Кшуа стоял рядом и не без умиления глядел На редкую церемонию. Еще никогда раньше никто не дарил кому бы то ни было охотничий трофей. Однако сейчас был особый случай: мать отдавала самую драгоценную реликвию в награду за чудодейственное спасение сына.
Да, это была старая суровая Иу. И у нее не имелось иной возможности отблагодарить девочку за то, что та вернула ей Кшуа, которого все считали погибшим.
Ыых, стоявший с опущенной головой поблизости, зло сверкнул глазами, едва заметив, как клык муу перекочевал с набедренной повязки Иу в руку Аль.
Уау, которому, судя по всему, понравился поступок Иу, поднял руки с растопыренными пальцами и закричал, обращаясь к своим соплеменникам:
— Каа муу!
Все дикари, включая и тех, кто возился у костра, поддерживая огонь, замерли в ожидании. И лишь Ыых, словно предчувствуя что-то страшное, глухо забормотал, стараясь не встречаться глазами с Уау.
— Каа муу!— повторил Уау. — Кшуа хи!
— Кшуа хи! — эхом отозвались неандертальцы.
— Аль хи Кшуа!—снова закричал Уау.
И снова эхом его слова были повторены дикарями. Вовка глядел на неандертальцев широко открытыми глазами и всем своим существом чувствовал, как слова Уау подогревают страсти людей племени Каа муу. 3 всех, кто стоял рядом с мальчиком, разгорячились лица, а глаза сверкали. Казалось, кликни сейчас Уау клич убить кого-нибудь из его сородичей, и через секунду от жертвы не останется и следа. Но Уау почему-то медлил, хотя теперь Вовка, например, не сомневался, что вот-вот произойдут кровавые события, — уж слишком возбужден был Уау и слишком напряженными казались лица неандертальцев.
— Аль хи Кшуа!—закричал Уау и показал рукою на Галку.
— Зуу хриа Аль! — раздался голос какой-то женщины.
— Зуу хриа Аль!— повторил хор женщин и мужчин.
Видимо, этого только и дожидался Уау. Повременив, пока его соплеменники несколько раз прокричат приветствие в адрес девочки, он снова поднял обе руки с растопыренными пальцами и уже каким-то зловещим, но в то же время радостным голосом прокричал:
— Иу, яудж!
Мать Кшуа медленно подошла к Уау, повинуясь его приказанию.
— Зуу хриа Аль! — громко и четко произнесла она, глядя то на Уау, то на Сверчкову, то на Вовку.
— Кшуа, яудж!—приказал Уау.
— Зуу хриа Аль! — воскликнул Кшуа, становясь рядом с Иу и впиваясь злыми глазами в Ыыха.
— Кшуа!—обратился Уау к чудом ожившему охотнику— Гуа ии?
— Гуа ии,— мрачно согласился Кшуа.
— Гуа ии,— усмехнулся Уау, злобно взглянув на Ыыха.— Гуа мии!
— Гуа мии!—согласился Кшуа и еще более мрачно посмотрел на молчащего Ыыха.
— Гуа мии Ыых!— негромко произнесла Иу.
— Гуа мии Ыых!—во весь голос повторил Уау. Выждав, пока уляжется "волнение дикарей, он спросил:— Эу мии?
— Эу мии!—закричали неандертальцы.— Эу мии Ыых!
— Эу мии Ыых, Гуа мии Ыых,— подытожил Уау, с удовольствием следя за тем, как люди племени Каа муу волнуются, едва сдерживая долго зревшее негодование. — Фиу мии Ыых!—выкрикнул Уау, и толпа неандертальцев, услышавшая последние слова, зарокотала, забурлила, как кипящий водопад. В одно мгновение дикари оттеснили Вовку и Галку в сторону и плотным кольцом окружили Ыыха, который, как загнанный зверь, лязгал зубами и озирался вокруг, словно где-то рядом его могло ожидать спасение.
Кшуа по себе чувствовал, какой страшной местью бьются сердца, его сородичей: упоминание о маленькой дочери Уау, Фиу, которую Ыых убил только за то, что девочка случайно попала камешком в рот Вожаку и лишила его зуба, было последней каплей, переполнившей чашу терпения неандертальцев.
— Ии Ыых!— закричал Кшуа, поднимая двумя руками дубину.
— Ии Ыых!— нестройно повторили охотники, и тотчас над их головами взметнулись копья, дубинки и даже кулаки.
Уау выждал, пока его сородичи несколько раз повторят эти два слова, прозвучавшие, как приговор, ибо описанная сцена была ничем иным, как стихийно начавшимся судом, судом без протокола и прочих канцелярских излишеств.
Затем он успокоил людей, подняв руку с растопыренными пальцами и прокричав одно только слово:
— Джуу!
Неандертальцы притихли, ожидая приказаний Уау. А он, обведя глазами мужчин, женщин, стариков и детей, заурчал так, что следивший за его движениями Вовка побледнел. Затем Уау показал рукой на высоко взметнувшееся пламя костра и не очень громко, но внятно сказал:
— Каа муу! — Ыых ии ай, Ыых мии ай. Ыых фуа!!!
— Ыых фуа! — закричали дикари, и их дубинки, словно по команде, очутились на земле вместе с копьями.
— Ты понимаешь, что происходит?—шепнул Вовка.
— Они раздумали убивать Ыыха,— радостно улыбнулась . девочка, заметившая, как неандертальцы побросали оружие.
— Да,— сказал Вовка.— Они его не будут убивать. Его просто живым сожгут на костре.— И мальчик невольно содрогнулся.
Перед тем как упасть, Сверчкова издала страшный крик.
глава тридцать шестая,
ВОСПРОИЗВОДЯЩАЯ ОДИН ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ РАЗГОВОР И РАСКРЫВАЮЩАЯ ДЬЯВОЛЬСКИЙ ПЛАН УАУ, ОСУЩЕСТВЛЕННЫЙ, К ОГОРЧЕНИЮ ЫЫХА
Сначала неандертальцы ничего не поняли. Они лишь повернулись в сторону Галки, силясь определить, какое приказание отдала она таким громким голосом. То, что эта удивительная девочка могла распоряжаться не только Ыыхом и Уау, но и загадочным пришельцем по имени Офх, они не сомневались. Все это было пустяком в сравнении с совершенно непонятным превращением убитого Кшуа в живого и сильного охотника. Но увидев, как Аль медленно сползла на землю, сразу затихнув, закрыла глаза и безжизненно раскинула руки, они опешили. Кое-кто даже бросился шарить копьем по земле и искать змею, полагая, что только она может быть причиной внезапной смерти девочки.
В оправдание племени Каа муу следует заметить, что оно никогда не имело никакого понятия об обмороке и принимало за чистую монету все, что видело своими глазами. Во всяком случае, современная наука пока не располагает какими-либо данными о том, имели ли привычку доисторические люди падать в обморок.
Однако мы увлеклись теоретической стороной вопроса и чуть не забыли о главных героях нашей повести.
Между тем Вовка, опомнившись от минутного потрясения, уже присел на корточки возле Сверчковой и стал усиленно обмахивать ее лицо невесть откуда взявшимся носовым платком.
Через несколько минут усердного размахивания руками Вовка заметил, что у Сверчковой дрожат ресницы. Тут же она открыла глаза и, слабо улыбнувшись, прошептала:
— Он жив?
— Да, жив, жив,—успокоил девочку Вовка, но на всякий случай уточнил:—Ты о ком?