- Кто он?
- Сначала задаток...
- Так я же тебе часы отдал!
- А я что - отказываюсь? Отдал. Теперь гони четвертачок.
- Ну ладно. Если завтра вечером я сынка увижу, он получит за марки, а ты - комиссионные. Фамилия и адрес?
- Петелин.
- Того Петелина сын? - и Босс показал рукой в направлении памятника. - Откуда ты его знаешь?
- В одном классе учимся, на одной парте сидим, в одном подъезде живем.
- Так-так-так. Очень интересно. А ты хват, Медалист, и настоящий сукин сын. Ну ладно, рискнем...
Пока Гарька занимался своими делами, Игорь рассматривал марки, которые собирал давно и упрямо. И странное дело, сегодня пестрые бумажные квадратики с затейливыми изображениями зверей, диковинных растений, машин, с портретами выдающихся деятелей разных эпох и разных народов воспринимались им совсем по-другому, чем прежде. Вот эта серия авиапочты осталась от отца. Отец вообще-то не был коллекционером, но эти марки берег... Удивительно красивые монгольские марки Игорю подарила Ирина в день рождения... Эти - с портретами полярных исследователей, он выменял, когда учился еще в шестом классе... Все марки были как-то связаны с людьми, временем, событиями, но ни разу не приходило Игорю в голову связывать марки с деньгами.
В конце концов он отобрал два десятка картонов, на которых была выклеена почти вся коллекция, отложил в сторону авиапочту и конверты со спецгашением Северного полюса.
"Марки мои, - думал Игорь, - и никто не имеет права запретить мне делать с ними, что хочу". И хотя с точки зрения формальной логики рассуждение было безупречным, он все-таки испытывал неприятное чувство. "Хоть бы уж скорее, - думал Игорь, - и тогда..." А что тогда... Толком представить не мог.
Наконец Гарька сообщил: можно идти. Никем не замеченные, они выбрались со двора и направились к автобусной остановке. Там их ждал Босс. Протянув Игорю руку, верзила назвался, но имени его Игорь не разобрал. Они проехали остановки три или четыре, сошли, поплутали по развороченным улочкам квартала-новостройки, поднялись на третий этаж полузаселенного дома и позвонили в дверь стандартной, малогабаритной квартиры.
Хозяин оказался приветливым старичком, маленьким и чистым. Седые легкие волосы негустым венчиком обрамляли детски-розовую круглую лысину. И прозрачно-голубые глаза смотрели на окружающих с младенческой непорочностью.
- Попрошу, молодые люди, разуться, а то в нынешних домах полы не дай бог - умри - не отмоешь... Проходите...
Ступая друг за другом, посетители прошли в меньшую комнатку, видимо, личный апартамент старичка, и тесно расселись вокруг небольшого, заставленного книгами, столика.
Игорь огляделся: на старомодной тумбе стоял подсвеченный изнутри аквариум; в зеленоватой воде тихо вальсировали золотые хвостатые рыбки; по обеим сторонам окна, одна над другой, висели шесть клеток с канарейками; на шкафу, загроможденном чемоданами, теснились птичьи чучела. Игорь узнал дятла по длинному клюву, сову по большущим, янтарным глазам и сороку по белым перьям, остальные птицы были ему неизвестны.
- Прошу, - сказал старичок, достав очки, - показывайте...
Игорь развязал шпагат и выложил картоны на стол.
Старичок мельком взглянул на первый лист, на второй, одобрительно закивал головой и заметил:
- Очень-очень добросовестное и, я бы сказал, даже оригинальное оформление. Где делали?
- Что делали? - не понял Игорь.
- Расклейку, окантовку, так сказать, выставочный вид?
- Сам.
- Вполне индустриально, вполне. На старости - кусок хлеба, засмеялся старичок. - В клиентуре не нуждаетесь?
Тут Игорь перехватил явно недовольный взгляд долговязого парня, но не придал этому особого значения.
- Может, приступим? - не стараясь быть любезным и явно подгоняя старичка, сказал Босс.
- Приступим, приступим... Отчего не приступить, когда пришли. - И старичок стал рассматривать лист за листом, выписывая в тетрадку ровную колонку карандашных цифр.
Игорь не заглядывал в цифры, не прислушивался к словам.
- Так... юбилейная серия... с гашением, сорок копеек... эти по гривенничку - раз, два, три, виноват, тут брачок!.. четыре, пять, шесть, стало быть, пятьдесят пять копеечек... дальше...
Это продолжалось довольно долго, а Игорю и вовсе показалось, что прошла целая вечность, прежде чем старичок сказал:
- Ну-с, молодые люди, марок здесь на сорок шесть рублей, а как оплачивать оформление, признаться, не знаю, впервые встречаюсь... Думаю, по полтора рубля за лист будет не дорого и не дешево. Так что окончательная цена - пятьдесят два рубля.
- Дорого, - сказал Босс.
- Брать, не брать - дело ваше, а мне, извольте по обычаю, десять процентов за оценку, - сказал старичок и улыбнулся.
Босс протянул старичку мятую пятерку и велел Игорю:
- Заворачивай и пойдем.
Не очень соображая, куда надо идти еще, испытывая отвратительное чувство унижения и мечтая лишь об одном - скорее бы все кончилось, Игорь поспешно забрал коллекцию и, позабыв обуться, выскочил на площадку. Только ощутив холод грязного кафеля, проникший сквозь носки, он спохватился и вернулся за ботинками.
Они спустились во двор: впереди - Босс, следом - Гарька и последним Игорь. Присели в беседке. Босс закурил, поплевал и хмуро изрек:
- Живоглот. Что ты хочешь получить, - обратился он к Игорю, - только без запроса?
- Не знаю. Ваш специалист сказал...
- Сказал, сказал! Он и пять тысяч может сказать. Ему что?
- А ты сколько предлагаешь? - спросил Игорь, по-прежнему думая - хоть бы уже все кончилось.
- Любую половину.
- Значит, двадцать пять?
- Хорошо считаешь. По арифметике пятерка? Двадцать пять минус пять, и пояснил: - Пять с тебя, пять с меня - твоему дружку, комиссионные. Идет?
- Ладно, - сказал Игорь и, хотя он понимал, что отдает марки за бесценок, отказаться уже не мог...
И, только получив две сложенные пополам десятки и оставшись один на улице, он вдруг совершенно отчетливо понял: не нужны ему эти деньги и никуда он не пойдет, и Люська не нужна, раз написала такое письмо... И вообще ничего не нужно...
С чувством полной отрешенности от окружающего мира он тащился через весь город пешком, едва соображая, что же происходит.
Раньше больше всех он злился на Ирку. Для чего она пишет эти дурацкие записки? Подумаешь, какой-то Лабрюйер изрек: "Кто терпеливо готовился в путь, тот непременно приходит к цели". Вот пусть, раз такой умный, и идет куда надо.