Глава 4.
«И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них.» Иов 19, 25–26.
Мужчина, стоя перед храмом, провёл ритуал. Божественный манускрипт исчез. Он зашёл в ворота, которые тут же закрылись за ним, поднял взгляд, посмотрел на скрытую камеру, которая тут же вспыхнула огнём, последний раз мигнул красный огонёк и усталое, измученное тело, которое постарело лет на двадцать, рухнуло на пол.
Он проспал больше десяти часов. Поднявшись с холодного пола, человек сделал несколько неуверенных шагов, распрямился, осмотрелся обычными серыми глазами и не спеша побрёл в кабинет. В голове постепенно прояснялось. Использование божественного предмета не проходит даром. Теперь главное продержаться какое-то время, пока «последний вздох» действует накроет планету и начнёт действовать.
Мельчайшие частицы чёрной пыльцы распространялись по верхним слоям атмосферы с огромной скоростью. Наэлектризованные частицы стали раскрываться, и если рассмотреть их через микроскоп, можно было бы увидеть угольно-чёрных пауков с острыми, словно лезвия, челюстями.
В конце дня первые из пауков стали опускаться на землю, как магниты, притягиваясь к людям. Их маленькие глазки видели лишь синеватые нити внутри тел, и добравшись до них, вгрызались. И всё зависело лишь от того, на сколько силён человек. Пауки либо сгорали, словно лампочки, которые подключили к сети высокого напряжения, либо впрыскивали яд, который парализовывал энергетические каналы, разрушая оболочку. После этого сила утекала из сосуда, распадалась и стремилась в сторону храма, где сидел человек, глаза которого постепенно наливались синевой. Но медленно. Очень медленно.
***
Прошло не больше пяти часов после того, как появились первые «зомби». В храм постучались. Двери открылись, впустив восемь человек, шестеро из которых были в чёрных масках, с автоматами на перевес, а двое в строгих костюмах, сером и синем. Тут же, с громким грохотом, закрылись. Вошедших встретил полумрак, в воздухе царило что-то странное, похожее на сухой и прохладный туман. Внезапно зажглись свечи и в центре зала появился Иисус:
— И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его.
Не дослушав речь, один из мужчин поднял руку, раздался выстрел и на пол рухнуло тело, издав глухой звук. Кровь из простреленной головы вытекала на, блестящий в бликах свечей, мраморный пол.
Человек в сером костюме наклонился к телу, достал из кармана трупа золотой «Parker» и встал на колено, опустив голову. Так же поступили остальные шестеро.
Босые ноги бесшумно подошли к преклонившим головы людям. Рука, с гладкой, белой кожей, коснулась трупа:
— Вы сделали правильный выбор, дети мои! И да будете вы вознаграждены на дальнейшую службу мне!
Мёртвое тело окутала полупрозрачная, текущая субстанция и голубыми нитями потянулась к семерым людям. Коснулась первого. Человек в маске вздрогнул, он ощутил лёгкий, покалывающий холодок, поднимающийся от ног и расползающийся по всему телу. В голове нарастал гул, отдаваясь эхом в такт биенья сердца и вдруг резко стало так хорошо, холод превратился в тепло, наполняя им каждую клетку организма. Краски стали ярче и на лице расползлась улыбка, как у наркомана, получившего долгожданную дозу. Он сжал своё оружие, раздался скрежет металла. Семь пар голубых глаз преданно смотрели на своего Бога.
***
Около двенадцати часов ночи из открытых окон деревянного дома, стоящего на краю деревни, раздавались весёлые крики отдыхающих. В гости на пасху приехали родственники. На отрывном календаре, которыми до сих пор пользовалась бабушка, уже оторвали лист и красовалось красным «12 апреля 2026».
Основной темой разговора конечно же было Пришествие Христа и скептически к этому уже никто не относился. За столом сидели девять человек. Старенькая бабушка, постоянно крестившаяся при любом упоминании о Боге на красный угол с иконами, поправляя белый, в чёрный горошек, платок на голове. Её дочь с мужем, два сына с жёнами, и двое внуков, девятнадцати и семнадцати лет. Ещё двое младших спали под присмотром пятнадцатилетней внучки.
Большая семья налегала на жаренную картошку с соленьями, окрошку и время от времени раздавались звуки от прикосновения стеклянных стопок с малиновой настойкой. Никто не смог, да и не имел возможности, рассмотреть опускающуюся чёрную пыль, проникающую в тела с каждым новым вдохом.
Стройная девушка, с чёрными длинными волосами, собранными в косу, лежала на большой кровати, смотря в планшет, иногда посматривая на мирно сопящих двоюродных братиков, Вадика и Славика, четырёх и пяти лет. В какой-то момент она замерла, глаза поблекли и пожелтели. Телефон выпал из рук. Капля слюны упала на шею мальчика, прикосновение зубов и чавкающий звук заполнил комнату.
Вадик поморщился во сне, открыл сонные глазки:
— Няня Аня, что ты делаешь?
Через пару секунд мальчик издал короткий крик и противное чавканье раздалось вновь.
Никто кроме мамы мальчиков ничего не услышал. Женщина в белой блузке прислушалась, посмотрела на племянника:
— Вась, сходи пожалуйста, посмотри, как там ребята.
Щуплый паренёк встал из-за стола, поправил скатерть с красными цветами мака:
— Хорошо, тёть Лен.
Паренёк прошёл через кухню, в дальнюю комнату, в которой уложили малышей, чтобы не разбудить. Открыв тихо дверь, сделал шаг вперёд и остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Он достал телефон, услышал шорох и включил фонарик.
Прямо перед ним стояла Аня. Её голова была странно наклонена влево, а милое лицо залито кровью, капающей с подбородка. Он на секунду оцепенел, а ещё через секунду уже лежал на спине. Девушка сидела на животе своей третьей жертвы. В свете фонаря блестели её зрачки цвета крови.
Следующий крик раздался на кухне. Звуки падающей посуды и бьющегося стекла смешались с причитаниями и мольбами старушки. Брат, не донеся свою стопку, выронил её и вцепился в горло брата. Женщина, оттолкнув обоих, сама упала со стула и на четвереньках поползла на кухню, толкнула дверь и упёрлась во что-то скользкое и липкое. Подняла голову. Послышался хруст шейных позвонков. Чавканье.
Каждый шаг девочки в, когда-то белом, сарафанчике, сопровождался хлюпаньем и красными отпечатками босых ног. Она прошла в зал, как-то медленно осмотрелась. Отречённый, но осмысленный, взгляд скользнул по сидящей на полу бабушке, бьющейся головой об пол, на труп мужчины с разорванным горлом, ещё один, голова которого болталась на остатках кожи и мяса. Немного правее стоял парень, зажавший, трясущимися руками, нож.
Девочка прошла мимо бабушки, обошла стол и резким движением руки пробила грудную клетку ещё одного брата. Худенькая ладонь обхватила позвоночник, подтащила к себе обмякшее тело. Трапеза продолжилась.
Обойдя стол, Аня облизала язычком заострившиеся зубки, задела рукой пакет и по полу покатились разноцветные яйца: синие, зелёные, красные. Они ударялись друг об друга, трескалась скорлупа, вязнув в тёмно-кровавой луже. Девочка вдохнула приторный запах и вышла из дома, освещённого бледным лунным светом.
Пройдя по зеленеющей, холодной траве, девушка подошла к соседнему дому. Толкнула дверь, вырвав её вместе со стальным засовом, прошла на звуки в зал. Мужчина в семейных трусах, лет сорока на вид, бился о дверь, царапал её и скрежетал. За дверью, через всхлипы и слёзы, что-то причитала женщина. Новоявленный зомби обернулся, согнулся, попятился назад, отходя от двери, прижался к стене и, опустившись на четвереньки, заскулил.
Девочка, не обращая на него внимания, легко открыла дверь. Который раз за ночь раздался крик. Через пол минуты тело окровавленной, но ещё живой женщины вылетело из спальни, шмякнулось рядом с мужчиной и тот жадно набросился на разодранную жену.
Через минуту девочка шла к следующему дому, а в паре метров от неё, сзади, на четырёх конечностях, словно пёс, пугливо плёлся мужчина в семейных трусах.
***
Через час после начала спецоперации по устранению так называемого Иисуса, в администрации президента раздался телефонный звонок:
— На связи директор Федеральной Службы Охраны Российской Федерации, генерал армии, Иван Петрович Литейников. От имени Бога нашего, Иисуса Христа, требую созыв собрания для решения дел Государственной важности. Встреча пройдёт в Кремле в тринадцать часов ровно.
Послышались гудки. В кабинете возникла пауза.
— Я так понимаю, что операция провалилась?! — серьёзно спросил Виктор Викторович Пакулин.
Крепкий мужчина высокого роста, со стрижкой «ёжик», по-военному чётко ответил:
— Так точно! Господин Президент!
Виктор Викторович внимательно и грубо посмотрел на него:
— И? Ваши дальнейшие действия? Где начальник ФСБ?
— Господин Президент! Операцией вызвался руководить сам Афанасий Петрович, и судя по всему, он мёртв. Я временно занимаю этот пост, Господин Президент!
Пакулин посмотрел на открытую папку, в которой находились данные по количеству «превратившихся», мёртвых и заменяющих их людей, поднял взгляд:
— Игорь Владимирович, доведите дело до конца и ваша должность станет постоянной.
— Будет Сделано! Господин Президент! — ответил мужчина и покинул помещение.
Подождав, пока за ФСБешником закроется дверь, президент продолжил:
— Будем надеяться, что новый начальник службы безопасности сделает всё как надо, но, на всякий случай подготовьтесь к приёму гостей. И да, Патриарха доставить на приём, обязательно!
***
За десять минут до назначенного времени из храма вышли восемь человек. По двое в чёрных маска спереди и сзади, по одному слева и справа, а ещё двое, один из которых в белоснежно белом хитоне, а второй в строгом костюме, шли в центре. На улице было совершенно пусто. Идти всего несколько минут. Иисус посмотрел по сторонам и не громко сказал:
— Их тридцать.
Раздался выстрел, второй, третий. Рядом с головой бога вспыхнули три вспышки. Сзади и спереди, из-за углов храма вышли бойцы с оружием в руках. Последовали выстрелы и шесть человек, стоявших по периметру, с невообразимой для человека скоростью кинулись в стороны. ФСОшник же побежал к стене, ловко взобрался на шестиметровую высоту и исчез за ней.
Расстояние в сто метров стражи бога преодолели за пять секунд, в два раза быстрее мирового рекорда. И это в тяжёлом обмундировании и в бронежилетах. Первый, добежавший до врага, лёгким движением вырвал у того автомат и прикладом разбил чёрный шлем «ПШ 97», после второго удара брызнула кровь и тело упало с проломанным черепом.
Через десять секунд на брусчатке лежало тридцать тел, а ещё через пару минут через забор перелез человек в костюме и улыбаясь держал в руках снайперскую винтовку «ORSIS T». Подойдя к охране, одобрительно осмотрел бойцов:
— Собрать оружие и в строй!
— Есть! — послышался короткий ответ.
***
У дверей Сенатского дворца стоял целый взвод. Как только гости подошли, солдаты расступились, впуская их в просторный, светлый зал. По мраморной лестнице они не спеша поднялись на второй этаж, где их встретили ещё двое солдат и проводили в кабинет.
За овальным столом сидели шесть человек. Бог сел на кресло напротив президента, Иван Петрович встал справа от него, а бойцы бросили три десятка стволов на стол и полукругом встали за ФСОшником.
Президент поправил галстук и, стараясь сохранить самообладание после того, как увидел, что произошло по пути сюда и поприветствовал:
— Добрый день. Рады Вас видеть у нас в гостях.
Иван Петрович улыбнулся и театрально склонил голову:
— Спасибо за тёплый — выделил он интонацией слово, сделал двухсекундную паузу и продолжил. — Приём.
ФСОшник обвёл сидевших довольным взглядом, остановился на патриархе, который блестел золотом так же, как церковные купола:
— Почему церковь перестала вести пропаганду о Пришествии нашего Бога? — спросил мужчина, сразу же став серьёзным.
Патриарх забегал глазами по сидящим за столом людям, явно ища в них какую-нибудь поддержку. Увидев, что все старательно его проигнорировали, неуклюже встал. Стул отодвинулся с противным скрипом, раздавшимся в полной тишине, от чего ему стало ещё менее комфортно.
Не привыкший к такому обращению семнадцатый патриарх глубоко вздохнул и, набравшись смелости, скороговоркой проговорил:
— У нас есть сомнения в том, что это Наш Бог, а не самозванец или Антихрист. — покрывшись потом, с нескрываемым страхом он смотрел на голубоглазого мужчину, который совершенно никак эмоционально на это не отреагировал.
Руки Ивана Петровича сжались в кулаки. Человека, который воспитывался при атеистическом коммунизме, а теперь увидел и поверил, слова никчёмного священника вывели из себя. Его Бог поднял руку, остановив готовившегося ответить послушника. Посмотрел спокойно на патриарха:
— Чему учил я вас и за что умер? На вас я оставил детей своих и что я вижу?
Выждав паузу, мужчина в белоснежных одеждах встал и голос его зазвучал сильнее:
— Одежды царские, но царь кто и служите кому? Как человек человека в сан, как на трон божий, возводить решился и судьбы вершить?
Вокруг говорившего сильнее и сильнее разрасталось свечение, а глаза из светло голубых окрашивались в тёмно-синий:
— Как посмели вы слово моё трактовать по воле своей?! НЕ УБИЙ! А сколько крови на вас? Двадцать один раз вы собирались и речи свои в один ряд с догматами моими ставили?
Прикрыв глаза, Бог сделал глубокий вдох и присел в кресло:
— Я Господь, Бог человеколюбивый и милосердный, долготерпивый и многомилостевый и истинный. И не написано ли вам — Не делай себе кумира и никакого изображения того что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо я Господь твой, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих меня?! «Исход 20, 4» И какое доказательство вы хотите от меня, слушаю я!
Люди за столом прятали лица от накатившегося волной страха, иногда косо посматривая на Патриарха. Тот же покрылся липким потом и на время забыл как дышать, но опомнившись, стал жадно хватать ртом воздух, и говорить начал скорее от страха:
— Но как же… Мы же видели как Вы…убили…и чёрный луч…и эти мертвецы…
Бог с грустным взглядом положил руки на стол, ладонями вверх и над ними засияло белое марево, постепенно обретая форму книги. Как только фолиант полностью проявился, его страницы перевернулись, словно чья-то невидимая рука листала их:
— И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.
Напуганный до такого, что всё тело тряслось и дрожало, патриарх рухнул на колени и начал молиться, задыхаясь и пачкаясь текущей без остановки слюной. Через несколько секунд и остальные попадали на пол, пытаясь что-то повторить из неразборчивой речи патриарха. И только бывший атеист и начальник Федеральной Службы Охраны брезгливо улыбался, смотря на ничтожных людишек, которые всего несколько минут назад считали себя если не хозяевами мира, то точно хозяевами страны.