Дома Олег не находил себе места от волнения и иногда отрубал электронику. Периодически он обращался к памяти брата или сестры, чтобы узнать последние новости. Их много водили на какие-то встречи и переговоры. Позволяли снимать многочисленным журналистам. Во всем этом хаосе Олег мало, что понимал. В то же время его жизнь в человеческом мире никак не поменялась: он ходил в школу, помогал матери с покупками, играл с Федей в настольные игры.
В его класс, наконец, нашли новую учительницу по математике: молоденькую, красивую брюнетку с короткой стрижкой. Олега новая математичка оставила равнодушным, он даже имя не потрудился её запомнить. Может он и конфликтовал с Клавдией Степановной, но она хотя бы несносных ошибок не допускала. Поэтому он всё чаще читал веронские книги на уроках и не слушал, о чем говорила математичка. Да и какой интерес слушать про ее атеистические взгляды и махровый феминизм? Девочкам вот интересно, а у него хватало иных проблем, кроме гендерного неравенства.
Он как раз читал, когда математичка решила, что в классе все дети должны слушать только её и не отвлекаться на книги, особенно когда она рассказывал про такую замечательную вещь как роль феминизма в обществе. Она уже неоднократно обращала внимание, что Олег её не слушал и читал прямо на уроке не математику, а талмут на иностранном языке с фэнтейзиными рисунками. И кривилась каждый раз, когда смотрела на длинные острые ногти мальчика, едва сдерживаясь от замечания.
— Олежек, у нас вообще-то математика, а не фэнтези, — подошла математичка к парте Олега, при этом она так презрительно выплюнула слово «фэнтези», словно считала этот жанр плебейским. — Может, тебе стоит пойти к ровесникам, раз ты не понимаешь предмет и тебе скучно?
— О, ща будет пробуждение дракона, — отреагировали одноклассники, скрывая усмешки учебниками.
Математичка лишь взгляд скосила на них, не поняв, о чем говорили её ученики. Олег же размышлял, стоит ему отвечать и нарываться на очередной скандал. После ухода Клавдии Степановны, его школьная жизнь проходила мирно и тихо. Учителя его не трогали, довольствуясь тем, что он сдавал домашку и писал контрольные.
— А вы уверены, что этот сборник ошибок на доске и есть математика? — флегматично уточнил Олег, решив всё-таки нарваться на скандал.
— Ошибок⁈
Мальчик подошел к доске, взял мел и быстро исправил написанное решение учительницей.
— Может, вам следует преподавать другой предмет? Математика явно не ваше, — он стукнул мелом и вернулся за парту под хохот одноклассников.
— Олег… опять ты за свое… — прошептал Федя.
— На моем уроке будет математика, а не фэнтези! — вспылила математичка, намереваясь забрать его книгу.
С изумлением она не сумела сдвинуть её, хотя Олег держал книгу одной рукой.
— А ну отдай! — женщина с еще большей силой потянула на себя.
— Как скажите, — он отпустил, а математичка улетела пятой точкой на пол, опрокинув на себя пачку мела и грязную тряпку, чем вызвала взрыв хохота учеников.
Олег не смеялся, как и Федя.
— С родителями в школу! — дрожащим голосом произнесла математичка.
— Вы уверены? — одним вопросом Олег вызвал еще одну волну хохота.
— К директору!
— Как скажите.
И снова он сидел на диване, слушая крики через закрытые двери: «А как же школьные правила⁈ Кто давал ему право так себя вести со мной и позорить перед учениками⁈»
Полная секретарша Галины Максимовны делала вид, что её совсем не интересовало, кто сидел на диване, но Олег ни на минуту не сомневался, что она обо всем уже насплетничала в учительском чате.
— Ноги моей больше не будет в этой школе! — выскочила из кабинета директора математичка.
Следом вышла Галина Максимовна.
— Олег…
— Согласен на психолога, — опередил её мальчик.
Секретарша прекратила печатать и установилась на него, а Галина Максимовна села рядом с ним.
— Олег, я уже предупредила всех учителей, чтобы тебя не трогали, но…
— Эта была из принципиальных.
— Скажи мне, пожалуйста, у тебя какие-то проблемы дома? — спросила она. — Ты совсем закрылся и стал еще более агрессивным.
— Дома всё замечательно.
— Это как-то связано с отъездом Клавдии Степановны и твоим недавним попаданием в больницу?
В кабинете заморгал свет, секретарша втихую перекрестилась, а Галина Максимовна продолжала смотреть на мальчика, не обращая внимания на перебои с электричеством.
— Нет.
— Олег, если это какой-то криминал…
Он снисходительно улыбнулся. Криминал после знакомства с Размаралем его нисколько не пугал.
— Нет, не криминал.
Галина Максимовна на лице прочиталось сомнение.
— Ну, раз не хочешь говорить, я назначу тебе встречу с психологом. Ты можешь идти.
Взрослые считали, что могли решить любые детские проблемы. Но как решить его проблемы? Ему иной раз казалось, что он спал и видел кошмар с участием супергероев. Только в фильмах герои умирали редко, а у него за спиной уже набралось приличное по размерам кладбище и оно продолжало неуклонно расти.
Вернувшись домой, Олег решил снова просмотреть воспоминания брата.
— Это поможет? — спросил Амрон, с надеждой указывая на свои губы, куда нанесли печать.
— Отчасти, — закурил Генлий, сидя на подоконнике. — Этим действием народный совет сообщил, что они ничего не знают, просят отставить веронов в покое. Им жизненно необходимо увеличить популяцию королевской семьи и конфликт с демонами им сейчас ни к чему. Пламенеющий уехал из мира, показав тем самым, что в Размарале нет источника возврата зла.
— Тогда почему вы считаете, что их действия не помогут?
— Сейчас ваши враги будут искать телепортационный след твоего друга, и я так подозреваю, что они его не найдут, учитывая с какой легкостью он тебя похитил из дворца, обойдя твой домашний арест. Мало того, он его не снял, а просто обошел. Мне самому любопытно, кто это такой.
Амрон вытащил из ближайшей игрушки кинжал, чтобы скрыть нервную дрожь.
— С одной стороны, — продолжал рассуждать Генлий, — он везде, где можно следит, как простофиля, а с другой — ведет себя как профи, словно дразнит всех нас. Я думаю, ему кто-то помогает, кто-то более толковый, кто-то хорошо знающий, как пользоваться кровными узами, избегая расставленных ловушек. Мало того, он явно в курсе того, что происходит в Размарале.
Принц повертел в руках кинжал, понимая, что дядя думает на Алираю. В его голосе звучало неподдельное восхищение. Только о ней он всегда говорил с несвойственным ему воодушевлением.
— И вот когда наши враги не найдут никаких следов, они снова придут за ответами к тебе, — указал пальцем на принца Генлий.
— Как же печать? — невольно коснулся губ Амрон. — Я не смогу им его выдать или показать!
— Ты не понял, — покачал головой Генлий. — Они будут провоцировать не тебя, а его через тебя. Попытаются выманить его в расставленную ловушку. Несмотря на то, что у него крайне опасная способность, убить его всё-таки возможно. И пока не откроют пути в мир мирайя, они снова попытаются его убрать.
— Хотите сказать, они понимают, что он неопытен как и я?
— Они это поняли еще раньше, чем мы, как и то, что ему помогает кто-то более опасный. В силу своего воздушного возраста у вас масса рычагов давления. Папу или маму взять в плен, братишку или сестренку покалечить, наконец, любимого учителя. Вы не переступите через их жизни.
— Как с этим справлялись остальные короли? — выронил кинжал Амрон.
— Кровными узами, разумеется. Жены, дети, друзья были усилены так через кровные узы, что к ним не могли подступиться. Жена короля могла легко раскатать демоническую армию, подключившись к кровным узам. По этой причине семья твоего учителя не уехала. В случае опасности, — он щелкнул пальцами, — подключились к твоей силе и всех разнесли. Не панацея, но уже к ним не сунутся. Если бы этим владели все вероны…
— Семью Дунгрога уничтожили, — напомнил Амрон.
— Верно, и здесь больше вопросов, чем ответов. Из всех королей веронов, он единственный кто мог править практически вечно, или хотя бы так же долго как сама Воскрешенная.
— Вы думаете, он намеренно ослабил защиту?
— Не знаю, он видел будущее, — почесал кончик носа Генлий. — Как знать, ради какой картины, он принес свое семейство в жертву. Или может просто груз дара на него давил. Мы не знаем. Но обрати внимание, — поднял палец дядя. — У всех погибших членов его королевского семейства имелись потомки среди обычных веронов, которых не тронули и за которыми сейчас тщательным образом следят народные советы. У него самого был потомок, которого элементарно не заметили. Как будто все они ждут какой-то команды обновления. Даже при правлении моего отца новых членов королевской семьи практически не рождалось, хотя при Дунгроге их появлялось достаточно, чтобы восполнить потребность в них. А сейчас лишь ваша ветка существует.
— Какой-то сомнительный план… — поморщился Амрон.
— Чтобы выросли новые сильные здоровые побеги, иногда надо срезать старые больные.
— Слишком жестоко для верона… — упрямо возразил Амрон.
— Но не для ясновидящего подобного Воскрешенной. Он был лучшим её учеником. И мог увидеть картину более страшную, чем гибель его семьи.
— И к чему готовиться, как с ними бороться?
— Не знаю, ты здесь король, — насмешливо отвечал Генлий. — Я тебе сказал сидеть и не рыпаться, не поддаваться провокации, а ты пошёл героически спасать своего учителя. Да, от этого действия список твоих подданных немного расширился, но врагов твои действия лишь раззадорили. Ты показал им, что тебе не плевать на их жизни, что на тебя можно надавить.
— С ваших слов получается, что я слабый, потому что добрый, а они сильнее меня, потому что переступят через любого.
— Да, потому что ты не можешь действовать жестко. Ты бы был силен при кровных узах, но у тебя их нет, как у других королей. Они могли дать сдачи через кровные узы. Показать силу единства. Ты этого сделать не можешь. Не можешь действовать на расстоянии, как тот же Дунгрог. Он воевал, не выходя из своего кабинета.
— Вы и про спасение учителя тоже говорили, что у меня ничего не выйдет!
— Именно, и ты нашел решение. И сейчас ищи. Я тебе описал картину, но решения ты должен принимать сам, исходя из своих скромных возможностей.
Амрон устало плюхнулся на пол.
— Никто не говорил, что быть правителем — просто, — сказал Генлий, присаживаясь рядом с принцем. — Особенно добрым. Хочешь быть добрым, будь, но тогда доказывай, что ты можешь в случае опасности защитить тех, кого любишь. Потому что будь я на твоем месте, я бы всех под корень вырезал. У меня бы врагов не осталось.
— Получилось? — не удержался Амрон.
— Не до конца, но я близок к цели. Проблема в том, что вместо старых врагов, появляются новые.
Генлий похлопал племянника по макушке и покинул его спальню.
Олег отключился от воспоминаний брата и угрюмо налил воды в стакан. Не отсвечивать уже не получалось, как советовал ему Пламенеющий.
Он переместился, как его учила Алирая, к кровным узам. Сел прямо на воду и угрюмо слушал мелодию парящих в воздухе нитей.
— И как этим пользоваться? — вслух спросил Олег, зная, что призрак его услышит. — Как сделать, чтобы они отстали?
— Никак, они не отстанут, пока ты не умрешь, — отвечала Алирая, шагая вокруг него. — Но можно временно прикрыть тылы. Хотя бы до того, как откроют мирайский мир. Когда освободятся пути, можно будет инсценировать переезд источника к мирайя. Мирайя отпор могут дать.
— Мы играем в прятки…
— Так и есть.
— Как они могут нам навредить еще, кроме похищения учительской семьи?
— Например, заминировать город.
— Как? Кругом вероны. Неужели у веронов нет никакой защиты? Они же намного развитее людей…
— При правлении Дунгрога, у веронов была нулевая преступность.
— Кровные узы? — угрюмо повторил Олег.
— Да. Наша сила в единстве. Смотри.
Над водной гладью появилось множество горящих точек.
— Это твое царство и твои подданные, по крайней мере… верданская их часть. А вот тут происходит преступление, — Алирая указала на окрасившуюся красным точку.
Олег прислушался, и к горлу подкатила тошнота от омерзения. Он не понимал, что происходило, но это нечто распаляло в нём ярость и заставляло его применить силу. И он применил, покорив себе волю невидимого вердана.
— Тише, — заметила перемены с точкой Алирая. — Сдерживай эмоции. Я разделяю твой гнев, но будь сдержаннее. Вряд ли подчиненный твоей воле вердан обрадуется тому, что разорвал кого-то на части. Им несвойственна подобная ярость.
— Так вычисляли преступников раньше?
— Да. Только следили за порядком сами вероны, а не лично король. Они имели сюда доступ через кровные узы. Они пользовались силой короля, чтобы обезопасить свое общество. Малейшее волнение…
— И вероны порвут любого… — вспомнил Олег поведение обычной школьной семьи во время их прорыва через толпы демонов.
— Даже самый миролюбивый верон превращался в зверя при малейшей угрозе, — согласилась с ним Алирая. — Таким образом, ты можешь вычистить Размараль от грязи, не посещая его. Обратись к каждому вердану в сети, усиль их, пускай рыщут, ищут, находят и наказывают.
Олег лег на воду и посмотрел в глухую темноту, где плавно светились нити кровных уз, издавая мелодию. Их становилось с каждым днём больше. Люди, верданы и вероны. Они звучали по-разному, но большинство мечтало о мирной жизни и благополучии для своих семей. Мелодия превращалась в визг, когда в их жизнь вторгались слуги тьмы.
— Алирая… я не знаю как правильно. Они ведь не отступят, а я хочу жить. Ты можешь их как-то отвлечь?
Она легла рядом с ним, снова превращаясь в арахнида, её паучьи лапы закрыли Олега, как шалашом.
— Я — дух мщения, малыш.
— Но ты же веронка и сама говорила, что являлась правительницей. Ты лучше знаешь, что надо Размаралю. Это твоя страна, а не моя.
— Ты ошибаешься…
— Возьми мою силу и разберись с проблемами Размараля. Мне надоело, что ко мне оттуда лезут.
Её лицо покрылось синими линиями.
— Да, мой повелитель.