Она всё говорила и говорила, но Лин слышал только — Миара. Мама! Это же его мама! Какая маленькая! Почему Зоря не сказала ему о ней! Он ведь никогда её не видел! Какая маленькая…Какая наглая! Девчушка что-то переспросила ещё раз и, поняв, что он её не слышит, непонимающе пожала плечами и побежала к своим сверстникам.
— Ты чего? — Немиза старательно нацепил на голову серебряный обруч, тщетно пытаясь справиться со своими непокорными серо-синими волосами. С севера потянул холодный ветер, и Повелитель поскорее запахнул на груди теплый плащ.
Лиалин отрицательно покачал головой. Разве он мог объяснить Немизе, что только что он говорил со своей собственной матерью, если и сам в это ещё с трудом верил…
Вестей с равнин всё не было. Ситомир всё чаще стоял у окна, ожидая возвращения своей любимицы, непрестанно повторяя, что его птиц ещё никто не мог поймать. Радогост хмурился и ждал вестей от Дашубы или Зирфы, но и брат и Повелительница упорно молчали.
Лиалин поднялся по осыпающимся ступеням к Немизе. Повелитель сидел, навалившись на небольшой выступ. Белые от вечернего мороза губы неслышно шептали Молитву.
— Спустился бы, — предложил Лин, усаживаясь на проём между зубцами крепостной стены. — Холодно.
Немиза не ответил, только пододвинул поближе лежащий неподалеку лук. Крошечные вкрапления серебряных капелек винтообразно обвивающих рукоять лука сверкнули в вечернем свете десятками холодных икр.
— Раз уж мы засели здесь на всю ночь, так, может, потратим это время с большим толком, чем просто будем мёрзнуть? — Лин дыхнул на ладони и быстро-быстро их потёр.
— Я не собираюсь изливать тебе душу! — Повелитель поёжился от холода и отвернулся. — Моё дело, о чём я сейчас думаю.
Лиалин оглянулся назад: там, в черной ночной мгле мелькали факелы вражеских армий, неторопливо, но верно приближавшихся к Башне Хорса.
— Я не о Леде, я о луке. Судя по во-он тем резвым огонькам, не завтра, так послезавтра тебе понадобиться помощник, и ещё как!
Немиза почесал кончик носа и, вынув из тула несколько стрел, разложил их перед собой.
— Что ты видишь?
Лиалин изумленно уставился на друга:
— Стрелы.
— Какие? — продолжал допытываться Повелитель.
— Откуда я знаю? Разные!
Немиза спрятал улыбку и кивнул головой:
— И предназначены они для разного.
Он взял одну из стрел и указал на оперенье: — Чем ближе оперенье к тетиве, тем точнее будет выстрел, чем дальше — тем быстрее полёт. Видишь у этой какой наконечник? — Лин кивнул головой. Что наконечники-то разные он видел, только зачем ему в них разбираться — не понимал. — Это срезни. Такое широкое лезвие нанесет противнику обширную рану, вызвав сильное кровотечение. Ими я обычно бью по ширам — это или убивает или по крайней мере сильно ослабляет их, что поверь мне, тоже неплохо помогает нашим волотам. А вот эти, — Немиза подал Лиалину лёгкую стрелу с узким гранёным наконечником, — бронебойные. Они для воев-варкулотов. Есть и другие — для нечисти, те с особым покрытием. Тебе о них знать незачем…
— А такая для чего? — Лиалин вытащил из тула тонкую стрелу с сизым опереньем и особым наконечником, но Повелитель тут же забрал её у него.
— Это двушипная. Я такими не стреляю. Это подарок Леда. Он сказал, что если он падет в бою, я должен буду разыскать его убийцу…и этой стрелой… — Немиза на мгновение прикрыл глаза, успокаивая дрожащий голос. — Если тому в первый раз повезет, то извлечь такой наконечник будет ой — как непросто. Ему всю рану расковыряют! Только, уж мне поверь, кто бы он ни был — второго раза для него не будет! — Повелитель поднял на Хранителя посветлевший взгляд, и Лин понял, что тот наконец-то выговорился. — Возьми щиток, — Немиза бросил ему матерчатую сумочку с запасными защитными приспособлениями, сам щитки он снимал только перед сном. — Если тетива моего лука ударит без него по запястью, можешь и калекой остаться на всю свою долгую-долгую жизнь. Впрочем, тебе это не грозит, но больно будет.
Лиалин пыхтел и мучился над ремешками, пока Немиза не выдержал и сам ему все не закрепил.
— Теперь смотри, — Повелитель натянул тетиву тремя пальцами — средним, безымянным и мизинцем; большим и указательным придерживая стрелу, проходившую "вдоль усов". Стрела сверкнула подобно молнии во тьме. Схватив Лиалина за рукав, он ткнул пальцем куда-то в темноту.
— Видишь вон тот желтый огонёк?
Лиалин пошарил слепым взглядом и увидел сверкнувшую в кардах тысячи от крепости желтую искру.
— И?
— Это моя стрела. У моих стрел в ушки вставлены крошечные камни, светящиеся в темноте — таралы. Так их легче потом искать на поле боя… А видишь, вон огоньки забегали? Я в цель попал. — Повелитель вздёрнул довольно подбородок и вдруг, мгновенно посерьёзнев, прислушался к глухой тишине. Тонкие пальцы стремительно выхватили из тула ещё одну стрелу. Тарал сверкнул звездочкой и исчез в темноте.
Лиалин заинтересованно взглянул на друга, гадая, как тот сумел попасть в цель не целясь, и зачем он выстрелил во второй раз.
— Лиалин, я — эмпат, — от его ответа Хранителя прошиб озноб. Получается, что, убивая, Немиза каждый раз чувствует на себе их боль. — Я хорошо владею своим даром. Иногда мне не надо видеть, достаточно лишь почувствовать. Правда, только в темноте…
Лиалин непроизвольно отшатнулся:
— На такое способны только…
— Вои Варкулы, — закончил за него Повелитель. — А я и есть варкулот. Примерно сотню лет назад в одной из битв, я встретился на поле с Ледом. Я не умел драться ничем, кроме лука, но им бился как мечом — концы своего лука я тогда заточил как лезвия. Была страшная сеча, помню только ужас и боль. Нас убивали, мы убивали…Меня ранили…много раз…Скольких я достал — не знаю, не считал. Последний удар мне нанёс Лед. Очнулся я уже в плену. Пока я выздоравливал, меня держали в отдельном бараке, вдали от остальных моих соплеменников. Почему? — я тогда не знал. Зато очень скоро узнал, что из всех тяжелораненых с поля роси забрали только меня, с остальными же не церемонились — добивали на месте, и что обязан этим я тому, кто меня и сразил. Я бежал, как только появилась подходящая возможность. Никто не стал меня преследовать. Однако мой народ меня встретил, как предателя. Все отвернулись от меня: родные, друзья, даже моя невеста ушла к другому! К трусу, который с позором скрылся с поля боя, а затем рассказывал байки о своей небывалой удали! В его рассказах я переметнулся к росям в самом начале битвы с холодным спокойствием резал своих же друзей! И они поверили! Поверили ему! Меня пытали…. Не знаю, долго ли бы я протянул… вряд ли. Только помощь пришла с откуда не ждали. Лед вытащил меня прямо из-под носа палача, а потом долго и терпеливо приручал к росям, а росей — ко мне. Он заставил меня вновь полюбить жизнь, но уже на другой стороне этой войны…
Лиалин слушал, как зачарованный. Он даже представить себе не мог, какие тайны хранили в себе суровые и невозмутимые Повелители его времени.
— А зачем он всё это сделал, он так и не сказал. Единственное объяснение, которое он мне дал: "Дрался ты ладно! Смотреть было любо-дорого! Грех терять такого воина." И всё! — Немиза задумчиво улыбнулся, вспомнив что-то приятное, и поднял на Хранителя цвета неба перед штормом глаза, — Вот только чувствовать я могу лишь своих бывших соплеменников, эмоции же росей для меня закрыты… — и, кивнув на темноту, зачем-то добавил, — Тот второй волот пообещал добраться до меня в следующем бою. Стрелы у меня меченые — узнать не трудно. Вот я и добрался до него первым, — Немиза подал Лину лук и тонкую стрелу и заставил встать правильно. — Ты удивлён. Не стоит. Война — не игра. Не натягивай тетиву так сильно — не справишься! Натяни её двумя пальцами. Легко. Не напрягайся! Руки не дрожат? Вот так, — он приподнял ему локоть и помог правильно уложить стрелу. — Теперь вообрази цель…Отклонись чуть влево…стреляй!
Жуткий грохот и панический визг задремавшей в темноте шишиморы и теперь в ужасе пытающейся сорваться с пригвоздившей её за шиворот грязной рубахи стрелы разрезали спящую тишину ночи.
Немиза поднял на Хранителя шальные глаза:
— Ты куда целился?
Лин собрался ответить, когда тело пронзила острая многократная боль. Вздох…Вздох…Неужели в этом мире закончился весь воздух! Лиалин хватался скрюченными пальцами за выступы стен. Внезапно боль отступила и его захватила беспросветная, безликая темнота. Лед! Лиалин вцепился в рубаху, пытаясь ослабить ворот, слепые глаза смотрели мимо Немизы. Лед! Повелитель потянулся было к другу, но Лиалин его не видел, продолжая, согнувшись пополам, судорожно вздрагивать. В расширенных глазах отражался такой ужас, что у Повелителя зашевелились на затылке волосы.
Твой друг погиб. Лиалин замер: — Кто это? — Я- Ирий. Ты стоишь на моей земле, Целитель. — Ирий?! — Твой друг погиб — Я знаю. Но это ещё не конец… — Ваши собратья уже на полях собирают добычу. Если с него снимут кольцо, как ты ему поможешь? Лиалин растерянно молчал: о мародерах он как-то не подумал. Я могу спрятать павшего воина, — ласково и осторожно шепнула листва. Тёплый ветерок коснулся лица. — Но за это ты станешь МОИМ Хранителем! У Лиалина не было времени, чтобы думать: всё его естество чувствовало, как с руки Леда срывают кольцо. — Согласен! — Но это значит… — Я СОГЛАСЕН! Равнина всколыхнулась, вспугнув обнаглевших падальщиков и варкулотов, добивающих раненых. Трава осторожно укутала своим голубоватым одеялом окровавленное тело и опустила в специально приготовленный для него грот с удобным выходом под холмами у лесов. Нечисть испуганно завизжала и бросилась врассыпную от «проклятого» места. Воздух и Лиалин облегченно вздохнули, и тьма расступилась. Энергетическое поле взвихрилось и раздвоилось, проникая в Хранителя и Повелителя, навеки соединяя их жизненные биотоки воедино. Простенькое на вид колечко вспыхнуло ослепительным ало-голубым пламенем, и в Повелителя Леда вошла новая мощная по напору энергия Жизни…
Лиалин дышал тяжело, жадно хватая ртом воздух, как-то испуганно вцепившись в плечо Повелителя. Немиза бережно поддерживал друга, не давая ему упасть.
— Всё в порядке? — спросил он, встревожено глядя на неестественно бледное лицо Хранителя.
Лиалин слабо улыбнулся в ответ и утвердительно качнул головой, стирая капающую из носа кровь.
— Просто какой-то спазм. Теперь всё прошло… — Лиалин глубоко вздохнул…и едва не задохнулся вновь. Только теперь это была не боль. — О, нет! — надрывно простонал он.
Немиза не понимающе смотрел вслед стремительно спускающемуся по ступеням Хранителю. Какой же он всё-таки странный. Вечно с кем-то разговаривает, постоянно о чём-то своём думает. И эти его спазмы…Ну а если он болен и молчит? Как же его поймешь?…
За периметром всё было тихо. Огни на дозорных вышках горели приглушенным мирным светом. Тихая, на редкость спокойная ночь…Где-то на равнинах сейчас бьётся Лед. И пусть Небо поможет ему победить! Немиза перекинул лук за спину и, не торопясь, побрёл к Башне, решив перед сном заглянуть к Хорсу.
Радогост ударом буквально вынес тяжелые двери и застыл как вкопанный: рядом с его сестрой, склонив белую голову, сидел Хранитель. Его руку всё ещё сжимали тонкие пальцы Зори. Лиалин поднял на Повелителя бирюзовые глаза и Радогоста в самое сердце поразил наполнявший их свет — Свет Зори. Он не увидел ни слёз, ни боли, ни горя, только едва заметную светлую грусть, исходившую из самой души Хранителя.
— Она ждала тебя, — от этого тихого светлого голоса Радогост вздрогнул, как от удара. — Поэтому она всё ещё здесь.
Повелитель сделал несколько неверных шагов к ложу сестры и упал перед ней, как надломленный, разрыдавшись, словно дитя. Лиалину тяжело было видеть эти страдания, но помочь ему он был не в силах.