Хвощ. Я предлагал тебе его надеть, но ты же отказалась.
Серафима. Он мне велик. Я бы в нем утонула. И потом - какая разница? Если я останусь жива, а ты разобьешься, то мне ведь от этого легче не будет: у меня на руках останется альбом твоих карикатур и двое малых детей!
Хвощ. Опять я виноват. Ты же сама подгоняла меня.
Серафима. И, кажется, напрасно... Что-то нас никто не встречает. Кажется, мы первые!.. (Уходит в дом.)
Оставшись один, Хвощ, все еще не снимая шлема, начинает
делать в альбоме какие-то зарисовки. На веранду выходят
Раиса Павловна и Серафима.
Раиса Павловна (увидев Хвоща в шлеме). Боже! Что у вас на голове?
Хвощ (поднимаясь). Здравствуйте, Раиса Павловна! На голове у меня шлем.
Серафима (раздраженно). Да сними ты его наконец! Глупо и смешно!
Хвощ (снимает шлем и кладет его на балюстраду). Простите! (Садится. Продолжает рисовать.)
Серафима. Так что же все-таки у вас тут случилось, Раиса Павловна? Нас несколько дней не было в городе, мы вашу телеграмму получили только сегодня утром. Вы говорите, что отец здоров? Так в чем же дело? Что за срочность? То по три месяца не видимся - и ничего! - а то вдруг такой вызов!
Раиса Павловна (растерянно). Сима! Что я вам могу сказать?..
Серафима. Где отец?
Раиса Павловна. В это время дня, как всегда, в лесу.
Серафима. Ну так что же все-таки у вас произошло? Какое событие?
Раиса Павловна. К большому сожалению, к тому, что я вам уже сказала, я ничего добавить не могу.
Серафима. Странно... Итак, он хочет нам сделать какое-то заявление, и притом важное? Любопытно. Очень любопытно.
Хвощ, сидя в кресле, продолжает что-то рисовать.
Раиса Павловна. Поймите меня, Сима! Я чувствую себя в глупейшем положении...
Серафима. Ну что ж... Выходит, мы первыми прискакали?
Раиса Павловна. Моя сестра уже здесь. А ваших еще нет.
Серафима. Дядя Степан тоже приглашен?
Раиса Павловна. Он улетел к себе в Заполярье.
Серафима. Понятно.
Раиса Павловна. А так я всех предупредила... Вы меня извините, пожалуйста! Мне надо еще кое о чем позаботиться.
Серафима. Сделайте одолжение!
Раиса Павловна уходит в дом.
Хвощ (жене). Нас будут кормить?
Серафима. Не очень рассчитывай. На кухне готовят тартинки и разливают томатный сок. Всё как в лучших домах.
Хвощ. Я говорил, надо было дома подзаправиться как следует.
Серафима. Надо было.
Хвощ. Тартинками я не наемся. Предупреждаю.
Серафима. Что ты там рисуешь? (Подходит, смотрит.) Кто это?
Хвощ. Не узнаешь?
Серафима. Сколько карикатур ты сделал за прошлый месяц?
Хвощ. Не помню.
Серафима (вспоминает). Пять международных... Нет, еще одна на внутреннюю тему, с пьяницей. Итого - шесть рисунков за месяц. А у Абрамова десять! Он уже третий альбом со своим поэтом выпускает...
Хвощ (меланхолически). "Губительным ядом, отравляющим наши души, является зависть" Фильдинг. Умер, к сожалению, в тысяча семьсот пятьдесят четвертом году.
Серафима (вздохнув). Видно, мне придется самой заняться твоими делами. Работать столько лет на ослабление международной напряженности и до сих пор не иметь авторского альбома! (Смотрит на рисунок.) По-моему, ты повторяешься! Опять эта бомба! Придумай что-нибудь пооригинальнее!
Хвощ. Вот тебе карандаш, рисуй сама!
Серафима. Ладно, работай, работай!
Хвощ продолжает рисовать.
Как ты думаешь, зачем нас пригласил отец?
Хвощ. По-видимому, он хочет предложить нам всем переехать на эту виллу, чтобы мы не тратили наши трудовые сбережения на путевки в дома отдыха и на аренду чужих дач.
Серафима. Я тебя серьезно спрашиваю, а ты остришь!
Хвощ (продолжая рисовать). Я сатирик! Что ты от меня хочешь?
Серафима. Хочу, чтобы ты... (Машет рукой.) А, все равно! (Спускается в сад.)
Доносится звук приближающегося автомобиля. Затем звук