Через глаза участников Акрас с интересом наблюдал, как проходило судебное разбирательство по делу одного из красноторов. Для веронов вина преступника доказана и не подлежала обсуждению, но союзу миров нужны более весомые доказательства, чем слова свидетелей. И вероны при кровных узах и с даром Акраса показали себя как грозная сила: они отыскали на обвиняемого столько компромата, что хватало бы на десять смертных казней. Защиту разнесли в пух и прах.
«Казнят?» — без капли жалости спрашивал Акрас, сидящий в замке.
«Обменяют на сотню наших, — отвечал Мадар, лично присутствовавший на заседании. — Ему цену повысили».
«То есть, его оставят в живых?» — мальчик подошел к окну.
«Да, он же необычный гражданин, а очень богатая и влиятельная личность, которую красноторы не хотят терять».
«Разве они не осознают, что он преступник?»
«Нет, красноторы — тёмная раса. То, что для нас преступление для них — нет. Поэтому обрати внимание, что при обвинении использовались законы открытых миров, а не наши. Внутри своего сообщества красноторы могут проповедовать, что угодно, но на чужой территории они должны следовать законам открытых миров».
«Значит, как только он попадает на родину, его освободят?».
«Да, но навсегда запретят въезд в наш мир».
«Вы думаете, его это остановит?»
«Не остановит».
Акрас перевел внимание на одну из потерпевших веронских женщин на заседании, чья кровная нить дрожала, в любой момент готовая разорваться. В её душе проносились пламя ненависти и страшные воспоминания из прошлого. Она была не согласна с приговором, особенно когда увидела самодовольную ухмылку уходящего из зала краснотора.
«Он убьет больше, чем мы освободим, — думала веронка. — Скольких он еще замучает?»
«Мы расправимся с ним по-другому», — легко вторгся в её мысли Акрас.
Он показал ей сознание девочки, находившейся в плену красноторского мира, и сказал:
«Красноторы кровные узы не видят».
«Она же ребенок…» — последовал жалобный протест.
«Который хочет вернуться домой к родителям, и она себе дорогу прогрызет, а мы поможем», — отвечал Акрас.
Кровная нить прекратила дрожать. Женщина отступила, как хищник в ожидании жертвы, а вместе с ней затаились и другие недовольные решением суда. Они подождут. Даже один верон с кровными узами — опасная сила. И если не вычислят, то с его помощью можно не только отомстить, но и собрать информацию о местонахождении других веронов.
Акрас вытянул руку, прислушиваясь к городу. Восстановив кровные узы, он в полной мере осознал, почему вероны не любили чужаков. Хотя и раньше он об этом догадывался. Изучив сознания веронов, Акрас получил доказательства неприязни и того, сколь много веронов не принимали чужаков в своём мире.
Все грабежи, кражи и разбои совершались чужаками. В веронских тюрьмах сидели одни иномиряне и ни одного верона, из-за чего Размараль постоянно обвиняли в ксенофобии. Ни публичных домов, ни азартных заведений, ни детских домов вероны сами не строили и не спонсировали. Телом не торговали, к азартным играм равнодушны, как и к спиртным напиткам, не говоря уже о наркотических средствах, и искренне считали, что чужих детей не бывало.
Вероны жили по убеждению, что семье не вредят. Преступления внутри веронского сообщества сводились практически к нулю. Большинство разногласий решалось мирным путем.
И накал ненависти к чужакам из-за длительного отсутствия кровных уз лишь увеличился: раскрылось, как навредили хозяевам «гости мира». И веронам, разумеется, не понравилось поведение иномирян. За преступления против детей и вовсе многих в лесу без суда и следствия перевешали. Внутри кровных уз о таком не скроешь: чужая ненависть и боль опаляла. И все вероны молчали, а иной раз покрывали. Что случилось внутри семьи, там и оставалось.
Самое забавное, с точки зрения Акраса, что Юлиана вероны чужаком не считали. Раз попал в кровные узы, значит, часть их большой семьи. Еще бы до наследника это как-то донести. Упрямый микроб и не смотрел в ту сторону.
Вероны легко раскрутили клубок с секретами Олега. Мощи города хватило, чтобы выяснить, что у наследника в сети кровных уз находились и другие люди. Крепкая подсеть, куда веронов наследник не пускал и довольно агрессивно типично по-веронски защищал от любого посягательства. Не атаковал, но ощетинился как колючка. Даже Акраса он туда не с охотой принимал на правах брата и с этаким немым предупреждением: «смотри, но не трогай».
Акрас бы и не беспокоил брата, но его вело любопытство, что Олег нашел ценного в людях? Почему из-за них отказался от Размараля? И чем больше принц просматривал воспоминания наследника, тем сильнее ему завидовал. Особенно его взаимоотношениям с матерью. В воспоминаниях брата о маме тепло и уютно. После знакомства с жизнью Олега, Акрас невольно задумался, а кроме Мраны есть ли у него другая родня? Его мама ни о родителях, ни о сестрах и братьях, если таковые имелись, не рассказывала и не вспоминала. Ни о ком, словно росла как сорняк в пустыне.
Вероны чувствовали настроение Акраса, поэтому максимально окружили заботой, что очень не нравилось Мране. Скандалы вспыхивали на пустом месте. Она ревниво воспринимала любое прикосновение к её ангелу, словно его могли испачкать. Мрана любила сына искаженно, воспринимая его как бесценную и красивую вещь в коллекции. Перекладывала на него собственные мечты и чаяния, с фанатичным рвением жаждала посадить сына на столичный трон. Вэндэйр по её меркам мелковат для её ангела, поэтому она ежедневно намеревалась уехать из снежного царства. Строптивый ангел уезжать не желал.
«Акрас, лечение», — напомнил Мадар, отвлекая мальчика от города.
Принц опустил руку и отошел к Лоре, послушно принимая от неё божественное дыхание и ощущая, как его собственная искра разгорается сильнее. Обмен божественным дыханием для веронов не просто красивый ритуал. Он помогал укрепить связи, поддерживать спокойное горение искры и исцелял от недугов. С Акрасом должны были делиться дыханием его родители, но у отца дыхание слабое, а мать — иномирянка.
С недавних пор вероны активно взялись за лечение Акраса, раздувая его дар с помощью божественного дыхания. Выяснилось, что его способности можно усилить до вполне приличного уровня. Сложнее обстояло дело с отставанием в эволюции, чтобы восстановить неспособность Акраса к полетам потребуется лет сорок. И его недуг ставили в вину Инарану и его женитьбу на Мране. Будь еще Акрас первенцем, последствия для его здоровья компенсировались бы за счет не растраченных возможностей кого-то из предков.
В очередной раз вспыхнул скандал во время лечения Акраса. Его мама влетела в комнату сына и увидела, как Лора делилась с ним божественным дыханием. Веронке Мрана в ярости отвесила пощечину и заорала:
— Пошли вон из комнаты моего сына! Чтобы ни одного верона не было в замке к вечеру!
— Может, и меня выгонишь, мама? — очень спокойно спросил её Акрас. — Я ведь тоже верон.
Она опешила:
— Что ты такое говоришь? Ты мой любимый ангелочек!
— Они никуда не уйдут и я не ангел, я — верон, мама. Ты можешь окружать себя каким угодно сбродом, — взгляд на её слуг. — А рядом со мной должны быть вероны, нравится тебе это или нет. Отныне я — правитель Вэндэйра.
— Что⁈
На лицах служанок отразилось не меньше удивления, чем у Мраны. О своем вступлении в должность стража Акрас не распространялся, но дальше скрывать не имело смысла. Вскоре ему предстояло участвовать в заседаниях народного совета и даже выезжать на обсуждения совета магов от лица Размараля.
— Подожди, ангелочек, ты должен стать королем, жить в столице, а не во вшивом городишке вроде Вэндэйра! — села на корточки возле сына Мрана. — Ты законный сын! Законный наследник престола!
— Ты столько лет живешь среди веронов, но так и не поняла нас, мама, — вздохнул Акрас и впервые открыто применил на матери дар: — Выйди и не мешай нам, и слуг забери с собой.
Лицо Мраны окаменело. Она поднялась как заводная кукла и направилась к выходу. Постоянно оборачиваясь, служанки гуськом последовали за ней.
Вероны никак не прокомментировали ситуацию, хотя по их эмоциям легко распознавалось, что кто-то понимал, кто-то осуждал, так как Мрана его мама, пускай и не самая лучшая. Но в одном вероны были единодушны: следовало за ней присмотреть. Сейчас она являлась уязвимостью Акраса, так как иной расы и не входила в сеть кровных уз. Чужачка.
Вероны редко сходились с чужаками, предпочитая выбирать пару внутри своего сообщества. Веронские браки самые удачные, крепкие и длительные. Тем, кому не повезло влюбиться в чужака, искренне сочувствовали. Хорошо, если второй избранник мирайя или вердан — они жили по тем же убеждениям, что и вероны.
Та же Лора намучилась с ариантом по имени Хашан — аристократом из оппозиционной фракции. Она у него считалась четырнадцатой любовницей и не самой любимой. Арианты брали законными жёнами только чистокровных арианток с хорошей родословной, женщина другой расы могла рассчитывать лишь на место любовницы. Хашан долгое время не понимал, зачем Лора к нему напросилась. Притом просилась на протяжении двадцати лет, пока он не сжалился над влюбленной веронкой. Страстный и ветреный ариант считал её холодной и непривлекательной, обзывал бесцветной молью. Детей от неё не принимал, да и видеть их не хотел, называя их клонами Лоры. Проходили столетия, ариантские жёны уходили от Хашана, а любовницы умирали от старости, неизменной оставалась лишь Лора, но любимой так и не стала.
Еще хуже, когда второй избранник хрупкий, как человек. Трясись за него, щиты покупай, чтобы ненароком электричеством не прибило. И самый худший сценарий, когда избранник тёмный. Иной раз столетиями приходилось за ним бегать. Отчего упрямство веронов вошло в легенды.
«Глупо, я бы применил дыхание сразу, будь моя избранница ариантом или тёмной», — размышлял Акрас после знакомства с воспоминаниями учительницы.
«Применять дыхание против воли — плохо», — отозвалась Лора, поправляя цветы в вазе его комнаты.
«А терпеть издевательства как ты хорошо?»
«Это мой выбор».
«Дыхание отлично вправляет мозги. И если они забывают, что у них есть мозг, не вижу ничего дурного применить дыхание».
«Избранник не простит насилия над собой, а ариант тем более».
«Зато не уйдет и не выгонит, как твой тебя выгнал».
Ледяные лепестки осыпались, хрустнув в руках Лоры. Обидел. Акрас встал и обнял её сбоку за талию. Она погладила его по волосам.
«Вот твоему бы арианту я бы точно с удовольствием вправил мозги».
«Я знаю».
Лора присела и снова поделилась с Акрасом дыханием, а он закрыл глаза, с удовольствием чувствуя тепло во всем теле, и как его собственная искра разгорается. Никогда ему не понять, как можно отказаться от той силы, что давало дыхание.
«Я бы хотел с мамой поделиться дыханием… чтобы она хотя бы перестала принимать эту отраву», — признался принц, взглянув на дверь.
«Акрас, твою маму нельзя лечить дыханием, — возразила Лора. — Наше дыхание обожжет ей легкие, а не вылечит. Она слишком тёмная, да и не даст согласия».
Согласием матери Акрас мог бы пренебречь. Он считал, что Мрана сама себе вредила и как ребенок не понимала очевидных вещей. Открытым оставался вопрос, как бороться с тьмой, которую мама сама взрастила? Мрана упивалась её голосом и не считала чем-то постыдным отдаваться соблазнам, несущим мимолетное наслаждение, которого всегда оказывалось слишком мало. И эти соблазны не только вели её к могиле, но и разрушали разум и красоту Мраны. Акрас неоднократно видел, как она скрывала с помощью магии последствия приема наркотиков. Косметика больше не спасала, отчего Мрана нередко разбивала зеркала.
Акрас прислушался к кровной нити Юлиана, посматривая его воспоминания. Как-то Олегу удалось прогнать из человека тьму, понять бы еще, как не убить носителя во время лечения. Ведь дар брата нес как жизнь, так и смерть.
— Буду в центре на тренировке, — предупредил Акрас Лору, покидая комнату.
Принц воспользовался одним из многочисленных порталов дворца, чтобы перенестись в студию, где для него оборудовали кабинет и зал для тренировок.
Тихо за ним последовали тени. Акрас обернулся, встречаясь взглядом с одним из его телохранителей — ариантом Шахрой, возглавлявшим группу веронов, рожденных от союзов с ариантами. Высокий, гибкий с завязанными в косички длинными черными волосами. Лицо скрывала чёрная повязка, а тело — одежда свободного покроя, не мешавшая передвижениям.
С недавних пор принца охраняли дети Лоры, а так же несколько веронских сыновей арианта Таинта. Акрас больше не мог себе позволить разгуливать в одиночку. Его статус обязывал наличие охраны и Таинт любезно её предоставил, прислав ему своих старших учеников и детей. Да и сам взялся за обучение принца. Наука боевых искусств давалась Акрасу хуже, чем умственные упражнения, однако на все его возражения Таинт отвечал одинаково: «тебе это нужно, чтобы выжить, ты не всегда можешь положиться на телохранителей и магический дар».
Словно танцуя, мимо задумавшегося Акраса прошел Шахра, проверяя безопасность окружения. Невольно мальчик залюбовался плавностью его движений и вспомнил собственную неуклюжесть. Акрас искренне считал своего телохранителя настоящим произведением искусства и вершиной ариантской эволюции. Жаль, Хашан слишком узколоб, чтобы признать сына от веронки. Для аристократии ариантов Шахра изгой и грязный полукровка, да еще и матерью его являлась простолюдинка, а не принцесса.
В кабинете Акраса как раз встречал Таинт. Как бы принцу не нравились их занятия, он всё равно приходил в отведенное время. К тому же идею физической подготовки принца подержали и в народном совете.
— Замок — ваша крепость, — сказал Таинт, едва увидел Акраса.
Принц закатил глаза к потолку. Жить с Мраной под одной крышей стало совершенно невыносимо, а постоянно внушать ей бесполезное расточительство магии, да и не хотелось слишком часто изменять воспоминания и желания матери. Поэтому Акрас чаще проводил время в студии, чем в замке, что очень не нравилось Таинту.
— Весь город — моя крепость, — отвечал Акрас терпеливо ожидавшему его ответа арианту.
— Это похоже на бегство.
— Это и есть бегство, — отвечал мальчик, с унылым видом приступая к упражнениям.
— Ты управляешь целым городом, но не можешь справиться с одной истеричной женщиной, — ариант придирчиво поправил осанку и стойку принца.
— Эта истеричная женщина — моя мать, — отвечал Акрас, скривившись. — Я хоть и любимый и единственный её ребенок, но захват трона наследника у неё в наивысшем приоритете.
— Она же не одно столетие живет в Размарале, неужели так и не поняла, что у веронов другой миропорядок? — Таинт показал следующее движение, чтобы принц повторил.
— Она так же помнит, — повторил движение за ариантом Акрас, — как занял трон Конрак и считает, что старые порядки веронов давно устарели и не отвечают требованиям современной цивилизации.
— Современной? — Таинт повернул стопу принца и руку в нужном направлении. — Во многих мирах вообще отказались от монархии в пользу сменяемого правительства, и лишь такие древние мощи как мы продолжаем за неё цепляться.
— Если ты не забыл, то у нас не совсем полноценная монархия, — уныло протянул Акрас, смиренно принимая от арианта немые правки его техники, — И мне не нравится идея сменного правительства. Кого ты возьмешь на работу? Опытного специалиста, которого с детства готовили к должности, или же несмышленого новичка, который вообще не имеет понятия как оказался в отрасли?
— Ты это к чему? — нахмурился Таинт, легко вставая в следующую сложную стойку.
— К тому, — едва не потерял равновесие Акрас, — что совет магов во многих мирах установил марионеточное правительство, управляемое ими из тени. Куклы говорят то, что в интересах совета магов, а не их государств. У нас тоже попытались сделать нечто похожее, однако спасло наличие народных советов, в которых заседали очень опытные вероны. К примеру, взять вашего царя, сколько он правит? Или точной цифры никто не помнит?
— Наш мир сейчас раздирает гражданская война, если ты не в курсе. Таинш — морально устарел. Арианты им очень сильно недовольны. Он им надоел.
— А кто возглавляет восстание? — широко растянул губы Акрас, качаясь, как ветка не ветру. — Поэтичный харизматичный, но тупой революционер?
Телохранители Акраса довольно заулыбались, а Таинт скривился, меняя позу и оказываясь лицом напротив принца:
— Если бы ты сказал это в нашем мире, тебя бы разодрали на части. Ты хоть на мгновение представляешь, какая у него мощная поддержка среди народа?
— Но я прав, — пожал плечами Акрас, повторяя движение и едва не падая. — Ему бы еще было простительно, если бы он был марионеткой совета магов — многие из них преследуют интересы союза миров, но он марионетка иных сил, из тёмных миров вне союза. Сколько имеется исторических примеров, когда этих поэтичных революционеров втаптывали в грязь их же хозяева. Притом самое забавное, хозяева одни и те же. Но история никого ничему не учит.
— И почему же за ним идут арианты в таком случае, если по твоим словам он — марионетка врагов? — задал встречный вопрос Таинт, распрямляясь.
— Потому что он красиво лжет и раскидывается обещаниями, — шлепнулся на пятую точку Акрас, — которых не собирается выполнять, что вот при нём, всё точно будет хорошо и никакого диктаторства. Но истина такова, что при нём будет еще хуже, да еще и ресурсы ариантов потекут в тёмные миры по дармовой цене, чего не допускает сейчас Таинш, ибо он старый, вредный хозяин, который заинтересован, чтобы его хозяйство приносило прибыль, а не убытки.
— И это всё ты узнал от вашего народного совета? — с шипением уточнил Таинт.
— Ты забываешь, что я — манипулятор разума, — повернулся к нему Акрас, скорчив забавную мину, — а не все в совете магов, да и не все поэтичные революционеры, которые активно выступают на заседаниях, защищены от моего вмешательства. Это одна из причин, почему мой дар так сильно ненавидят в открытых мирах. Я знаю об их тайных переговорах, о чем они говорят с хозяевами, кем народ считают. Да твои соотечественники повесились бы давно, если бы узнали, что узнал я об их поэтичных лидерах и об их истинных планах.
Таинт с тяжелым вздохом отвернулся и поправил на руке новый браслет, заряженный агхарой. После событий с адманом ариант носил его, не снимая. К тому же браслет защищал его от смертельного воздействия магии Акраса, такой же браслет носил телохранитель принца Шахра.
— Когда выходишь в большой мир будь готов, что тебя захотят сожрать, — добавил Акрас. — Многим кажется, что если они поступают по совести и чести, то и окружающие будут так же себя вести. Я не настолько наивен, чтобы так думать.
— А ты не боишься, что тебя тоже захотят сожрать? — задумчиво крутил браслет Таинт.
— Уже хотят, — Акрас наигранно и тяжело вздохнул. — Адман этому прекрасный пример, и он не единственный, кто желал сделать из меня свою марионетку. Иначе, зачем «глупому маленькому верону» присылают приглашения на званые обеды, где собираются соблазнить его конфетами?
Таинт скосил на него взгляд.
— Не забывай, что для всех остальных миров я — семилетний ребёнок, — при его словах Шахра едва не засмеялся. — У них в черепушках не помешается, что я выхожу из рамок их мировосприятия, где ребёнок должен соответствовать своему возрасту.
— Чувствую, что Карт уже задумывается, чтобы взять тебя к себе в личные ученики, — вручил принцу деревянную палку Таинт.
— Мои родители не дадут разрешения на обучение у Картаказиса, известного в союзе миров как воспитатель пауков. Особенно мать будет не в восторге от этой затеи. Увы, до пятнадцати лет они за меня отвечают.
— А в народном совете так тебе участвовать можно? — поднял бровь Таинт, одним движением отправляя Акраса на пол.
— На это разрешения я у них не спрашивал, — отозвался принц с пола.
— Если бы ты действительно хотел, тебя бы не остановили родительские запреты.
— Раскусил, — признался Акрас, продолжая лежать поверженным, — на самом деле я сомневаюсь, что хочу становиться его учеником, учитывая его репутацию и расу…
— Лора наябедничала? — Таинт поднял принца за руку и поставил в вертикальное положение.
— Нет, хотя я и знаю, что она его сильно недолюбливает. Просто я неуверен, что готов к его играм. Цена ошибки может быть высокая. Стар едва не погиб в логове адмана, а Алираю заточили на тысячу лет во льду.
— Ты уже в это ввязался, — не согласился с ним Таинт, — а знания Карта помогут тебе выжить.
— Как они помогли Дунгрогу? — парировал принц.
— На самом деле, Акрас, это Дунгрог сделал Карта таким, какой он сейчас. Нас называли его советниками, но я бы сказал, что мы были его учениками. Его наследием. Мы живем в этом мире и воспитываем веронов, потому что он просил нас об этом.
— Неужели Дунгрог сам обучал тебя боевому искусству? — не поверил Акрас.
— Он мог меня отделать за три минуты, — приподнял уголок губ Таинт.
— Хочешь сказать, что Дунгрог хотел, чтобы вы меня учили? — усомнился принц.
— Разве тебе не кажется странным совпадение, что мы оба оказались в городе, который возглавляешь ты? Всех планов Дунгрога я не знал, но нередко бывает, что я вижу в тебе его. Думаю, те же чувства испытывает Карт при виде тебя.
— Дунгрог тоже не любил все эти стойки и дурацкие позы? — насмешливо уточнил Акрас.
— Не любил, хотя был в них асом, — отвечал Таинт и машинально поправил положение руки принца.
Акрас на некоторое время задумался.
— Я подумаю над обучением у Картаказиса, — уступил он, — но сейчас, у меня хватает, у кого обучаться. Например, у тебя.
Таинт не настаивал, взмахивая палкой и снова отправляя принца на пол.