ни разу, а его звонкий и веселый смех звучал так искренне, что улыбаться начали и собравшиеся вокруг люди.
Я сделал шаг вперед, чтобы окончить представление, пока опять не полилась кровь, но тут меня за руку ухватили.
— Не нужно, прошу, господин.
Я обернулся и увидел Морвин. Ума не приложу, как девочка сумела подойти так близко! Я, конечно, не мастер кунг-фу, но в последние недели немного натренировался контролировать пространство вокруг собственной тушки, а то регенерация отжирает очень много сил.
— Почему?
Вместо ответа девочка потянула меня в сторону и не осталось ничего другого, кроме как подчиниться. Мы вошли в темный переулок, и Морвин, прислонившись к стене, головой мотнула в сторону брата.
— Он не ради денег. Действительно любит это. Посмотрите.
И я посмотрел.
Илэр, и правда, мастерски играл в наперстки. При этом он — о диво — не мухлевал! Несколько человек выиграли! Нет, наверное, при желании, обладая такими навыками, парень разул и раздел бы всех. А может, он просто поддавался, чтобы лохи поверили в возможность выигрыша…
И все же… Не похоже было, что это так.
Улыбка — настоящая и искренняя — не сходила с лица малолетнего урки.
— Напёрстки, значит?
— Не только. Кости, карты. Любые игры. Он обожает их все, даже те, что без денег.
Я бросил короткий взгляд на Илэра, который начал новый кон.
Да уж. С его реакцией, парнишка мог бы стать отменным профи, а покерфейс у него такой, что за карточный стол с ним я бы не сел.
Как-то незаметно для себя я осознал, что почти ничего не знаю про детей. Да, они рассказывали о себе, но в дороге я больше интересовался сведениями о Дамхейне, пытаясь выудить из спутников как можно больше, а в промежутках — гонялся за ними, либо пытался вытащить из задницы, в которой те оказались моими стараниями.
— А ты, чего ты хочешь, Морвин? — поинтересовался я. — Вряд ли высасывать информацию из старых похотливых козлов.
Девочка решительно покачала головой.
— Не хочу больше… Никогда… С ними…
Её кулаки сжались, а в лице появилась уверенность.
— Разве что с вами… господин, — пролепетала она, дико краснея.
Я закашлялся.
— Знаешь, давай ты мне больше такие предложения делать не станешь… вообще, блин, никогда! Даже мысленно.
— Я некрасивая?
— Красивая. Выглядишь аж на девять лет строгого режима. И я говорил, меня дома ждёт жена.
— Других не останавливало, — в голосе Морвин промелькнули нотки досады.
— Вот и рад за них, а я — не другие. И всё, закрываем эту опасную тему. Ты, кажется, хотела рассказать, чем действительно желаешь заниматься, ну так?
Я вздернул брови, ожидая ответа и чувствуя, как холодный пот течет по спине. Не каждый день, знаете ли, предлагают вступить в стройные подшконочные ряды лоликонщиков.
Морвин нахмурилась, прикусив губу и возведя очи горе. Некоторое время она молчала, затем милое девичье личико осветила широкая искренняя улыбка.
— Читать книги.
— Что? — не понял я.
— Хочу читать книги, узнавать о мире, о прошлом, о природе, понимаете, господин Аластар?
Не знаю почему, но именно в этот момент сердце опять сдавило холодной рукой горя и отчаяния. Мне стало так жалко эту несчастную девочку, не видевшую в жизни ничего хорошего, что очень захотелось расплакаться и обнять её.
Ну-ка соберись, тряпка. Обнимашки поймут не так, как надо, а потому — будь мужиком!
— У нас немало денег, хочешь, поищем лавку? Купим новые книги взамен утерянных.
Во взгляде Морвин, кажется, впервые за наше путешествие появилось неприкрытое удивление.
— Здесь? И какую же мудрость мы сможем отыскать на окраине мира? Заметки мародера и дневник охотника на тушканчиков?
Я ошалело уставился на нее.
— Морвин, девочка моя, да у тебя никак сарказм прорезался. Ну надо же.
Она и сама поняла, что сболтнула лишнего, потому как уже в следующую секунду дежурно потупилась, покраснела и сгорбилась, заискивающе глядя снизу вверх.
Но поздновато, тихоня ты наша, поздновато. На один миг расслабилась — и из-под маски выглянуло истинное “я”… Интересно, а точно ли Илэр решил обворовать меня тогда на постоялом дворе? Не окажется ли так, что сия светлая мысль пришла в иную очаровательную головку, коя и нашептала братцу всякого?
Я не стал задавать этот вопрос вслух, лишь хмыкнул и, широко улыбнувшись, демонстративно перевел взгляд на её брата.
— И всё же, попробуем найти что-нибудь интересное для тебя. Глядишь, повезет.
— Как вам будет угодно, господин.
Ну ты давай еще кланяться начни, малявка хитрая.
Я весело улыбнулся, затем протянул руку и потрепал девочку по волосам.
— Надеюсь, моя дочь, когда вырастет, характером пойдет в тебя… В настоящую тебя. Ладно, отдыхай, а я пошёл фармить.
С этими словами я оставил близнецов позади и направился к выходу из города.
С шумом на плечо уселся Айш-нор.
— Ты ведь с самого начала всё знал? — спросил я.
Архидемон каркнул и в звуке этом, казалось, таилось веселье всего нашего мира.
— Ну и ладно, можешь не отвечать. Пойдём, отыщем какого-нибудь монстра. Я хочу очередную порцию кошмарных пыток от твоей прелестной супруги. Пусть она наказывает меня полностью. Пусть наступит на меня и сделает больно.
Лишь бы только стать сильней и вернуться домой. Я обязательно справлюсь. Обязательно!