Я пришел в себя на странном пляже, который посещал ранее. С прошлого раза здесь почти ничего не изменилось. Хотя нет. Стало заметно темнее, песок свалялся, тут и там виднелись бурые пятна, море покрывали дурно пахнущие водоросли. А еще невдалеке я заметил размытую фигуру.
А еще где-то на краю сознания слышался женский голос, напевающий какую-то песню.
Я протер глаза, фигура стала чуть заметнее.
— Нет времени глазеть! — послышался из-за спины знакомый голос. — Коль смерть уж на пороге!
Обернувшись, я встретился взглядом с говорящим вороном.
— Смерть?
— А кто еще готов прийти в твой иллюзорный мир?
— Что?
— Нет времени! — ворон каркнул и расправил крылья. — Скажи, ты жаждешь жизни, иль готов к покою? Решай скорей, определись с судьбою! Уж слышен похоронный колокола звон! По ком звонит, ответь мне, он?
И, словно подтверждая его слова, песня стала капельку громче.
Я уже отчаялся понять хотя бы что-нибудь, а потому сказал, что думал:
— Жить! Я не хочу умирать на чужбине!
Птица очень довольно каркнула.
— Что ж, способ есть, и лишь один он. Нам должно сделку заключить. Бумага не нужна, довольно будет слов, да крови. Ответ мне дай, сей час же должен ты решить!
Контракт? Кровь? Твою мать, кажется, я понял, с кем связался!
— Ты… демон?
— Аз высший демон есмь, зовусь Айш-нором…
— Черт… — вырвалось у меня, и пальцы непроизвольно коснулись крестика на груди.
Это очень не понравилось Айш-нору, потому как алые глаза его вдруг побагровели и в них заплясало адское пламя.
— Ни черт, ни бес, ни пожиратель, ни слепец, и ни фомор из водной бездны. Ни Древний с плато Лэнг, ни демон-лорд надменный, никто иной. Я — Судия! Я души очищаю! Я воздаю всем смертным по делам. Суров, но справедлив, и клятв не нарушаю. Скажу — и будет так. А посему, скорее к выгоде взаимной, заключим договор… И не страшись, душа твоя останется с тобой. Она без надобности мне, поверь, ведем коль разговор.
— А что же тогда нужно?
— Я, как и ты, о доме грежу, уж много сотен лет я заперт в этом мире. Сражался. Умер. Спал. Проснулся лишь намедни. Узилище покинуть сам не в силе. Но ты — ты сможешь убежать, обоим подарив свободу. Взамен — дарую силу я тебе, что смертному не снилась сброду…
Гул в ушах усиливался с каждой секундой. Я уже мог различить мелодию, напоминавшую колыбельную. Кажется, мне пела ее мама, когда был маленьким. Но вот слова никак не получалось понять.
Я напрягся, вслушиваясь, а в это время демон посмотрел за спину и повысил голос:
— Скорей, уж времени и вовсе не осталось!
Обернувшись, я увидел, что по воде движется человекоподобная фигура. Высокая, худая, с длинными — до колен — руками, заканчивающимися когтистыми пальцами. И без лица.
Гребаный Слендермен!
Очень хотелось орать, но на это, действительно, уже не оставалось времени. С каждым шагом существа музыка в ушах становилась все громче, а женский голос — отчетливей.
— Что это?
— Мать Леса за душой слугу прислала! Коль не успеешь — раб ее навек! — взволнованно ответил демон.
Давя подступающую панику, я лихорадочно соображал. А что, если он сам вызвал это страховидло, ну, для большей сговорчивости пациента? Что, если все эти прохладные истории про потерю души, честность и прочее — лишь туфта для лохов?
Спи, скорей, усни навек,
Съем тебя я, человек.
Спи, усни, ты будешь мой,
Не страшись, глаза закрой…
Слова колыбельной наконец-то добрались до цели, и я узнал этот голос. Слышал его, когда впервые проснулся на пляже посреди ничто.
Я еще раз обернулся. Тварь приблизилась. Пара минут, и она окажется на берегу, и вот тогда можно будет выяснить все наверняка. И про слова Айш-нора, и про музыку…
Но что-то не хочется!
Я дико заозирался по сторонам и понял, что с каждой секундой пляж становился все грязнее, все мрачнее, все иллюзорнее. Как-будто…
Как-будто из него вытекает жизнь. Или из меня — вместе с кровью.
Эта мысль отрезвила.
Какая разница, врет демон, или нет? В реальном мире тело сейчас умирает от кровопотери, а это все, вполне может быть предсмертным видением агонизирующего мозга. А значит, хуже уже не станет.
И я решился.
— Как заключить договор?
— Скажи что хочешь ты, о смертный!
— Хочу получить силу, с помощью которой вернусь домой!
— Твой зов услышан. Будет так. Я помогу, ты станешь мне служить. Все силы соберем в кулак, дабы достойно испытанья пережить. И вместе в должный час Дамхейн покинем, мы воспарим над скорбную землей. А посему — скорей, все страхи прочь отринем, вперед пойдем, вернемся же домой!
Никуда ты не уйдешь,
Здесь, сейчас, дружок, умрешь.
Души лучше блюда нет,
Съем ее я на обед.
— Согласен! — прокричал я, перебивая кошмарную колыбельную, проникающую в самые недра сознания и лишающую сил к сопротивлению. — Быстрее!
Ворон завис в воздухе даже не хлопая крыльями.
— Коль так, то повторяй за мной, — демон заговорил как-то… иначе, на другом языке, что ли? Но я почему-то отлично понимал его.
А раз выбора все равно не осталось, то пришлось подчиняться:
— Я заключаю сделку, находясь в здравом уме и твердой памяти. Мой контрактор — архидемон Айш-нор.
— Я Айш-нор принимаю условия сделки смертного…
— Александр Викторович Хлудов.
— Александра, сына Виктора, из рода Хлудовых. Я, Айш-нор, обязуюсь обучить смертного магии искаженных, коим он стал вследствие попадания крови волка Судий в организм вышеназванного субъекта. Также я обязуюсь оказывать ему всяческую помощь в деле возвращения вышеназванного субъекта в родное измерение, именуемое…
— Земля.
— Землей. Взамен он поможет мне, Айш-нору, восстановить утраченную силу для того, чтобы можно было вернуться в Пар-валэн.
— Теперь ты повтори сии слова от своего лица, о смертный.
Я повторил, нервно оглядываясь на приближающегося монстра.
— Отлично! А теперь испей же крови!
Ворон задрал клюв, открывая горло.
— Я что… должен буду перегрызть тебе артерию? — остолбенел мужчина.
— Иль так, иль смерть.
— Вашу мать! — выругался я и, пошире открыв рот, что было сил сомкнул зубы на теплой птичьей шее.
Было неимоверно мерзко, рот наполнил вкус перьев, кожи и свежей крови. С трудом сделав один глоток, я отстранился.
— Хорошо. А вот и мой черед испить сей влаги жизни! — продекламировал ворон, и, недолго думая, вонзил клюв мне прямо в глаз.
Как ни странно, боль отсутствовала. Зато пляж сразу начал меркнуть, монстр, почти добравшийся до берега, недоуменно стал оглядываться по сторонам, все покрыл густой туман, плавно перетекавший в чернильный мрак.
— И помни: малую лишь толику получишь сразу; все остальное — позже, достойный лишь платеж внеся! — услышал я слабеющий голос ворона.
Платеж? Ну да, конечно, а как иначе-то. Ну, хотя бы первая доза у вас бесплатна, и то хорошо…
Додумать я не успел, в очередной раз за эти дни погружаясь в беспамятство.
***
Пробуждение вышло очень и очень неприятным. Все тело буквально разламывалось от боли, и, точно этого было мало, в голове, кажется, заработала старая-добрая кузница. Тихо застонав, приоткрыл глаза.
Ничего не изменилось — я валялся посреди лесной глуши, придавленный здоровенным волком. Уже остывающим.
Сколько же времени я провел в отключке? И, что более важно, где этот чертов ворон?
Осмотревшись и не найдя пернатого урода, я принял единственно возможное в сложившейся ситуации решение: «Хрен с ним, надо сперва выбраться из-под туши».
Обеими руками ухватился за башку монстра, намереваясь приподнять ту.
Так, стоп! Обеими… что?
Я медленно покосился на правую руку. Волк-переросток точно успел отхватить ее вместе с копьем. Однозначно! Боль, испытанная при этом, навсегда осталась в памяти. Но рука, тем не менее, присутствовала на месте.
Хотя нет… Не совсем… Совсем не…
Из плеча росло нечто, алое и ребристое, напоминающее кристалл и заканчивающееся ладонью с пятью длинными когтистыми пальцами. Куда ни посмотри, а на руку это походило слабо. По крайней мере, на человеческую.
Зато силы у протеза оказалось в избытке — дернув голову волка я с легкостью поднял ее и сумел медленно, как червяк, выползти из-под туши, помогая себе второй — нормальной — рукой. Когда ступни оказались на свободе, я отдернул руку и башка монстра с глухим звуком упала на мшистую землю.
После этого приблизил ладонь к глазам и несколько раз сжал и разжал кристаллоподобные пальцы. Новая конечность превосходно слушалась команд.
— А если мы так? — я подошел к ближайшему дереву и со всей дури ударил по нему. Магический протез с легкостью пробил толстенную ель и застрял в ней едва ли не по локоть.
— Ехарный бабай! — Я выдернул руку и уставился глубоченную дыру. — Да этой хреновиной сталь можно рвать!
По идее, сейчас следовало выть, орать от ужаса и кататься по земле, пытаясь накрыться фофудьей и отползти ближайшее на кладбище. Но, как ни странно, чувствовал себя я прекрасно. Быть может, из-за того, что впервые с момента появления в ином мире произошло хотя бы что-то по-настоящему хорошее. Ну, конечно, если когтистый кристалл вместо правой руки — это везение.
Неприятную мысль о том, что демон что-то там нахимичил с моей башкой, из-за чего нормальные человеческие реакции заменились такой вот… эйфорией, постарался отодвинуть подальше.
Ладно, в любом случае, выбирать не приходится, нужно жрать, что дают. И кстати, о птичках, где этот летающий черт?
Я вновь огляделся по сторонам и только теперь заметил ворона, сидевшего на ветке и с огромным интересом наблюдавшего за моими манипуляциями. Поняв, что его обнаружили, архидемон расправил крылья и спустился вниз, усевшись на голове поверженного волка.
— Свой дар ты получил… Доволен ли?
— Весьма, — честно признался я. — Серьезная штука.
Ворон заклекотал, видимо, рассмеялся.
— И доли правды ты еще не знаешь. Вся ее мощь не в силе, в магии она! Прикрой глаза, представь, как убиваешь, и воля станет явью, сон исполнится сполна.
Ну, почему бы и нет? Хуже уже точно не будет.
Я отвернулся от собеседника, чтобы ненароком не задеть его и выставил руку вперед, целясь в еще одно дерево. Прикрыл глаза и задумался.
Магия, значит, а чего бы такого загадать? Именно в этот момент вспомнился незабвенный император Палпатин, лупящий молниями из пальцев. А чего, собственно, и нет?
Я улыбнулся, открывая глаза, и мысленно приказал руке:
— Давай, жахни чейн лайтингом!
Какое-то мгновение ничего не происходило, а затем с кончиков пальцев сорвались алые змеящиеся молнии, веером разошедшиеся по сторонам и буквально изрешетившие сразу несколько несчастных елей.
— Вашу ж мать! — только и получилось выдавить из себя. — Трижды охренеть, вилы вам в сраку!
Я обернулся к ворону:
— Что это вообще было? Как это работает? А чему я еще смогу научиться?
— Ты знаний жаждешь? — склонил тот голову набок. — Хорошо. Айш-нор расскажет… По дороге, время уж не ждет. Все вещи собери покойников и в путь отправимся, без промедленья. В лесу остался нам всего один восход.
— Ладно, король Лир ты пернатый. Но пока я буду это делать, ты ответишь на пару вопросов.
— Быть по сему, — согласился архидемон.
— Вот и отлично.
Я на всякий случай проверил, не потерялся ли драгоценный камень из внутреннего кармана и, убедившись, что сокровище на месте, быстро перетащив к трупу волка пожитки товарищей по несчастью, принялся перебирать их.
— Ладно, давай начнем, как говорится, с начала, — произнес я, перекладывая консервы. — Что ты вообще такое?
— Архидемон.
— Из ада, что ли?
— Нет. Ад далек от мира моего, ты не слыхал о нем, о смертный.
— Допустим. Зачем я тебе? Да-да, помню про возрождение силы и возвращение домой. Но я ведь правильно понимаю, наша группа — далеко не первая, сюда и раньше забредали такие бедолаги.
— О да! — зло каркнул ворон. — Я бодрствую уже вот десять лет, за жертвами летаю по пятам. Четыре раза в год идут, как овцы на закланье. На праздники, что мертвым отданы богам.
— Твари, — процедил я. — Уроды.
— Я жителей Дамхейна осудить не в праве. На что еще годятся столь ничтожные, как вы?
Другой бы тут и обиделся, но, говоря на чистоту, я никогда не считал себя пупом земли. Да что уж там: сам никто, звать никак, офисная крыса среднего звена, кандидат на замену искусственным интеллектом в недалеком будущем. Но, тем не менее, слова эти неприятно резанули по самолюбию.
— Я, может, и не гений, но жил себе спокойно, растил дочь, помогал родителям, никому не мешал… За что со мной так? А с другими? Разве это справедливо?
Глаза ворона блеснули.
— Юнец, — неожиданно серьезным тоном ответил он, — в подлунном мире нет порядка опричь того, что смертные несут. Ты жаждешь справедливости? Отмщенья? Стань сильным…
— Хватит! Я все понял. Типа, нет справедливости кроме той, что мы творим сами, свобода воли и выбора и вот все вот это. Угомонись! То, что я не какой-нибудь великий воин или вождь не делает меня мусором!
— Не воин ты, не вождь, не маг и не мыслитель, не господин машин, не чисел повелитель, — уверенно возразил демон. — Пустое место, ценностей чужих ты потребитель… — он недолго подумал и, видимо, чтобы окончательно закрыть тему, добавил. — Ты — пожелтевший лист, что к древу крепится едва. Повеет ветер — оторвется, покатится отрубленной пустая голова.
Я потупился. Очень захотелось сказать что-нибудь матерное, а демон все не унимался:
— И даже небожитель над тобой длань не простер, чтоб уберечь от горя…
— Стоп! — Я бросил банку консервов, которую как раз выудил из рюкзака, и вскочил на ноги, не давая Айш-нору закончить. — Как это меня не защищает ни один бог? Вот, жри, демон!
Я достал из-под рубашки крестик и продемонстрировал его собеседнику, натянув цепочку. Тот даже не шелохнулся, лишь… фыркнул, точно кот.
— Распятого знак. И? — ворон весело каркнул. — Неужто думал, будто я развоплощусь туманом и тварный мир покину сей?
Он расхохотался и не мог остановится несколько минут.
— Запомни, вера губит демона, не знаки, в тебе ж ее на грошик не найти. Махание безбожника крестом — как лай собаки. Ее легко ногою пнуть, чтобы согнать с пути. Когда последний раз ты причащался? Иль на всенощном бденье был? Иль славил имя бога своего? А может, по заветам жить Его старался? Когда, ничтожный, Господу молитвы возносил? Ты помнишь их? А может, даже не пытался? Ты жил как все, не причиняя зла и не творя добра, нет пользы от тебя ни родине, ни миру. Защита высших сил таким не суждена, на небесах тебе уж не готовят лиру. От вашей смерти горько будет лишь родным, а слезы — жалкая цена за Души Леса. Один кристалл даст свет, тепло живым. Что же до вас…Издержки то прогресса.
Я до крови закусил губу и сел на место. Все, сказанное архидемоном, было чистой правдой. И от этого становилось во сто крат горше.
Бариста, хикикомори, тренер личностного роста, менеджер по продажам… Ничем не примечательные, не выдающиеся. Отбросы, которых можно легко смести со скатерти мироздания. Вот нас и стряхнули, как крошки…
Вслед за горечью пришла злоба.
Даже мусор хочет жить! И я не сдамся!
— Ты не ответил на вопрос, демон. Почему я? Что во мне есть такого, чего не было в прочих? Раз уж ты сидишь в лесу десять лет, успел повидать не одну тысячу человек. Ну?
Айш-нор каркнул и вновь его глаза загорелись алым.
— В тебе горит огонь. Боялся, но сумел перебороть свой страх оружье в руки взяв и зверя им прикончив.
— Ну спасибо.
— Хотел ты правды? Так изволь.
— Ладно, а зачем вообще нужен я? Ты ж целый архидемон. Не можешь выбраться из леса сам?
— Печати ты на входе лицезрел? — вопросом на вопрос ответила птица.
Я сразу же вспомнил странные символы, нанесенные на стволы деревьев, и кивнул.
— Да будут прокляты в веках метсанов рунные жрецы, сим даром Карчин сеял страх, дрожали сильные бойцы. Могучи символы его, убить, изгнать или пленить они способны. И за прошедшие года мощь рун росла и множился их род. Мать Леса — высший дух, почти что бог, и то, захочет — не пройдет.
— Стало быть, эти печати держат в тюрьме тварь, что куда сильнее тебя, а потому обычным способом не сбежать? — переспросил я, потому как плохо рифмованная речь демона сбивала с толку и хреново усваивалась. — Но с моей помощью ты сможешь выбраться? Почему?
— Печатями не скован человек, а мы с тобой отныне связаны навек.
Картина начала проясняться, и я собрался было задать еще один вопрос, но вспомнил о тикающих часиках.
— Ладно, вроде бы, чуть-чуть понятно. У меня еще масса вопросов, но, думаю, нам следует поспешить, если хотим уйти прочь до того, как станет слишком поздно.
— Ты прав, о жалкий.
Проигнорировав очередное оскорбление, сложил последние вещи в заметно потяжелевший вещмешок и поднялся.
— Тогда идем?
— Не торопись, — в голосе демона слышалось самое настоящее торжество. — Остался важный шаг.
— Да? — осторожно проговорил я, чувствуя, что сейчас-то и начнется самое паршивое.
— О силе должен ты своей узнать сейчас, ведь после будет поздно…
— Слушай, а ты можешь говорить нормально? Я помню, что, когда мы подписывали контракт не было этих странных стихов.
— То был язык Пар-валена: священный, древний, уважаемый давно. Для договоров нерушимых создан, для магии, для тайн, и для любви. И праздной болтовней его пятнать запрещено. Нарушишь правило сие — я изопью твоей крови.
Ворон возмущенно каркнул.
— Ладно, ладно, объясняй, как хочешь. Я все понял.
И Айш-Нор объяснил.
Со слов демона выходило так, что у каждого человека есть какая-нибудь врожденная магия. Чаще всего — одна, иногда — несколько, совсем редко — дар не ограничен ничем. При должной огранке талант расцветает. У кого-то сильнее, у кого-то — слабее. Зависит от того, сколь много магической энергии протекает сквозь незримые каналы мира и какое ее количество человек способен получить, накопить и переработать.
Попаданцы вообще и я в частности обладали практически нулевым магическим даром — это Айш-Нор проверял регулярно. Ни таланта, ни большого «мана-пула», ничего. А потому, даже если бы нас и не использовали в качестве жертв, ничего сильнее шарика воды или светлячка наколдовать бы не вышло. Впрочем, таких неудачников в любом мире — большинство.
— Эх, не бывать мне архимагом, — грустно подытожил я. — Но как же тогда эта рука и молнии из нее?
Я на всякий случай продемонстрировал новую конечность.
— Ты заключил контракт, а он священен, нерушим, он наделяет силой, не положенной с рожденья.
— Ага, и?
— Таких в Дамхейне искаженными зовут, считают, что они есть бездны отраженья. Боятся, презирают, ненавидят. Узнают правду — сразу же убьют. А потому — молчи о том, что было тут.
Ну охренеть, конечно. Прям все лучше и лучше!
— А вычислить искаженного можно?
— Применит чары коль — легко. Иначе — тяжко.
Стало быть, реально. Проклятье!
— За что с ни… с нами так?
— Вы с миром демонов связались, подписав контракт. Прочнее связь, сильнее искаженный. Пределов нет почти, и это факт, а маг людской природой ограничен, скорбный.
Так… Выходит, прокачавшись, я тут смогу устраивать всякие инферно с армагеддонами, как в третьих Героях, что ли? Интересно. И как-то дофига круто, чтобы быть правдой. Увы, но за последние дни этот мир отличненько продемонстрировал себя, показав, что верить не стоит никому.
— В чем подвох? Ты же не просто так светишься от счастья.
Демон еще раз довольно каркнул.
— Конечно же. Ничто не возникает в пустоте. Все в этом мире требует оплаты. Энергией.
— И?
— Любые чары заберут ее, что человечьи, что иные.
— И где тут мана поты? — криво усмехнулся я.
— Не ведаю, о чем ты говоришь, да и сие не важно. Мы — Судии — энергию берем, врагов убитых пожирая.
Я ощутил, как кровь отхлынула от лица.
— Каких?
— Не бойся, не людей.
— А кого?
— Зверей, конечно же, пришедших из Пар-Валена. — С этими словами ворон клюнул глаз волка. — Коль хочешь стать сильнее — ешь.
Я грубо выругался.
— Мне что, нужно жрать эту тварь сырой?
— Можешь тушить, варить, пожарить, закоптить, сие неважно, важен лишь итог. Как только плоть окажется в желудке, все тело силу обретет, прождав всего какую-то минутку.
Ворон умолк, склонил голову на бок и ехидно добавил:
— Лишь сердце съешь сырым, таков закон, и вечен, непреложен он.
— А что будет, если не стану есть?
— Лишишься силы, магии, руки.
Я коснулся новообретенной конечности.
Перспектива потерять ее откровенно пугала. Кто я тут? Да никто и звать никак. Нет, даже хуже: тварь, заключившая сделку с архидемоном, но не успевшая еще набрать сил. А что из этого следует?
Что не время привередничать. И с этой мрачной мыслью я достал нож, подходя к волчьему боку.
К счастью, в детстве пришлось изрядно побродить с отцом — заядлым охотником — по лесам, а потому я знал, как нужно свежевать животных, и что следует делать потом. Надеюсь, у этого волчка нет каких-нибудь паразитов. А то последнее, что мне нужно, так это демонические глисты!
Работа заняла не очень много времени. Конечно, потрудись я подольше, смог бы сделать более внушительные запасы, но солнце неуклонно стремилось прочь с небосклона, а значит, следовало рвать когти. Очень не хотелось проверять, что же случится спустя трое суток.
Окровавленные куски мяса завернул в одежду мертвых товарищей, затем сложил в отдельный вещмешок, и кое-как пристроив оба на спине, занялся маскировкой. Новую руку замотал тряпками в несколько слоев, постаравшись полностью спрятать алую псевдокожу. Получилось так себе, но перчатку взять было негде. Хорошо хоть длинные рукава куртки скрывали протез от любопытных глаз. Последним штрихом стало оружие. Я выдернул из трупа копье, прикрепил к вещмешку меч, повесил на пояс арбалет, который каким-то чудом пережил встречу с волком. Убрал в колчан все целые болты.
Затем выдохнул и взял в руки большое волчье сердце.
— Сейчас блевану, — сообщил я ворону.
Тот лишь презрительно клекотнул.
— Я серьезно. Смотреть на это мерзко.
— Убогий смертный, — процедил Айш-нор. — Помогу, так уж и быть, ты ж — ешь.
Я вздохнул.
Да ну, нафиг! Жрать сырое сердце не было настроения от слова «совсем». Но очень, прямо-таки очень хотелось вернуться домой. А значит, придется пострадать, раз уж для дела. Не будет же он троллить меня? Но все равно, поедать эту сочащуюся кровью дрянь было мерзко. Но надо, надо, блин!
Мысли метались внутри черепной коробки, брезгливость боролась с жаждой жить. Последняя, наконец, победила. Я зажмурился…
— Не бойся, ешь, поможет это, — очень убедительно проговорил архидемон.
И я с остервенением вцепился в сырое мясо. Рот наполнился теплой еще кровью монстра, кое-как удалось проглотить первый кусок.
Сильно захотелось блевануть. Больше, чем когда перепил дешевой медовухи в двухлитровой пластиковой бутылке. Но, как ни странно, рвотных позывов не последовало. Несмотря на мерзейшие ощущения, я уминал здоровенное волчье сердце с такой скоростью, будто бы надыбал на халяву вкуснейших крутонов по восемь долларов за штуку.
Кажется, Айш-нор не шутил, говоря, что поможет. Не знаю уж что он сотворил с моими мозгами, но я уплетал эту дрянь, точно деликатес.
Спустя каких-то две-три минуты все было кончено. Сырое сердце оказалось в желудке, омерзение прошло, по телу разлилось тепло, куда-то исчезла усталость, даже настроение резко улучшилось. Хотелось бежать вперед, действовать, делать хоть что-то!
— Ну как? — осведомился Айш-нор.
— Стремно.
— Что?
— Жутко, говорю. Я зохавал, аки Ктулху, шмат мяса размером с голову ребенка и — хоть бы хны, даже не рыгнул. Прямо жор на меня напал, это как?
— Мудрее тело головы, — фыркнул ворон. — Жить хочет, делает, что нужно.
Я покосился на птыца. Тот явно что-то недоговаривал. Думаю, что приступ жора на меня напал именно его стараниями. Впрочем, теперь-то уж какая разница? Дело сделано.
— Запей водой ты кровь, а после — двигаемся в путь, — подытожил Айш-нор.
Я послушно приложился к фляге, первым глотком прополоскал горло, затем — отпил немного.
В целом, акт поедания сырого сердца прошел как-то совсем привычно и буднично, точно так и надо. Ну, ладно, ну и окей. Порефлексировать еще успею, а теперь надо валить.
Я подхватил копье и кивнул своему новоприобретенному спутнику.
— Веди, что ли.
***
И мы двинулись строго на юг.
Волшебная тропа больше не появлялась, а потому пришлось лезть через дебри, петлять меж поваленных деревьев и даже обходить болото.
Комарье и мошки, почуяв кровь, буквально роились вокруг, норовя закусать до смерти, и мне стоило больших усилий отбиваться от этих чертовых мини вампиров. Коряги, кочки и корни продолжали лезть под ноги, тут и там что-то ухало, рычало, скрипело, отбрасывало причудливые тени и старалось напугать.
При этом по словам демона путь был абсолютно безопасным, что, впрочем, не добавляло душевного спокойствия — Айш-нор вполне мог и ошибиться.
Впрочем, первые три часа дороги прошли без каких бы то ни было эксцессов, и когда опустилась тьма, я просто зажег один из уцелевших факелов и продолжил движение.
Вот точно никак иначе теперь этих уродов из Эйри звать не буду! Клянусь перед всеми богами, которые есть, что теперь они для меня лишь гейские паладины со своим гейским бабблом! Это ж надо такое учудить. Твари! Пускай загоняют друг дружке молот в ангар, чтоб им всем пусто было!
Разные вариации этой мысли помогали мне справляться со стрессом, однако постепенно они стали вытесняться более важными вопросами. Но задавать их пока что было как-то не сподручно.
Наконец, мы остановились на привал, где я перекусил галетами с тушенкой и немного отдохнул. Приятная трапеза, наконец-то позволила настроиться на нужный для разговора лад.
А потому, когда мы возобновили движение, решил наконец-то начать полноценное общение.
— Слушай, Айш-нор, — произнес я, перешагивая через очередной поваленный ствол. — Почему, когда мы шли вперед, дорога была прямой и ровной, а сейчас — непойми что? Это какая-то магия?
— Ты прав, о смертный, чары то. Иного быть и не могло в лесу заветном, что домом новым уж ей стал.
— Ей? Матери Леса?
— О да!
— А кто она? Или что?
— Дух бесплотный, в Дамхейн пришедший волею своей. Не призванный, не привлеченный речами сладкими коварных смертных… Могучий, страшный, непокорный. Не знающий владыки над собой. Но… прозябать навеки обреченный в запретном месте, что закрыто ворожбой, — отозвался ворон, перелетая на очередную ветку и всматриваясь в ночную тьму.
— И она заключила договор с жителями этих мест?
— О да! Придя сюда, где ткань миров, что сито, она не может выбраться, увы. Печати, древние, усилены иными, они здесь мощь, величие, опасность обрели. Войти легко, а выйти — невозможно. Почти. Условья есть.
— Хочешь сказать, этот дух, эта Мать Леса, хочет покинуть его?
— Покинуть? Убежать? О нет, ей нужно больше.
— Что?
Ворон совсем по-человечески покачал головой.
— Тебе не следует то знать.
— Ладно, скажи, хотя бы, почему она выбрала такой странный способ достичь цели? Перетаскивать кучу народа из одного мира в другой, отправлять их в лес на убой, но — дарить несколько ценнейших артефактов с каждой группы. Разве не проще было бы, если уж так хочется крови, убивать своих? Думаю, тут найдется немало мусора вроде меня.
Последнюю фразу я произнес с нескрываемой иронией, но демон то ли не заметил ее, то ли решил не обращать внимания.
— Причина есть, увы, она неведома Айш-нору.
Ну, этого следовало ожидать. Вряд ли хозяйка здешних мест докладывает непонятно откуда взявшемуся архидемону свои планы. Вообще все выглядит так, будто он прячется от нее.
Мне стало интересно — как вообще птаха оказалась в Заповедном Лесу? Он говорил, что возродился здесь, а почему умер? Как вообще архидемон может умереть? И каким ветром его занесло в Дамхейн?
Недолго думая, я задал этот вопрос своему контрактору.
Некоторое время Айш-нор молчал, затем тихо произнес.
— Сие есть песнь об алчности, гордыне, глупости. Готов ли слушать ты ее?
— Почему нет, идти нам еще долго, как я понимаю, а так, хоть время скоротаем.
— Да будет так. Тебе поведаю я, что успею, — вздохнул собеседник и начал рассказ.
Продираться через бесконечные плохо зарифмованные дебри было непросто, а переходить на обычную речь Айш-нор отказался наотрез, но кое-что все-таки удалось понять.
Демоны появились в Дамхейме больше двух сотен лет назад. Существа из нескольких миров были приглашены местными. Те посулили им массу самых разнообразных даров. В первую очередь — души грешников. По крайней мере, такова была цена Судий.
Айш-нор не останавливался особо на остальных демонах, сказал, просто, что некоторые из них были врагами. Это, кстати, стало второй причиной, по которой обитатели Пар-валена вприпрыжку понеслись хрен знает куда, хрен знает зачем.
Как нетрудно догадаться, на другом конце провода их уже ждали.
Люди тогда переживали, мягко говоря, не самые лучшие времена. Из-за энергетического кризиса началась натуральная мировая война с применением местных аналогов ядерного, биологического и бактериологического оружия. Эту тему Айш-нор также подробно не разъяснял, но я сумел уловить из его рассказа, что аборигены использовали вместо нефти какие-то магические кристаллы, а те взяли, да и кончились.
В результате, немного придя в себя, государства, родившиеся на развалинах старого мира, принялись лихорадочно искать источники энергии. Какой-то светлой голове пришла гениальная мысль: а давайте сделаем демонов батарейками.
Отличный план, надежный, как швейцарские часы, казалось бы, что могло пойти не так?
Естественно, не так пошло все. Плененные демоны были не шибко рады перспективой стать новым Энерджайзером взамен кончившегося, и, как только получилось, освободились и начали войну. Эта бойня окончательно доломала то, что еще работало, и несмотря на победу людей, тем осталось лишь копошиться на руинах и медленно умирать. Началось то, что местные окрестили Темным Веком.
— В бою очередном был я убит могучим чародеем, — закончил свой рассказ архидемон. — На месте этой битвы вырос лес. В нем расплодились звери колдовские — потомки тех, что с нами в мир пришли. Лес запечатали, о нем забыли…
— А потом откуда-то сюда пролезла эта Мать как там ее, и предложила жителям королевства волшебные камешки в обмен на регулярные жертвоприношения иномирян?
— Все верно говоришь ты, так и было. Наверное. Я не присутствовал при сем.
— Понятно, — вздохнул я, бросая очередной взгляд на ночное небо. — Слушай, нет желания немного передохнуть? Ноги отваливаются.
Как ни странно, демон не возражал против перерыва, и это настораживало. Как выяснилось, не зря. Стоило только немного утолить голод, как ворон сообщил:
— Открыть тебе сей час же должно зренье то, что ко всему есть корень.
— Чего? — я тупо уставился на ворона, запивая остатки еды водой из фляги. — Какое зрение? Корень к чему? Ты нормально можешь разговаривать?
Архидемон посмотрел на меня, как на кота, обоссавшего тапки, и ответил:
— То зренье, что в ночи позволит видеть, и магию, что в вещи скрыта углядеть.
— Окей, понял. И как я его открою?
— Сие несложно провернуть, ведь клюв мой уж пробил глазницу. Достаточно лишь пожелать, увидеть мир глазами черной птицы.
Я моргнул.
— Че ***?
Архидемон терпеливо повторил. Я снова задал вопрос. Он повторил еще раз, но не дал мне раскрыть рот и добавил:
— Закрой глаза, сомкни уста, в груди почувствуй пламя силы. Сия задача так проста, чтоб выполнить, рвать не придется жилы.
Я вздохнул.
— Ну ладно, чо уж там, попробуем.
Потушил факел, прикрыл веки и принялся медленно, размеренно дышать носом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Ни хрена непонятно, что делать, как, зачем? Может, это испытание? Он проверяет, смогу ли я освоить какую-то очень простую и естественную для искаженных вещь? А если не смогу, что будет?
Ответ очевиден. Ворону придется годик-другой посидеть на ветке, ожидая нового контрактора.
Вдох-выдох, вдох-выдох, очистить сознание от посторонних мыслей. Все хорошо, если эта шняга столь же естественна, как и молнии, то все должно получиться!
Я зажмурился так, что перед внутренним взором заплясали разноцветные пятна.
Давай, Сашка, давай, сукин сын, сделай то, что хочет эта долбанная птаха, иначе сдохнешь! Давай же! Ну, была ни была. Шаринган, ёпта!
Я резко распахнул глаза и…обалдел!
Ночной лес подсветился десятками оттенков и цветов. Я различил пролетающую неподалеку бабочку, увидел какого-то небольшого зверька, окруженного ярко-белым сиянием, различил иссиня-черное свечение вокруг своего демонического спутника.
— Магическое зренье ты открыл, — радостно проклекотал ворон, — сей взор доступен сильным чародеям. И ауры теперь тебе видны, то дар второй, по праву ты владей им.
— Охренеть! — вскочив на ноги, я принялся изучать окрестности.
Приобретение действительно нельзя было назвать обычным ночным зрением. Оно не просто позволяло видеть в кромешной тьме, нет, глаза начали различать биение жизни мелких насекомых, тонкие линии, пронизывающие деревья и землю. А потом я перевел взгляд на ворона… и едва не лишился сознания. Вместо птицы на ветке клубился спрессованный шар иссиня-черных жгутов энергии, один взгляд на который вызывал дурноту и слабость во всем теле. Мгновение, и видение пропало, но увиденное уже было не развидеть.
— Охренеть, — повторил я, присаживаясь на поваленный древесный ствол. — Трындец.
Отер испарину со лба, выпил еще немного воды, затем приказал себе мысленно: «Нормальное зрение, возвращайся».
Оно, что характерно, вернулось.
— Айш-Нор, слушай, а у вас вся магия такая простая? — спросил я, украдкой взглянув на демона, который вновь выглядел, как обычная птица.
В ответ архидемон громко и издевательски расхохотался.
— Яснопонятно, можешь не объяснять. Будем считать это перками, полученными при выборе класса.
Я широко зевнул, прикрыв рот ладонью и потянулся. Хотелось узнать еще так много вещей, но, похоже, этим займусь уже не сегодня — меня чудовищно рубило, силу из тела точно откачало насосом. Еще раз зевнув, спросил:
— Может, привал до утра? Глаза слипаются.
Архидемон кивнул, благородно разрешив вздремнуть, и, видимо, для поднятия духа, произнес:
— Спи, отдыхай, рассвет уж скоро, как солнце встанет — выйдем в путь. Сей шлях ухабист, сложен, долог. Но нам с него уж не свернуть.
Ну и отлично. Зато у меня теперь в арсенале аж два колдунства и ручечка, пробивающая деревья. Шикарно. А путь… Ну, прогуляемся. Главное, чтобы в конце открывался портал на Землю. Я не брошу семью!
***
Айш-Нор устремил луны ресниц на человека, познавшего малую смерть, после чего взлетел на ближайшую ветку и устроился поудобнее, готовясь сторожить.
Контрактор ему достался не слишком доблестный. Вдобавок, наделенный речью столь грубой, что магический толмач не раз и не два пасовал, из-за чего понять смертного удавалось с трудом. Впрочем, будь он иным, разве оказался бы в этом мире на ложе гадюки Матери Леса? Конечно, нет! Архидемон представлял, коего рода чары использовала сущность, засевшая в заповедном месте; догадывался, зачем ей это нужно. Вот только его мало волновали цели духа, метящего в боги столь экстравагантным способом.
Черный Ворон, как звали его в былые времена, не врал смертному, говоря, что просто хочет вернуться домой. Но и всей правды не говорил, ведь узнай иномирянин истину, то от отчаяния мог бы вскрыть вены или перерезать горло, выпустив на волю пот битвы. Чтобы не мучаться.
А помучаться придется, и еще как. Человек пока не подозревает, сколь высока цена силы, ну да ничего, прозрение наступит скоро. Тут главное — не спешить и сделать первые шаги в бездну, после этого отступать уже будет поздно.
Было обидно признавать, но этот жалкий червяк — единственный шанс вырваться на свободу некогда всесильного архидемона, одного из семи владык Пар-валена!
«Земная слава скоротечна… а боль с отчаянием — вечны», — мрачно подумал Айш-Нор, вспоминая былые поражения.
Он огляделся по сторонам, затем проверил лес — не притаились ли рядом идущие позади Матери. Ничего опасного поблизости не наблюдалось.
Тогда архидемон расправил крылья и слетел вниз, замерев пред спящим человеком. Он еще раз внимательно осмотрел его, проверяя ауру и пытаясь понять, не ошибся ли с выбором.
Не то, чтобы в этом уже был какой-то смысл, но все-таки хотелось удостовериться в собственной правоте.
«Нет, не ошибся я. Он точно тот, кто нужен. Столь редкий дар мне выкинуть нельзя!»
Впрочем, об этом человечку тоже не следует знать. Хотя… он явно о чем-то догадывается — на глупца не похож. Хоть какое-то достоинство.
Черный Ворон совсем по-человечески вздохнул. Предстояло сделать так много, их ожидал столь тяжкий путь, столь часто предстоит им напоить ясень битвы, столь многих отправить в дом искупленья, что даже у него — бессмертной сущности, жившей не одну тысячу лет, от страха сосало под ложечкой. Справятся ли они?
Птица чуть склонила голову, вглядываясь и вслушиваясь в спящего, точно надеясь найти ответ на свой вопрос в форме губ, в биении сердца…
«Должны, а значит — сможем»! — решительно оборвал малодушные мысли падший архидемон. — «И я размяк, а ну собраться! Ведь знаешь ты, пернатый, что за все в подлунном мире надо драться»!
Но будет непросто. Сложнее всего — пройти первые испытания, причем сделать это нужно будет очень быстро. Вздохнув еще раз, он поудобнее примостился на ветке и прикрыл зерцала души, дав себе четкую установку проснуться с первыми лучами поднимающегося огня неба и воздуха.