— Ыых!—повторил за ним Вожак и, ткнув себя пальцем в грудь, еще раз произнес:— Ыых!— При этом он с каким-то недоумением посмотрел на Вовку.
— Уважаемый Ыых!— сказал Вовка.— Мы хотим спать!— И, соединив свои ладони лопаточкой, Тутарев положил на них голову.
Ыых что-то сказал Уау. Тот стал вращать зрачками и покосился на уже начавшую подгорать кость.
— Ешьте сами,— перехватив взгляд Уау, отказалась Галка.— Мы уже сыты.
— Да разве они поймут!—досадливо махнул рукой Вовка.
— Офх,— неожиданно произнес Ыых,— Каа муу!
— Каа муу,— повторил Уау и показал рукою куда-то в сторону невидимого теперь каменистого холма.— Яудж!
— И я уже,— махнул рукой Вовка.— Мне все равно. А тебе, Галка?
— Мне тоже,— ответила девочка и, задумавшись, спросила:— Вовка, а ты знаешь, почему Ыых упал, когда ты дотронулся до него пальцем?
— Не знаю.
— А я знаю! —-Почему?
Дспомни, что ты сказал перед тем, как он упал. Обожди, обожди,— наморщил лоб Тутарев,— дай jgTb. Ага! Вспомнил! Я сказал, что мы должны уз-цатЩдДК их зовут!
,-$Шет, ты сказал так: «Но надо же узнать и их
— Ну и что?
— Когда ты произнес «и их имена», дикарю показалось, что ты угадал его имя — Ыых, и он упал от удивления.
— Верно, Галка,— улыбнулся Тутарев.— Оказывается, ты можешь иногда рассуждать логически.
— Не иногда, а всегда! ' И вообще всегда слушай своего шефа!
Ыых и Уау глядели на ребят с чувством страха и уважения. Заметив, что они умолкли, Ыых взял Вовку за руку и сказал:
— Офх, Каа муу! Яудж!
— Нас приглашают в гости, — догадалась Сверчхо-ва.— Собирайся!
— Ну что ж, собираться так собираться,— согласился Тутарев и взялся за рюкзак.
глава двенадцатая,
В КОТОРОЙ ВОВКУ И ГАЛКУ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ЛЮДЯМ ПЛЕМЕНИ КАА МУУ
У входа в пещеру расположилась большая группа дикарей. Здесь находились все — мужчины, женщины, дети, старики и старухи. Судя по охватившему их возбуждению, можно было понять, что появление юных пришельцев ожидалось давно и с нетерпением. Интерес возрастал с каждой минутой, и к их приходу, естественно, готовились так же, как готовились бы наши люди к прибытию с гор самого настоящего снежного человека или подлинного экземпляра молодого неандертальца.
Надо полагать, любопытство, смешанное со страхом поглощало их целиком. И это любопытство, конечно, бы-ло значительно большим, нежели любопытство, с котор|ым современные люди ожидали бы появления неандерталь-ца,— уже хотя бы потому, что современный человек зара-нее знал бы, как должен выглядеть дикарь и на что он способен. А эти дикари никакого понятия о нашем че-ловеке не имели и готовы были ожидать чего угодно. Если же учесть, что в толпе, расположившейся у входа в пещеру, находились и те, кто уже видел наших героев можно представить, какие чувства вызвали у их соплеменников рассказы о том, свидетелями чего они явились в прошедший день.
...... Впереди шел Ыых, держа на вытянутых руках медвежью голову. За ним следовали Галка и Вовка. Шествие замыкал худощавый Уау. Он нес ту самую кость, никак не желая с нею расстаться.
Дикари, столпившиеся у костра, рухнули на землю и распластались, обратив лица к небу. Ыых подошел к входу в пещеру и, не выпуская из рук медвежьей головы, громко произнес:
— Каа муу, джуу!
Все вскочили на ноги и в безмолвии уставились на Вовку и Галку. Тутарев успел пересчитать дикарей — здесь их оказалось двадцать девять человек, включая трех малышей, которым можно было дать не более чем по два—три года каждому.
Едва Вовка закончил подсчет, как Ыых бережно опустил на одну из гранитных глыб голову медведя, а Уау положил ношу на камень, возвышавшийся рядом. Дикари были, видимо, удивлены действиями Вожака и издали какое-то неопределенное восклицание. Тотчас же они о чем-то заговорили между собой, жестикулируя и гримасничая. Однако Ыых быстро положил этому конец, подняв руку и снова произнеся уже знакомую нашим героям фразу:
— Каа муу, джуу! Наступило молчание, и Ыых, не опуская руки, произнес короткую речь. Ребята не могли, конечно, ничего понять, но догадались по жестам, что Ыых призывал хорошо относиться к пришельцам.
Когда Ыых кончил говорить и опустил руку, дикари вытянулись в нестройную колонну и стали по одному приближаться к нашим героям. К удивлению Вовки, ожидавшего, что все они будут здороваться за руку, ди-кари, подойдя к нему и Галке, поворачивались к ним весьма непочтительно спиной и опускали голову.
Переглянувшись с Галкой, Вовка непонимающе по-жал плечами и шепнул: — Вот чудаки!
— Наверно, обычай такой,— тихо сказала Сверчкова, пошатываясь от усталости.— И долго еще они будут нас мучить своими церемониями?
— Потерпим,— вздохнул Вовка.— А, старый приятель, здорово! — Он положил руку на плечо опешившему дикарю, еще не успевшему повернуться к нему спиной. Это был тот самый мальчишка, с которым они столкнулись в пещере. Мальчишка боязливо оглядывался, не зная, что предпринять, но здесь послышался голос Ыыха, внимательно следившего за всем происходящим;
— Гиу, аиф!
Недавний противник Вовки вздрогнул, быстро повернулся к нему спиной и нагнул голову. Постояв несколько секунд в этой позе, он встал спиной к Галке и пошел прочь, даже не оглянувшись.
Когда все племя проделало эту процедуру, Ыых кивнул Уау. Тот повторил уже утомивший наших ребят ритуал и отошел в сторону. Теперь была очередь Ыыха. Он подождал, пока соплеменники прекратят шум, и с торжественным видом закрыл руками глаза. На мгновение застыв в этой позе, он, все время пятясь, подошел к Вовке и, нагнув голову, замер. Затем, также пятясь, он приблизился к Галке и сделал то же самое.
И лишь теперь Ыых, отняв от лица ладони, поднял руки к звездному небу.
— Зуу хриа! — громко произнес он.— Каа муу зуу хриа!
— Зуу хриа! — повторил за ним нестройный хор.
— Ты что-нибудь понимаешь? — дотронулась до Вовкиного плеча Сверчкова.
— А что тут понимать,— спокойно ответил Тутарев.—-Племя называется «Каа муу», дикари нас сегодня не зажарят, а остальное — пустяки. Давай попросим, чтобы нам дали поспать, а то мы сейчас с ног свалимся.
Как бы угадав Возкино желание, Ыых указал рукой на пещеру и коротко произнес:'
— Яудж!
Через несколько минут Вовка и Галка, едва успев снять обувь, повалились, как подкошенные, на какую-то шкуру в пещере и тут же заснули таким крепким сном, что даже десятибалльное землетрясение могло пройти для них незамеченным.
В жизни племени Каа муу это была, очевидно, единственная ночь, когда никто из мужчин, женщин и стариков не сомкнул глаз: все они с жадным любопытством всматривались в лица спящих пришельцев, вселявших невольный страх и почтение.