— Конечно. А я б задачки порешала...
— Знаешь, что?! — сказал Вовка, закрыв книжку. — Я придумал одну штуку — давай составим словарь языка Каа муу! Представляешь? Это будет самая настоящая научная работа!
— Прямо уж научная,— недоверчиво улыбнулась девочка.
— Да вот, научная! Ведь, кроме нас с тобою, еще никто в мире — воображаешь?! — никто в мире не понимает этого языка! А мы составим разговорник, каа-муу-русоки'й разговорник. Представляешь? Это будет... как ее... диссертация!
— Диссертация?
— А что? Это же никому не известный язык! Знаешь, потом мы подарим наш словарик Гошке Чистюль-кину, он защитит диссертацию и станет кандидатом наук.
— А чем писать-то будем? И на чем?
— (Карандашом, на этой брошюре! У 'меня есть карандаш.
Вовка разыскал в дебрях своих карманов огрызок , черного карандаша и, отвернув обложку брошюры, дро-.
жащей от нетерпения рукой вывел между двумя строчками печатного текста заголовок: «Каамуу-русский словарь».
— Сначала запиши слово «джжий», — предложила Галка. — Это первое слово, которое мы здесь услышали.
— «Джжий» — это «выходи», — уточнил Вовка,' слюнявя карандаш. — Так и запишем... Только не в первую строчку, а пониже — чтобы по алфавиту было.
Около часа возились ребята со словарем, вспоминая слова, которые им пришлось услышать, и их значение. Наконец Вовка сказал «хватит» и подал Галке брошюру.
Вот что было записано в это утро на странице брошюры по цветоводству:
Каамуу-русский словарь
Аа — есть (пищу)
Аиф! — повернись!
Ай — вкусно, приятно
Бжийя — имя (значение не известно)
Джжий! — выходи! (выходите!)
Джжуу!— стой! остановись! садись! (садитесь!)
Зуу хриа! — приветствуем вас! (приветствую тебя!)
Ии — умирать, смерть
Каа муу — племя медведей
Мии кии — убить козла; охотиться на козла; козел Пхаа — отдыхать; сделать привал Уау — имя
Ук! — объясни! (объясните!)
Ыых — имя
Яудж! — идем к нам!
На Галкином лице появилась такая скептическая улыбка, что мальчику захотелось угостить ее подзатыльником. Однако он сдержался и, плохо скрывая огорчение, пробурчал:
— Ну, чего ты?
— Сказать по чистой совести?
— Да.
— Это смех, а не научная работа.
— Почему?
— Да ты что — сам не видишь?
— Не вижу.
— Сколько тут слов?
— Ну, двенадцать, — взяв из рук девочки брошюру, пересчитал Вовка. — Кроме трех имен.
— Двенадцать, — повторила Галка. — Так какой же это словарь? У меня дома есть маленький немецко-русский словарик — совсем крошечный — так в нем знаешь, сколько слов? Десять тысяч!
— Ну и что же? А у меня дома есть папин словарь русского языка, так в нем пятьдесят две тысячи.
— Вот видишь: пятьдесят две тысячи! А здесь — всего-навсего каких-то двенадцать слов.
— Эх ты, гонишься за цифрами! — Для науки, если ты хочешь знать, интереснее двенадцать никому не известных слов, чем сто тысяч всем известных. И потом, надо же понимать, что у неандертальцев бедный язык, это же дикари. Еще спасибо, что у нас пока набралось двенадцать. Ну, а потом мы еще добавим...
— Ну, ладно, пусть наберется даже сто слов, так разве это научная работа?
— Что?! — вскипел Вовка. — Сто слов — не научная работа?! Если хочешь знать, мой папа переделывал одну диссертацию, в которой вся научная работа вертелась вокруг двух слов! Понимаешь! Триста страниц, и все только о «кхе-кхе» и о «гм-гм!»
— Тогда извиняюсь, — виновато произнесла Галка. — Тогда двенадцать слов Каа муу — это, конечно, важнее, чем «кхе-кхе».
Вовка удовлетворенно улыбнулся и вернул Сверчко-вой брошюру.
глава двадцать вторая,
В КОТОРОЙ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ БЕЗМОЛВСТВУЮТ, ВОВКА ИЗУМЛЯЕТСЯ, А ГАЛКА ДРОЖИТ
Целые сутки после того как отважного Бжийю отнесли в грот и едва не забыли похоронить, никто из племени Каа муу не отлучался дальше, чем на сто шагов от стоянки. Вовка в беседе с Галкой высказал предположение, что сородичи погибшего соблюдают траур, но девочка была иного мнения.