- Много. Двадцать один.
- И что ты делаешь?
- Кончил техникум, кончил курсы английского, работаю на монтаже электронно-вычислительных машин.
- А в институт почему не поступил?
- По моим школьным успехам не то что в институт, в техникум только по-пластунски можно было проползти.
Игорь хмыкнул:
- Как же ты меня учить будешь?
- Теперь я жутко умный стал. Теперь я запросто бы в институт поступил. - И, захватывая инициативу разговора, сказал: - Я, когда в техникум попал, на первом же занятии по математике - потешный старичок у нас преподавал, сухой, как листик, и бородка козлиная - подумал: в жизни мне не кончить, гонит, только брызги летят, ничего не понимаю. Потом стою в коридоре, подходит ко мне этот козлик и говорит: "Вы, молодой человек, не отчаивайтесь, главное, поверить в свои способности". - "А может, я полный дуб?" - говорю. "Хотите, мы это сейчас установим?" - это он. "А можете?" - "Вполне, - говорит, - могу". И задает задачу: два разведчика подошли к реке, мост взорван, река глубокая. У берега плотик. На плотике два пацана. Плотик выдерживает или одного разведчика, или двух пацанов. Ясно? Смогли ли солдаты переправиться на другой берег и если да, то как?
Пока Алексей рассказывал, Игорь живо представил себе берег незнакомой реки, и разведчиков в маскировочных плащ-накидках, и перепугавшихся при их появлении ребятишек. Все это увиделось ему с чрезвычайной ясностью.
- Ты слушаешь? - спросил Алеша.
- Слушаю.
- Поднатужившись, я задачу решил. Тут козлик и говорит: "Раз вы эту задачку решили, значит, соображаете. И даже вполне. А с рассеянностью будем бороться и лень выколачивать. Идет?" Промычал я что-то вроде: постараюсь или попробую, а он как закричит: "Никаких проб. К черту! Работать надо!" И гонял меня жуткое дело.
- А ты еще какой-нибудь задачи не знаешь? - спросил Игорь. - Ну-у для проверки - может человек или не может?
- Знаю. Пожалуйста: на столе лежат яблоки, если к ним прибавить еще столько, еще полстолько, еще четверть столько и одно, тогда будет сто яблок. Сколько яблок на столе?
- Так тут уравнение надо составлять.
- Не надо.
Игорь делает усилие, представляет кучу ярких, краснобоких яблок и перебирает в уме цифры. При этом он рассуждает вслух:
- Тридцать - мало: тридцать и тридцать шестьдесят, и пятнадцать семьдесят пять, и потом тридцать на четыре не делится... Сорок много...
Алексей не подгоняет его, молча рассматривает портрет Петелина-старшего на стене. Ждет.
- Тридцать шесть! - говорит Игорь.
- Правильно. Вот видишь, можешь. У тебя задачник есть?
- Есть.
- Дай-ка сюда.
И Алексей отчеркивает красным карандашом начиная с самого первого раздела по пять последних задач каждого параграфа.
- Вот этих пять, этих, еще этих, этих и этих... - быстро перелистывает странички, - и этих, и этих... отсюда десять! Идем на прорыв - сто тридцать задачек решаешь за эту неделю...
- Сколько-сколько?
- А чего особенного, задачки на повторение, легкие. Три минуты на задачку, сто тридцать штук - триста девяносто минут - семь с половиной часов, делим на семь - час с хвостиком в день. Ерунда! Зато после такого разгона знаешь как у нас дело пойдет. Будь здоров! В воскресенье приеду...
- Только не в воскресенье. В воскресенье я не смогу... Договорился, понимаешь, уже...
- С девчонкой, что ли, договорился?
- Вообще-то она замужем...
- Ну ты даешь! Так что будем делать: учиться или жениться?
В комнату входит Ирина.
- Мальчики, ужинать!
Внешне ужин проходит самым обыкновенным образом: Валерий Васильевич почти не разговаривает, Галина Михайловна суетится чуть больше, чем всегда, Ирина старается вести примирительно-успокаивающую партию самым незаметным образом, Игорь сдержанно злится: ему не нравится подчеркнутое внимание матери к Алексею, его раздражает Ирина, он старается не смотреть на Валерия Васильевича. А в голове возникает вдруг картина: река, разведчик и перепуганные пацаны. Сам того не ожидая, он говорит:
- Знаю, Сначала пацаны должны перегнать плотик на другой берег, потом один - вернуться, тогда солдат поплывет, потом другой пацан опять перегонит плотик, и второй солдат тоже переедет...
- Правильно, - говорит Алеша, - я же сказал: соображаешь!
Взрослые в недоумении смотрят на Игоря.
- Вот, я уже заговариваюсь. Замечаете? А что будет, когда я решу все задачи и начитаюсь английской физики Танькиного мужа? В атаку! - заполошно кричит Игорь. - Ура! - И, выскочив из-за стола, убегает во двор.
Темно, прохладно, между соседними корпусами зависла чистая, окруженная легким дымным диском луна. Звезд почти не видно. Откуда-то со стороны гаражей доносятся тревожные кошачьи голоса.
Игорь вышагивает по двору, пытаясь собраться, взять себя в руки. Если говорить честно, совсем честно, злиться решительно не на кого: что может быть более естественного, чем появление Алексея в их доме? Почему бы Валерию Васильевичу не иметь сына? И ничего плохого Алексей Игорю не сказал, наоборот, предложил помощь; пусть не сам придумал, пусть по просьбе своего отца, но откуда бы ему иначе знать о существовании Игоря, о его неприятностях? Мать старалась понравиться Алексею... Пожалуй, это самое неприятное... а как ей было себя вести? Вавасич - муж, и ей охота, чтобы он был доволен...
Наплевать бы на все и сбежать отсюда. Сбежать, а они пусть жалеют его, переживают и думают о нем. Только куда сбежишь? Обидно, но Вавасич прав - без бумажки об окончании восьмого класса на работу не возьмут и в суворовское не примут.
Кончать надо. Да и не дурее он Райки Бабуровой или Гарьки Синюхина... Неохота...
Надо и неохота - главное противоречие всей его жизни!
Он и раньше знал - не будешь делать уроки, засыплешься. Но торчать у стола, напрягать мозги и думать про то, что написано в книжке, вместо того, чтобы смотреть хоккей по телевизору, неохота было.
Он и раньше понимал - нахамишь классной, она от этого лучше относиться не станет. Надо сдерживаться, не распускать язык. Но почему-то язык всегда оказывался сильнее своего хозяина...
Игорь не из тех, кто склонен к самокопанию и долгим угрызениям совести, но в этот лунный вечер на пустынном дворе он вдруг оказался в окружении собственных мыслей. В блокаде, в кольце...
Обыкновенно, когда ему надо было оправдать какой-нибудь неблаговидный поступок, он не очень мучился. Скажем, шел на физику, не открыв дома книжку. В голову закрадывалась неприятная мысль: если спросят, от двояка не спастись. И тут же он успокаивал себя: как будто от того, что я просидел бы вчера хоть до двух ночи, что-нибудь могло измениться. Перед смертью не надышишься!
Или он хамил учительнице, хамил зря, просто потому, что его "несло". И тут же находил оправдание: а кто орал на меня прошлый раз? За что? За Гарьку - он пульнул в доску, а она подумала на меня. Как аукнется, так и откликнется.
Пословицы очень помогали Игорю жить, и он никогда не думал, что пользуется народной мудростью откровенно спекулятивно, выклевывая только те сентенции, афоризмы, поговорки, которые работают на него, и начисто забывая те, что звучат осуждающе...