ЗИМА
Декабрь, внезапно, превзошёл все мои ожидания. Многим перед новым годом выдали зарплату за два-три месяца (счастливчикам, например, за август и сентябрь, а не сильно везунчикам — за май-июнь, но всё же), и люди спешили потратить деньги, пока они совсем не обесценились. Город наводнился покупателями. Мы со своим постельным распродались просто в ноль. Три раза ездили докупать ткани. Шили как сумасшедшие, иной раз по полночи, чтобы к утру в магазин отправить.
И к концу второй недели декабря у нас уже стоял стеклянный аквариум-предбанник для будущего центра. На левой стороне торжественно красовалась новенькая вывеска «Парикмахерская», а сбоку, над специальным окошечком — «Ключи. Ремонт обуви», потому как внутри зоны ожидания (как мне её всё время хочется назвать балконом, вы не представляете…) был выгорожен совсем уж крошечный кусочек, где-то метр пятьдесят шириной, в котором сидел бодрый вьетнамец. С ключами, точилками и прочими колодками. Отличный бизнес! А герметичные стеклопакеты решают проблемы неприятных запахов. Как хорошо, что они уже появились, аллилуйя!
А! С оформлением ИП спряталась, как и собиралась, за папу. Так и так они за отчёты платят, буду подкидывать немножко. А мне смысл отдельно оформляться? Бумажки эти дурацкие я терпеть не могу, а до электронной отчётности пятнадцать лет ещё, как бы не больше…
ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ НАЧАЛО
В этой ветке реальности я убедила Вовку, что рубить с плеча и бросать училище посреди второго курса с переходом в автобат на срочку, не стоит. Или он сам себя переубедил? Продолжает же он периодически сам с собой общаться на предмет фехтования и прочего. Шифруется в некоторых вопросах даже от меня, что там, что здесь. Спутник-шпион, блин…
В общем, сдал он нормально зимнюю сессию и двадцать восьмого декабря с утра прилетел ко мне. До десятого отпуск! Две недели, й-й-й-у-у-ху-у-у! Зажигаем!
Я вот тут подумала. Между прочим, я и так бы всё бросила, занялась бы исключительно мужем. Ну просто потому что импульсивность и вот так. Но жизненные обстоятельства сами объявили мне отпуск. Нет, огромных праздничных новогодних дней ещё не придумали, первого-второго отгуляли — и на работу. Но. Народ, отчаянно тративший деньги перед новым годом, таки чрезвычайно преуспел в своём стремлении. Наступил период массового безденежья и, как следствие, — некоторой стагнации. Еле как шевелились продуктовые, остальной рынок стоял мёртво, так что я не стала париться и решила, что подумаю об этом после десятого января, когда отпуск у Вовки закончится.
На новый год папа подогнал мне три банки красной икры — роскошь неимоверная. Привезли они её с Дальнего Востока, куда ездили за мехами. Папа предупредил, что икру для получения наилучших вкусовых ощущений нужно вкушать исключительно с белым батоном и обязательно с хорошим сливочным маслом. Масло я купила на рынке у староверов, с батоном особых проблем не возникло, так что тут мы были во всеоружии. Одну баночку мы решили вскрыть собственно к новогоднему столу, вторую — на Рождество, а третью оставить «для всякого случая».
Стол мы с бабушкой готовили традиционно обжирательный. Ну, а мало ли — зайдёт кто? Развлечений в Новогоднюю ночь не сильно много, хтоническую хрень из «Голубого огонька» и раньше «не только лишь все» могли выдержать, так что, встретив полночь за столом, многие шли погулять, покататься с гор (раз в год всем можно), а заодно поздравить всех родственников-знакомых, у кого в окнах свет горит. И как не угостить пришедших посреди ночи?
А ещё мне ужасно нравилось, что потом три дня можно ничего не готовить и есть вкуснятину.
Мама с Василичем укатили на дачу, они вообще любят там праздники справлять. А ещё все боялись, что кто-нибудь из соседей по пьяни уснёт с сигаретой (ну, или с печкой чё-нить сделает) и сожжёт полсадоводства, как уже однажды было. Так что, вроде и отдых на природе, а вроде и покараулили.
Отмечали мы втроём — Вова, я и бабушка. Но уже через полчаса пришли сперва тётя Валя с Дядь Рашидом (это бабушкин сын) и дочкой Иркой (она меня на два года младше) — они в нашем же доме живут, только в четвёртом подъезде. Потом подтянулись Таня с мужем (их же дочь, только она теперь отдельно живёт). Сразу стало тесно и шумно. Посидели — решили на горку идти. А у меня, между прочим, на балконе специально для этой цели картонина припасена — я нарочно её домой припёрла, когда стиральную машинку в центр покупала. Так и знала, что кататься пойдём! В Новый год большая картонка — страшный дефицит и даже почти что товар. Ледянок-то у меня нет. Да я вообще не помню, были уже тогда пластиковые или нет, больших так точно не было, если только крошечные поджопники, а моя советская самошитая клеёнчатая подушка вообще неизвестно где. В садике у мамы осталась, наверное. Зато на большую картонку можно сразу вчетвером сесть! А если уплотниться, то и вообще… Самый шик, конечно, был — картонная упаковка от большого двухкамерного холодильника. Такой толпой скатиться можно!
Короче, пошли на горку, бабушку только дома оставили в окно смотреть. А там — все четыре окрестных двора. Шум, гам, веселуха. Все орут, радуются!
Не успела я к склону примериться, а тут от соседнего дома подваливает компания — и, главное, сразу к Вове:
— Э, с᾿ышь, ты чё тут хоишь нна…
Да бли-и-ин! Вот это, вы понимаете, меня по жизни прям обескураживает. Почему все эти мудаки агрятся именно на Вову? Потому что он почти два метра и хорошо заметен???
Пока я эту мысль думала, Вова быстренько выписал всем шестерым освежающих люлей. По ходу, драка вышла бы более масштабной, потому как с разных сторон бежали ещё парни (двор там приблатнённый и сильно неспокойный), но тут тётя Валя разморозилась и выкрикнула:
— Вы что⁈ Мы Рашида родители! — и прибежавшие позже как-то шустро подобрали тех, кто успел раньше, и удалились в туман. Внезапно…
Сильно обдумывать эту мысль я не стала — в голове моей звенело полстакана шампанского, которое Таня принесла, и я хотела кататься с горки!
Й-йу-ху-у-у!
Накатались мы в итоге до состояния снеговиков, потом пошли снова к нам, опять наелись. Пели какие-то песни — ой, тёть Валя петь мастерица! Расползлись чуть не в четыре. Потом дрыхли до обеда… Точнее, дрыхли, пока не позвонил папа и не спросил:
— А что вы делаете? Мы тут с Николай Иванычем собираемся душевно посидеть… — и пошли мы в гости, продолжать новогоднее встречание.
ЛЫЖИ ЕДУТ
На третий день января начались кагбэ рабочие будни. Но у нас-то — каникулы!
— А пойдём на лыжах кататься? — предложил Вовка, — Я видел, на заливе мужики коньком бегают. Только я сомневаюсь, что в училище твой размер ботинок найдётся. На себя-то я подберу.
— А у меня есть лыжи! — вскинулась я.
Правда, есть. И кататься я люблю.
— Только тебе, наверное, придётся вокруг меня вперёд-назад бегать, потому как коньком я не очень, а по лыжне скорость совсем не та. А так я, конечно, с удовольствием.
Ну во-о-от. Пока Вовка сгонял за лыжами, я наготовила нам бутербродов с сыром и с котлетами (помните, да — не могу я эту колбасу…), нашла в шкафчике на кухне термос, отмыла от пыли и набодяжила нам горячего сладкого чаю. И вообще собралась.
День был тёплый, солнечный. Вова так старался мне объяснить всю эту механику ног и деревяшек, что я устыдилась и тоже немножко прошлась коньком. Нет, реально — круто, гораздо быстрее и всё это… Руки только у меня сильно устают. Или я опять чё не так делаю?
В любом случае, добежали мы по заснеженному льду залива аж до папиного летнего лагеря. А чё на лыжах-то, пять километров — вообще не расстояние. Посидели в сиротливой пустой кухне, попили горячего чаю с бутерами.
Очень странно прийти в какое-то место, где всё не так, как ты привык.
— Можем костёр развести, — предложил Вовка.
— Да ну… Увидят кострище, начнут жечь, попортят тут ещё…
Он критически осмотрелся:
— Так-то да, никаких гарантий.
— Вот и я о чём. Если хочешь костёр, нам проще завтра в лесок за Юбилейным прогуляться, там и места такие есть, где посидеть. Можно хлебушка взять, пожарить. И даже с салом, м?
— А что, пошли.
Однако этому плану не суждено было сбыться.
Вова открыл передо мной железную дверь в квартиру и замер. Такое вот прямо звериное у него есть — весь превращается в слух. Бабушка с кем-то разговаривала, но оборвала фразу посередине:
— … а вот и молодые пришли!
И из кухни появилась Вовина мама, собственной персоной! Только молодая совсем!
— Ой, Валентина Александровна! — вырвалось у меня.
— Здравствуйте, — строго-официально сказала она, — А мы разве знакомы?
Знакомы, дорогая моя, конечно знакомы! И в очень даже неплохих отношениях, только не здесь… Но вслух я сказала:
— Вова о вас столько рассказывал, я сразу вас узнала!
— Да? — она как-то сразу помягчела и заулыбалась; всем мамам приятно, когда сын про них рассказывает — тем более, это правда, — А я вот решила выяснить, кто у меня сына похитил. Летом не приехал, зимой — опять нет. А он тут женился втихаря! Иди хоть обниму тебя, стоит там в углу!
— Ну, мне бы лыжи куда-нибудь сложить, и я прямо сразу начну с тобой обниматься, — независимо-многозначительно ответил Вова.
— Ой, да ладно, не начинай! Давай! — Я скинула ботинки и потянула у него его огромные лыжи, — Да давай, я вот тут в зале поставлю! Маму обними-то.
А я пойду чайник поставлю. Много чая не бывает.
ЗА ЗНАКОМСТВО
Вовка прошёл в нашу комнату, и мама его за ним. Ну, понятное дело, поговорить. Лишь бы не поругались с разгону, о, Господи…
А я решила большой стол в зале снова накрыть. Тем более, он так и стоял посреди разложенный. Пока туда-сюда, быстренько скатерть свежую кинула, всего наставила, смотрю — время к семи уж. За дверью гудел тихий разговор.
— Во-ов! Выходите уже, мы с тобой сегодня ещё не обедали, так-то…
Не успели мы за стол сесть — снова звонок. Мама с работы! Она всегда заходит бабушку проведать. Ну всё, значит где-то через полчаса и Саша за ней подтянется. Пока они тут шумно знакомятся, сбегаю-ка я, винца куплю…
Сели за стол — и мамы сразу сошлись на почве возмущения, мол, что за молодёжь?
— Не хотели свадьбу, но позвонить-то хоть могли⁈ — возмущалась мама Валя.
— Так они и нам тут не сказали! — поддерживала её мама Галя, — Я говорю: давайте хоть стол накроем, посидим…
— Ну мы же тортик купили, — усмехнулась я.
— Тортик! — хором укоризненно выдали обе мамы.
— Ну, хватит! — строго сказала бабушка. О! Бабушка всегда за меня! И она никому не давала ссориться, — Женились, всё. Давайте выпьем, пусть живут дружно, счастливо.
— Да! — радостно поддержала я, — За это надо выпить!
Глядишь, повеселеют, душой размякнут…
Тут пришёл Василич.
— Добрый день! О, какой стол!
Вова привстал:
— Знакомьтесь: Александр Василич, Галины Николаевны муж — моя мама, Валентина Александровна.
Блин, Саше покрепче что-нибудь надо… Я сбегала в кухню, порылась в столе, нашла початую бутылку водки с глухарём на картинке. «Охотничья»! Сорок пять аж градусов.
— Хор-рошая водка! — оценил он, — Смотри-ка, две медали и на глухаре настояно…
Юморист.
— Жаль, что сейчас зима, — дипломатично начала я, — Так бы на дачу съездили. У нас цветов очень много, мама любит.
— Правда? — в голосе мамы Вали проснулся неподдельный интерес, — Галя, а какие цветы?..
Всё. Дальше они потеряны для общества. Это же два фаната-цветовода.
В конечном счёте, посиделки удались. И наши матушки даже сговорились завтра после обеда запрячь Василича и съездить с ним на дачу, посмотреть дом и прочее.
Но с утра — с утра мы имели довольно серьёзный разговор.
Я имела, потому как Вовка, кажется, уже немножко устал от общения. Вот, вроде, и рад, а… Ну, вы поняли. Переел. А я взяла и предложила свекрови прогуляться.
— Тут недалеко, — явно, она со мной поговорить хочет, а у нас такая слышимость, никакой конфиденциальности, блин.
— Ну, давай пройдёмся.
Вышли мы из дома, я сразу свернула под арку, к остановке.
— Валентина Александровна, а вам как удобнее чтоб я вас называла: по имени-отчеству, тётя Валя или мама?
Она поколебалась.
— Тётя Валя, наверное.
— Хорошо.
Она искоса недоверчиво на меня посмотрела:
— А что, если бы я сказала «мама» — ты бы прямо мамой меня называла?
— Конечно. Вы же Вовина мама. Не вижу в этом проблемы вообще. У нас все невестки бабушку мамой называют. И она всех любит. Я, знаете ли, лет до десяти вообще не знала, кто из моих тёть мамины сёстры, а кто — нет. Почему-то даже не интересовалась.
Мама Валя задумалась.
— Мда… Мне вот не так повезло со свекровью.
— Я в курсе. Вова мне кое-что рассказывал. И мы с вами в некотором роде, — я усмехнулась, — наступили на одни и те же грабли.
— Вы что, ездили в Мегет?
— Ага. Феерический выезд получился.
— Ну-у… а что там было? — ей явно так по-женски было интересно, даже забавно.
— Расскажу, конечно. Только сперва вот сюда посмотрите, — мы остановились перед моим детищем, — Вы ж наверняка Вову спрашивали, на что мы будем жить и прочее. Вот, это — моё. Доход тут пока небольшой, но для поддержки штанов вполне хватит.
— Погоди, ты парикмахером, что ли работаешь? Вова говорил, ты шьёшь.
— Правильно, я шью. А стричь я не умею. Это просто моя парикмахерская, тут работают две девочки. Этот вот товарищ в будке, — я кивнула на ключника, — за триста тысяч в месяц сидит, проходимость повышает. Ну и на остальную часть я тоже имею некоторые планы. Хотите зайти?
— А это тоже твоё? — мама Валя подняла брови и обвела рукой остальную, нерабочую пока часть.
— Ага. Тут пока ремонт заканчивается.
— Я смотрю, там тоже кто-то строить собрался.
— Это я. Денег пока нет. Фундамент залили, чтоб никто на нашей площади не воткнулся.
— Понятно.
Я открыла двери, показала зал. Тут, по большому счёту, особо смотреть-то было не на что. Пустота, чистота.
— А зачем зеркала?
— Для аэробики, танцев.
— Думаешь, будет выгодно?
— Очень. В Москве уже развернулось повальное увлечение. Через год как раз докатится до нас… Цену особо задирать не буду, массовостью возьму. В конце концов, не покатит — продам помещение, с таким ремонтом ценник у него сейчас в разы выше, чем я купила. Или разобью на отделы и сдам в аренду, как магазин.
С этим доводом соглашались все.
Посреди зала стояли четыре небольших лавочки для будущей зоны ожидания.
— Хотите присесть?
— Давай. Так что в Мегете там, расскажи?
— Да чего рассказывать. Сперва, вроде, ничего. Стол накрыли, встретили нас.
— А они сами вас пригласили?
— Ну да. На меня типа посмотреть.
— М-гм…
— Мы приехали. Здрассьте-здрассьте, прошли в дом, сели. Я не знаю, план у них такой был или они… сорвались, так скажем, — я тезисно пересказала перечень претензий, под конец не удержалась от возмущения, — Исключительные, блин! Если б не папа мой, нас бы с Вовкой прям с говном съели.
— А вы с папой ездили?
— Да. Познакомить вас надо, кстати. Когда ещё случай представится. Далеко вы забрались, на севера-то…
Она хотела спросить что-то, но у меня вдруг прям стрельнуло:
— А знаете что? Подумайте над переездом сюда, — мама Валя так и замерла с открытым ртом, — Погодите, не отказывайтесь. Там не будет перспектив. Поверьте мне. Успевайте, пока разбег по ценам на жильё не очень большой. Мы поможем вам. У Вовы особо возможностей нет из училища выходить — я помогу. Найду квартиру. Вы видите, можно купить совсем недорого, если постараться и поискать. Не хотите город — пожалуйста, у нас в садоводстве участки остались, по какой-то смешной цене вступительных взносов распродаются. Вокруг Иркутска деревень море, рядом, десять-двадцать километров — и вы уже в городе! Хомутово, Карлук, Урик строятся как активно! Народ поехал из города в деревню. Пока строитесь, можно и у нас пожить. Тем более, если вы любите цветы — тут-то насколько легче это всё, зона земледелия не настолько рискованная, и лето на два месяца длиннее. А что касается работы, бухгалтеру вашего уровня — точно так же взять несколько фирм и до́ма вести. Легко! У меня сестра двоюродная так спокойно зарабатывает.
— Оля! Ты что! — разморозилась мама Валя, — У нас же дом там, дача, стройка…
— Продать! Продать, пока это стоит хоть каких-то существенных денег. Иначе вы там увязнете.
Не знаю, чего моя дорогая свекровь ожидала от этого разговора, но вывезло меня вот так. И, по-моему, она решила, что я странная. Посмотрим.