"Если б я растерялся, - трезво рассудил узник, - то мне от этого было бы только хуже..." Он огляделся, поискал, нет ли какой-нибудь дыры или щели. Вроде не видать... Какого-нибудь инструмента, чтоб продолбить стенку улья, тоже нет. Что же остается делать? Ждать товарищей и, не тратя зря время, читать свою книгу. Вот, пожалуй, и все.
Нет, не все. "Мудрик, поразмысли!.." - сказал себе ученый и принялся мыслить.
В улье были еще мышь, несколько личинок моли и толстая, упитанная гусеница, полосатая, как кошачий хвост, с черными, красными и желтыми ворсинками. Такой яркой расцветке самый что ни на есть полосатый позавидовал бы. Но гусеница была на диво унылой, она ползла по раме улья и все вздыхала:
- Умру... Вот чувствую, умру! Успеть бы напрясть себе ниток...
- Не умрешь, - уверял ее Мудрик, но гусеница не слышала. А если и услышала, не поверила бы.
- И покрывала уже не наткать... - стонала полосатая гусеница. - Вот обмотаюсь потеплее и умру. И вечный мне упокой... Аминь!
- Да, ты обмотаешься своими нитками и превратишься в кокон... За зиму ты вся переменишься, а летом твой шелковый кокон лопнет, и ты возродишься вновь. И станешь прекрасным мотыльком!
- Ах, конечно, все кончено... - хныкала гусеница.
Так и не успела листья на деревьях объесть, так и не успела...
"Ничего ты не знаешь! - думал Мудрик. - Тебя еще ждет удивительное лето, цветы, сладкий нектар и всевозможные приключения. Только взберись, глупышка, повыше, чтоб тебя мышь не достала. Ну, не ленись, работай, шевелись... И постарайся напрясть побольше ниток. Зима будет холодная - а улей пустой - хорошенько закутайся..."
И ученый снова уткнулся в толстую книгу, где как раз были описаны различные стадии развития животных - от яичек до мотылька. В один прекрасный день мотылек, быть может, опустится на щеку девочки, и ей приснится такой удивительный сон, что она не забудет его всю жизнь. А через много-много лет, когда эта девочка станет взрослой, этот мотылек и этот сон, быть может, согреют ее душу именно тогда, когда это тепло будет нужно еще кому-то...
"Все, что мы видим вокруг, - вычитал в своей книге Мудрик, - все, от песчинки, камешка до зеленого листа и от листка до мотылька, от мотылька до птицы, от птицы до лисы, льва, гнома и человека - все связано между собой, переплетено и все вместе греется в лучах одного солнышка. От песчинки и букашки до человека. Получается, что камешек и гора, карлик и великан - как бы братья. Соловей или Живилёк - не такая уж большая разница... Может быть, в замечательной книге удастся найти способ, как им, шестерым, вернуть в свой отряд самого маленького и самого любимого седьмого гномика?"
Пока Мудрик размышлял, мышь-полевка, забравшаяся в улей полакомиться воском и поохотиться за ночными бабочками, и тоже попавшая в заточение, принялась катать по полу и грызть орехи, что принес Гедрюс.
Ученый поморщился - от этой мышиной возни он потерял нить рассуждений. Но истинный мыслитель всегда должен найти добро и во зле! Пусть мышь разгрызет один орех, а другой только надкусит и отдаст его Мудрику, "А потом, - мелькнула у Мудрика мысль, - пусть она лакомится медом и постепенно грызет стенку улья. Может, прогрызет. Вот и будет выход для обоих". На том они и порешили.
Ученый окончательно успокоился, съел орешек и снова углубился в свою книгу.
- Ты к улью не подходи, - шепнул Гедрюс, - стань вот тут и слушай. Сейчас я с ним заговорю.
Януте кивнула. Гедрюс снял крышку и заглянул в улей. Но теперь он ничего не увидел - только мышиный хвостик и две пустые ореховые скорлупки. Гедрюс знал, что сбежать Мудрик не мог, и, притворившись, что видит его, немного свысока спросил:
- Ну как? Орехи понравились?
Мудрик молчал.
- Что же ты не отвечаешь? Может, еще чего надо?
Снова тишина.
- Если будешь молчать, я подумаю, что ты сбежал, и не буду носить тебе еды! - мягко погрозил Гедрюс и этим выдал, что он не видит Мудрика.
Но тот и теперь не ответил.
- Эй! - рассердившись, крикнул Гедрюс. - Я тут с Януте пришел. Она хорошая девочка. Скажи ей что-нибудь!
- Где он? - не выдержав, наклонилась над ульем Януте.
- Да где-то тут... Раньше вон в том углу сидел и читал, положив на колени книгу.
- Куда же он делся?
- Я же говорил... Я бы тебе очки дал... - стал объяснять Гедрюс. - Понимаешь, эти очки были как бы волшебные...
- Опять врешь! - сказала Януте.
- Честное слово! - уверял Гедрюс. - Кому бы я орехи принес? И мед - кому?
- А вот мышь! Бр-р, боюсь!..
- Правда, мышь... - сказал Гедрюс, как будто только что ее увидел. Он хотел объяснить Януте, как мог исчезнуть гном. - Ты понимаешь... эти гномы - не простые гномы. Скорее всего они происходят от мышей. Мой дедушка так объяснял. Мыши стали работать, ходить на задних лапках и постепенно превратились в гномов. А этот посидел взаперти, без работы - р-раз! - и опять мышь...
- Да будет тебе врать-то! - не поверила Януте и даже головой покачала. - Так я и думала... Поймает он... гнома.
- Ты подожди, побудь еще... - хватал ее за руку Гедрюс. - Он еще со мной заговорит, вот увидишь! Он непременно что-нибудь скажет...
- Все мальчишки - вруны, - отняв руку, ответила Януте. - А ты врун-врунишка-завирушка!
- Ты подожди, Януте... Ну подожди, пожалуйста!.. - просил Гедрюс, провожая ее через сад. - Если хочешь - у Расяле спроси. Давай ее поищем, увидишь ее ногу, посмотришь, как она с костылями ходит... Януте!
- Отстань! - сердито ответила девочка и сбежала с горки на берег озера.
Гедрюс почувствовал себя так, словно его коза наземь повалила: ни заплакать, ни за козой гнаться. Постоял, пнул в сердцах ногой белый как творог гриб-дождевик и вернулся к улью.
- Ты слышал?! - крикнул он невидимому Мудрику. - Теперь я из-за тебя вруном стал! Трудно было слово сказать? Эй! Пока не заговоришь, я тебя отсюда не выпущу. Так и знай!
- Не ори, - спокойно отозвался Мудрик. - Считай, что меня здесь нет. Так будет лучше и для тебя и для меня.
- Но я же знаю, что ты тут! Я тебя слышу!
- Если знаешь, значит, ты не врун...
- Как не врун? Не только Януте - никто мне не верит.
- Пускай не верят. Главное - самому знать, что говоришь правду, а не ложь.
- Ну и что? И так, и так все надо мной смеются...
- Если боишься насмешек, не рассказывай того, что тебе известно. Знаешь, вот и ладно. Запомни: правда требует большего, чем дает сама. Бывало, людей за нее даже на костре сжигали.
- А что же она дает? Ты ведь говоришь - правда дает...
Мудрик почувствовал, что в своих рассуждениях очень уж далеко зашел, и задумался, как бы Гедрюсу все объяснить.
- Вот, скажем, у меня, - не то в шутку, не то всерьез сказал он, - если я чего-то не знаю, сразу начинает чесаться макушка. И не только у меня - многие ученые оттого и облысели, что им хочется побольше правды узнать...