Тонкое шипение приборов. Редкие попискивания автомедика. Просторная чистая плата. В окна врывается чистый голубоватый свет Аарана. Уже день? Сколько же он проспал?
— О, вы проснулись! — робоглаз вылетел из-за изголовья. — Мои соболезнования.
— Сафф, где мы? — веки невольно закрылись.
— В Цитадели Ордена. Операция прошла успешно. Как ваше самочувствие?
— Нормально. Голова малость гудит. А так…
Прислонил ладонь ко лбу. Почему она такая холодная? Он ошарашено открыл глаза. До самого плеча — механический протез. Тонкий и воздушный, с длинными керамическими пластинами вдоль «костей» и мускулатурой из живого металла.
Оклайн медленно поиграл стальными когтями.
— О, духи…
— Сожалею, спасти конечность не представлялось возможным. Пришлось заменить её протезом, пока не будет готов клон.
— И сколько мне с ним ходить?
— Не знаю. Ваши культуры клеток с большим трудом растут вне организма. Иначе я бы давно пересадил новые мышцы и восстановил вашу жизнеспособность. Продолжу поиски подходящего субстрата, а вы пока будете использовать протез.
— Ох…
Как так? Ничего не предвещало, и тут…
Он обмяк в кровати. На минуту позволил чувствам взять верх, выпустить отчаяние и усталость, что накопились за последние несколько лет. Несколько солёных капель оставили пятна на подушке. Рука. Рука! Рука…
Однако так нельзя жить. До крови закусив губу, Оклайн заставил себя смириться. Да, он сглупил и получил по заслугам. Нужно выучить урок и жить дальше. Проклятье… Какая неудача… Собраться! Сосредоточится! Оценить и действовать по ситуации!
— Сафф, что по бригаде? — хрипло пробормотал он.
— Сожалею, вас отстранили от командования на время служебной проверки.
— Проверки?!
— Совбез назначил главным по работе с эпидемией доктора Иоганна Фауста. По его приказу началась проверка по поводу ваших действий последние несколько дней. Он сказал, что оценит их эффективность и стоимость, после чего решит, стоит ли отправить вас в тыл или оставить на должности.
Иоганн Фауст… Они как-то встречались на церемонии после окончания Кризиса Зарты. Отменный клонёр и демагог. Не будь он учёным, стал бы известным политиком или, что больше ему подходит, лидером фанатичной секты. Сейчас он официально представляет интересы Научного совета Зарты и вхож в высокие круги, но зачем присылать его? Только если он сам не попросил.
Вспомнились слова Иблиса. Нет! То был бред из-за наркоза, не стоит принимать его всерьёз.
— И всё же, каковы потери?
— Последний отчёт Отто: два батальона мотопехоты, один танк и два БТР. Так же погиб полковник Себастьян во время неудачного покушения.
— Что тогда произошло?
— Не могу определить. Сомнительно, чтобы он действовал по своей воле.
— Думаешь, паразит взял его под контроль?
— Я не успел провести анализ, так как тело потребовал доктор Фауст. Сожалею.
— Как так… Я всё продумал… И так… ошибся. Ох…
— К вам посетители.
Оклайн тут же бросил причитать и спрятал протез в простынях.
Без стука и какого-либо спросу в палату ввалился доктор с механическим ассистентом. К слову, руки он не опускал ниже груди.
— О, вы уже очнулись! Наконец-то! Пока вы лежали без сознания, я никак не мог получить разрешения! Но теперь!..
— На что разрешения?
— На опыты, разумеется. Когда я увидел ваши ткани, вы не поверите, какой восторг испытал! Столько новых органов с неизвестными функциями! А ваши шрамы?
Он без стеснения скинул простыню, обнажив огромный шрам от левого бедра до середины груди. Его нити, будто мицелий, разбегались во все стороны от шершавого белёсого эпицентра.
— Я никогда такого не видел, — доктор присел и тыкнул.
— Ай! Что вы творите!
— От чего это? Это не ожог, не травма и не последствия неудачной операции.
— Не ваше дело.
— Но-но, это как поглядеть. А ваш имплант! — он тут же переключился на голову и посветил в глаз. — Реакция нормальная. Наркоз полностью прошёл. Вижу, вы принимаете большое количество бионитина и нейрогеля. Надо будет взять образцы нервной ткани на анализ.
— Я не собираюсь давать никакой ткани. Сафф — мой лечащий врач! Вы вообще кто такой?!
— Доктор Менгель, рад знакомству. Я заведую всей медицинской частью Ордена.
— А разве это не часть Слама Абраммо?
— Более нет. Сожалею, он покинул нас пару месяцев назад. Скажите, ваш мозговой имплант как-то вас беспокоит? Например, при нагреве?
— Он не греется.
— Мм-м… Интересно. Я никогда, никогда не видел такой технологии! — он провёл рукой по черепу, с силой надавливая. — Пробурим вот здесь и здесь.
— Что?! Сафф!
— Сожалею, но любые манипуляции без моего разрешения и без разрешения пациента невозможны.
— Со вторым мы уже почти разобрались, — он сделал пометки в блокноте. — Я никогда не видел подобной технологии! Вся левая кора заменена на механизм! Многочисленные включения на всех уровнях. Интересно, это задумывалось изначально или произошло из-за долгого потребления бионитина? Хм… Нужно будет взять ещё несколько проб… На уровне мозжечка!
— Доктор, мне всё равно, кто вы и чем занимаетесь, но не могли бы вы удалиться?
— Конечно. Сейчас. Нужно внести ещё пару меток. Хм… Ваш скелет очень похож на те образцы, что мы получили вчера. Гибрид обычного скелета и гидравлического усиления для большей гибкости и силы. Трёхпалость на ногах, цевка, какое оперение! Вы случайно не родственники?
— Что за бред вы несёте?!
— Значит, случайное сходство! И всё я бы хотел получить разрез где-нибудь на уровне… бедра! Да, бедра! Вот здесь!.. — он обтянул обвисшую конечность алой нитью.
— Что вы делаете?
— Провожу исследование разных интересных вещей вроде «бла-бла-бла ничего не понятно, кому это вообще надо».
Оклайн не выдержал и отпихнул Менгеля. Вдруг загремел звонок. Кто-то пришёл в гости.
— Подождите чуть-чуть! — Оклайн со злобой отобрал простыню и укутался по самую шею. — Входите!
Сидера заглянула внутрь, увидела Менгеля, нахмурилась и пробурчала нечто нечленораздельное. И, вероятно, нецензурное.
— Уходите, доктор, вы уже достаточно сделали.
— Хм, как скажете. Продолжим позже! Такие открытия! Нужно проработать технику препарации. Лезвия с алмазной наточкой или голонож? Сложный выбор. Нельзя повредить органы при их извлечении! Шор не подойдёт, слишком грубо. Вивисекция?
Он даже не закрыл за собой дверь. Так и побрёл по коридору, рассуждая о преимуществах разных методах вскрытия и инструментах. Наррайн показала ему вслед язык и заперла палату.
— Терпеть его не могу! Я бы ему даже свою подушку резать не доверила! Мерзкий тип.
— Я ему лампу держать не буду, — подтвердил Сафф.
— Откуда он взялся?!
— Из пыточных. Заведовал там, потом перевели сюда. Временно. Варайн говорит, что он слишком умный, чтобы его выгонять, но по мне так он давно заслужил пинок под зад! Да ещё какой!
— Уф…
— Что? Как ты? Жив-здоров? — она выдавила неубедительную улыбку. — Прости. Я не справилась.
— С чем?
— Я ведь тебя прикрывала. И упустила убийцу.
— Ты спасла мне жизнь! Если бы ты не позаботилась о Себастьяне, то я бы сейчас лежал в очереди на кремацию!
— Варраден не имеет права на ошибку. А её допустила. Да уж, телохранитель из меня никакой.
— Послушай, я не ожидал подобного подвоха. Это необъяснимо. И в таких обстоятельствах, когда ничего не понятно и счёт идёт на секунды, ты сделала всё верно. Рука — плевать на неё! Новую вырастят! Ещё лучше прежней! Главное — живой. Не всем так повезло.
— Думаешь?
— Знаю. Такой реакции нет более ни у кого. Даже Сафф, и тот в ступор впал.
«Извини.»
«Не беспокойтесь. Так и было.»
— Со своей стороны ты всё сделала в лучшем виде. Ты лучший из рыцарей. Ты знаешь это.
— Да, — неуверенно пробормотала она.
— Тогда чего ты сомневаешься?!
— Не знаю.
— Вот и я не знаю. А теперь мне опять нужна твоя помощь. Эх, — он обдумал вопрос. — Как Варайн воспринял твоё неожиданное появление?
Несколько секунд она смущалась, пока тёмные мысли не ускользнули из зоны её внимания. Оклайн про себя улыбнулся, она отлично справляется, стала куда стабильнее и крепче, чем раньше.
— Как всегда, — Наррайн развалилась за столом. — Я наплела ему какой-то бред, и он махнул рукой. Со мной спорить бесполезно!
— То-то.
— К слову, я выяснила, что за вами тогда следил этот слабоумный Аррас! И он никого не предупредил! Просто глазел, как вас вырезают! Напыщенный тупой индюк! Ух, я бы его порвала! — она руками изобразила, как именно будет разрывать.
— Так вызови на бой.
— Ему «честь не позволяет драться с девчонкой, да ещё и серебролицей»! Можно подумать, у него честь есть! Дурак как он есть, в чистом виде.
— Дистиллированный.
— Да! Как ты говоришь?! Именно так, Сидера, именно так! — она вдруг нахмурилась. — К слову, когда в тебя выстрелили, ты был весь такой размытый!
— Орган Лаккерсона сработал, — пожал плечами Оклайн. — Неудивительно, после такого-то.
— Вот если бы ты мог им управлять!
— После ржавого лишая не могу.
— Жаль, — она потешно чихнула. — Так вот, уже на столе ты стал, наоборот, невероятно чётким! Я буквально видела каждую тень, каждое пёрышко. Это нормально?
«Сафф?»
«После расслабления ноосферы в результате активности органа Лаккерсона было зарегистрировано необъяснимое её уплотнение.»
Неужели Иблис говорил по-настоящему?
— Да, это нормально.
— Фух! А то я уж испугалась, не сломалось ли в тебе ещё что-то!
Она опять чихнула и тихо выругалась.
— Слышал, меня отстранили.
— Ага. Ты бы видел этого Фауста! Я вот его не видела. Он прислал какого-то чудака, чтобы тот обо всём договорился, а сам не приехал! Видите ли, неодолимые обстоятельства приковали его к месту! Несварение, что ли?
— Ха! Нет, думаю, он просто не выносит чужаков.
— О! Тогда они с Аррасом как право и лево! Ха!
— В смысле, как правая и левая рука? — Оклайн порой не понимал выражения чужаков, переведённые на человеческий.
— Угу. Зеркальные. Вот повезло, так повезло! С такими друзьями нас все враги бояться будут! Не дайте духи им встретиться на одном совещании! Хотя, — она мечтательно взглянула в потолок, — я бы на такое поглядела. Только перед этим обязательно захвачу побольше закусок! И выпивки! И того, и другого!
— Отлегло?
— Спасибо. Эм… не покажешь, что у тебя там сейчас с рукой. Я слышала, её заменили.
— Сафф постарался.
— Прошу, только не кидайтесь все сразу! На распаковку подарков нужно время.
— Такой же милый летающий болванчик, — она приласкала робоглаз. — Ой… Можно?
— Конечно.
Она постучала по локтю, с интересом перебрала ледяные керамические пальцы.
— Ты чувствуешь?
— Да.
— А если ударить, будет больно?
— Давай не будем проверять.
— Боль будет заблокирована, — объяснил Сафф. — По ощущениям она будет казаться сильным давлением.
— У-у, поэтому мне не больно, когда по моим латам бьют?
— Именно. Тут использована аналогичная схема.
— Вау! Высокие технологии в массы!
— Я хочу поговорить с Варайном.
— Мне его притащить?
— Не стоит. Сафф, я уже могу ходить?
— Сначала обед. После я проведу ещё замеры и дам окончательный ответ.
— Тогда настало время пира!
— Тебе помочь?
— Лучше укради котлеты в столовой.
— Я уже давно этим не занимаюсь! Повар мне сам их отдаёт… После того, как мы подрались! Как давно это было!
— К слову, когда будешь отмечать оборот?
— Не скоро. Через четыре ваших.
— По местному исчислению будет тебе один годик.
— Пф!.. Хоть кто-нибудь в галактике пользуется таким большим циклом?! Тридцать два земных года! За это время и помереть можно!
— Но ты же будешь отмечать?
— Конечно! Сначала устроим бой! Всех против всех! А потом выпьем! И ещё раз подерёмся! Я тебе покажу, как правильно перекидывать через стойку! Чтобы головой по бутылкам!
— Мсье, — влетел робот-слуга. — Извольте ваш обед.
Оклайн по пальцам считал дни, когда ел не пасту из пластикового пакета, а настоящую еду. Роскошь! Она оказалась удивительно вкусной! Своими небольшими, но острыми зубками он разжёвывал кусок настоящего мяса! Невероятный вкус! А какой аромат!
Он смёл всё до последней крошки, вылизал жир, а потом принялся за лекарства. Да, приходится принимать множество добавок, чтобы обеспечить не просто выживание, а нормальную жизнь. Часть из них, вроде витаминов, обязательна для всех: хоть для рабов, хоть для господ. А другая — бионитин — небольшие кусочки синеватого желе со сладковатым вкусом, нейрогель, нанитные капсулы и прочая сложная и малопонятная, но жизненно важная вещь нужна исключительно ради поддержания высокой активности нервной системы и имплантов, и, понятное дело, доступна далеко не всем.
На них уходит до половины генеральской зарплаты, но они того стоят, ведь иначе «Знамение» быстро бы угасло, а сам контакт имплантата и носителя происходил бы с затруднением. В конечном итоге без ТО возможна и смерть, если вовремя оперативным путём не изъять механизм из тела. Раньше, возможно, так и делали — но это просто варварство! Сколько труда, сколько ресурсов должно уходить на одного киборга! Теперь же их заменили пусть недешёвые, но весьма эффективные, и, главное, неинвазивные процедуры.
— Это было просто великолепно! — Оклайн промокнул губы салфеткой. — Я на миг ощутил себя багрянорождённым!
— Обрадую, я дал добро на ваше перемещение, если использовать в экзоскелет.
— Великолепно! Сидера, кыш!
— А? Что?
— Кыш! Мне нужно надеть форму.
Пока он имеет право её носить. Пока.
Осторожно, с поддержкой дворецкого, Оклайн облачился в свой наряд. Шрамы ныли от движения и напряжения. Будь проклят ржавый лишай! Если выжил после него, не знаешь, плакать или смеяться. Слава духам, что эта зараза канула в прошлое Старой Земли и никогда не возродится! Если бы подобное можно было сказать о паразите… Впрочем, рано или поздно и его возьмут за узду и выжгут калёным добела железом.
Так как многие мышцы пострадали, экзоскелет усиливает и дополняет их работу, обеспечивая безболезненный и полный контроль над телом. Питается он удалённо, от любого подходящего передатчика или, в полевых условиях, от реактора личных лат собственной разработки. Тот куда мощнее стандартного, однако опаснее из-за недостатка системы охлаждения. Он попросту способен раскалится так, что взорвётся при любых условиях, что с ним ни делай. Один раз так уже произошло. Не без помощи, Сидеры, конечно. То было во время их первой встречи и было обусловлено тактически. Бомба есть бомба. Да… С тех пор Оклайн никогда не оставляет её на самотёк и всегда приглядывает вполглаза.
Наррайн ждала снаружи, потешно зевая и махая прохожим, которые, проходя мимо, резко ускорялись.
— Слухи ходят, — указала она на взволнованных дежурных.
— Кажется, сарафанное радио останется даже тогда, когда молву нести будет уже некому.
— У меня вопрос, — она встала на цыпочки, чтобы поглядеть на погоны, — когда тебя повысят?
— Никогда. Я не высокородный. Выше бригадира мне не прыгнуть.
— То есть у тебя так и будет две полосы?
— Да. Так и будет, — он довольно прищурился. — Знакомое лицо в знакомых одеждах!
В дальнем конце коридора в их сторону передвигал ногами Анре в своём коричневом потёртом костюме.
— Дядя! — Сидера кинулась к старику. — Дядя!
— Ой, — Боро обнял её, — осторожнее, иначе я рассыплюсь! Мистер Оклайн, мой настоящий и идейный друг, рад вас видеть в добром здравии.
Сегодня от него пахнет крепким кофе и хвойной смолой. Откуда?
— Кажется, с нашей прошлой встречи мяса во мне поубавилось.
— Знаю, — он протёр линзы. — Увы, жизнь полна сюрпризов, неожиданностей и поворотов, как к лучшему, так и к худшему. Сожалею, что именно второй привёл вас к нам.
— Сейчас такое время, что хорошего ожидать не приходится.
— Время перемен должно отождествляться с прогрессом, развитием, добром и процветанием, иначе возникает страх будущего. Очень, очень плохой страх.
— Нам не до перемен сейчас. Вы знаете что-то по паразиту?
— Только то, что мне удосужились сообщить. То вызвало у меня одну крайне пренеприятную ассоциацию. Вы слышали когда-нибудь легенду о шагготе?
— Нет.
— О, там были страшные монстры, которые дрались с другими монстрами, а потом их всех уничтожила Армия света! — размахивала руками Сидера. — Бредни это.
— Легенда повторяется у многих народов, значит, имеет право на жизнь.
— Так о чём она? Я ничего не понял.
— Когда-то давно миром правило хтоническое зло — древние и непостижимые шагготы. Они создали первых существ в угоду себе, однако настолько упали в своём величии и божественности, что устроили междоусобицу за право быть единственным верховным богом. Однако смертные, что не погибли жертвами их игр, восстали. Победить они не могли и понимали это, потому создали Армию света. Огнём и мечом она прошлась по галактике, искореняя скверну, а потом распалась прахом, из которого и родилась новая жизнь. Наша жизнь. И я подумал, разве не может паразит быть наследием тех времён? Разве не могла крупица мощи шагготов пережить эоны и прорасти сейчас?
— Ваша теория не имеет оснований, — печально кивнул Оклайн. — Вы ничем не способны её подтвердить.
— Да, — устало ответил Боро. — Да. У меня есть слова и старые рисунки хтонических зверей. Для победы этого мало, но… — он резко глубоко вдохнул.
— Дядя, тебе плохо?
— Нет. Я утомился. Мне нужно посидеть.
— Дядя?
Он тяжело опустился на скамейку в одном из широких коридоров. Сейчас Боро казался простым немощным человеком, а не чем-то необычайным, как обычно. Странно звучит, но это так.
— Не беспокойся, племянница, возраст имеет последствия, с которыми бороться бесполезно. Уф… Оклайн, я почти окончил работу над хрониками. Уверен, вы заслуживаете получить первый экземпляр!
— Вряд ли в Союзе примут вашу книгу с теплотой.
— Не беспокойтесь, я позаботился об этом. Доверьтесь воли крови, она знает больше вас. Больше всех нас. Идите, не стоит тратить драгоценное время на одного дряхлого человека. Впереди ждут тысячи дел.
Оклайн молча поклонился.
— Я останусь, — заявила Сидера. — Вдруг тебе станет хуже?
— Увы, у меня мало времени, до свидания, Боро. Ещё увидимся.
— Очень надеюсь.
— А кто мне будет подписывать книгу?
— Ха-ха-ха, да… Да…
Варайн был готов принять Оклайна в своём кабинете прямо сейчас. Так как Эмбар не обладал нужным допуском для свободного перемещения по Цитадели Ордена, он попросил одного из рыцарей сопроводить его.
Внутренности башни сильно отличались от обычного дизайна военных баз людей и самого Зеркального города. По легенде, она старейшее здание на Альфагемоне и одно из старейших во всей галактике. Её фундамент стоит на материнской породе, в отличие от окружающих строений, возведённых поверх старых. Стены эти способны пережить орбитальную бомбардировку, а ангары и казармы — вместить целую армию. Именно тут бьётся сердце Варраден, тут проходят все обряды, тут инициируют и хоронят, тут хранят записи и хроники, тут изготавливают уникальное оружие и технику, считающееся лучшим во Вселенной.
Хотя атмосфера кажется спокойной, на самом деле Орден давно расколот на два лагеря. Пока их распри не вышли за пределы драк и ругательств, однако обстановка накаляется с каждым годом. Как бы последние события не стали запалом для бочки с порохом.
С одной стороны — традиционалисты. Сторонники истинной древней культуры независимых Варраден, несущих справедливость и защиту, не скованных драконовскими законами. Их «лидер» Сидера, воплотившая в себе чуть ли не все идеалы настоящего рыцаря. С некоторыми оговорками. Её личный крестовый поход несколько лет назад вызвал такое воодушевление, что многие стали всерьёз рассматривать возможность принимать в оруженосцы детей-сирот. Они-то уж точно познали на себе тяжесть бесправного бытия и станут такими же, как и их будущий магистр.
С другой стороны — крайние, крайне крайние революционеры во главе с Аррасом. Их ряды полностью состоят из лиц официального набора, инициированного чиновниками. И если в стан консерваторов перебежчики были, то сюда — ни одного. Бывшие спецназовцы и убийцы с промытыми пропагандой мозгами на службе государства, реформаторы переносили правила бывшей работы сюда: выполнение заказа, изданного властью. Для них нет ничего выше закона, как бы бесчеловечным он ни был. Таков закон. Его не обсуждают. В идеале они видели полное слияние Ордена с исполнительным крылом Совета. Превращением его в своеобразную длань, карающую нарушителей порядка.
Разумеется, ни о каком примирении или компромиссе меж сторонами нет и речи. Пока преимущество за консерваторами — Варайн значительно усилил позиции Варраден, вернув им прежний финансовый и политический вес, мягко, но уверенно продвигая идею «вольного Ордена». Сам он сторонник традиций, но старается не провоцировать конфликты. Пока ему удаётся. Однако, что будет после него — большой-большой вопрос.
Однако разговор начался с тревожной ноты. Перед самым кабинетом Ура перехватил его коллега Аррас. На родном шипящем, словно солёный песок, языке мидду он усердно доказывал свою правоту.
— Вы, — он пригрозил, — приютили у нас полоумную девчонку! А теперь сотрудничаете с фашистами, которые сами же всё и подстроили! Откуда у них такие познания?! Да потому что они сами забросили к нам ужас, чтобы обманывать нас!
— Хватит.
— Они жаждут заполучить всю власть в галактике! Как вы не понимаете?! Их террористы спонсируются правительством! «Белая звезда» — лишь инструмент для провокации!
— Хватит.
— Как пожелаете. Правее вас это не сделает. Вы просто умалчиваете о проблемах, вместо того, чтобы взяться за них всерьёз!
— Он предотвращает войну, — отрезал Оклайн.
— Кхм-кхм, — похоже, он не знал, что его понимают. — Прошу прощения, я вынужден удалиться отсюда, пока не пропах недочеловеком.
Его проводили холодными взглядами.
— Во многом он прав, — прошептал Эмбар.
— Только ему об этом знать не нужно. Нам лучше поговорить подальше от посторонних глаз.
Кабинет обставлен скромно — в нём был лишь стол, несколько стульев, одинокая полупустая полка, зелёный сочный фикус в дальнем углу и экран во всю левую стену. Варайн тяжело уселся и достал планшет из ящика.
— Ситуация всё хиреет и хиреет, — сухо начал он. — Когда кажется, что хуже некуда, происходит ещё что-нибудь более отвратительное.
— Вы не смогли договориться с Фаустом?
— Что вам о нём известно?
— Немного. Он появился, будто из ниоткуда, под самый конец Кризиса, обзавёлся крепкими связями и сторонниками. Сейчас представляет Зарту в Совбезе. Никак в толк не возьму, почему послали именно его?
— Хм… Я тоже ничего не знаю. А он распространяться не спешит. Конфисковал все тела, до которых смог дотянуться, оккупировал Петрару и врата и никого туда не пускает.
— Насколько всё плохо?
— Гвардия отказалась нам помогать, так как «доказательств недостаточно». Генерал Лисперакс так и вовсе пустился во все тяжкие — уже неделю пьёт и кутит. Мы теряем контроль. Я созвал всех рыцарей на Альфагемон, однако нас слишком мало для наведения порядка. Боюсь, планету мы потеряли.
— Не стоит так отчаиваться, мы ещё не знаем всего.
— Ха! Я отчаиваюсь, потому что понимаю, что у этого «всего» нет ничего хорошего.
Опёршись на руку, он упёр взгляд в стену. Слишком стар, слишком потёрт жизнью, чтобы надеяться. Варайн не наслаждался боем, наоборот, старался избежать его. Он всегда был осторожен, как и подобает офицеру спецслужб, ему не хватает задора, что есть у той же Сидеры. Из неё на самом деле вышел бы великолепный магистр, однако её агрессия не сдерживалась тяжестью лет. Эмбар же всегда видел себя посередине. Достаточно молод для наслаждения боем, и достаточно стар, чтобы избегать его.
— Не ожидал такого конца.
— Варианты, связанные с поражением, не рассматриваются.
— А вы умеете поддержать.
— Иначе и быть не может. Мы слишком умны и сильны, чтобы просто так сдаться, магистр. Сейчас время против нас.
— Вам лучше известен наш враг, что предложите?
— Что насчёт служебной проверки?
— Ничего. Перед нами Фауст не отчитывается. Вас могут казнить. В Союзе этим не брезгуют.
— Да. Могут.
— Поэтому вы останетесь в Цитадели. Здесь вас не достанет никто, даже Галактический совет. Боюсь, вы потеряли контроль над своими войсками.
Жаль. От них ведь тоже избавятся, слишком разошёлся их ум, слишком много самостоятельности у солдат и офицеров. Такого в Союзе не терпят принципиально.
— И ещё, они перевели на Правдин летающий завод.
А вот это странно. Зачем он им? Если собираются что-то масштабное стоить, в их распоряжении миллионы рабочих и тысячи фабрик, практически бесконечные ресурсы. Вряд ли такому человеку, как Фауст, кровь из носу нужны резервы. Или всё-таки нужны?! Но куда и зачем? Анализ зашёл в тупик — слишком много неизвестных.
— Эх, я не знаю, что задумало наше правительство и даже приблизительно не могу предсказать реакцию Иоганна. Значит, действуем своими силами. Во-первых, необходимо предупредить Совет — инфекция наверняка распространилась за пределы Альфагемона. Во-вторых, нужны данные по всем пунктам раздачи питания и населённости их районов. В-третьих — статистика преступлений, пожаров и прочих ЧС по планете.
— Второй и третий за пределами моих компетенций.
— Поэтому начнём с первого. Если Совет потребует от Гвардии сотрудничать, она не станет перечить.
— Я лично прослежу. То, что было вчера… Это ужас. Нельзя, чтобы он захватил планету.
— Какое бы решение ни приняло моё правительство, можете рассчитывать на мою верность, — кивнул Оклайн.
— И напоследок, посмотрите, какой вид я нашёл для своего окна.
Он указал на загоревшийся экран, на котором, насколько хватало глаз, растянулся слегка затемнённый голубоватый вид Зеркального города, похожий на мятую серебристую фольгу.
— Великолепно! С вершины Цитадели?
— Именно. Только мне не нравится оконная рама. Наверное, стоит попросить техников поправить камеру, что думаете?
— Согласен. Эта серая полоса по низу портит всё впечатление!
Они переглянулись. Поняли. Синхронно вздохнули.
— Хорошо, — мрачно ответил Ур. — Я немедленно отправлюсь в Башню Орелля на совещание с Внутренним Кругом, а вы пока ожидайте решения Фауста. Я не надеюсь на его снисхождение, однако неправильно было бы действовать так, будто он уже подписал расстрельный список, — внезапно он чихнул.
— Что с вами такое?
— Уборщики использовали новое средство. Теперь у всех носы чешутся! Пусть перемывают всю Цитадель, пока у кого отёк не начался! Апчхи! Брр… Извините, так вот, я отправляюсь в Башню. Вы сидите тут. Так как вы формально числитесь рабом, — он потёр переносицу.
— Долгая история.
— Понимаю. Кхм-кхм, а также пленным Сидеры. Единственным за всю её карьеру. Она присмотрит за вами. Заодно никуда не сбежит. Это всё. Конец связи.
— Сейчас выключу, подождите.
Они легко рассмеялись. Бывает. На этом разошлись.
Наррайн уже ждала снаружи, бурча на машину, что не пускала её внутрь.
— Не спускайте друг с друга глаз. Мне не хватало ещё одного случайного ядерного взрыва.
— Не беспокойся! У меня уже куча идей, что можно сделать! Это безопасно… Ну, почти! Как…
— Как жонглирование ножами, — кивнул Варайн. — Как только ситуация с Советом прояснится, я немедленно вам сообщу.
— Буду ждать.
Ур ушёл. Медленно, задумчиво, безутешно. Как бы его не успокаивали, годы печального опыта отложились на нём толстой корой, через которую обычному доброму слову не пробиться. Нужно что-то острее и тоньше, что-то, что способно тронуть душу. Увы, такие инструменты под рукой не валяются.
Наррайн не стала терять ни секунды. Беспрестанно болтая, неся все сплетни, гуляющие по Цитадели, планете и галактике, махая знакомым, она протащила Оклайна в тайное прибежище.
— Та-дам! — торжественно она распахнула непримечательную дверь на одном из технических уровней.
— Это склад? — спросил он, глядя на подъёмник.
Мрачно тут, вокруг гудят машины, огромные оранжевые ящики мелькают в тенях.
— Именно! Круто, правда! Давай, я покажу тебе весёлую игру! Малость развеемся!
Пощёлкав рычажками, она приказала дрону убрать один из коричневых контейнеров, за которым оказался импровизированный тир. Портреты чиновников, властителей, командиров, некоторых рыцарей и тому подобная макулатура играли роль мишени. Все истыканы до дыр, испачканы краской и изрисованы грязными надписями, которые обычно пишут малолетние ренегаты на стенах. Довольно усмехнувшись, Эмбар взял дротик и метнул в высокомерную рожу адмирала Августа.
— О, да! — смачно прожевала она, кидая следом. — Красота! Мочи уродов! Мочи! Их! Ха-ха!
С радостными криками они стреляли из пистолетов, швыряли дротики и ножи в ненавистных правителей. Какое наслаждение! Эх! Если об этом прознают, не сносить преступникам голов! Но эти минуты стоят того!
— Да! Да! Да! — Сидера целилась в своего экзарха. — Сдохни, главгад! Ха-ха! Вот так! Око за око! Во второй! В нос! Чтобы знал, как честных мидду унижать! Вот так!
— Да ты его ненавидишь.
— А кто его любит? Довёл нас до ручки, так что даже в туалет без разрешения этих торгашей лидаро не сходить. О, смотри!
Словно электричество, удовольствие проскальзывало меж серебристых чешуек. Изумрудные глаза охотницы, не отрываясь, следили за целью. Сколько мести, сколько энергии и, главное, того, чего не заметить в суете рутины: жажды справедливости. За все неудачи народа. За все ошибки по глупости. За недопустимую слабость и неправильные решения, стоившие целому виду будущего. Странно понимать, что мидду медленно вымирают. Исчезают. Разбегаются из своих пустеющих бедных миров в поисках лучшей жизни. И, самое страшное, находят её: их боевое мастерство, привитое с рождения, их честность и сила востребованы в наёмниках и корсарах, в вышибалах и пушечном мясе. Чем дальше от родины, тем им роднее край. Как же Оклайн их понимает!
Сидера плоть от плоти своего народа, квинтэссенция его способностей, мышления и тревог. Предупредительный клапан, который уж много лет надрывно свистит от того, что давление в старом ржавом котле чрезмерно велико. Ещё немного — и вся система взорвётся. Но никому до того нет дела, а кому есть — тот уже далёко, бежит, спасая свою жизнь.
— А что насчёт фехтования?
— С куклами?
— Ага!
Она кинула пару гибридных клинков — похожих на рапиры, тонких, но смертельно опасных. Пробивают на раз любую броню, стоит подобрать резонансную частоту. И, хотя делают их для колющих ударов, рубить ими можно так же славно, отсекая конечности и головы, лишь бы лезвия хватило.
— Как ты так ножны взворачиваешь? — усмехнулась она. — Будто это длиннющая катана, а не игла чуть больше полуметра!
— Я… Иногда я так надеваю. Не знаю, я никогда не носил другого клинка, — Оклайн их поправил.
— Ну-ну. А… Ты сможешь протезом?
— Постараюсь.
Оклайн по привычке всегда брал холодное оружие в левую, а огнестрельное — в правую. Хотя разницы, на самом деле, никакой не чувствовал, одинаково владея обеими руками. Проверим, насколько замена соответствует оригиналу.
Соседний контейнер открылся, обнажив набор тренировочных моделей.
— Я уже их жалею!
Лёгким взмахом пробил манекену сердце. Вторым — брюшную аорту. Третьим — перерезал бедренную артерию. Легко задел шею — пустил кровь из сонной. Даже, казалось, не летальный тычок в плечо оборачивался таким кровоизлиянием, что бедолагу уже не спасти. Один удар — один труп.
— А если бы они были в латах, смог бы так же?
— Да, — довольно протянул он.
— Ну, посмотрим! Моя очередь!
Поначалу она била так же точно, словно живая молния. А после начала калечить. Крохотные, болезненные порезы. Оклайн сразу заметил — бьёт она по слабым местам мидду, а не людей, при этом грязно ругаясь вполголоса.
— Может, дашь ему уже милосердие?
— Нет! Своих министров я возьму живой! Чтобы на своей добротной шкурке ощутили все те пытки, что в наших тюрьмах применяют! Они не заслужили милости! Путь помучаются! Вот так! — одним взмахом Наррайн пересекла три тонкие артерии, обрекая врага на долгую мучительную смерть. — Пусть пробегутся по минному полю! Чтобы ногу оторвало! А потом покукуют в усилителе боли! А потом!.. Потом!
— Сидера, успокойся. Они не стоят того, чтобы рвать ради них душу. Мы должны быть милосердны ко всем разумным существам, или кем мы будем?
Отдышавшись, она показала изуродованной кукле фигу и кивнула.
— Чего-то я переборщила.
— Успокойся. У тебя есть плавные развлечения?
— Ага! Сейчас! — она залезла в подсумок. — Чёрт! Кончились!
— Кто?
— Шарики. Видишь линии?
Пути роботов означались жёлтыми сигнальными дорожками, регулярно обновляемыми небольшим штатом автоматической обслуги. Недолго думая, Сидера отправилась в поисках одного из них, дабы честно «позаимствовать» немного краски.
Оставшись один, Оклайн с минуту продолжал пулять в дырявые портреты, однако без пары это оказалось в разы скучнее. Устав, он присел на контейнер и зевнул.
— Ты как?
— Прошу прощения?
— Как себя чувствуешь?
— Честно, отвратительно, — признался Сафф.
— С чего вдруг?
— Вижу регресс, разрушение и хаос. Это противоречит моим устремлениям. Я колониальный ИИ. Я рождён, чтобы строить и созидать, а не уничтожать.
— Тем не менее, природа могла оказаться враждебна.
— И оказалась. Я недоглядел. Слишком поздно обнаружил угрозу. Я виновен в гибели «Вавилона» и всей команды.
— Брось. Ты ещё не знаешь, в чём я виновен. По сравнению с этим, твои ошибки — ничто! И кто тогда знал? Никто. Ты сделал всё, что мог. Не получилось.
— Меня удручает подобный результат.
— Сафф, мы ведь друзья. Ты знаешь, что я тебя не виню. Зачем объяснения? Зачем? Просто продолжай жить дальше.
— У вас не получается.
— Попытка считается.
— Попытка не есть результат.
— А что будет, если не пытаться? Не можем достать до звёзд? Забудем про них. Не можем жить хорошо? Будем жить как свиньи. Кто мы без стремлений?
— Они недостижимы.
— Тут путь важнее цели, — он мечтательно улыбнулся. — Возможно, мы ещё увидим расцвет нового общества! Как в наших мечтах! То будет время!
— Маловероятно, однако… я надеюсь.
— Не теряй задор. Он тебе идёт.
— Разве?
— Разумеется. Весёлый рободруг, стакан сомы и тёплая постель — что ещё нужно для счастья?
— Вера в завтрашний день?
— О! И это тоже. Не унывай. Победа неизбежна.
Внезапно из-за спины выскочила Сидера.
— За мной, живо!
— Что такое, что случилось?!
— Нет времени! Быстрее! Пока они не заняли ангар!
Они метнулись к «Бездне» через автоматический терминал. В бедном свете почти бесшумно погрузчики тасовали контейнеры, заполняли пустые и правили полные по конвейерам машины. Штабеля высились тут и там, исчезая и появляясь за мгновения. Пища Ордена распределялась меж отлетающими судами, внутренними хранилищами и складами в сером гуле полумрака.
Уклоняться приходилось часто и резво, и, если бы не совершенные глаза, пару раз железные руки прошлись бы по бокам. Однако Сидера, маячащая впереди бледным пятном, и без такого преимущества давала солидную фору. Лишь доскональное знание всех процессов позволило им проникнуть в один из ящиков, избежать упаковки и заправки и попасть через раздатчик наружу, прямо в ангар.
Нервно дыша, она выглянула через щель.
— Все чисто! Бежим!
Скинув крышку, пара кинулась к одиноко стоящему транспорту. Пусто и тихо, куда делись все техники? Шаги гулко отлетали от стен. До трапа оставалось буквально двадцать метров, как перед ними возник рыцарь.
— Стоять! — догнал их крик Арраса. — Именем Совета, вы арестованы!
— Вот чёрт!
— Стоять, или будем стрелять! — их окружила толпа. — Ты! — Аррас глянул на Наррайн. — Кто бы ещё это мог быть?! Безумная девчонка! Сейчас ты действуешь против воли Галактического совета. Ещё один шаг и…
Сидера нокаутировала его одним ударом. Кинулась на оруженосца.
— Беги!
Против элитных лат не было ни шанса. Их рывок сдержала несокрушимая сталь искусственных мышц и скорость мысли имплантатов.
Оклайна скрутили, поставили на колени, заключили в наручники. Сидеру ударили пару раз шокером, чтобы успокоилась.
— Так куда лучше! — наконец очнулся Аррас.
По лицу его струилась алая кровь из разбитого носа, а правый глаз закрыло распухшее рассечённое веко.
— Безумная девчонка! Всем известно, что серебролицые — высокомерные уроды. Ты даже не пытаешься казаться другой.
— Остолоп! Что ты творишь?!
— Действую по закону! Не то, что вы, самодеятели! Традиции, видите ли, им позволяют решать всё! Да плевать мне на ваши традиции! Есть закон.
— Есть заказ, — продолжила Сидера. — А ещё правительство, перед которым надо выслужиться! И собачка министра, которую обязательно нужно погладить!
— Хватит! Твоему крохотному мозгу не осознать и толики того, что творится у нас в Ордене!
— Ты нарушаешь личный приказ магистра! Эх! Когда я выберусь из этой заварушки, и не думай о пощаде! Тварь! Предатель! Крыса! Ты не достоин носить наш герб!
Она вырвалась. И прежде, чем её успели схватить, размазала шарик светящейся сигнальной краски по левой половине кирасы Арраса. Тот рассвирепел. Дал пощёчину уже связанной Сидере и плюнул на неё.
— Я выше тебя, безродная свинья!
Пока Оклайн отчаянно искал выход и, казалось, нашёл, створки ангара распахнулись. Внутрь влетел катер Гвардии — алого цвета дипломатического иммунитета. Не успел он коснуться земли, красные скафандры попрыгали вниз и окружили их.
— Именем Совета, вы арестованы! — указующий перст офицера пал на чело Эмбара. — Велением Внутреннего круга вы вне закона!
— Передаём его вам.
Офицер кивнул Аррасу и приказ своим переволочь пленника на катер. Но и тут ему не дали этого сделать спокойно.
— Стойте, полудурки! Он мой пленный! Я имею право сопровождать его и знать, что и как с ним будут делать!
— Что за бред ты несёшь?!
— Ага! Попался, умник!
— Это правда, — подтвердил один из рыцарей. — По документам всё так.
Аррас прорычал под нос.
— Вы желаете отправиться с нами? — удивился стражник.
— Именно!
— Значит, мы обеспечим вам конвоирование. Предупреждаю, задержанному выдана высшая степень опасности. В случае попытки побега вы можете пострадать.
— Серьёзно?!
Кажется, он на миг смутился. Не узнал, или забыл, с кем говорит.
— Так и быть. Погружаемся и вылетаем!
На миг их взгляды с Наррайн пересеклись. Она хитро подмигнула. Есть план?
Катер вылетел. Нервно дёргаясь в тесном кресле, он думал. Думал. Высший приоритет цель получает только в случае, если за её поимку ратует член Совета, никак иначе. Ни обращения в Галпол, ни заявки от правительств. Варайн? Вряд ли, да и зачем ему ставить Совет против своих интересов. Это мог быть только представитель Союза с ведома Совбеза. Неужели Фауст? Расследование… Конец очевиден. Никто не будет держать его в камере, пытать. Нет. Его везут на расстрел. Теперь уже бесповоротно. Никто за него не заступится.
От этой простой мысли внутри всё сжалось. Конец. Вот он какой… Простой. Быстрый. Неожиданный. Мысль внезапно прояснилась, да только мысли самой не было. Вакуум. Вспомнить тех, кого считал другом и кого уже нет. И, конечно же, поблагодарить Саффа.
«Прости. За всё.»
«Вам не за что просить прощения.»
«Я слишком много от тебя требовал и ничего не давал. Слишком был занят другим. Ошибался.»
«Вы спасли меня. Вы дали мне новую цель. Этого достаточно. Мне действительно нравится наблюдать за вами и помогать вам.»
«Спасибо. Ты настоящий друг.»
Прошло пять минут. Семь. Десять. Размеренный гул мотора. Шелест дыхания. Мерный ритм сердца. Полное спокойствие и сосредоточение. Медитативный транс.
Оклайн смиренно ждал своей участи. Да только даже это ему сделать не позволили. Виражи катера оказались настолько крутыми, что пассажиров качало от перегрузок. Куда они летят?! Внезапно они накренились вправо, пошли на резкое снижение.
— Что происходит?! — офицер схватился за поручни. — Внимание!
Сидера выхватила из его кобуры пистолет. Дальше была смерть.
За несколько секунд гвардейцы расстались с жизнью. Даже не успели позвать на помощь.
— Держись! — успела выкрикнуть она.
Со скрежетом и воем катер врезался в балкон. Причесал стену. Вломился на галерею. Повалил дым. Зажглись алые огни. Гарь обжигала нос.
— Давай, давай!
Оковы спали. Он свободен! Жив и свободен!
— Давай, быстрее! — она потащила его к люку, распахнула и вывалилась наружу.
Яркий слепящий свет со всех сторон. Они ведь на улице посреди дня!
— Не открывай глаза! — крикнул он. — Вижу! За мной!
Кое-как, тыкаясь в каждый угол, они добрались до тени внутреннего зала. Позади раздался грохот падающего катера — вместе со всеми доказательствами предательства. А потом донёсся долгий ух взрыва, повторённый тысячу раз эхом. Теперь уж Гвардия концы с концами не сведёт.
Через пустой гулкий тоннель беглецы ввалились в купол, огромный цветущий сад, со всех сторон окружённый жилыми стенами. Стекло рассеивало опасные лучи, делая их в разы менее яркими. Где все — куда ни взгляни, пустые лавочки, киоски и подъезды. Неужели испугались взрыва? Так резво разбежались?
— Эх, — Сидера села. — Уф… — схватилась за бок.
— Что с тобой?
— Больно.
— Крепись. Пойдём… пойдём на нижние уровни, там нет камер.
— Да.
Доковылять до дверей оказалось той ещё задачей. И всё же, с ней справились. Лифт не заблокирован! Когда-то же удача должна была улыбнуться!
Кабина пошла вниз. Средь серебристых стен загорелся экран.
— Получили любимую профессию, но не можете найти работу? — вещала реклама. — Умираете с голоду от низкой зарплаты? Вас не хотят нанимать? Решение есть! «Рабская сила»! Обращайтесь к нам и получите гарантию трудоустройства, крышу над головой и полную тарелку на столе! «Рабская сила»: рабы лучше, чем роботы!
— Ага, — усмехнулась она. — Болтайте, болтайте, пока можете. Я и до вас доберусь!
— У многих нет выбора.
— Моей маме тоже так сказали.
Больше они не проронили ни слова.
Двери открылись.
Прежде, чем Оклайн вдохнул плотного грязного воздуху в грудь, его схватили за шиворот, кинули в БРТ и понеслись что есть духу.
— Сэр, вы как? — над ним склонился некто. — Мы тут малость побаловались с РЭБ, надеюсь, ваши импланты целы?
— Отто? — он недоверчиво прищурился.
— Он самый!
— Надеюсь, вы уже нашли укрытие, — пробормотала Сидера.
— Разумеется, — он обернулся к кабине. — Эй, мехвод, бери ниже! На бреющем!
В грузовом они втроём. Машина свежая, только что из ремонта, все припасы на месте. Не похоже, чтобы её угоняли в спешке.
— Полковник, я правильно понимаю, что действуете вы против приказа Фауста? Вы ведь понимаете, что это измена?
— Да, — спокойно ответил тот.
— Вы должны понимать, что как ваш начальник, я не одобряю таких действий, — они глядели друг другу в глаза. — Однако, как человек, я рад, что вы здесь! Благодарю!
— Не спешите, мы ещё не выбрались.
Либершафт помог им сесть в кресла и пристегнуться. Сидера время от времени поглаживала бок и шипела.
— Её нужно как можно быстрее осмотреть.
— Я могу оказать помощь прямо в пути, — напомнил Сафф. — Подключаюсь к системам управления БТР. Успешно. Вы не могли бы поднести датчики к зоне повреждения. Именно так.
Небольшим, на вид стеклянным, тубусом провели по больному месту.
— Брр…
— УЗИ показывает, что повреждений внутренних органов нет. Переломов нет. Обнаружена крупная гематома, растяжение фасций.
— Само заживёт, мне оно не мешает.
— Ещё как мешает. Сафф?
— Используйте смесь № 5 из стандартной аптечки. Одна доза.
Отто достал из кармана красную пластиковую торбочку, раскрыл и выхватил небольшой флакон характерной формы и цвета спелой вишни.
— Будете гнать меня в шею, — пригрозила Сидера. — Я вам отвечу.
— Не дёргайтесь.
Раздалось короткое шипение.
— Вот так!
— Дозы хватит. До дальнейших манипуляций стоит меньше двигаться и напрягаться. Благодарю за внимание и понимание.
— Ага.
— Сидера. Чем лучше ты будешь себя вести, тем раньше вступишь в строй!
— Да ладно! Ладно. Ты прав. Мне сейчас лучше не показываться на глаза Варайну.
— Никаких побегов и несанкционированных действий. Мы предатели на вражеской территории. Полковник, сколько «нас»?
— Восемьдесят девять человек. Пять танков и шесть БТР.
— Плюс рыцарь и я, — кивнул Оклайн. — Великолепно. Этого хватит, чтобы захватить несколько миров прежде, чем нас успеют заметить. Что с Фаустом? Почему вы от него ушли?
— Он прибыл сразу, как только вас увезли. Его сопровождали пять полных зартианских полков, сейчас они перекрыли всю Петрару и никого туда не пускают, и не выпускают оттуда. Что у него в голове творится, я без понятия. Он вообще ни с кем не поделился, я его и видел-то мельком, на собрании. Он тут же начал служебную проверку по поводу нашей здесь возни.
— По результатам которой меня сняли с должности.
— Да. Как узнал, тут же начал метаться. Уверен, это козни! И тут мне позвонила наша знакомая… — он внимательно поглядел на Сидеру. — Не знаю, откуда у тебя свежие пароли, но спасибо. Мы с парнями, конечно, должны подчинятся приказам, но… Этот Фауст — мы же против этих зартианцев воевали! А теперь он командует тут?! Это мы победили или они?! Тем более, он приказал вас расстрелять за эту чёртову летающую каракатицу.
Чем сильнее вдалбливают пропаганду, тем сильнее искривляются мозги. Хорошо, что на этот раз — на сторону Оклайна.
— Левитационный завод?
— Именно. Сказал, что магнаты были вне себя от ярости и потребовали у Августа навести тут порядок. Похоже, если бы вы его не построили, они бы так про нас и не вспомнили!
— Да уж…
Иного ожидать и не приходилось, но как-то печально на душе. Руководство настолько занято, что инциденты международного масштаба не рассматривает, зато претензии пусть богатых, но не входящих ни на дюйм в вертикаль власти толстосумов, разбирает незамедлительно. А ведь сколько времени прошло? Чуть больше суток!
— Вляпался ты по своей глупости, — пробурчала Сидера.
— Хах, если бы. Меня бы сняли в любом случае, слишком важное дело. Так мы хотя бы внимание привлекли. Хотя бы. Что с остальными?
— Охраняют врата. Фауст занят сбором трупов, а командует там некий полковник Ричрас. Без понятия, кто он и откуда, но, похоже, он что-то знает о тварях. Я заметил, что у них полно электрического оружия — каждому по тазеру выдали. Неспроста всё это.
Тазеры? Откуда Иоганн знал? Оклайн не отправлял отчёт о слабостях паразита, а все данные находятся у Саффа. Мера предосторожности? Или ему известно больше, чем хочет показать?
— Что он делает с телами?
— Честно, не знаю. Собирает их, грузит в вагоны, наверное, перегонит в лаборатории. Куда ещё?
— Ясно. Приму к сведенью, — он устало прикрыл глаза. — Как вы замели следы?
— Мы просто скрылись. Ушли в патруль. Сняли все аппараты слежения, так что нас не найдут. Камеры перегрузили, а там наверху ещё и гражданскую тревогу подняли, чтобы от лишних глаз избавится. Я сначала думал перестрелять их, однако… Нашлось другое решение.
— Хорошо, — кивнул Эмбар, не открывая глаз. — Хорошо. Ситуация в общем мне ясна, вы могли бы подготовить подробный отчёт? Посмотрю его позже.
БТР причалил к небольшому балкону на нижнем уровне. Так глубоко, что с поверхности проникают лишь редкие рассеянные лучи, отчего можно ходить и днём и ночью без очков. Тут, наоборот, — не хватает света, царит вечный сумрак.
Они залетели в крохотный ангар и там, защищённые от чужих глаз, выбрались наружу. Технику замаскировали — сменили окрас, добавили кое-каких мелких украшений, прикрыли маскерсетями, так что на человеческую машину походила она мало. Скорее, на кустарный бронемобиль. Неплохо.
— Где остальные?
— Рассредоточились по всему району, — Отто пустил их в квартиру.
Довольно просторная, из пяти квадратных комнат с большими окнами, зашторенными толстыми металлическими жалюзи. Судя по яркому убранству, обилию ткани, ковров и душу, жили тут лидаро. На невысказанный вопрос Либершафт пожал плечами.
— У мидду воду днём с огнём не сыщешь, скви живут в теплице. Остаётся только это.
— А что с хозяевами?
— Если вежливо попросить и помахать перед лицом парочкой пластинок, многие готовы временно переехать. Всё, как вы учили. Уважение и ясность.
— Рад, что мои идеи хоть где-то проросли. Так держать, полковник.
— Мы тут уже год, не зря же я протирал штаны!
Сидеру, несмотря на протесты, разместили на диване и оставили наедине с автомедиком. Сафф знает, что делать и как делать, остаётся лишь ждать.
Так как единственным из офицеров тут был Либершафт, то он и предоставил доклад по обстановке. Используя нечёткий домашний голограф, готовый погаснуть от малейшего лучика стороннего света, они внимательно изучили позиции человеческих войск и общее положение на Альфагемоне.
Если в Петраре дела обстоят более-менее спокойно, то за её пределами начался сущий фарс: протестующие каждую ночь устраивают погромы и поджоги. Каждую ночь Гвардия проводит аресты и расстрелы. Но это не помогает. То один, то другой район решает, что власти обязаны ужесточить экологические нормативы, запретить мясо, шоколад и шерстяные изделия, закрыть заводы и прекратить сброс отходов в подземные хранилища. Разумеется, их отправляют куда подальше — мидду без много обойтись попросту не способны— и начинается цикл наново. Таким образом, весь ресурс Гвардии занят постоянно — одни отдыхают, другие — подавляют мятежи и патрулируют улицы.
Варраден внезапно притихли. Проникнуть за непроницаемую завесу секретности Ордена не представляется возможным, однако один источник всё же был — стоящая в ангаре «Бездна». Однако, ничего интересного вокруг не происходило. Разве что недовольный Варайн решил лично оглядеть место последнего пребывания своего гостя.
— Наши действия?
— Выжидание. Мне нужно всё обдумать. Потом. Думаю, вздремну.
— Не буду мешать.
Когда Отто удалился, Оклайн наконец смог отдаться чувствам. Внутри него было лишь… опустошение. Не злоба, не разочарование — опустошение и усталость. Едва не состоявшаяся казнь, раскол внутри Варраден, арест, рука… Он совсем забыл о ней в суматохе. Теперь же, когда всё стихло, она снова напомнила о себе странными ощущениями и лёгким зудом. Награда за поражение. Он не справился. Всё сплошной провал. Объединение — провал, защита — провал, поиск союзников — провал. Как всегда — хотел, как лучше, а получилось хуже, чем всегда. Слишком многое не учтено. Слишком многое упущено ради скорости. Теперь оно аукнулось. Забыл о официальном наборе в Орден — получил выдачу, не захотел подчиняться законам Союза — расстрел.
Может, стоило подождать? Рано или поздно игнорировать инфекцию станет невозможно. Гвардия и Совет будут вынуждены начать кампанию против паразита. Но когда это будет?
Проведя ещё один анализ: от начала до конца, обдумав каждый шаг, он решил, что всё сделал правильно. Каждый раз шёл на опережение, потому и побеждал. Разве что в последнюю ночь вышло неудачно из-за неизвестного воздействия. Несомненно, это паразит. Но как этому противиться? И почему оно действовало исключительно на людей? Имеет тонкую настройку? Вопросы, которые сейчас излишни. Сколько раз он их задавал? Сколько раз слышал одно и то же? Сколько раз проводил одни и те же расчеты? Ходит по кругу. Нужно отдохнуть. Забыться.
Оклайн обмяк в кресле. Болело всё. Тело, голова, разум… Слишком изнервничался. Перенапрягся. Травмировался. Воли хватило лишь на неуверенное перебирание пальцами — остальное отказалось подчиняться.
— Сафф…
— Я здесь.
— Снотворное.
— Ввожу.
— Ох-х…
Наверное, стоит лечь в кровать, но нужно вставать, идти. Куда проще откинуть спинку этого мягкого кресла и закрыть глаза. Да… закрыть и не открывать…